Битвы подводной войны: 1914-18 г. - Денис Козлов - Цена Революции - 2015-08-16
16.08.2015
М.Соколов
―
В эфире «Эхо Москвы» программа «Цена революции», ведет ее Михаил Соколов, и сегодня в студии наш гость, Денис Козлов, заместитель начальника Института военной истории Военной академии генерального штаба, капитан первого ранга, кандидат исторических наук. И мы продолжаем наши разговоры о военно-морской части Первой мировой войны. Мой первый вопрос такой: подводная лодка действительно почти сыграла роль супер-оружия в Первой мировой, ее применение могло, наверное, даже изменить ход войны, ход истории. Почему подводные корабли появились достаточно поздно, на мой взгляд, подлодка к началу Первой мировой еще не была полноценным оружием.
Д.Козлов
―
Отчасти это, безусловно, так. По отношению к началу 20 века вообще и кануну, да и к Первой мировой войне, в частности, уместнее говорить, строго говоря, не о подлодках, а скорее, о ныряющих. Поскольку они были весьма ограничены в своих маневренных характеристиках именно как подводные корабли, но в силу целого ряда обстоятельств технического, главным образом, характера, - это и малая мощность электродвигателей, которые предназначались для подводного хода и не бог весь какая емкость аккумуляторных батарей того времени, плюс условия обитаемости не вполне приспособленные для длительного пребывания экипажа под водой. Поэтому, конечно, подлодки этого периода были очень ограничены в своих возможностях.Хотя надо сказать, что все-таки к началу 20 века есть определенные основания говорить о том, что подлодка превратилась в реальную боевую силу.
М.Соколов
―
Были идеи у русских моряков использовать подлодки еще в Русско-японской войне – заказали нескольким фирмам, Круппу, еще кому-то, хотели все это доставить во Владивосток. Хоть одна боевая операция в этот период состоялась, или нет, с этими подлодками?
Д.Козлов
―
Действительно, с началом Русско-японской войны русское правительство и Морское министерство предприняло очень энергичные меры для усиления своего подводного флота. На момент начала войны, в коцне 19 века, была составлена программа постройки своих подлодок, были сделаны попытки закупить в Америке лодки «Холланда» или «Голланда», как у нас их называли в то время.Но начало войны с японцами заставило все эти вещи интенсифицировать. И действительно, была продолжена постройка как подлодок собственных проектов – наша отечественная Национальная подводная школа судостроения, возглавляемая тогда профессором Бубновым, активно функционировала. Была построена лодка «Дельфин» и последующая серия лодок типа «Касатка». Были предприняты и реализованы меры для закупки кораблей за границей, в частности, подлодка «Сом», известная теперь всем уже в силу своей недавней находки – она была как раз закуплена в Америке, у «Холланда», и затем она была использована в качестве прототипа, было построено еще несколько кораблей. В Германии закупались подлодки, и в результате мы располагали на Дальнем Востоке группировкой подлодок, которая в разы превосходило то, что планировалось предвоенными планами.
Что касается их применения – действительно таковое было. Подлодки были сосредоточены во Владивостоке, в Порт-Артур их не успели перевести. Они занимались в основном дозорной службой, ближней разведкой и единственная попытка атаки, предпринятая той же подлодкой «Сом», ею тогда командовал лейтенант, князь Владимир Трубецкой, впоследствии известный герой Первой мировой, она, обнаружив два японских миноносца в районе Владивостока, погрузилась, попыталась выйти в торпедную атаку, но не преуспела там в силу своих очень ограниченных возможностей в подводном положении.
Хотя надо признать, что определенную роль они сыграли. Потому что японцы чувствовали себя некомфортно в этих условиях.
М.Соколов
―
Во Владивостоке была только одна попытка бомбардировки?
Д.Козлов
―
Да. И есть основания полагать, что одна из причин такой пассивности японцев в районе Владивостока связана именно с тем, что там существовала подводная угроза. Кстати, любопытный, малоизвестный факт: когда первые подлодки появились на Дальнем Востоке, и по указанию морского штаба наместника, адмирала Алексеева, контр-адмиралу, командующему отрядом крейсеров, была поставлена задача перекинуть в ставку командующего вооруженными силами, действующими против Японии, план применения этих подводных сил, и этот документ чрезвычайно смел. Потому что там прописывалась не оборона Владивостока и ближняя разведка, а предписывалась буксировка миноносцами этих подлодок по двум вариантам – один в район Ангарского пролива, другой в район Корейского пролива – ни больше-ни меньше как нарушение морских коммуникаций японцев в этих районах.
М.Соколов
―
Они попробовали?
Д.Козлов
―
Реализовать это попытки не предпринимались, но в силу того, что было мало исправных лодок, они постоянно находились то в процессе наладки, то ремонта, торпеды подвезли не сразу для них. Но сам факт того, что такие вещи стояли на повестке дня говорит о том, что расхожее мнение, существующее в нашей историографии о том, что подлодки накануне первой мировой войны, и уж тем более, в первые годы 20 века рассматривались как «неподвижные минные банки» - как написал один теоретик в те годы, - это утверждение не вполне корректно.
М.Соколов
―
Перед Первой мировой собственное российское судостроение по части подлодок, оно как-то отличилось, был серьезный прогресс, что-то свое сделали на мировом уровне? «Холланд» - это американский проект, "Крупп" – немцы и «Лейкс», американский.
