Максим Виторган - Дифирамб - 2017-01-15
О. Пашина
―
14 часов и 5 минут в столице. Мы продолжаем наш воскресный эфир. Меня зовут Оксана Пашина. Марина Лелякова за звукорежиссёрским пультом. Ну а в студии программы «Дифирамб» — актёр Максим Виторган. Добрый день.
М. Виторган
―
Здравствуйте, здравствуйте.
О. Пашина
―
Так, ага…
М. Виторган
―
Узнали меня? «Так, ага…»
О. Пашина
―
Да. Я надеюсь, Сетевизор показывает и видно хорошо. Нас снимают, так что — да. Мне тут принесли подарки — билеты в театр. Ну, я не знаю, об этом мы поговорим позже. За самый лучший вопрос подарим билеты, так что ваши вопросы вы можете присылать на номер +7 985 970-45-45. Вопросы, кстати, уже есть, они до эфира ещё приходили.
М. Виторган
―
Давайте некомплиментарные.
О. Пашина
―
Они очень некомплиментарные. Вопрос вообще странный, я бы сказала, потому что программа «Дифирамб» — это дифирамб в адрес Максима Виторгана, а спрашивают: «Как вам быть мужем Ксении Собчак?» — красивой, умной, блестящей женщины. Каково оно?
М. Виторган
―
Мне зашибись! Завидуйте мне!
О. Пашина
―
Да?
М. Виторган
―
Да.
О. Пашина
―
То есть, в общем, сбить с толку этим вопросом не удастся? Всё хорошо?
М. Виторган
―
Да.
О. Пашина
―
Никакой ревности популярность и общественный вес жены не вызывают? Вы знаете, как бывает так. Ну, честно сейчас ответьте.
М. Виторган
―
Слушайте, вы знаете, нет, потому что… Как вам сказать? Смотрите…
О. Пашина
―
Ну, есть мужчины, которые любят женщин попроще, чтобы самому блистать на фоне.
М. Виторган
―
Знаете, почему московский «Спартак» никогда не встретится с клубом «Милан» в Чемпионате России?
О. Пашина
―
Не знаю. Я не футбольный болельщик.
М. Виторган
―
Потому что клуб «Милан» не участвует в Чемпионате России.
О. Пашина
―
А, понятно. То есть не надо вступать в конкуренцию.
М. Виторган
―
Поэтому — нет. У нас поляны, на которых мы конкурируем, на самом деле людям представляются значительно большими, нежели они есть. Мы, в общем, в этом смысле — вот в том, в котором, наверное, задают этот вопрос — мы люди достаточно разные. И один из нас любит публичность, другой — наоборот, не любит. Поэтому — нет, мы в этом смысле лишены этой соревновательной составляющей.
О. Пашина
―
То есть вы не любите светскую жизнь, блистать, выступать, светиться на публике?
М. Виторган
―
Я вообще не люблю лишний раз выходить на сцену.
О. Пашина
―
Вот так вот!
М. Виторган
―
Да.
О. Пашина
―
Вот с этого момента уже вообще интересно. А почему тогда такая профессия?
М. Виторган
―
Ну, я люблю выходить на сцену по профессии. Но вот даже в каких-то, я не знаю, компаниях людей я, в общем, крайне редко когда солирую, и мне для этого нужна какая-то подготовка определённого рода. А так я, в общем, с удовольствием слушаю, что люди говорят.
О. Пашина
―
А как вы готовитесь? Какая подготовка? Аутотренинг? Может быть, вы…
М. Виторган
―
О, это страшное дело! Давайте не будем говорить об этом в эфире.
О. Пашина
―
Так, хорошо.
М. Виторган
―
Но иногда бывает.
О. Пашина
―
Понятно. Про конкуренцию на поле. Ну а как же? Вы же даже в одном спектакле играли с женой?
М. Виторган
―
Ну, послушайте, не играли, а играем. Этот спектакль вернётся в репертуар Театра наций.
О. Пашина
―
Вернётся, да?
М. Виторган
―
Да. Он должен быть, если не ошибаюсь, в самом конце, по-моему, марта уже. Будем его вспоминать. Мы его прервали в связи с известными обстоятельствами, эксплуатацию его. А так — нет. Ну а какая? Там мы занимаемся одним делом. Наверное, бывают случаи, когда артисты, играющие в одном спектакле, друг с другом конкурируют. И об этом даже, в общем, есть какие-то и художественные произведения.
О. Пашина
―
Ну да.
М. Виторган
―
Но я вам должен сказать, что мне в жизни везло. Вот с 1993 года, как я закончил институт, я ни разу не попадал в такую ситуацию. Я попадал в ситуацию, только когда артисты, играющие в одном спектакле, являются соавторами и сотоварищами по одному общему делу. А потом, какая между нами может быть в этом смысле конкуренция? Я всё-таки…
О. Пашина
―
Кому больше цветов подарят после спектакля зрители.
М. Виторган
―
Нет, послушайте…
О. Пашина
―
Кого вызовут на бис.
М. Виторган
―
Нет-нет, это вообще не те единицы измерения какие-то совершенно, поэтому давайте на этом уровне даже не будем об этом говорить.
О. Пашина
―
А как вообще пришла эта идея? Просто нашим слушателям расскажите поподробнее. Это вы привели Ксению в театр?
