Андрей Макаревич - Дифирамб - 2016-05-22
О. Бычкова
―
14 часов 6 минут. У микрофона Ольга Бычкова. Добрый день! Мне сегодня, конечно, несказанно повезло, я сегодня здесь вместо Ксении Лариной. И такая, в общем, везуха, потому что в «Дифирамбе» у нас сегодня… Зрители Сетевизора видят кто, а слушателям радио я скажу, что это Андрей Макаревич, друзья. Вот так вот.А. Макаревич
―
Всем привет!О. Бычкова
―
Привет и вам, здравствуйте. У нас тут уже лежит диск, у нашего звукорежиссёра Светланы Ростовцевой, с которым пришёл наш гость. И у нас там уже намечены некоторые треки, цифры и номера, и некоторые планы у нас есть. Потому что то, что вы сегодня услышите, — это же абсолютно новый диск, новые песни, никто их не слышал никогда в жизни.А. Макаревич
―
Если быть абсолютно честным, то три из этих десяти песен мы вывесили в Интернет года два назад. Мы их записывали предварительно и как-то потом сделали перерыв в работе над пластинкой. Ещё две песни там — это очень старые и совершенно забытые песни: одна моя сольная, а одна, которую «Машина» когда-то пыталась записать, но мы их не играли никогда. Так что эти песни получили, в общем, второе рождение. И пять были написаны совсем недавно.О. Бычкова
―
Это новая пластинка, которая вышла только что, в мае, 6 мая, называется «Вы».А. Макаревич
―
Точно, называется «Вы».О. Бычкова
―
Почему не «Ты»?А. Макаревич
―
Потому что я думаю, что у нас больше одного слушателя.О. Бычкова
―
И там действительно фотографии, портреты живых людей, селфи.А. Макаревич
―
Да, мы организовали сбор в Интернете селфи. Оказалось это делом довольно хлопотным, потому что, чтобы всё было дальше хорошо, к каждой фотографии нужно было ещё получить разрешение, что этот человек не против того, чтобы его фотография была на обложке, а то, не дай бог, какой-нибудь негодяй возьмёт и подаст потом в суд.О. Бычкова
―
Сам же сфотографируется — и сам же подаст.А. Макаревич
―
Конечно. Все формальности были соблюдены. И я так понимаю…О. Бычкова
―
Мне кажется, что у вас немножко всё-таки больше поклонников, чем поместилось на обложке.А. Макаревич
―
Дело в том, что мы очень торопились.О. Бычкова
―
На совсем «чуть-чуть» больше.А. Макаревич
―
Мы быстро писали и очень быстро делали обложку, потому что «Русский пионер» — журнал, с которым я сотрудничаю уже несколько лет — предложил вложить пластинку в майский номер. И я подумал, что это будет очень здорово: у нас и день рождения в мае, нам 47 лет, и вообще журнал хороший. И просто был дедлайн, и надо было успеть к выходу журнала. Поэтому то, что мы за несколько дней собрали, фотографии — мы из них обложку и сделали.О. Бычкова
―
Но на качестве музыки это точно не отразилось?А. Макаревич
―
Получился казус, потому что в пластинке, которая в журнале, всё равно две песни местами перепутаны. Ну, я думаю, что это не смертельно. А та, которая есть в iTunes, и та, которая выйдет как CD, и потом, я думаю, к осени выйдет на виниле, — там уже всё будет окончательно правильно.О. Бычкова
―
На виниле будет выходить?А. Макаревич
―
Будет, будет обязательно.О. Бычкова
―
А вы давно не выходили на виниле? Я как-то не думала об этом, честно говоря.А. Макаревич
―
Сейчас я вам скажу. Восемь лет назад у нас была пластинка «Time Machine», которую мы на «Abbey Road» писали. Потом были две пластинки на виниле с «Оркестром креольского танго»: это «Штандер» и… Господи, как же называлась последняя? Я уже и не помню. «Вино и слёзы». И теперь эта — четвёртая получится.О. Бычкова
―
То есть вы в теме, конечно, в процессе.А. Макаревич
―
В общем, уже коллекция, да.О. Бычкова
―
А чем на виниле лучше, чем не на виниле?А. Макаревич
―
Примерно тем же, чем письмо, написанное от руки, лучше SMS.О. Бычкова
―
А фотография, сделанная фотоаппаратом, лучше, чем телефоном.А. Макаревич
―
Значительно. И я это могу объяснить с точки зрения физики. И здесь, кстати, разница одинаковая. Как пиксели в изображении (это такие точечки, из которых сделана фотография электронная), точно так же звук, записанный не на плёнке, скажем, а в компьютере, он всё равно ступенчатый, он маленькими ступеньками. Когда ты пишешь на плёнке, то это плавные синусоиды. И эта мягкость звука, к сожалению, уникальна. Этого можно только на виниле добиться.А. Макаревич: Когда ты пишешь на плёнке, то это плавные синусоиды. И эта мягкость звука уникальна
О. Бычкова
―
И прямо можно это услышать?А. Макаревич
―
Это можно услышать. Имеющий уши это слышит великолепно.О. Бычкова
―
Да? То есть, если вам дать послушать и не рассказывать…А. Макаревич
―
Вы себе не представляете, насколько это небо и земля.О. Бычкова
―
Интересно. Да, интересно. А почему Светлана Ростовцева ухмыляется?С. Ростовцева
―
Так на самом деле.О. Бычкова
―
Да, наш звукорежиссёр согласна тоже с нами. Давай ты поработаешь лучше и поставишь нам трек № 1, который называется «Миром правит любовь», прямо с этого диска. ПЕСНЯ «МИРОМ ПРАВИТ ЛЮБОВЬ»Мир состоит из очень простых вещей.