Д.Козлов
―
Конечно. Я уже сказал о том, что у нас сформировалась достаточно самобытная традиция, школа подводного кораблестроения – Бубнов, Беклемишев стояли у ее истоков. Мы достаточно быстро освоили использование дизелей для надводного хода, первая подлодка «Минога» в 1907 г., за ней последовала «Акула», уже более крупная. И к началу Первой мировой мы имели, правда, в постройке, они вошли в строй весной 1915 г., и на Балтике, и на Черном море эти подлодки типа «Барс». Они отличались модификациями у разных заводов и в разных морях, но по сути, это были корабли нового поколения, хотя и страдающие серьезными крупными конструктивными недостатками, например такими, как отсутствие межотсечных переборок, соответственно, понижение живучести. Очень внушительное торпедное вооружение из наружных торпедных аппаратов решетчатых оказалось никуда негодным: в практике торпеды выходили из строя при мокром хранении. Изъяны можно найти в любом проекте, но, тем не менее, эти лодки были вполне на уровне достижений своего времени.
М.Соколов
―
Какова была скорость подобных лодок?
Д.Козлов
―
Со скоростью было сложно. Подводная скорость была мала у всех, в силу причин, о которых я сказал – порядка 7-10 узлов. А скорость надводного хода в силу того, что эти лодки были все-таки не подводными, а ныряющими, и соответственно, темпы их развертывания в районы боевого предназначения, и время, которое она могла там находиться, они зависели в основном от скорости надводного хода. И очень прогрессивные параметры, которые были заложены в проекты наших «Барсов» - там скорость порядка 18 узлов, достаточно высокая для того времени, - мы их не смогли реализовать в силу того, что они основывались на возможностях немецких дизелей тысячемильных, производство которых мы не смогли осилить. И на них сначала ставили дизельные двигатели, снятые с канонерских лодок, с «Самура», потом у союзников закупили, но они все равно не дотягивали. Поэтому скорость порядка 12-13 узлов была максимум, что ограничивало возможности наших лодок, конечно.
М.Соколов
―
Действительно подводный минный заградитель был впервые создан в России?
Д.Козлов
―
Он был впервые заложен в России, я бы так сказал.
М.Соколов
―
То есть, кто-то все-таки обогнал?
Д.Козлов
―
Имеется в виду подводная конструкция «Краб» инженера Налетова? действительно, он первым попытался реализовать эту, бесспорно новаторскую и ценную идею. Этот корабль был заложен в Николаеве, но строился так долго, что к моменту его вступления в строй весной 1915-го года, в составе немецкого флота имелось уже 11 действующих заградителей. Поэтому мы считаем, что он первый в мире минный заградитель, но строго говоря, в силу и бюрократических препон, которые сначала ему ставились, а он был такой энтузиаст своего дела, бессребреник. Там и технологические проблемы были не все решены.
М.Соколов
―
А мины ставились действительно из подводного положения?
Д.Козлов
―
Да, был специально сконструирован образец мины для подводного заградителя и действительно, в первом же походе весной 1915-го, в рамках операции Черноморского флота по обеспечению перехода «Императрицы Марии» из Николаева в Одессу, а затем в Севастополь, - кстати, «Краб» в совершенно немыслимых условиях, потому что там экипаж чуть не погиб, не задохнулся. Тем не менее, они геройски выполнили поставленную задачу - корабль действовал достаточно интенсивно на Черном море.
М.Соколов
―
У противников Первой мировой были какие-то ясные стратегические планы по использованию этого нового оружия, подводного флота, или все это возникло по ходу дела? Ну, возьмем немцев, например, которые и прославились.
Д.Козлов
―
Я бы сказал, второе предположение более близко к истине – по ходу дела. Потому что к началу войны в разных странах существовали самые разные взгляды, самые разные проекты относительно параметров будущего применения нового рода сил, подлодок. Но они все имели - в некоторых случаях авантюристический, в некоторых случаях сугубо гипотетический характер – в силу того, что не было просто реальной практики их использования. Все понимали, что от них можно ждать чего-то, но чего именно ждать, было непонятно.Хотя, в том числе и в части, касающейся использования на коммуникациях противника такие голоса звучали еще до войны. Перси Скотт, известный английский адмирал, и Фишер тоже предупреждали о том, что такое возможно. Даже известный британский литератор, Конан Дойль, посвятил одно из своих произведений такому возможному сценарию войны Великобритании с некоей второстепенной морской державой, которая своими подлодками едва не поставила на колени Соединенное Королевство.
М.Соколов
―
Писатели довольно часто угадывают будущее.
Д.Козлов
―
Это точно. И конечно, с началом войны лодки нацеливались главным образом на борьбу с боевым флотом. В частности, первый же выход уже 6 августа, в самом начале войны, Первой флотилии немецких лодок, 10 единиц, они пошли в северную часть Северного моря для поиска блокирующих сил английских и возможного воздействия на них.
М.Соколов
―
Но операция была не очень удачная.
Д.Козлов
―
Да, там две лодки погибли в ходе этого похода. Идея о том, что подлодки являются действенной мерой именно блокады экономической, то ест, нарушение морских коммуникаций, главным образом, экономических, она приходила постепенно. И в самих недрах подводного флота немецкие командиры видели встречаемые ими коммерческие суда, английские, союзные, которые перевозили грузы в Великобританию. Но конечно, сковывающие их обстоятельства – необходимость выполнения нового "призового права", серьезно мешала.
