Максималисты после 1917 года - Григорий Кан - Цена Революции - 2019-07-14
14.07.2019
М. Соколов
―
В эфире «Эха Москвы» программа «Цена революции». В нашей студии историк, кандидат исторических наук Григорий Кан. Мы продолжаем разговор о максималистах - такой малоизвестный структуре. Я не знаю, правильно ли называть её партией или нет. Она называлась «Союз социалистов-революционеров максималистов». И остановились мы в прошлый раз на 1906 годе. Рассказали о покушении на Петра Столыпина, взрыве дачи премьер-министра на Аптекарском острове, экспроприации в Фонарном переулке, когда было захвачено полмиллиона рублей. Добрый вечер, Григорий Семёнович! Вы остановились как раз на том, что полиции удалось в эту организацию заслать своего агента или перевербовать кого-то. Что происходило дальше?
Г. Кан
―
Роль этого человека долгое время была затушёвана. Думали на другого человека - Семёна Рысса, который затеял рискованную игру с полицией. Может быть, можно будет когда-нибудь об этом подробно рассказать. Историки упустили из виду человека, которого звали Владимир Гейде. Вообще, с одной стороны, Соколов и максималисты считали, что у них организация более демократичная, у них союз, а не партия, в него легко вступить, всё демократично, нет бюрократии, мы не зависим от денег никакого олигарха. В результате получались свои минусы. От денег олигарха мы не зависим, зато добываем деньги с помощью экспроприаций. Вот одна бескровная, вторая уже с кровью. Уже непонятно, где тут морально хуже. И принимали людей просто по знакомству - вот этот понравился. Не проверяли. И так в эту организацию попал Владимир Гейде, который вообще был ремесленником и ещё имел уголовное прошлое. Но это всё не было проверено - что это человек сомнительных моральных правил. Он понравился Семёну Рыссу, одному из членов исполкома боевой организации максималистов. Дальше его взял Соколов. И вот Гейде не сразу, но в какой-то момент установил связь с полицией. Непонятно, когда это произошло. Видимо, даже ещё до взрыва на Аптекарском острове - видимо, где-то в начале августа. Он был связан с петербургским охранным отделением, с начальником этого отделения полковником Герасимовым. Очень осторожно, не говоря, что он член БОМ (говорил, что он личный друг Соколова и что-то такое у него узнаёт), стал понемногу сообщать информацию об отдельных максималистах. В результате с конца августа началась слежка за одним из максималистов, членов БОМ, которого указал Гейде. И постепенно через него (а у Герасимова были очень хорошие филёры) он вышел на большинство членов. И к моменту ограбления в Фонарном переулке вообще большая часть организации уже была прослежена. Более того: Гейде даже сообщил, что будет ограбление, и даже сказал, когда. Но там было несколько отрядов при БОМ, и он не знал, какой отряд будет грабить. Он не был связан с этим отрядом. Не знал точный день. И в результате, даже зная, что это ограбление будет, Герасимов не смог его предотвратить. Но, тем не менее, Гейде сообщил массу всяких сведений об организации. При этом он был хороший актёр. Он продолжал пользоваться полным доверием. Тем временем после ограбления в Фонарном переулке проходит конференция максималистов с 10 по 24 октября.
М. Соколов
―
Они в Финляндии собрались?
Г. Кан
―
Финляндии, Або. Программа там не было принята, но были приняты резолюции. Программа принимается только в 1917. Какие основные резолюции? Во-первых, что мы ориентируемся на так называемый трудовой народ - триаду: пролетариат, крестьянство, трудовая социалистическая интеллигенция. Социализация не только земли, но и орудий производства. Партизанская война в деревне. Безусловно отрицательное отношение к парламентаризму в рамках буржуазного строя. Идея всеобщей стачки. Экспроприация государственных капиталов без ограничений. А вот частных капиталов - это вызвало возражение: только с согласия Центрального исполнительного бюро - это руководящий орган (от 5 до 7 человек, и 8-й член от БОМ). 17 человек из участников конференции было за, 16 против. В общем, программа не была принята, были приняты тезисы. Естественно, социализация земли, фабрик и заводов.
М. Соколов
―
Немедленная социализация, революция и немедленный социализм?
Г. Кан
―
Не совсем немедленный. Появился тезис, что перед социализмом будет промежуточный этап - так называемая «трудовая республика». Более подробно концепция трудовой республики была разработана в 1917 году. Там даже первоначально рассматривался вариант её реализации через Учредительное собрание. Вообще было совсем непонятно, кому будут принадлежать фабрики и заводы. Это тоже было разработано в 1917 году. Была принята концепция, что высший орган трудовой республики - это Центральный совет труда. Снизу доверху идут местные советы труда, областные - и Центральный совет труда. Руководство производством - это синдикат. Потом следующий уровень - это Совет синдикатов. Низший уровень - синдикат, потом областные советы и общегосударственный совет синдикатов труда в рамках трудовой республики. Естественно, все органы избираются. То есть, в общем, вот такая система власти - что-то среднее между демократией и каким-то элементом в чём-то анархизма, в чём-то трудовластия. При этом из выборов был исключён так называемый буржуазный элемент. Концепция трудовой республики была разработана позднее, в 1917 году. В 1906-1907 это были такие намётки.