Миру свойственна жизнь, миром правит любовь.
Мир состоит из очень простых вещей.
Я повторяю вновь, мы повторяем вновь и вновь, что
Мир состоит из очень простых вещей.
Золото падает вниз — оно тяжелей, чем жесть и картон.
Золото падает вниз — оно неподвластно капризам времён.
Пена всплывает вверх, пена не тонет и сразу видна.
Пена всплывает вверх, но состоит в основном из говна.
А мир состоит из очень простых вещей.
Миру свойственна жизнь, миром правит любовь.
Мир состоит из очень простых вещей.
Я повторяю вновь, мы повторяем вновь и вновь, что
Мир состоит из очень простых вещей.
Граблями меряем пройденный путь, в цирке от клоунов не продохнуть.
Воры у воров украли страну — проснётся ли кто-нибудь?
Увидев стену, давим на газ, время уже не отпустит нас.
Но снова весна и всё, будто в первый раз.
Мир состоит из очень простых вещей.
Миру свойственна жизнь, миром правит любовь.
Мир состоит из очень простых вещей.
Я повторяю вновь, мы повторяем вновь и вновь, что
Мир состоит из очень простых вещей.
О. Бычкова
―
Вот. Послушали мы новую песню с нового диска «Машины времени», который называется «Вы». Знаете, о чём я подумала? «Машина» звучит похоже на себя саму — так, как она звучала в предыдущие десятилетия. Ну, похоже. Вы специально так делаете?А. Макаревич
―
Нет, это само собой получается.О. Бычкова
―
Нет, вопрос в другом. Вот в «Оркестре креольского танго» вы явно экспериментируете с разными звуками, а в «Машине» — как будто бы специально нет.А. Макаревич
―
Не со звуками. В «Оркестре креольского танго» просто другая музыкальная стилистика — там такой свинг весьма традиционный и джазовые музыканты, которые играют весьма в традиции тоже. В «Машине» у нас были пластинки…О. Бычкова
―
Но они там так разнообразны, тем не менее.А. Макаревич
―
А потому что это такое весьма разнообразное направление, скажем так. В «Машине» у нас были годы, когда мы пытались экспериментировать, может быть, гнались за какими-то модными открытиями, которые появлялись. Но это было всё давно. Сейчас — не знаю. Мы практически не спорили, когда писали этот альбом (хотя это редкое явление). Есть песня, есть её настроение, есть слова, есть мелодия — и совершенно понятно, как её играть. В общем, мы ничего не изобретали, скажем так.А. Макаревич: В «Машине» у нас были годы, когда мы пытались экспериментировать
О. Бычкова
―
Всё ваше там, да?
А. Макаревич
―
Нет. Две песни, даже три — написал музыку Саша Кутиков. А слова мои везде.
О. Бычкова
―
Предыдущий альбом был в 2009 году?
А. Макаревич
―
Я уже и не помню.
О. Бычкова
―
Я вот вам говорю, что в 2009 году.
А. Макаревич
―
Да? Верю. У меня нет оснований вам не доверять.
О. Бычкова
―
И назывался он «Машины не парковать».
А. Макаревич
―
Да, было такое дело.
О. Бычкова
―
Что произошло с 2009-го по 2016-й? Много разных событий внутри «Машины времени»: ушёл Маргулис…
А. Макаревич
―
Если говорить о каких-то глобальных событиях, то — да, Маргулис. Вместо Маргулиса пришёл замечательный гитарист Игорь Хомич, который, по-моему, изумительно вписался в нашу стилистику, в нашу музыку, и мы на него не нарадуемся. Надеюсь, что он на нас тоже. Женя занимается своими сольными делами, сольным проектом, телепрограммой теперь ещё.
А. Макаревич: Вместо Маргулиса пришёл замечательный гитарист Игорь Хомич
О. Бычкова
―
Вам жалко, что он ушёл?
А. Макаревич
―
Нет, мне совсем не жалко.
О. Бычкова
―
А ему жалко?
А. Макаревич
―
А откуда же я знаю?
О. Бычкова
―
А вы не спрашивали?
А. Макаревич
―
Нет. «Женя, тебе не жалко, что ты ушёл?» Ну зачем я буду спрашивать?
О. Бычкова
―
Ну, не знаю.
А. Макаревич
―
Большие мальчики все.
О. Бычкова
―
Просто об этом много говорили, и было много спекуляций. И вы знаете, безусловно, что было много объяснений того, почему он ушёл.
А. Макаревич
―
Я вам хочу сказать, что впервые у нас такая… У нас же время от времени менялись музыканты, и всегда это вызывало какие-то обсуждения бурные. И вот впервые… Игорь Хомич вышел на сцену (это было два года назад, насколько я помню), и я следил за Интернетом: ни одного отрицательного отзыва о нём я не видел. Это просто меня самого поразило, потому что фаны привязываются к музыкантам, хотят, чтобы было, как вчера.