М.Соколов
―
Напомним, что они должны были делать в рамках тогдашних правил игры по началу.
Д.Козлов
―
Они были обязаны действовать в рамках «призового права» - это такая совокупность международных правовых норм, которая определяла права и обязанности военных кораблей по отношению к коммерческим судам в военное время. Причем, как к противникам, так и к нейтральным. Всякий военный корабль, в том числе, подлодка, обязан был остановить свою потенциальную цель, проверить судовые бумаги, проверить груз. В том случае, если это судно противника и оно перевозило товары так называемой военной контрабанды, а перечень их устанавливался с начала войны, то оно могло уничтожаться и захватываться. Если это нейтральное судно или судно, не имеющее военной контрабанды, оно должно было отпускаться. Причем, даже в первом случае, когда судно уничтожалось, командир подлодки был обязан принять все меры для спасения экипажа. И эти нормы, конечно, не позволяли развернуться во всю ширь. И постепенно, именно в ходе войны, эта мысль все более выкристаллизовывалась, и уже в коцне войны привела к некоторым серьезным решениям.
М.Соколов
―
Достаточно яркая немецкая операция - потопление трех крейсеров за несколько часов. Это был единичный успех, им просто повезло, потому что никто не был готов в 1914-м году?
Д.Козлов
―
Имеется в виду потопление английских буксиров «Абукир», «Хог» и «Кресси» подлодкой U9? Ну, это не первый случай, были перед этим успехи и у английских лодок, первым был легкий крейсер «Pathfinder» потоплен, затем англичане потопили немецкий крейсер, что касается истории с этими тремя крейсерами – да, действительно, это была сенсация: течение полутора часов малюсенькая подлодка, которая едва самостоятельно не утонула при переходе к Голландскому побережью, она один за одним потопила три крупных корабля с огромными человеческими жертвами.
М.Соколов
―
Погибло полторы тысячи человек.
Д.Козлов
―
Да. Но я бы сказал, что этот успех был предопределен не столько какими-то выдающимися техническими или тактическими возможностями подлодок, сколько абсолютной неготовностью в данном случае командира этого соединения, это была такая линия блокадного дозора в канале, и соответственно, нерациональными действиями. То есть они, после того, как первый корабль был взорван подумали, что произошел подрыв на мине, поскольку подводная опасность была еще абсолютно новым явлением. Остановились, стали спасать людей, и Веддиген буквально в полевых условиях потопил оставшиеся два корабля.Конечно, это была сенсация в том смысле, что она показала, что теперь война на море становится другой. Появляется новая качественно угроза, и теперь необходимо для того, чтобы продолжать решение задач, которые возложены на флот, в данном случае, на английский, проводить огромный комплекс мероприятий по противолодочной обороне. Хотя идо этого уже было указание не ходить малыми ходами, ломать строй, - существовал такой термин, то есть, использовать зигзаг противолодочный. Но даже этого не выполнялось, потому что это было совершенно неочевидно.
М.Соколов
―
Именно после этого случая в британском флоте было введено правило, что если происходит такое событие, то не спасать экипаж?
Д.Козлов
―
Да, что, кстати, вызывало серьезную полемику. Потому что с точки зрения традиционной морской этики это было очень странно. Но в тех условиях это было необходимо действительно.
М.Соколов
―
Россия тоже потеряла крейсер «Паллада» от действий подлодки?
Д.Козлов
―
Да, буквально через три недели после этой истории, U26 барона Берхайма в устье Финского залива, тоже дозорный русский крейсер «Паллада» был потоплен и мгновенно погиб, за долю секунды со всем экипажем. Это одна из крупнейших потерь в истории нашего флота, а уж в Первую мировую точно. Там произошла детонация погребов с боезапасом. И опять же, это было вызвано главным образом именно новизной этой угрозы. Потому что адмирал Эссен, к сожалению, не принял необходимых мер, даже после истории с этими английскими кораблями для того, чтобы обезопасить дозор. Зато после этого, конечно, все это было скорректировано, крейсера были в дозоре заменены миноносцами, были предприняты меры по противолодочной обороне. Но это было первым шоком для русского флота от подводных лодок как нового средства.
М.Соколов
―
А когда немцы перешли к более широкой войне, когда они стали топить торговые суда противника без предупреждения, в жестком стиле? Это уже 1915-й год?
Д.Козлов
―
Да, первая попытка была предпринята в 1915-м году, в начале. То обстоятельство, что имелось большое количество целей, но командиры были очень ограничены в возможности их атаковать, привело к тому, что была предпринята первая попытка широкомасштабной подводной войны на коммуникациях. Она была обставлена, опять же, целым рядом ограничений - в отношении нейтральных судов, пассажирских судов. Активно противодействовал этому канцлер, который очень опасался.
М.Соколов
―
Была введена зона, куда нельзя было заходить, иначе будете потоплены.
Д.Козлов
―
Да. И оно действительно вызвало серьезные протесты со стороны нейтралов, Главным образом, США. Но после того, как такие ситуация возникли, и конечно, главным здесь была гибель «Лузитании» в мае 1915-го года. Когда командир У-20 потопил этот огромный, за 40 тысяч пароход, на котором погибло больше тысячи человек, в том числе много американцев. Реакция Вашингтона была очень жесткой, и постепенно опять были наложены ограничения, которые, по-существу, нивелировали эту попытку.