М. Соколов
―
Ну а они уже объявили себя протопартией, вот этим Союзом?
Г. Кан
―
Партий они никогда не признавали. Они считали, что партия - это нечто такое бюрократическое. То есть была конференция, там были резолюции, а программы ещё не было. Тем не менее, Гейде дальше продолжает свою работу и постепенно Герасимов выслеживает всех основных членов БОМ. А у Соколова грандиозные планы, причём все такие террористические. Он как-то всё свёл к террору, за что его критиковали другие члены организации. Например, у него был план взорвать департамент полиции в Петербурге. Тоже жестокий: туда взрываются, взрывают. У него все планы похожи один на другой, но тоже, в общем, без учёта...
М. Соколов
―
В декабре 1906 года его арестовывают.
Г. Кан
―
26 ноября. Ещё у него был план убийства Николая II: нападение на Петергоф во время парада со взрывом одного из петергофских дворцов, чтобы уж точно, наверняка убить Николая. И в тот момент очень большую роль в организации начинает играть Климова (собственно, в осуществлении обоих этих планов), уже ставшая к тому времени подругой Соколова. К тому времени он расстался с Бродской: она была обвинена в хищении средств (непонятно, было это или нет) и уехала за границу. Гражданской женой Соколова становится Климова, и Климова должна была руководить осуществлением обоих этих терактов. Он ей очень доверял, она стала его правой рукой.
М. Соколов
―
Но полиция оказалась быстрее.
Г. Кан
―
Соколова арестовывают 26 ноября. А ещё раньше, 29 августа, в Москве был арестован Мазурин и 1 сентября 1906 года повешен - я забыл сказать. Мазурин остался в Москве и повешен 1 сентября 1906. Значит, 26 ноября к Соколову подходит нищий старик (знали физическую силу Соколова) и навязчиво просит у него милостыню. Соколов полез в карман, в это время нищий схватил его за руку. Сзади налетели какие-то молодцы (естественно, полицейские), Соколов отшвырнул нищего, сбросил охранников, схватил револьвер, но охранники налетели снова. Повалили, скрутили руки. Это было 26 ноября. 1 декабря Соколова судил военно-полевой суд. 2 декабря он был казнён.
М. Соколов
―
А как объяснить поведение власти? Вместо того, чтобы расследовать деятельность видных террористов, тут же тащили на казнь. Это же, в общем, абсолютно нелогичное поведение. С одной стороны, запугивание, с другой стороны, они же теряли какие-то нити, возможности. Вообще это очень похоже на некие современные события типа «Норд-Оста» и так далее. Как будто обрывали нити к своим людям.
Г. Кан
―
Ну, вообще-то у Герасимова в БОМ был Гейде, он и так всё знал, что ему нужно было для расследования. Во-первых, это, скорее всего, угождение Столыпину, который после взрыва на Аптекарском острове ненавидел максималистов совершенно дико и ненавистью.
М. Соколов
―
Да, это понятно.
Г. Кан
―
Понятно, что он желал их всех побыстрее убить. А во-вторых, у Герасимова был Гейде, так что о БОМ он всё знал. Потом появились еще несколько агентов. Зачем ему, собственно?
М. Соколов
―
И что, в 1907 году их всех в конце концов переарестовали?
Г. Кан
―
Ну, не всех. Значит, вслед за этим, через 4 дня была арестована Климова, которой по ряду причин сохранили жизнь - она получила пожизненную каторгу. И в конце 1906 - первой половине 1907 костяк организации был арестован. Там в БОМ внедрился ещё один агент и выдал часть организации. БОМ окончательно прекратила существование в июле 1907. Активные максималисты были арестованы, часть эмигрировала за границу. За границей ещё один член БОМ, будучи без денег (по другим данным, по идейным соображениям - там непонятно), предложил услуги охранке. В результате за границей БОМ - уже не БОМ, а максималисты - освещались этим человеком, Фёдором Дорошко. Были завербованы ещё несколько человек. В общем, максималистская организация существовала за границей до 1911 года и там в разные моменты работало 3 полицейских агента. В общем, они были полностью под колпаком.
М. Соколов
―
В общем, в подполье можно встретить только провокаторов. Скажите, что вы знаете о брошюре «Очистка человечества» некоего Павлова, о которой пишет полицейский генерал Спиридович? Этот теоретик максимализма предлагал полное уничтожение всех представителей расы, так сказать, властвующих, эксплуататорских элементов общества и проповедовал грандиозный массовый террор. Это фейк или это всё-таки была какая-то реальная фигура?