О. Бычкова
―
Да, не хотят ничего нового и незнакомого.
А. Макаревич
―
Вот этого не было. А потом, какие события? Мы много гастролировали…
О. Бычкова
―
Нет, подождите, вы не уходите от вопроса про Маргулиса, потому что говорили разное: что это произошло не только потому, что он решил заниматься собственными делами и собственной музыкой… Ну, Кутиков тоже всё время этим занимается у вас, как я понимаю.
А. Макаревич
―
Да и я занимаюсь.
О. Бычкова
―
Да и вы занимаетесь, кстати говоря, да. Но в том числе и потому, что возникли какие-то разногласия, связанные с вашей общественной позицией — вот это всё.
А. Макаревич
―
Да ну, перестаньте, ничего подобного. Бред собачий.
О. Бычкова
―
Это бред собачий?
А. Макаревич
―
Абсолютно. Женя вообще такой человек, что его то, что вы называете общественной позицией, вообще мало колышет.
О. Бычкова
―
Люди говорят так.
А. Макаревич
―
Люди много чего говорят. У Жени абсолютно блюзовое отношение к жизни — «всё пофиг» (за что мы его и любим). Так что никаких разногласий у нас в группе на эту тему… И разговоров-то на эту тему не было.
О. Бычкова
―
Совсем не было никаких разговоров?
А. Макаревич
―
Вообще. Во-об-ще.
О. Бычкова
―
Мы вас ещё спросим про вашу общественную позицию.
А. Макаревич
―
Да пожалуйста. За пределами того, что мы делаем вместе, каждый абсолютно волен вести себя так, как он считает нужным, и говорить то, что он считает нужным. И меня это совершенно не коробит.
О. Бычкова
―
Но вы слушаете так ревниво (или не ревниво), что там сделал Маргулис без вас?
А. Макаревич
―
Нет, я слушаю, что он сделал в музыке. Он замечательный музыкант. Он, в общем, как и Боря Гребенщиков, поёт всю жизнь одну длинную песню. И эта песня мне нравится: она замечательная, она блюзовая, она гармонически красива и мелодически красива. У него это органично выходит.
А. Макаревич: Он, как и Боря Гребенщиков, поёт всю жизнь одну длинную песню
О. Бычкова
―
А почему это происходит? И вообще, как это происходит, когда люди выступают вместе, растут как музыканты и как личности вместе, а потом перестают?А. Макаревич
―
А ещё бывает, знаете, живёт-живёт человек, а потом — раз! — и умер. Почему такое происходит?О. Бычкова
―
Это случается практически со всеми.А. Макаревич
―
Ну, увы, да. Я думаю, что просто мир меняется. Люди меняются с каждым днём и с каждой минутой. Кому-то что-то надоело. Кто-то проснулся утром и вдруг себя увидел в новом качестве. Может быть, он ошибся. Может быть — нет. Ну, ему хочется так. Замечательно!О. Бычкова
―
Смена группы похожа на смену жены?А. Макаревич: Я
―
то группу не менял, поэтому мне трудно ответить на этот вопрос.О. Бычкова
―
Я тогда сразу, чтобы не забыть об этом и уже два раза не вставать, ещё про другое вас спрошу. Вот я всегда думаю — выходят музыканты на сцену, а все же им говорят: «Давай «новый поворот», — например, или что-нибудь ещё. Вы как с этим справляетесь?А. Макаревич
―
Очень легко.О. Бычкова
―
Ведь есть же эти песни, которые вы пели за все эти годы по сто миллиардов раз?А. Макаревич
―
Слушайте, человек каждый день приходит в церковь и произносит одну и ту же молитву. Она ему надоела?О. Бычкова
―
Не знаю.А. Макаревич
―
Я думаю, что нет. Мы играем те песни, которые нам не надоедают. Есть огромное количество песен, которые мы написали, но они нам надоели — и мы их не играем. Их гораздо больше. Мы написали песен пятьсот, наверное, а на концерте звучит не больше тридцати. Концерт строится по совершенно понятному алгоритму. На концерт приходит большое количество очень разных людей. Если составить весь концерт из новых песен, то к четвёртой песне зрители просто устанут от обилия новой информации.О. Бычкова
―
Ну да, конечно.А. Макаревич
―
Тем более новую песню лучше послушать на пластинке, где все слова слышны и всё понятно.О. Бычкова
―
Или в Интернете.А. Макаревич
―
Или в Интернете. А потом прийти на концерт и увидеть, насколько она живьём ещё интереснее. Поэтому все группы мира, даже если у них выходит альбом, никогда не играют его на концерте целиком. Rolling Stones играют две-три песни…О. Бычкова
―
Иначе их просто не узнают люди.А. Макаревич
―
Ну, они хотят, чтобы люди устали от другого — от завода, от контакта, от энергетики. А потом играются любимые песни разных лет. Это наши любимые песни в первую очередь, потому что иначе мы хорошо не сыграем, если мы эту песню не любим, например. Это часто совпадает, большей частью это совпадает с желанием большинства тех, кто пришёл.О. Бычкова
―
То есть вас не раздражает, когда вам начинают кричать из зала «давай…»?А. Макаревич