М.Соколов
―
Хочу уточнить – немцы утверждали, что их заставляют топить без предупреждения торговые суда использованием Великобританией судов-ловушек. Так что появилось раньше?
Д.Козлов
―
Суда-ловушки появились как раз весной 1915 года как реакция англичан на начало подводной войны против торговли – как это немцы называли.
М.Соколов
―
То есть, судно-ловушка это судно, на котором спрятано орудие, оно замаскировано.
Д.Козлов
―
Это одна из разновидностей. Вторая разновидность – это небольшой коммерческий пароход, который на буксире вел свою подводную лодку, соединенную телефонным кабелем. И как только германская лодка всплывала, начинала проводить всякие манипуляции, или осмотр, или пыталась воздействовать на него артиллерией, информация передавалась на подлодку, и лодка торпедировала неприятельскую лодку.
М.Соколов
―
Это были удачные случаи?
Д.Козлов
―
да, были удачные случаи, но они не получили широкого применения, поскольку немцы сразу поняли, что здесь надо применять осторожность и элементарная осторожность командира позволяла этого избежать. Сложнее было дело со вторым типом, о котором вы говорили. Это такой грязноватое, не очень опрятное намеренно, якобы, сугубо мирное небольшое судно, там подбирались целые театральные труппы в качестве экипажа, которые имитировали панику, выпускали пар для того, чтобы имитировать какие-то действия и повреждения. И как только подлодка теряла бдительность, понимала, что с этим можно расправиться без проблем, то тут же поднимался военно-морской флаг, сбрасывались щиты с орудий и лодка атаковывалась артиллерией, а некоторые оснащались и глубинными бомбами. То есть, после того, как лодка погружалась, ее еще добивали подводной лодкой. И в 1915-м году это действительно принесло некоторый успех. Но тоже это не могло долго продолжаться, и уже к исходу 1916 года это было уже недейственным средством, потому что противник приспособился.
М.Соколов
―
Давайте вернемся к «Лузитании», - до сих пор ведутся дискуссии по этому поводу в исторической морской литературе. Торпедирование этого лайнера, а это было первое судно, которое шло с большой скоростью, а подлодка, у которой скорость была меньше, смогла его торпедировать. Как все это происходило? Знали ли на этом британском лайнере, на котором было много американцев, что есть группа подлодок в этом районе – это было побережье Ирландии. Могли ли они избежать торпедирования?:
Д.Козлов
―
безусловно, знали. Потому что германское посольство официально известило вообще о такой опасности, ив отношении этого конкретного рейса, тоже. Поэтому, безусловно, это был осознанный риск людей, которые решились совершить это опасное путешествие, что касается непосредственных обстоятельств этой атаки, они состояли в том, что корабль имел охранение. Но в силу того, что они уже приближались к пункту назначения, и действительно, не без некоторой удачи, потому что подлодке занять позицию залпа на пути у быстроходной цели крайне сложно. Но Швигер смог сориентироваться и эту атаку выполнил успешно.
М.Соколов
―
Там возник интересный спор. Дело в том, что в вахтенном журнале было записано, что торпедировал лайнер одной торпедой, а взрыва было два. То есть, взрыв торпеды и еще чего-то. Либо он добивал второй торпедой, либо что-то там такое было, что могло взорваться. У вас есть версия?
Д.Козлов
―
Да, есть такая точка зрения, что действительно, вопреки своему гражданскому статусу и пассажирскому характеру рейса, он вез какие-то военные грузы – взрывчатку, боеприпасы, которые взорвались. Но это тот вопрос, относительно которого до сих пор нет полной ясности. Британская и германская историография приводит свои аргументы, что касается взрывов, это мог быть взрыв парового котла – это вполне реально.
М.Соколов
―
Есть версия, что это была угольная пыль с метаном.
Д.Козлов
―
Возможно. Это вещи, которые могут служить некоторым оправданием.
М.Соколов
―
Потому что специалисты удивлялись, что очень большое судно, со всеми водонепроницаемыми переборками, современно сконструированное, очень быстро затонуло. Это удивляло.
Д.Козлов
―
Это один из эпизодов, который требует отдельного обстоятельного разговора, тут есть масса точек зрения, масса обстоятельств. Но сам факт этого, и это важно, - он привел к очень жесткому дипломатическому демаршу со стороны США, в Англии и Ирландии начались погромы всего, что имело косвенное отншоение к Германии, вызвало огромное возмущение. И стало одним из эпизодов, которые привели к тому, что подводная война в 1915-м году была фактически сведена «на нет».
М.Соколов
―
То есть, все-таки была в германском руководстве дискуссия по этому поводу – использовать неограниченную подводную войну, или нет?
Д.Козлов
―
Конечно. Если говорить в целом, это противоборство шло по линии рейхсканцлера, поддержанное МИДом с одной стороны, и военным руководством с другой. Потому что и Тирпиц и фон Поль, Бахманн, Гольцендорф впоследствии, - это начальники морского генштаба, - они, конечно, прилагали все усилия к тому, чтобы это оружие использовать в полной мере, встречая противоборство со стороны Бетман-Гольвега в данном случае.