Г. Кан
―
Реальная, да. Я ожидал этого вопроса. Под псевдонимом «Павлов» скрывался Михаил Александрович Энгельгардт, сын автора «Писем из деревни» и действительно теоретик, близкий к максималистам. Чернов в полемике с максималистами обратил внимание на эту брошюру, резко её критикуя. Но это личное мнение Энгельгардта, который был достаточно любопытным человеком и теоретиком, но с довольно безумными идеями.
М. Соколов
―
Ну да, истребить как тараканов - женщин, детей и всех, кого захочется.
Г. Кан
―
Ну, там не совсем так. У него идея, что значительная часть людей склонна к жестокости и насилию. Они неисправимы и никакое воспитание не может их исправить. Что если происходит эволюция жестокости, то это только утончение разных форм жестокости. У него, кстати, есть достаточно интересная работа «Прогресс как эволюция жестокости», где он выступает как моралист. А в этой работе получается, что он в своём морализме становится имморалистом. То есть в конечном счёте вывод из работы «Очистка человечества» - что значительная часть людей склонна к жестокости и насилию и никакой дальнейший прогресс невозможен без истребления этих людей.
М. Соколов
―
Вот товарищ Сталин мог воспользоваться такими замечательными работами.
Г. Кан
―
Ну, я думаю, что Энгельгардт и Сталина бы отнёс к этим людям. Но там не говорится, как истреблять, что. Просто есть такая, как он условно называл, моральная раса, которая испорчена настолько, что их надо истреблять. Но это были личные безумные идеи Энгельгардта. Это никогда не входило ни в какие резолюции максималистов.
М. Соколов
―
Ну, знаете, если это соединить с практической деятельностью максималистов, с такими жуткими терактами, то это всё, в общем, выглядит как какая-то такая античеловеческая заговорщическая организация.
Г. Кан
―
Ну, это не было идеями ни Соколова, ни Мазурина - никого из них.
М. Соколов
―
Да, они просто убивали.
Г. Кан
―
Всё-таки целью был Столыпин, а не убить присутствующих на даче. Такой идеи не было. Но, конечно, с другой стороны, определённая жестокость, в общем, была, но не исходящая из идей Энгельгардта. Соколов, как написал один мемуарист, объяснял: все засевшие в этих дворцах - наши враги. А если враги, почему мы должны с ними церемониться? То есть такого рода вещи Соколов говорил. И Мазурин тоже считал, что городовых надо истреблять. То есть были эти идеи.
М. Соколов
―
Это Соколов ездил на извозчике и стрелял в годовых?
Г. Кан
―
Мазурин. Но это было после Декабрьского восстания, очень жестоко подавленного. И вот эта ненависть к власти Соколова и Мазурина, эта жестокость (не для оправдания, а для объяснения) отчасти была, может быть, возвратной жестокостью. Потому что очень жестоко было подавлено Декабрьское восстание, и это могла быть реакция на это подавление, а не на какие-то там идеи людей типа Энгельгардта. То есть у Соколова и Мазурина можно найти жестокие суждения и жестокие действия, но Энгельгардт всё-таки был сам по себе.
М. Соколов
―
Григорий Семёнович, давайте теперь, собственно, о том, как возродилась эта максималистская организация. Вот, вы сказали, где-то в 1911-1912 году она фактически прекратила своё существование и за границей. А что происходит в 1917 году, когда была объявлена амнистия? Наверное, уцелевшие участники этой организации вернулись с каторги и так далее. Как они себя проявили в событиях революции?
Г. Кан
―
Значит, максималисты действительно возрождаются в 1917 году. Ну тут следует сказать такой момент, что очень много максималистов-участников событий 1905-1907 годов после Февральской революции не вернулись в максималистские ряды. Достаточно многие, особенно члены БОМ. То есть для многих максимализм с его радикальными взглядами и действиями, в общем, был болезнью юности. Часть тех, кто уехал за границу, там и остались и вообще отошли от всякой политики. Многие, отбыв каторгу, отошли от политики. Многие ушли в более умеренные структуры - причём довольно видные фигуры максимализма. Ушли к эсерам и даже чаще всего были правыми эсерами. То есть были самые разные судьбы. В максимализме 1917 года были какие-то старые кадры, но очень многие деятели максимализма 1905-1907 очень далеко отошли от идей максимализма - даже очень крупные фигуры 1905-1907, которые были ключевыми. Скажем, Климова в 1917 году, будучи во Франции, занимала очень мирную позицию даже для неё. В Февральской революции и в том, что произошло после Февральской революции, ей многое не нравилось - разбойные действия, насилие после Февральской революции, которое было. Есть её выражение: «То, что происходит в России - это всероссийский кошмар». То есть многие изменили свои позиции и заняли более умеренные. Но часть старых максималистов осталась, появились новые максималисты. Они появляются в 1917 году. Причём если в 1905-1907 в трудах максималистских теоретиков выдвигалась идея, что парламентаризм абсолютно неприемлем, что мы антипарламентарии... Хотя были рассуждения, что Учредительным собранием, тем не менее, можно воспользоваться.
М. Соколов
―
А кто становятся ключевыми фигурами?