―
Нет, он же от радости кричит. Он же не кричит: «Пошли вон отсюда!» Он хочет услышать свою любимую песню.О. Бычкова
―
И каждый раз, вот сейчас — на этом концерте сегодня, в эту минуту — вы поёте этот «Поворот» в пятимиллионный раз в вашей жизни.А. Макаревич
―
Ну, может быть, чуть меньше, но — да, наверное.О. Бычкова
―
И неужели каждый раз по-разному это может происходить?А. Макаревич
―
Нет, это во многом происходит одинаково. Это песня, которая загадочным образом вызывает необыкновенный позитивный энергетический подъём — и у нас самих, и у тех, кто слушает. И её долголетие (а написана она была в 1979 году) это доказывает. Ну, так получилось.О. Бычкова
―
И автоматизма тоже не происходит?А. Макаревич
―
Нет. Автоматизм на концерте вообще недопустим, потому что энергетика пропадёт тут же.А. Макаревич: Автоматизм на концерте вообще недопустим, потому что энергетика пропадёт тут же
О. Бычкова
―
Давайте мы ещё что-нибудь послушаем новенькое тогда, в конце концов. Можно, конечно, пойти на поводу и поставить что-нибудь старенькое, но мы сегодня поставим новенькое.А. Макаревич
―
Нет, на радио мы этого делать не будем. Да, давайте.О. Бычкова
―
Песня называется «Однажды». ПЕСНЯ «ОДНАЖДЫ»Я зову тебя,
А ты не слышишь — вот беда.
Ведёт дорога в никуда,
И пусть всё ближе…
Друг, любезный мой — ты прав,
Уже не надо следовать за мной.
Бог даст — и ты услышишь голос за стеной,
Хоть он всё тише…
Однажды, когда этот мир обессилит от жажды,
И каждый поймёт наконец, в чём он был виноват.
Случится друг другу в глаза
Посмотреть и проститься, как птицы,
Что больше сюда уже не прилетят.
Но что-то заставит звучать еле слышную ноту,
И кто-то откроет ворота на солнечный свет.
Мы вместе идём — распеваем хорошие песни по Пресне;
И в мире нет смерти, и времени нет.
Нет смерти, и времени нет.
Нет смерти, и времени нет.
Нет смерти, и времени нет.
Нет смерти, и времени нет.
О. Бычкова
―
Ой, красиво-то как, прямо прекрасно! Вам нравится?А. Макаревич
―
Нравится. Врать не буду.О. Бычкова
―
Хорошо. Это песня «Однажды» с нового диска «Машины времени» под названием «Вы». Нам сейчас надо будет прерваться, к сожалению, на несколько минут на новости и небольшую рекламу.А. Макаревич
―
Мы вернёмся.О. Бычкова
―
Да, мы вернёмся обязательно. Тут вопросов ещё очень много к Андрею Макаревичу. И ещё у нас тут есть некоторые песни в запасе. Да, наверное, всё тогда. Давайте оторвёмся от этого счастья, а потом продолжим.НОВОСТИ
О. Бычкова
―
Мы продолжаем программу «Дифирамб». У микрофона Ольга Бычкова. А с дифирамбами мы, конечно, обращаемся к Андрею Макаревичу сегодня; и слушаем также музыку с нового диска под названием «Вы», который только что, 6 мая, вышел. А 27 мая вы отмечаете 47 лет «Машине».А. Макаревич
―
Страшное дело.О. Бычкова
―
Страшное дело. Просто даже как-то вот… Ну, как-то понимаешь, конечно, что «Машина» давно существует…А. Макаревич
―
Но не настолько.О. Бычкова
―
Ну да. Цифры, конечно, впечатляют. Отмечать как-то будете специально?А. Макаревич
―
Я думаю, что за столом. Хватит уже юбилейных концертов. Меня от словосочетания «юбилейный концерт» воротит! Я не так давно вдруг понял, что смотришь на афиши — и у всех концерты юбилейные, у всех почему-то какие-то юбилейные. У меня слово «юбилей» с Леонидом Ильичом ассоциируется.О. Бычкова
―
Ну, потому что 47 лет — это не юбилей, если уж совсем честно говорить.А. Макаревич
―
Это не юбилей, да, совершенно верно.О. Бычкова
―
Да, как-то много, какая-то пора, какая-то полоса идёт — год-два, потому что все одновременно…А. Макаревич
―
Больше, гораздо больше. Любовь нашего народа к юбилеям…О. Бычкова
―
То есть вы не будете ничего такого специального?А. Макаревич
―
Нет.О. Бычкова
―
Вы просто сядете…А. Макаревич
―
Сядем и выпьем, как люди. Я так считаю.О. Бычкова
―
Все-все-все причастные? В узком, в широком?А. Макаревич
―
Ну, «Машина» — точно. Мы близких друзей позовём. У нас их не так мало.О. Бычкова
―
У нас тут спрашивают про Маргулиса, который ведёт действительно чудесную программу на телеканале «Че».А. Макаревич
―
Очень хорошая программа, да.О. Бычкова
―
Она такая и музыкальная, и душевная, и человечная. И он сам как-то очень попадает в интонацию, что самое главное, безусловно.А. Макаревич
―
Ну да.О. Бычкова
―
А вас звали уже туда?А. Макаревич
―
Пока — нет. Но я не теряю надежды. Рано или поздно группа кончится. Нет, позовёт, я думаю. Почему нет?О. Бычкова
―
А вам есть о чём разговаривать? Ну, потому что, чтобы разговаривать, нужно чего-то не знать друг о друге.А. Макаревич