М.Соколов
―
А он не верил в военный эффект, в возможность действительно довести Британию до голода, прервать торговое судоходство, или у него были чисто политические возражения? Что втянутся США?
Д.Козлов
―
Военный эффект был достаточно гипотетическим, и собственно, оказался таковым, потому что даже неограниченная подводная война, развязанная в 1917-м, не поставила Англию на колени. Зато политический эффект, как показали эти события, имел место - США в войну вступили.
М.Соколов
―
На эту тему в 20-е годы была целая дискуссия – капитан-лейтенант Джозеф Кеверти обвинял Черчилля в том, что он специально допустил уничтожение «Лузитании» для втягивания США в войну – мол, вовремя не передали донесение, где находится подлодка, - шифры были отчасти известны британцам. На эту конспирологическую тему ничего не скажете?
Д.Козлов
―
Скажу, что эта тема конспирологическая.
М.Соколов
―
Но ответ Черчилля был хорошим: «Британские джентльмены на подобную низость неспособны». Может, кто-то поспорит, способны или неспособны.
Д.Козлов
―
Это из той же серии, что и якобы указание Черчилля о специальном пропуске «Гёбена» и «Бреслау» из Средиземного моря в Черное. У нас тоже эта версия имела широкое хождение, ив научной литературе, и в художественной. Но тоже она носит скорее конспирологический характер.
М.Соколов
―
ну да, за ними гнались и так, и сяк, но сделали столько ошибок, что загнали их в проливы и в результате втянули Турцию в войну. Слушатели вас спрашивают, насколько наш флот был на уровне союзников? По подлодкам у кого было лучше, у англичан, или у России.
Д.Козлов
―
В целом мы находились на уровне мировых достижений. В чем-то, может быть шли немножко впереди. Но в целом, на уровне. По многим параметрам мы немножко отставали, - я уже говорил о конструктивных недостатках лодок типа «Барс». Они были отчасти преодолены, потому что лодки типа «Нарвал», черноморские, уже не имели таких проблем во многом. Лодки типа «АГ», американские, которые стали вступать в строй у нас во время войны, тоже были достаточно современными кораблями. В то же время мы достигли значительных успехов в области организации залповой стрельбы торпедами, например, которыми не занимались ни наши союзники, ни противники.
М.Соколов
―
Сделаем небольшую паузу и вернемся в студию.НОВОСТИ
М.Соколов
―
Продолжаем программу. Хотел спросить про Балтийское море – там, судя по вашей книге, шла достаточно серьезная борьба на немецких коммуникациях. В чем была суть этих операций?
Д.Козлов
―
Действительно, наш флот Балтийского моря решал эту задачу в разных формах. В первой кампании, на исходе кампании 1914 г. это делалось в форме активных минных постановок, которые в совокупности можно характеризовать как минно-заградительную операцию, достаточно широкого масштаба в южной и средней Балтике, на узлах коммуникаций противника и на подходах к портам. В кампании 1915 г., со вступлением в строй новых больших подлодок типа «Барс», новых эскадренных миноносцев типа «Орфей», появилась возможность использовать и маневренные силы тоже на коммуникациях противника. Плюс английские подлодки, как только прорвались в 1916 г. Они действовали особенно эффективно против шведской коммуникационной линии.
М.Соколов
―
По которой возили железную руду из Швеции в Германию.
Д.Козлов
―
Да, причем шведы занимали позицию гораздо более благоприятную по отношению к немцам, чем в данном случае к русскому флоту.
М.Соколов
―
шведский флот прикрывал эту коммуникацию, или просто шли в территориальных водах Швеции?
Д.Козлов
―
Да, они шли в территориальном море Швеции большую часть пути, шведы активно позволяли использовать своих лоцманов, потому что там все сложно в навигационном отношении. Шведы очень болезненно и рьяно, я бы сказал, реагировали на малейшие прегрешения Русского флота в части, касающейся нарушения шведского нейтралитета, что создавало затруднения значительные для наших подлодок, в частности, действующих на коммуникационных линиях противника. Во второй половине 1915 г., когда этот вопрос был переведен в практическую плоскость, после фиаско немцев в Рижском заливе в августе 1915 г., достаточно интенсивно начали действовать подлодки, и добились значительных успехов. Главным результатом этих действий стало то, что немцы, начиная с 1916г., были вынуждены ввести на Балтике систему конвоев.Система конвоев это такая вещь, которая объективно и неизбежно снижает оборачиваемость тоннажа, следовательно, объема грузоперевозок, приблизительно на треть. Такие исследования были проведены, и Вторая мировая война это подтвердила - где-то на треть снижает система конвоев. В силу ряда обстоятельств: это и задержка по времени погрузочно-разгрузочных работ из-за скопления судов в портах, выбор маршрута оптимального – не с экономической точки зрения, а с военной. Скорость конвоя, определяемая по самому тихоходному судну. Плюс административные проблемы.
М.Соколов
―
Расходы на конвоирование.
Д.Козлов
―
Да. Потому что ставить под государственный контроль частные судовладельческие компании, - ну, там масса проблем, с этим связанных. Неприспособленность коммерческих судоводителей к плаванию в таких тесных строях, каким является конвой. И важнейшим результатом действий нашего флота, хотя мы нанесли и некоторые ущерб с точки зрения потопления, там порядка 100 тысяч тонн потопили в общей сложности на Балтике.