Г. Кан
―
Харизматических лидеров наподобие Соколова вновь не возникло. Из старых людей, из старых максималистов ключевую роль играют Арон Зверин, Григорий Нестроев, Григорий Ривкин, Фердинанд Светлов, Бердников. Вот это, пожалуй, наиболее такие видные фигуры. Но это всё из «старой гвардии». То есть руководящее звено - это была «старая гвардия» максималистов, ещё с тех времен. Тогда эти люди были известны, но всё-таки руководителей уровня Соколова не было. Вообще харизматических лидеров уровня Соколова в 1917 году не появилось. Дальше в октябре 1917 принимается программа максималистов, о которой я уже говорил: Советы труда, Советы синдикатов труда. Советы труда - это воля народа...
М. Соколов
―
Это ещё до Октябрьского переворота?
Г. Кан
―
Да, 15-21 октября 1917 года принимаются все эти программные положения. В октябре происходит некоторая радикализация максималистов. У них появляются некоторые вещи, которых у них раньше не было. В частности, появляется усиление роли государства. То есть все капиталы экпроприируются в пользу государства. То есть появляются какие-то этатистско-авторитарные моменты, которые в целом для раннего максимализма несвойствены. И появляется идея всеобщей трудовой повинности. В октябре 1917 такая радикализация максималистов: что Временное правительство надо свергать, оно проводит политику в интересах буржуазии.
М. Соколов
―
Получается, что в этот момент максималисты становятся прямыми союзниками большевиков. А этот союз как-то формально закреплялся или это было просто взаимодействие в рамках Советов?
Г. Кан
―
Взаимодействие в рамках Советов и вообще в рамках развития революционного процесса. Максималисты поддерживают Октябрьскую революцию, поддерживают во ВЦИК и в Советах деятельность большевиков в тот момент.
М. Соколов
―
А за однородное социалистическое правительство они выступали?
Г. Кан
―
Нет. У них резкая радикализация в октябре 1917. Принимается проект конституции трудовой республики. В этом проекте ещё больше усиливаются не очень демократические вещи - например, общественная регламентация распределения благ. Появляются такие моменты: «трудовая республика стремиться к наибольшему равномерному удовлетворению всех потребностей, однако допускается неравенство и даже лишение права на жизнь для лиц, не несущих трудовой повинности, для врагов трудового народа». То есть, появляются такие вещи, которых раньше у максималистов не было - подчёркивание трудовой повинности. Появляются такие жёсткие пункты, действительно близкие к большевикам. Но вместе с тем с самого начала были разногласия.
М. Соколов
―
Какого рода?
Г. Кан
―
Максималисты считали, что Советами не должны руководить партии. То есть Советы должны напрямую управляться представителями народа: свободные выборы в Советы всех участников трудового населения. То есть уже в тот момент начинаются разногласия, потому что большевики начинают руководить Советами через свои партийные фракции. Вот такого рода разногласия. Потом максималисты всё-таки даже в эти годы, в это время в этой программе, в конституции трудовой республики подчеркивают необходимость свободы совести, слова, печати. Такие пункты, в чём-то противоречащие - они это подчёркивают: свобода совести, свобода частного искусства, частного печатного слова. Хотя допускается исключение для лиц, не несущих трудовой повинности, врагов трудового народа. То есть, с одной стороны, вроде такие жёсткие пункты, с другой стороны, какие-то элементы общедемократических идей. И подчёркивание идей самоуправления в Советах. Одновременно с тем, если брать действия максималистов на местах, в некоторых случаях максималисты выступали даже радикальнее большевиков, считая, что большевики не экспроприируют предприятия у буржуазии, а только устанавливают рабочий контроль. То есть в экономическом плане они за полную социализацию производства. Кстати, в этот момент первые зачатки разногласий. Большевики в ряде случаев выступали просто за рабочий контроль, а иногда за национализацию, подчинение государству, в то время как у максималистов - что сами рабочие должны управлять предприятием. Это потом будет центральным пунктом разногласий: что предприятиями должны управлять сами рабочие, трудовые коллективы. Это очень важный момент разногласий. Он проявится потом. То есть такие зачатки разногласий, но, тем не менее, в целом максималисты в этот период более или менее следует за большевиками. Но это центральные максималисты.
М. Соколов
―
Скажите, а вот по отношению, собственно, к Учредительному собранию, которое было избрано вполне демократическим путем и потом разогнано большевиками при участии левых эсеров - они одобрили этот разгон?