―
Во-первых, мы с ним разговаривать можем бесконечно, потому что отношения наши не увяли и не испортились. А потом, всё-таки эта программа — прежде всего музыкальная, а разговор — это такой гарнирчик.О. Бычкова
―
«Идиш Джаз». Вот тут мы в перерыве выяснили, что всё пропустили со Светланой Ростовцевой. Оказывается, там уже две пластинки.А. Макаревич
―
Да, было записано два альбома, они тоже есть в iTunes, как и пластинка «Вы». Я понял, что это настолько бездонный колодец, что можно записать «Идиш Джаз 3», «Идиш Джаз 4» и остаток жизни посвятить вот этому. А это всё-таки не основное моё занятие. Так что я считаю, что мы воздали долг этой культуре, этой истории и этой музыке. Программа эта живая. Когда нас с ней приглашают, мы ездим и по миру, и по городам.О. Бычкова
―
Именно с ней приглашают?А. Макаревич
―
И с ней приглашают.О. Бычкова
―
Часто?А. Макаревич
―
Приглашают и с программой «L.O.V.E», которая вместе с «A’Cappella ExpreSSS» сделана. И вообще у нас открылся наконец клубик джазовый, о чём я мечтал много лет, на Сретенке.О. Бычкова
―
Расскажите.А. Макаревич
―
Сретенка, 11. Он называется «JAM Club». Это маленький клубик, два маленьких зальчика, где мы добились очень живого негромкого звука. В одном зальчике вообще играют без всякого электричества люди. Другой зал более универсален.О. Бычкова
―
А вы тоже там играете?А. Макаревич
―
И я там играю. Сегодня буду играть.О. Бычкова
―
А сколько туда народу помещается?А. Макаревич
―
Один зальчик — 40 человек, другой — 50. Это для джазового клуба… Это абсолютно не для денег история, а это для удовольствия.О. Бычкова
―
А зачем? Зачем человеку, который собирает стадионы на протяжении десятилетий?А. Макаревич
―
Это совершенно другой кайф.О. Бычкова
―
Зачем ему вот то, с чего на самом деле начинают прыщавые подростки с гитарой?А. Макаревич
―
Нет. Во-первых, это джазовый клуб. У нас в Москве и в стране огромное количество молодых замечательных джазовых музыкантов. Вот они туда приходят, они общаются, они играют. Вчера выступала замечательная американская певица. Приезжал из Америки чудесный трубач Головнёв — один из немногих русских музыкантов, который вписался там в десятку ведущих джазовых музыкантов, скажем так. Идёт какая-то жизнь. Мне просто там в кайф находиться, я себя чувствую, как дома.О. Бычкова
―
То есть вам нравится атмосфера?А. Макаревич
―
И атмосфера, и музыка, которая звучит, и люди, которые приходят её слушать, и грузинская кухня, которая у нас очень качественная.О. Бычкова
―
Я поняла только про грузинскую кухню пока что. Ну, 40 человек — это же квартирник. Нет, это даже не квартирник, а это такой междусобойчик.А. Макаревич
―
Поверьте мне, что бо́льшая часть джазовых клубов в мире вот таких размеров. Это совсем отдельный уют.О. Бычкова
―
Я понимаю. Но вы же не просто джазовый музыкант в чистом виде, совсем даже не…А. Макаревич
―
Я не просто джазовый музыкант в чистом виде, но я очень люблю джазовую музыку, и я её стараюсь постичь и играть.О. Бычкова
―
А там приходят одни и те же люди?А. Макаревич
―
Разные.О. Бычкова
―
Да?А. Макаревич
―
Конечно.О. Бычкова
―
И вам нравится?А. Макаревич
―
Безумно.О. Бычкова
―
Вам нравится что? Что вы видите просто этих людей на близком расстоянии, а не на стадионе?А. Макаревич
―
Нет, во-первых, звучит разная музыка. А джаз на стадионе играть…О. Бычкова
―
Нет, ну понятно.А. Макаревич
―
Во-вторых, всё время происходят jam session — это когда разные музыканты… Вдруг пришёл ещё кто-то — и «выходи на сцену, сыграй с нами». Это событие всегда. Это кайф. Никогда не знаешь, что произойдёт. Вот я за это джаз очень люблю — за полную свободу.О. Бычкова
―
А вы как часто там выступаете?А. Макаревич
―
С программой я там выступаю, скажем, раз в месяц. И я имею право: если ребята не против, я могу с кем угодно выйти и сыграть пару вещей, например.О. Бычкова
―
Просто вам захотелось прийти и поиграть?А. Макаревич
―
Да, конечно. И это не только меня касается, а и Жени Борца, и многих музыкантов, которые там часто бывают.О. Бычкова
―
Важный вопрос про «Машину»… Сейчас я найду, где это. Ну, надо человеку ответить. Вот. Никифор спрашивает: «Кто сейчас на клавишных?»А. Макаревич
―
Андрей Державин, и уже последние лет пятнадцать, по-моему.О. Бычкова
―
Ну вот. Спрашивают — нужно ответить. «Как вам пелось, — спрашивает Роман, — недавно в Одессе на Потёмкинской?»А. Макаревич
―