М.Соколов
―
Вместе, российские и английские лодки?
Д.Козлов
―
Да. С точки зрения английских подлодок около половины ущерба нанесли.
М.Соколов
―
А сколько там было англичан?
Д.Козлов: В 1914
―
г. прорвались две, Е-1, Е-9, в 1915 г. еще четыре, и в 1916 г. было перевезено через Архангельск внутренним морским путем еще несколько малых лодок. Но они использовались в основном в качестве средства прибрежной обороны. Таким образом, действия нашего флота с оперативно подчиненной английской флотилией подлодок, привели к тому, что немцы не смогли увеличить, нарастить объемы ввоза руды из Швеции, которая стала необходимой в связи с потерей других источников импорта - ввозили из Испании. Конечно, это очень существенный результат действий нашего флота на Балтике.
М.Соколов
―
Еще британская подлодка какой-то тяжелый немецкий крейсер повредила существенно, во время операции в Рижском заливе?
Д.Козлов
―
Да, был торпедирован линейный крейсер «Мольтке» лодкой Е-1 Фрэнсиса Вудхарда. Кстати, это первый случай результативной торпедной атаки подводной лодкой против дредноута. Да, но они достигли успехов и в борьбе с боевыми кораблями, и это не только этот случай. Там было потоплено еще несколько кораблей.
М.Соколов
―
А что за лодку нашли сейчас у берегов Швеции, что там, какая ее судьба была?
Д.Козлов
―
Это лодка «Сом», о которой мы уже говорили, которая впервые заявила о себе еще в годы Японской войны. Она была закуплена нашим морским министерством с началом войны с Японией, перевезена сначала в Петербург, потом, по железной дороге на Дальний Восток. Там она находилась в строю в Сибирской флотилии долгое время. С началом Первой мировой ее перевезли сначала в Черное море, когда пытались усилить Черноморский флот за счет Сибирской флотилии, которая не участвовала в военных действиях. Затем перевели на Балтику. Он вошел в состав сил и выполнял задачи, в которых применялись все лодки этих типов – позиционным способом. То есть, она занимала позицию, в данном случае, «Сом» находился в Мариехамне, в проливе, разделяющим Аландские острова и материковую Швецию. Находился там на предмет задачи обнаружения и уничтожения как коммерческих судов неприятельских, так и для предотвращения попыток проникновения сил Германского флота в Ботнический залив. Потому что такие попытки в 1916 г. предпринимались неоднократно.И во время одного из таких походов в 1916-м году, в июне, эта подлодка погибла в результате удара шведского парохода "Онгерманланд".
М.Соколов
―
Случайное это было столкновение?
Д.Козлов
―
шведы уверяют, что да. К сожалению, мы не имеем данных нашей стороны, поскольку все погибли, весь экипаж погиб полностью. Шведский капитан утверждал впоследствии, что это произошло случайно, он не имел намерения.
М.Соколов
―
Это произошло ночью или днем?
Д.Козлов
―
Они обнаружили перископ, который скрылся – очевидно, лодка пыталась поднырнуть и перейти на другой борт, и получила таранный удар. Сейчас, если ее корпус будем действительно обследован, то мы получим какие-то новые данные. Но в нашей литературе существует точка зрения, не лишенная оснований, что, может быть, это было не совсем так. Потому что шведские судоводители иногда вели себя, скажем так, агрессивно по отношению к нашим подлодкам. Но через некоторое время после этого подлодка «Волк» там же получила таранный удар – там погнули ей оба перископа, но более существенных повреждений она не получила.
М.Соколов
―
А были шведские суда потоплены по ошибке, вместо немецких – такие случаи были?
Д.Козлов
―
Да, были такие случаи и потопления и захвата, таких случаев было достаточно много. Они вызывали очень серьезное недовольство нашего верховного командования, МИДа, в частности, смещение с должности командующего флотом адмирала Канина в сентябре 1916 г. имело более глубокие причины, о которых очень хорошо написал Петров в 26 г. в статье «Кризис морского командования». Но одной из причин, и это ясно указывается в докладе по Морскому штабу верховного командующего, в результате которого, после одобрения царя, Канин был снят с должности и назначен вице-адмирал Непенин. Одна из претензий, которые предъявлялись командующему флотом состояла в том, что он не смог обуздать своих подчиненных и обеспечить безусловное выполнение ими требований, связанных с нейтралитетом Швеции. И буквально незадолго до этого произошел вопиющий случай, когда наша подводная лодка «Крокодил», под командованием капитана второго ранга Никифораки, захватила в шведских территориальных водах транспорт под шведским флагом. Пришлось его, после заседания Призового суда, отправлять обратно на родину, естественно, последовали разного рода дипломатические осложнения.Такого рода случаи имели место. Они были вызваны, отчасти, может быть, какими-то уважительными причинами – потому что не всегда возможно понять, находишься ты в территориальном море Швеции. А надо понимать, что в 1916 г. не было ни космической навигации, ни радионавигационных комплексов. Хотя многие подводники в то же время очень отрицательно относились к такого рода ограничениям. Меркушов, в частности, известный балтийский подводник, в своем дневнике записал в это время, что когда поступило очередное требование всячески блюсти международные нормы в отношении шведов, написал: «опять эта игра в европейцев, опять это стремление быть европейцами больше, чем сами европейцы», - почти дословно. То есть не исключено, что некоторые элементы саботажа этих требований, конечно, имели место с точки зрения командиров.