Г. Кан
―
Да, полностью. К этому времени иллюзия, что Учредительное собрание может поддержать соционализацию земли, фабрик и заводов, прошла. В этот момент у Ривкина такие намёки, что если Учредительное собрание поддержит буржуазию, то это будет плохо. И вот был сделан вывод, что раз оно не воплотило в жизнь максималистские идеалы, то, значит, его можно разогнать. То есть идею Учредительного собрания максималисты, в общем, даже в 1917 не отвергали, но с идеей его разгона они согласились. Вообще у максималистов это проявляется и в 1917 году, и даже отчасти раньше - какая-то фанатическая ненависть к буржуазии, к буржуазному, к капиталу. То есть признаётся только мелкая частная собственность, мелкое производство, где не используется наёмный труд. Тут элемент какого-то фанатизма, который, может быть, даже не у всех большевиков был. То есть тут они радикальнее. У них абсолютная, 100% вера в то, что любой буржуа, который использует наёмный труд, обязательно эксплуататор, он обязательно грабит, присваивает трудовую стоимость, прибавочную стоимость, любой наёмный труд абсолютно аморален. То есть у них фанатическая жилка, которая очень сильно проявляется. Они более фанатичные, чем большевики. Никакого сотрудничества, никакого компромисса. Естественно, Учредительное собрание, которое не приняло социализации фабрик и заводов, им не жалко. Это именно центральные, в разногласии с местными. Местные не совсем так себя ведут. Центральное бюро максималистов, Центральный совет идёт в сотрудничестве с большевиками и в оправдании действий большевиков гораздо дальше, чем левые эсеры. Левые эсеры никогда не оправдывали красный террор - не поддерживали, не говорили.
М. Соколов
―
А максималисты?
Г. Кан
―
Максималисты на уровне Центрального совета вплоть до декабря 1918 полностью поддерживали красный террор. После покушения на Ленина принимались резолюции о массовом красном терроре. Была совершенно жуткая статья Каратова «Наша позиция» 7 октября 1918, написанная абсолютно в большевистском стиле: красный террор - всем врагам народа, буржуазии, всем её прихвостням. И на местах были такие резолюции. Как это сочеталось с пунктами о свободе слова, совести, печати, праве на жизнь - ну вот сочеталось. То есть максималисты, Центральный совет максималистов шёл в поддержке большевиков гораздо дальше, чем левые эсеры. Более того, Центральный совет максималистов осудил левоэсеровский мятеж.
М. Соколов
―
«Мятеж» в кавычках, я бы сказал всё-таки.
Г. Кан
―
Выступление. Да, то есть Центральный совет шёл дальше с большевиками. Правда, были резкие выступления против Брестского мира.
М. Соколов
―
То есть по Бресту они были против?
Г. Кан
―
Против, но не в какой-то такой резкой форме, как левые эсеры. Но были против. И постепенный переход максималистов в оппозицию - именно Центрального совета - происходит где-то в декабре 1918 года. На местах ситуация была сложнее.
М. Соколов
―
Что там было?
Г. Кан
―
Значит, было несколько мест, где у максималистов были очень сильные позиции - два места. И там максималисты иногда занимали более оппозиционные позиции по отношению к большевикам, расходясь с Центральным советом. Значит, два места, где действительно были сильные максималистские организации. Вообще, сразу хочу сказать, что ту нишу, которая у максималистов была в 1905-1907, во многом заняли левые эсеры. То есть в каком-то смысле с появлением левых эсеров они заняли эту нишу, оттеснили максималистов.
М. Соколов
―
Логично. То была одна часть раскола левых, теперь другая - более массовая.
Г. Кан
―
Да, и в тот момент у максималистов было очень мало настоящих лидеров. Хотя между левыми эсерами и максималистами были в 1918 расхождения по разным вопросам, но в некоторых местах у максималистов были очень сильные позиции - более сильные и серьёзные, чем у левых эсеров. Это Самарская губерния и это Удмуртия (тогда это была часть Вятской губернии). И вот там было очень интересно. В Самаре у максималистов было несколько сильных лидеров. Это были три человека - Кузьмин Василий Андреевич, Константин Генцольдт и Алексей Яковлевич Дорогойченко. Они вели за собой значительную часть рабочих и крестьян Самарской губернии, входили в Советы - и в городской совет Самары, и в губернский - и имели там сильные позиции. Был создан Совет губернских комиссаров Самарской губернии, и Дорогойченко был там комиссаром земледелия, а Кузьмин - комиссаром финансов. Причём любопытно, что в январе 1918 большевики и максималисты вместе участвуют в роспуске организаций другой социалистической направленности. В частности, вместе распускают продовольственные организации губисполкома, куда входят максималисты и большевики. Дорогойченко лично разогнал губернский крестьянский съезд, который был созван эсерами в январе 1918. То есть первоначально они действуют вместе. В марте 1918 в Самару приезжают лидеры максималистов Ривкин и Зверин. Издаются максималистские газеты. И дальше в какой-то момент начинаются разногласия. Причём вначале разногласия начались отчасти из-за большего радикализма максималистов в экономических вопросах. В частности, один из максималистов Генцольдт, например, в феврале 1918 предложил немедленную конфискацию всех находящихся в частных руках товаров в городе, а также всех торговых предприятий, и запретить торговлю - организовать прямой товарообмен. Довольно авантюристкое предложение, которое привело бы к очень большим проблемам в городе. Большевики выступили более умеренно и отвергли это предложение. Потом разногласия по Брестскому миру. Потом у самарских максималистов собственный отряд коммунаров, что тоже не нравилось большевикам. Затем начинаются разногласия и по другим вопросам. В частности, в марте 1918 Дорогойченко, один из лидеров самарских максималистов, критикует большевиков за партийное засилье в Советах. В тот момент самарские максималисты, между прочим, занимают достаточно радикальные позиции. В своих резолюциях они говорят: когда буржуазия объявила войну всей власти Советов, может быть ответ вплоть до применения самого беспощадного политического террора. Ещё большевики этого не говорят, а максималисты говорят. То есть в тот момент их позиции в чём-то более радикальные. Но затем начинаются сильные разногласия, потому что максималисты выступают за пропорциональное представительство в Советах - особенно в губисполкоме: 2/3 крестьянам, 1/3 рабочим. Соответственно, крестьяне получают больше мест. Большевикам это не нравится. Потом на выборах в губисполком в начале апреля 1918 года максималисты с левыми эсерами вообще получают большинство. А в самарском горсовете большинство было у большевиков. То есть появляются два центра власти. И дальше начинается противостояние, идёт спор о подчинённости. Причём максималисты выступают за большее влияние крестьян, учёт мнения крестьян.