Пелось восхитительно, потому что это страшно красиво. Это одно из красивейших архитектурных мест вообще в мире — эта гигантская лестница, сделанная в перспективе исторической. На этой лестнице сидели зрители сверху донизу, их там было около 10 тысяч человек.А. Макаревич: Пелось восхитительно, потому что это страшно красиво
О. Бычкова
―
Там столько помещается?А. Макаревич
―
Да. Она же длиннющая!О. Бычкова
―
Ну, она огромная, конечно, да.А. Макаревич
―
И плотно-плотно. Внизу стояла большая высокая сцена. И я получил огромное удовольствие, во всяком случае. Мы там играли с новой моей командой, она называется «YOUR 5». Это команда, которая играет мои песни, только в джазовом варианте.О. Бычкова
―
Расскажите.А. Макаревич
―
Ну, скажем так, если «Оркестр креольского танго» — это всё-таки был такой традиционный мини-биг-бенд, то здесь просто четыре музыканта, которые играют очень минималистично, но играют по-джазовому, поэтому песни звучат совсем по-другому, вот совсем по-другому. И мне это страшно интересно.О. Бычкова
―
По-другому — это по какому?А. Макаревич
―
Ну, скажем, не так, как они могли бы звучать в «Машине», или как они звучали на моих сольных пластинках под гитару в каком-то бардовском варианте. Вот совсем иначе.О. Бычкова
―
Всё-таки вам «Машина» по-прежнему интересна?А. Макаревич
―
Конечно.О. Бычкова
―
Ну, потому что столько других вещей, которыми вы занимаетесь, и такое движение в музыке…А. Макаревич
―
Вы допускаете мысль, что человек может любить и пельмени, и коньяк, например, и жареное мясо?О. Бычкова
―
И тортик. Понятно. Ещё спрашивают… Так, пока я ищу эти вопросы… А, вот, господи! Это совершенно важно, конечно. Спрашивает Дмитрий: «Как вы относитесь к запретам ваших концертов в некоторых городах?»А. Макаревич
―
Стараюсь относиться с иронией, потому что если я начну рвать на себе остатки волос, то их не останется.О. Бычкова
―
Ну а как с иронией относиться?А. Макаревич
―
А как ещё к этому относиться? Как относиться к плохой погоде? Пройдёт и это. Я знаю, что это чистая глупость на местах. Это перестраховка на местах. Они, говоря по-русски, «побздюхивают». Ну что? Ну, дай им Бог здоровья.О. Бычкова
―
А они часто ведут себя оскорбительно по отношению к вам?А. Макаревич
―
Нет. Ну, если не считать оскорблением, что концерт объявили, а потом какой-то директор дворца культуры его взял и отменил. Вообще, конечно, приятного в этом мало.О. Бычкова
―
И тогда что? Вы собираетесь и уезжаете обратно?А. Макаревич
―
Нет, это не доходит до приезда, это всё-таки становится известно за несколько дней. Но мне просто жалко людей, которые купили билеты, а теперь им надо идти и возвращать свои деньги за билеты. Их-то за что?О. Бычкова
―
А вы можете не доводить до такого?А. Макаревич
―
Каким образом?О. Бычкова
―
Ну… как-то не обсуждать некоторые темы.А. Макаревич
―
Я ничего не обсуждаю.О. Бычкова
―
Потому что для многих тоже это неожиданно как-то всё было.А. Макаревич
―
Я вообще ничего не обсуждаю, если вы заметили. Я занимаюсь своим делом. В Питере, в ДК Ленсовета вдруг тоже… Это колыбель рок-клуба питерского. И вдруг директор испугался. А в филармонии питерской не испугались — и прошёл концерт замечательно.А. Макаревич: Я вообще ничего не обсуждаю, если вы заметили.
О. Бычкова
―
Хотя, казалось бы…А. Макаревич
―
Да, всё наоборот. И вообще поразительное дело: в советские времена нас не пускали в Москву, а по стране можно было ездить (и чем дальше, тем проще), а вот в Москве нельзя было играть. Сейчас ровно наоборот: вот в Москве можно, а, например, в Свердловске, скажем, уже проблема.О. Бычкова
―
А почему?А. Макаревич
―
А откуда я знаю?О. Бычкова
―
Странно. Да, действительно получается так. Сейчас история с Гребенщиковым на Дальнем Востоке — то же самое, да?А. Макаревич
―
Это какая-то часть большой вселенской глупости, которая вокруг нас происходит.О. Бычкова
―
Но глупости стало явно больше почему-то.А. Макаревич
―
Да, к сожалению. Ну, пройдёт и это.О. Бычкова
―
А есть объяснение — почему?А. Макаревич
―
У меня нет объяснения этому. И, честно говоря, мне не очень интересно даже думать на эту тему.О. Бычкова
―
Тут спрашивают вас: «Если бы вы заняли иную позицию, вас не стали бы преследовать и отменять гастроли?» Это вопрос. Не стали бы?А. Макаревич
―
Я не занимаю никаких позиций, понимаете. Я не солдат в окопе. Я считаю: если мы живём в свободной стране, то каждый гражданин страны имеет право на своё мнение. И если меня спрашивают о моём мнении, я не могу белое называть чёрным, а чёрное — белым. Вот и всё.А. Макаревич: Я не занимаю никаких позиций, понимаете. Я не солдат в окопе.