М.Соколов
―
А что делали в это же время российские подлодки на Черном море? Там блокирование Босфора, участие в этих операциях в основном? Это вопрос Дмитрия.
Д.Козлов
―
В 1916 г., в первой половине года, действительно, лодки активно использовались для нарушения морских коммуникаций, главным образом, в прибосфорском районе. Коммуникации, связывающие болгарские порты с турецкими, с одной стороны, это европейское побережье на азиатском берегу для срыва перевозок угля из угольного района в Босфоре. А после проведения серии минных постановок, уже после назначения командующим флотом Колчака, подлодки там применялись для наблюдения за минным заграждением. Для обеспечения новых минных постановок. То есть. Они действовали достаточно интенсивно и имели место яркие успехи - скажем, захват транспорта «Радоста» в результате боя с подлодкой «Тюлень».
М.Соколов
―
То есть, она действовала как надводный корабль в данном случае.
Д.Козлов
―
Да. И он был захвачен, несмотря на то, что пытался дать отпор – он был вооружен артиллерией, и даже приведен в Севастополь.
М.Соколов
―
Хорошо, Германия вернулась к неограниченной подводной войне в 1917 г. Насколько это было эффективно с точки зрения военной, насколько удалось подорвать транспортные коммуникации противника?
Д.Козлов
―
Что касается неограниченной подводной войны, которая была начата 1 февраля 1917 г., конечно, в полной мере те оптимистические прогнозы, которые адмирал штаба Хольцендорфа. В декабре 1916 г. он представил главнокомандующему германскими военными силами, он представил меморандум, в котором утверждалось, что в случае начала беспощадной подводной войны потери будут достигать до 600 тысяч тонн в месяц, что к 1 августа поставят Англию на колени, заставят просить мира, учитывая, что при этом, как прогнозировали немцы, две трети нейтралов откажутся, не будут рисковать и осуществлять перевозки в интересах англичан.На первых порах действительно, эти надежды начали оправдываться, и даже успехи в апреле 1917 г., когда был уничтожено почти 900 тысяч брутто-регистров тонн, что даже превысило прогноз. Надо сказать, что эта цифра совершенно космического масштаба, это даже трудно себе представить – почти миллион брутто-регистров тонн – это приблизительно суммарная грузовместимость всего российского коммерческого флота того времени, начала первой мировой. Вот англичане столько потеряли за апрель 1917 г. Наступил так называемый «кризис тоннажа», поскольку новое судостроение смогло возобновлять не более 15% потерь. И в этой обстановке англичане приняли решение о коренном пересмотре вообще всей системы противолодочной обороны своих сообщений. Оно заключалось в том, чтобы свести к минимуму коммуникационные линии и самое главное решение, которое сыграло решающую роль - ввести систему конвоев. Это сопровождалось большими дискуссиями, поскольку мы уже говорили, какие недостатки несет в себе конвойная система. Проводились обмены мнениями очень жесткие, - кстати, вероятно решающую роль сыграло мнение премьер-министра Ллойд-Джорджа, который настоял на этом, подержал Джеллико, в то время первого лорда Адмиралтейства.
И сначала в качестве эксперимента, на отдельных коммуникационных линиях, затем уже в широком масштабе, суда стали передвигаться в составе конвоев. И потери резко сократились. Как написал один из командиров подлодок германских того времени в своих мемуарах, «море опустело». То есть, количество целей резко сократилось. Попытки же немцев воздействовать на конвои разбивались об умелое противодействие английских противолодочных сил, ну и союзных тоже, которые смогли к концу 1917 г. и уже точно к 1918 г. преодолеть эту ситуацию начала войны, когда подлодка была невидима, и соответственно, неуязвима в подводном положении.
М.Соколов
―
Уже гидрофоны появились.
Д.Козлов
―
Да, и имелась возможность беспрепятственно выходить в атаку, за исключением маневренных качеств, которые сдерживали этот процесс. Соответственно, уходить от преследования. С появлением серийных образцов средств технических подводного обнаружения, - появились не только гидрофоны, но уже первые средства гидроакустические с активным режимом, это изобретение пьезоэлектрического излучателя позволило эту проблему решить в 1916 г. – лодки стали обнаруживаться, в том числе, в подводном положении. И не только обнаруживаться, но и появление противолодочного оружия, главным образом, тяжелых глубинных бомб, оно, конечно, переломило ситуацию в корне.
М.Соколов
―
Ну да, а они долго не могли находиться под водой.
Д.Козлов
―
Конечно.
М.Соколов
―
И не могли уходить глубоко.
Д.Козлов
―
Да.
М.Соколов
―
Какая была рабочая глубина?
Д.Козлов
―
Предельная в то время 20-40 метров, перископная - 6-9 метров. И плюс к этому, конечно, были проведены очень серьезные мероприятия в части, касающейся совершенствования, собственно, форм и способов противолодочных действий. Была апробирована такая вещь, как операция группировки разного рода противолодочных сил, - говоря современным языком. Они дважды попытались это провести: массированные минные постановки немцев, и проект огромный и масштабный, постановка так называемого «Великого северного заграждения» - порядка 70 тысяч антенных мин, которые перегородили барьером всю северную часть Северного моря до Шотландии,. Это было проведено с участием, конечно, главным образом американцев, весной и летом 1918 г. Все в совокупности привело к тому, что к концу 1917 г. и в 1918 г. ситуацию удалось переломить.