М. Соколов
―
А они выступили против комбедов?
Г. Кан
―
Комбедов ещё не было, это позже. К тому моменту, когда появились комбеды, Самару вообще уже захватил Комуч. Центральный совет не был сторонником комбедов, но не выступал так резко, как левые эсеры. Именно Центральный совет, центральное руководство - а вот на местах более резко. В апреле 1918 дело завершается просто столкновением между максималистами и большевиками, потому что большевикам вообще не нравится влияние максималистов в губисполкоме и то, что они ведут себя независимо. Первая волна репрессий со стороны большевиков - это с 6 по 9 мая 1918, когда были закрыты максималистские газеты, был погром в самарском исполнительном бюро максималистов и разоружение дружинников - якобы они терроризируют население, что, может быть, и было, но большевиками было явно преувеличено. Потом новое столкновение было уже в мае. Связано оно было с тем, что большевики заявили: «Мы будем бороться с выступлением Дутова» (к тому времени выступил атаман Дутов) и потребовали реквизировать у извозчиков всех лошадей. Извозчиком просто не на что было жить, и максималисты присоединились к этому выступлению. Вдобавок появились и присоединились к этому какие-то люди, авантюристы с антисемитскими лозунгами. Большевистский штаб отменил приказ о реквизиции лошадей. Объявить об этом был послан представитель штаба - еврей, который был убит каким-то антисемитом, когда он об этом объявлял. В этом большевики обвинили максималистов, хотя они не имели к этому никакого отношения. После этого большевики разоружили максималистов. Была непродолжительная перестрелка, был убит 1 и ранен 1 максималист, и все отряды были разоружены. Более того: потом пришёл большевистский комиссар Кадомцев и просто приказом распустил губисполком, избранный населением, которым руководили максималисты.
М. Соколов
―
Это в какое время 1918 года?
Г. Кан
―
Это 20 мая 1918 года. В мае начались репрессии против максималистов. Совершенно, конечно, беззаконный акт, потому что избранные Советы. Тогда долгое время казалось, что всё-таки это такая советская демократия. И вдруг большевики распускают Совет, который просто не они контролируют, под предлогом, что максималисты имели отношение к убийству этого представителя штаба, еврея. Максималисты, конечно, не имели к этому отношения. После этого были закрыты максималистские газеты и максималисты были вытеснены из всех советских структур Самары. Но любопытно, что прошло буквально несколько недель, к Самаре приблизились чехи, и большевики тут же обратились к максималистам - ну, ребята боевые: «Можете собирать отряды, защищать Советы». То есть тут же...
М. Соколов
―
Прагматичная политика.
Г. Кан
―
Да, тут же они их разгромили, очень много на это потратили - весь май, а в конце мая даже предоставили им возможность защищать Советы. Ну, максималисты пошли. Самарские максималисты были готовы примириться. После захвата Самары Комучем часть максималистов была арестована, часть ушла в подполье. После освобождения Самары максималисты были легализованы, но большевики на них давили. В конечном счёте большинство самарских максималистов не проявило твёрдости: кто-то отошёл, кто-то вступил в большевистскую партию. Более твёрдой и в чём-то более интересной была ситуация в Удмуртии. Там были очень крепкие максималисты. Возглавлял их такой очень интересный человек Фёдор Фёдорович Какаулин. Они часто занимали позицию, расходящуюся с Центральным советом. Это были Ижевск, Воткинск, Сарапул - часть Вятской губернии, потом Вятской области. В Сарапуле вообще во главе исполкома Советов стоял максималист. В Ижевске хотя во главе стоял большевик, но влияние максималистов. В Камбарке председатель Совета был максималист. Была создана Красная гвардия. Максималисты в условной Удмуртии (тогда не было Удмуртии) первоначально занимали радикальную позицию. Оправдывали роспуск Учредительного собрания. Конечно, им очень понравилось, что рабочие взяли заводы в свои руки.