О. Бычкова
―
Следующая песня у нас как раз и называется — «Оставайся собой».А. Макаревич
―
Точно.О. Бычкова
―
Очень кстати.А. Макаревич
―
Это не она. Ошибочка получилась.О. Бычкова
―
А эту мы не будем слушать? Она такая душевная по первым звукам.А. Макаревич
―
У нас ещё будет душевная песня.О. Бычкова
―
Да? Хорошо. А какой номер нужно взять?А. Макаревич
―
«Оставайся собой»? Там написано, на конвертике.С. Ростовцева
―
Написано — 6. И стоит 6.А. Макаревич
―
Значит — 7. Всё, я понял. Потому что они там перепутали.О. Бычкова
―
А, это как раз эти перепутанные две.А. Макаревич
―
Да, это из-за сдвига.О. Бычкова
―
Хорошо. Извините нас.А. Макаревич
―
О, вот она!О. Бычкова
―
Ура! ПЕСНЯ «ОСТАВАЙСЯ СОБОЙ»Как тебя любили, возносили и поили вином.
Как тебя гнобили, били, били, поливали говном.
Это бой! Значит — будет огонь!
Не сгибайся! Не сдавайся! Не меняйся! Оставайся собой!
Рыбам в море лучше, но на блюде их закончатся дни.
Свиньи шли на студень, только люди оставались людьми.
Это бой! Значит — будет огонь!
Не сгибайся! Не сдавайся! Не меняйся! Оставайся собой!
Время нажимает, поджимает невидимой рукой.
Ты взлетаешь. Ты ныряешь. Ты не знаешь, кто ты такой.
Это бой! Значит — скоро отбой!
Не сгибайся! Не сдавайся! Не меняйся! Оставайся собой!
Не сгибайся! Не сдавайся! Не меняйся! Оставайся собой!
Не сгибайся! Не сдавайся! Не меняйся! Оставайся собой!
О. Бычкова
―
Спрашивают: «Не слишком ли часто Макар произносил слово на букву «г», которое прозвучало в первом треке?» — из Самарской области прилетел вопрос.А. Макаревич
―
На этой пластинке — дважды. И, по-моему, оба раза оно на своём месте.О. Бычкова
―
По теме.А. Макаревич
―
Не надо ханжества.О. Бычкова
―
Не надо ханжества, это правда. «Где Пётр Подгородецкий?» — спрашивают внезапно.А. Макаревич
―
Да кто ж его знает? Я не знаю, где Пётр Подгородецкий.О. Бычкова
―
Вот так?А. Макаревич
―
Абсолютно.О. Бычкова
―
Прямо так жёстко?А. Макаревич
―
Действительно не знаю.О. Бычкова
―
«Будут ли новые фильмы?»А. Макаревич
―
Пока никаких предложений не поступало. Хотя могу сказать, что написал я одну песенку к одному сериалу. Но, пока его ещё не досняли, я, чтобы не сглазить, не хочу пока говорить на эту тему.О. Бычкова
―
К сериалу?А. Макаревич
―
Ага.О. Бычкова
―
А про что сериал?А. Макаревич
―
Про людей, про сальсу, про танцы.О. Бычкова
―
Про танцы?!А. Макаревич
―
Да.О. Бычкова
―
Интересно. А когда выйдет?А. Макаревич
―
Хороший вопрос. Его надо доснять сначала.О. Бычкова
―
То есть не скоро ещё?А. Макаревич
―
Сейчас же, знаете, как кино делается? Есть деньги — снимаем. Потом ждём денег. Потом опять снимаем. Потом опять ждём денег.О. Бычкова
―
Ну, это не ваш фильм? Это просто вы написали…А. Макаревич
―
Это не мой фильм, нет. Я просто написал песенку туда.О. Бычкова
―
Хорошо, ладно. Жалко, что не рассказали нам побольше.А. Макаревич
―
Рано.О. Бычкова
―
Хорошо. Верим. Верим, что рано. Ну что? Наверное, всё тогда. Наверное, всё, потому что нам нужно… Ой, ещё пишут, смотрите. Тут один человек пишет: «Вы — мой любимый битл», — пишет кто-то.А. Макаревич
―
Лихо.О. Бычкова
―
Лихо, да. А Дед Серёжа пишет: «Все песни очень напоминают Beatles и сольные вещи Леннона».А. Макаревич
―
Ну, это была наша детская школа. И я эту музыку и их подход до сих пор очень люблю, и мы очень любим. И чего скрывать свою любовь-то?О. Бычкова
―
А какой подход?А. Макаревич
―
Они никогда не повторялись. Они очень правильно решали песню аранжировочно, очень изобретательно, очень ни на кого похоже, очень узнаваемо. Ну, гении были. Чего говорить?О. Бычкова
―
Ну да. Тут спрашивали, кстати говоря, про гениев и Лозу, например. Это смешно?А. Макаревич
―
Я вас умоляю, ребята! Человек себе сделал пиар совершенно забесплатно длиною в месяц.О. Бычкова