М.Соколов
―
А авиацию использовали?
Д.Козлов
―
Безусловно.
М.Соколов
―
И дирижабли?
Д.Козлов
―
Да, появились и технические средства авиационные. Англичане имели даже гидроакустические приборы с опускаемой антенной, которыми оснащались гидросамолеты. Конечно, все это было, скорее, пока в качестве эксперимента и апробации, но тем не менее, это говорит о том, что с точки зрения техники противолодочные силы уйти вперед.
М.Соколов
―
были попытки нанести удары по базам, где базировались германские подлодки?
Д.Козлов
―
Да, и не только нанести удары, но и попытки заблокировать – известная операция по блокировке Зеебрюгге, так называемый «Фандерский корпус» на бельгийском побережье, который доставлял много хлопот англичанам, потому что небольшие лодки, которые базировались на Стендазе и Брюгге, они создавали большие хлопоты именно в английском канале, потому что снабжение огромной английской армии во Францию шло именно этим маршрутом. Все это в совокупности позволило англичанам переломить ситуацию. И задачи, которые были поставлены Адмирал-Штабом не были выполнены.
М.Соколов
―
Слушатель Владимир интересуется, как далеко уходили во время этой войны подлодки, - имеются в виду германские, а у американского побережья они начали действовать после начала войны?
Д.Козлов
―
Да, большие подлодки, особенно подводные крейсера так называемые – ну, это очень большие корабли, полторы тысячи тонн водоизмещения, со 150-мм артиллерией, они доходили до Дакара, до островов Зеленого мыса. Но это не приводило к желаемым результатам, поскольку они приносили там гораздо меньше ущерба, там не было такого интенсивного судоходства. Там не было и противодействия. И достижения оказались гораздо более скромными, чем это планировалось.
М.Соколов
―
В странах Антанты много писали о всяких зверствах немецких подводников. Это такая пропагандистская легенда, или действительно были достаточно жесткие действия, нарушающие правила ведения войны? Или обе стороны отличались?
Д.Козлов
―
Обе стороны, конечно. Бывали случаи, безусловно, необоснованных репрессалий по отношению к командам судов, уничтожаемых. Но в то же время бывали случаи очень благородного и достаточно человеколюбивого поведения некоторых командиров по отношению к командам, спасенных с подлодок. И с другой стороны, ровно то же самое. Командир одного из английских судов-ловушек, который не принял мер к спасению экипажа немецкой подлодки, которую уничтожило его судно-ловушка, был взят в плен, судим в Германии и расстрелян – именно как военный преступник.
М.Соколов
―
А с другой стороны, была история с судном «Баралонг», когда, захватив часть экипажа немецкой подлодки на призовом судне, их взяли и просто расстреляли.
Д.Козлов
―
Я об этом и говорю.
М.Соколов
―
Я помню, где-то читал, что Антанта обещала кого-то судить из командиров германских подлодок. Были такие суды после войны, или нет?
Д.Козлов
―
Такие были процессы в Германии, Веймарская республика была принуждена союзниками-победителями к тому, чтобы некоторых, наиболее одиозных фигур подвергнуть уголовному преследованию. Действительно, такие процессы были, некоторые получили определенное наказание. Но надо сказать, что это не имело таких масштабов, как после Второй мировой. И многие, наиболее одиозные личности просто не дожили до конца войны. Тот же Швигер, который потопил «Лузитанию», погиб в 1917 г. Но такие процессы действительно имели место.
М.Соколов
―
Кстати, если вернуться к сюжету со Швигером, поначалу его вахтенный командир отказался стрелять, выпускать торпеду – есть такая легенда.
Д.Козлов
―
Все, что касается «Лузитании» это тема для отдельного разговора. Тут есть масса нюансов, которые заслуживают того, чтобы о них поговорить.
М.Соколов
―
Интересно. Хорошо, какие основные выводы были сделаны по итогам Первой мировой в развитии подводного флота? Я помню, что французы построили какую-то гигантскую подлодку, которая была с гидросамолетом и 8-дюймовыми орудиями.
Д.Козлов
―
не только французы. Англичане тоже строили большие лодки.
М.Соколов
―
А оказалось потом, что это не очень нужно.
Д.Козлов
―
Выводы я бы разделил на несколько групп. Первый вывод – технический. Было поставлено на повестку дня несколько назревших уже технических нововведений, которые были реализованы в межвоенный период. Они касаются, например, изобретения устройства, позволяющего идти на перископной глубине. Совершенствовались системы, связанные с обеспечением погружения, потому что торпедное оружие было усовершенствовано. То есть, опыт Первой мировой стал мощным толчком с точки зрения прогресса технического. С другой стороны, стало понятно, что они являются и средством эффективного действия на коммуникациях. И это отразилось впоследствии в военно-морских доктринах всех стран.
М.Соколов
―
И тут мы вынуждены закончить. Мы с Денисом Козловым поговорили о морской подводной войне во время Первой мировой войны. Вел передачу Михаил Соколов. Всего доброго, до свидания.
Д.Козлов
―
До свидания.