М. Соколов
―
А какую позицию они заняли (это, по-моему, самое важное) во время рабочего восстания в Ижевске и Воткинске? Это восстание, которое уже поддержало Комуч.
Г. Кан
―
Давайте чуть позже. Я не могу это сразу сказать, до этого надо довести. Значит, максималисты имели там немалое влияние и первоначально занимали очень радикальные позиции. Затем произошло следующее. 26 февраля 1918 года... Об этом хорошо рассказывал Прайсман. Там были рабочие достаточно обеспеченные, с частным хозяйством. Они вообще быстро разочаровались в радикальных настроениях. И на выборах 26 февраля 1918 года победу одержали беспартийные. А реально это фактически были люди, ориентирующиеся на эсеров и меньшевиков. То есть в Ижевске фактически пришла к власти оппозиция. Большевики в тот момент это признали. А максималисты заявили: нет, это буржуазия, мы против. У них к тому времени была Красная гвардия. Максималисты стали заявлять: мы не будем признавать этот Совет в Ижевске, мы будем бороться и с эсерами, и с меньшевиками, и с большевиками. В результате большевики поступили очень хитро. Большевики вроде как признали победу оппозиции. Они заявили, что максималисты мешают всем, они против всего Совета - мы их разоружим, подавим. Вроде как выступая вместе с меньшевиками и эсерами, большевики под таким соусом решили разоружить максималистов. Это произошло в апреле 1918, непосредственно 20 апреля. Максималисты в тот момент считали, что у них достаточно сил, чтобы раздавить и эсеров, и меньшевиков, и противостоять большевикам. И большевики при поддержке Ижевского Совета создали специальный штаб. Была небольшая перестрелка и максималисты сдались. У них не хватило сил. Было арестовано от 120 до 200 человек. Максималисты были разоружены. Правда, суд был мягок - большинство было оправдано. Главные активные были отправлены в Казань. То есть большевики вроде как действовали от общедемократических принципов. Максималисты вроде бы загнаны в подполье, ситуация для них ухудшилась. Но дальше большевикам понадобилось убрать теперь Ижевский Совет. Когда в июле 1918 уже началось выступление Чехословацкого корпуса (вдобавок максималисты ещё жаловались во ВЦИК), максималисты ослаблены, большевики, которые только что от имени всеобщего Ижевского Совета разоружили максималистов, объединились с ними, с остатками максималистов. Состоялись совместные митинги. Затем они вместе просто пришли с дружиной и разогнали Ижевский Совет. То есть сперва они раздавили максималистов как крупную силу, а потом в июле 1918 заключили с ними союз, с ослабленными, и уже вместе с ними разогнали Ижевский Совет. Но затем Ижевско-Воткинское восстание, приход к власти прокомучевского правительства. 8 августа Комуч берёт Ижевск. Естественно, и максималисты, и большевики уходят в подполье.
М. Соколов
―
Теперь, собственно, может быть, коротко о последующих событиях. Во время Гражданской войны партия максималистов или Союз максималистов - она, в общем, такой младший партнёр большевиков. Тут у меня есть такая цитата из Светлова: «Политика большевизма гибельна, но открытая борьба против них немыслима, поскольку превратится в борьбу с Советами». Так?
Г. Кан
―
Это позиция Светлова, но она не совсем отражала взгляды партии. Значит, дальше происходит очень интересная вещь. Где-то с декабря 1918 максималисты начинают всё больше и больше переходить в оппозицию большевикам. В частности, вспоминают о каких-то вещах, которые они никогда не отвергали, но начинают на этом акцентировать внимание. Эта оппозиция всё более и более усиливается в течение 1919 года. Причём в рядах максималистов образуется группа из 3 человек - Светлов, Бердников и Архангельский - которые выступают за союз с большевиками и в конечном счёте вообще уходят из максималистов, из ССРМ, и потом вообще вступают в большевики. Причём уходят не очень красиво - забрав с собой часть кассы Союза. Идейные они были или просто конформисты - сложно сказать.
М. Соколов
―
А остальные?
Г. Кан
―
Большая часть максималистов в руководстве (особенно удмуртских) становится всё в большую и большую оппозицию к большевикам. Причём тут такой очень характерный момент. Это Нестроев, крупнейший максималистский теоретик, у него такая большая работа «Максимализм и большевизм» и очень резкая оппозиция. За что основная критика? Во-первых, что так называемая советская демократия ликвидирована, Советами руководят большевики. Нет никакой трудовой демократии, демократии трудового народа. Зачитаю чуть-чуть этот момент: «Государство без полиции превратилось в государство с полицией. Государство без чиновников превратилось в чиновничье государство. Государство с максимумом легальности превратилось в государство беззакония. Государство без насилия над массами превратилось в сплошное над ними издевательство». То есть идёт критика большевиков за ликвидацию демократии, за подавление свободы, за смертную казнь, за аресты. То есть общедемократические идеи.
М. Соколов
―
В общем, прозрели.