―
Ну, как-то не все, наверное, хотели бы такого пиара. Ну, ладно, у каждого свой вкус.А. Макаревич
―
Абсолютно.О. Бычкова
―
Алексей из Саратова передаёт «спасибо» Андрею за книгу «Мужская кулина́рия».А. Макаревич
―
Кулинари́я. Есть такая книжка — смешная, по-моему.О. Бычкова
―
Смешная?А. Макаревич
―
Смешная. Вот видите, я эту традицию теперь продолжаю в вашем журнале «Дилетант».О. Бычкова
―
Кстати, да! Кстати, да, в журнале.А. Макаревич
―
Виталий Дымарский попросил, и я не смог ему отказать.О. Бычкова
―
Да, в журнале «Дилетант» Андрей Макаревич ведёт рубрику про еду и пишет там про всякое мясо и про вот это всё.А. Макаревич
―
Всё, как мы любим.О. Бычкова
―
А вы сами пишете?А. Макаревич
―
Конечно. А кто же за меня писать-то будет?О. Бычкова
―
Ну, я должна была спросить, знаете ли. Как редактору журнала «Дилетант» мне было интересно.А. Макаревич
―
Ну да. «Рот он открывает, а поёт кто-то другой» — так это называется.О. Бычкова
―
Ну, знаете, пишут иногда разные… «Где можно посмотреть вашу графику?» — спрашивает Виталий из Питера.А. Макаревич
―
Осенью будет выставка, в сентябре.О. Бычкова
―
Где?А. Макаревич
―
В «Розе Азора», там будет. Но это будет не графика. У меня постоянно там выставки.О. Бычкова
―
В «Розе Азора», вот тут у нас на Никитском бульваре.А. Макаревич
―
Да. Но в этот раз будет не графика, а это будут живописные довольно здоровые доски. Я впервые в эту технику влез, и мне страшно интересно. Возить их только тяжело.О. Бычкова
―
А вы их куда возите? По выставкам?А. Макаревич
―
Ну, на выставку придётся везти, да.О. Бычкова
―
То есть ещё не приходилось пока?А. Макаревич
―
Пока — нет. Я их не показывал ещё никогда.О. Бычкова
―
Ну что? Я вас поздравляю ещё раз с вашим «не юбилеем» — с 47-летием!А. Макаревич
―
Спасибо!О. Бычкова
―
27 мая «Машина времени» соберётся приватно (на что имеет, безусловно, полнейшее право) и отметит это дело. Когда можно будет искать альбом «Вы»?А. Макаревич
―
Альбом есть в iTunes. А что касается таких коробочек, где внутри CD… Это, к сожалению, почти ушло в прошлое.О. Бычкова
―
Это правда.А. Макаревич
―
Он появится, конечно, для тех, кто это любит, но в небольшом количестве. Ещё раз говорю, в iTunes он есть. А винил будет осенью.О. Бычкова
―
Вот конвертики с такими большими чёрненькими — это будет осенью?А. Макаревич
―
Да.О. Бычкова
―
Ещё неизвестно когда? Вот это надо ловить, кстати.А. Макаревич
―
Ну, август-сентябрь.О. Бычкова
―
Винил, конечно, ловить надо. Спасибо вам большое.А. Макаревич
―
И вам спасибо.О. Бычкова
―
Спасибо нашим слушателям, которые писали и слушали. И за это Андрей Макаревич ещё даст послушать одну песню, которая называется… «Сорок лет тому назад»?А. Макаревич
―
Да. Это уже Саша Кутиков сейчас будет звучать. ПЕСНЯ «СОРОК ЛЕТ ТОМУ НАЗАД»Сорок лет тому назад кричали мне: «Держись!»
Вновь кричат — наверно, им видней.
Сто потерь и сто наград — моя смешная жизнь,
Вот была — и стоит ли о ней?
Сорок лет сквозь пену дней я вижу вновь и вновь,
Как бы ни мотал меня мой путь.
Впереди и чуть быстрей летит моя любовь —
Стоит только руку протянуть!
А я бежал за ней, я загнал коней,
я и день и ночь думал только о ней.
Непонятно как ускорял я шаг —
Только ни на шаг не приблизился к ней.
Я покинул ваш недобрый, ваш похмельный бал.
Всё идёт по кругу в сотый раз.
В миг, когда раздастся крик «Нас кто-то обманул!» —
Жаль, я не увижу ваших глаз…
А я бежал за ней, я загнал коней,
Я и день и ночь думал только о ней.
Непонятно как ускорял я шаг —
Только ни на шаг не приблизился к ней.
А я бегу за ней, я гоню коней,
Я и день и ночь думал только о ней.
Непонятно как ускорял я шаг —
Только ни на шаг я не приблизился к ней.
Я не приблизился к ней.
Я не приблизился к ней.
Я не приблизился к ней.