Г. Кан
―
Скажем так, они потом себя оправдывали тем, что был другой период, когда можно было подавлять свободы, можно было применять силу - как бы оправдывали своё прошлое. Но любопытно, что в их критике 1919-1920 и вплоть до 1924 года, когда они ещё существовали, помимо того, что они защищают социализацию фабрик и заводов против национализации и подлинную советскую власть против диктатуры большевиков в Советах, в этой критике очень много общедемократических моментов - свобода слова, печати, собраний, отмена смертной казни, недопустимость каких-либо арестов по политическим причинам. А сами в своё время это делали. При этом некоторые из максималистов вступают даже в вооружённую борьбу с большевиками. Например, Арон Зверин одно время был сторонником вооружённой борьбы с большевиками. По этому поводу даже была совершена одна экспроприация - правда, формально средства собирались для борьбы с Деникиным - в августе 1919, но реально, конечно, это была борьба с большевиками. То есть были даже сторонники вооруженной борьбы с большевиками. Особенно их голоса были слышны в ноябре 1919, на конференции.
М. Соколов
―
Ну, у нас совсем мало времени. Я всё-таки хотел бы в заключение узнать, чем всё закончилось до того, как их всех, я так понимаю, перебило ОГПУ-НКВД. Всё-таки был период их легального существовании в период НЭПа?
Г. Кан
―
На местах многих запретили. В Удмуртии фактически после возвращения Советской власти (она там дважды возвращалась) с максималистами действовали очень жёстко, быстро загнали подполье, арестовали. Фёдор Какаулин к тому времени занял резко антибольшевистскую позицию. Там репрессии были сразу, в 1919 году. Это на местах, а в центре максималистам разрешали существовать. Более того: в 1922 году они объединились с левыми эсерами.
М. Соколов
―
С остатками.
Г. Кан
―
Да. Они наконец-то объединились и была новая программа. Любопытно, что там, с одной стороны, было критика НЭПа слева, а с другой стороны, в другом документе, например, наоборот, заявлялось, что НЭП всё же лучше военного коммунизма. Трудовая повинность была забыта - то, что у них у самих когда-то были такие этатистские идеи. То есть в отношении НЭПа позиция отрицательная, но военный коммунизм хуже. И вот очень интересный момент - хотелось бы этим закончить. Вот один из последних документов максималистов. Это письмо Центрального бюро объединения левых эсеров и максималистов. Их запретили в 1923 году. Но вот последний известный документ 1924. Основные аресты - 1923-1925. Кто-то отошёл, были такие, которые не были арестованы. Значит, обращение в Коминтерн, 5-й конгресс Коминтерна, где говорится, что даже в буржуазных странах, даже в полуфашистских коммунисты действуют легально, существует свобода слова, печати, а вот в нашей стране, в СССР, нет никакой свободы слова, печати - даже для социалистической оппозиции, что это безобразно, что необходимы демократические нормы. Это вообще один из ключевых моментов заявления максималистов 1919 года. Правда, для оправдания себя есть такой момент: «Нам понятна теория силы и насилия от имени большинства в эпоху гражданской войны, когда свобода слова, печати и собраний может привести к поражению революции. Но нам непонятно культивирование этой теории в период более или менее нормального хода общественной жизни по отношению к тем, кто свободу слова, печати и собраний исповедует не против уже завоёванных целей, а исключительно в целях легальной борьбы». То есть этот момент - ключевой момент в их заявлении. Появляются такие общие демократические моменты. Хотя они не стали сторонниками парламентаризма, но они как на положительное явление ссылаются на опыт парламентских стран. Это, конечно, хорошо, только максималисты, помешанные на ненависти к буржуазии, к капитализму, какой-то фанатичной, в своё время, к сожалению, помогали большевикам устанавливать эту диктатуру, признавали и террор, и подавление свобод. То есть в этом плане в период с 1917 по начало 1919 их деятельность можно оценить негативно. Потом они это поняли, но лучше бы они это поняли гораздо раньше и не валили бы вместе с большевиками парламентаризм.
М. Соколов
―
И в конце концов, естественно, все погибли в лагерях - в 1937 году и так далее. То есть тут судьба и тех, и других социалистов не отличается.
Г. Кан
―
Были случаи, когда кто-то выжил. Были случаи эмигрировавших. Некоторые эмигранты прожили очень много. То есть исключения бывали.
М. Соколов
―
Но редкие, я думаю.
Г. Кан
―
Но все лидеры погибли - 1937-1938, 1941. Конечно, в большинстве своём погибли. Но деятельность их я бы оценил противоречиво. Люди там были разные. То есть люди иногда были интереснее, ярче, крупнее, симпатичнее, чем их идеи. Это заметил ещё Чернов.
М. Соколов
―
Ну что ж, я думаю, что о людях мы ещё как-нибудь поговорим. Нашим гостем в программе «Цена революции» был историк, кандидат исторических наук Григорий Кан. Вёл эту передачу Михаил Соколов. Всего вам доброго, до свидания!