М. Виторган
―
Нет, ничего подобного. Я не знаю, кто первый это придумал: режиссёр Филипп Григорьян, который поставил этот спектакль; я не знаю, может быть, Женя Миронов; может быть, Рома Должанский. Я не знаю, кому первому пришла в голову эта идея.Дело в том, что там занятная ситуация, потому что примерно за год до этого нам уже предлагали играть, и именно «Женитьбу». Но это предлагался такой антрепризный спектакль, который собственно был задуман и построен исключительно на горячей новости нашего соединения, наших персон и собирался всячески это эксплуатировать. И тогда мы отказались от участия в этом. Я на этом жёстко настоял. Потому что Ксения — человек такой, что она готова хвататься за всё, она любит всё попробовать, тем более что-то новое. Но под моим давлением мы тогда от этого отказались, потому что неинтересно было.
А потом, когда через год появилось это предложение, мы встретились с режиссёром Филиппом Григорьяном, который рассказал нам о своей какой-то концепции, о своём видении, о том, что он хочет сделать. И мы поняли, что вот непосредственно сами наши персоналии в данном случае являются далеко не самым главным, не самым важным и так далее.
И должен вам сказать, что работа была для меня очень непростой, но очень интересной, потому что мы с Филиппом как бы изначально говорили на совершенно разных театральных языках совершенно разных, если угодно, даже школ, привычных образов и способов работы. Он видит всё такими готовыми картинками, и для него картинки как бы диктуют содержание. Он как бы от внешнего до внутреннего, что называется, идёт. А у меня было ровно наоборот, поэтому нам было в какие-то моменты очень непросто. И выпускали мы непросто спектакль. Но в итоге я научился как-то получать от него удовольствие. И надеюсь, что в марте мы к нему вернёмся. Поэтому приходите в Театр наций.
О. Пашина
―
Кстати, про «приходите в театр». Я хочу сказать, что у нас есть два билета на два лица на спектакль «Участь Электры» — это РАМТ, 20 января. И в этом же театре — «Rock’n’roll» на 19 января, тоже два билета на два лица. Присылайте свои SMS-сообщения: +7 985 970-45-45. «Участь Электры» или «Rock’n’roll» — куда бы вы хотели пойти и что посмотреть?
М.Виторган:Я вообще не люблю лишний раз выходить на сцену
Возвращаясь к «Женитьбе», ещё один вопрос пришёл. Кто кому… вернее, не «кто кому», а как вы помогали? И помогали ли вы? Обращалась ли к вам Ксения с какими-то вопросами? Или она сама?
М. Виторган
―
Вы знаете, ну как? Нет, Ксения вообще, надо сказать, она такой перфекционист. И в этом мы, в общем, схожи. Поэтому Ксения работала в два раза больше, чем остальные участники этого спектакля, потому что она наняла себе, можно сказать, педагога по мастерству актёра, поскольку она этим никогда не занималась, который с ней отдельно ещё занимался, репетировал. И она работала много, работала упорно. И она в этом смысле молодец.То, что касается наших взаимодействий, то тут мне было сложно как-то ей помогать, потому что у меня была огромная и очень такая непростая, ответственная собственная роль, в которой надо было ещё самому разбираться, поэтому, в общем, мне было немножко не до неё.
О. Пашина
―
Понятно. А вообще ваше мнение интересовало? Она спрашивала: «Вот это хорошо? Как тебе вот это?»
М. Виторган
―
Нет, ну конечно, мы в каком-то рабочем порядке как-то контактировали и дома даже начинали время от времени спорить. А мы в споре оба горячи, поэтому у нас споры всегда горячие, затяжные, эмоциональные и, в общем, такие интересные, что там говорить. Нет, конечно, всю основную помощь она получила от режиссёра, от педагога своего. Ну и очень поддерживали все партнёры нас: и Аня Уколова, и Виталик Хаев, и Аня Галинова… Ну, все-все-все.
О. Пашина
―
Наши слушатели поздравляют вас с рождением сына, пишут, что любят вас и Ксению. И спрашивают ещё по поводу семьи: «А ваши главные семейные ценности — каковы они?»
М. Виторган
―
А что это?
О. Пашина
―
А я не знаю, что это. Вот Надежда спрашивает. Надежда, вы уточните ваш вопрос, что вы имели в виду под семейными ценностями.
М. Виторган
―
Да, что такое «семейные ценности».
О. Пашина
―
Я не знаю… Дети, семейная гармония.
М. Виторган
―
Дети — это ответственность, которая, конечно, никуда от тебя не денется никогда, что бы ни происходило в жизни, поэтому ты должен каким-то образом в их жизни участвовать и поддерживать. Это так, да. Нет, не знаю. Сложно говорить про семейные ценности, потому что не очень понимаю, что имеется в виду.
О. Пашина
―
Спрашивают: «Хотели ли бы вы, чтобы кто-то из ваших детей тоже стал актёром?» К вопросу об ответственности.
М. Виторган
―
Вы знаете, тут такая вещь. Хотел, не хотел… Это вечная же история. Артисты всегда не хотят, чтобы их дети становились артистами. И они зачастую именно ими и становятся, потому что…
О. Пашина
―
А ваш отец не хотел? Он вас отговаривал?
М. Виторган
―
Да нет конечно. Нет. Но поверьте мне, это настолько зависимая профессия! Я могу говорить по этому поводу только общеизвестные и банальные слова. Конечно, ты своему ребёнку ты никогда такого не пожелаешь. Но дочь моя в этом году уже заканчивает ГИТИС.
О. Пашина
―
Вот вам и ответ.
М. Виторган
―
Да, вот вам и ответ. Надеюсь уберечь остальных детей от этого дела. И я вам должен сказать, что сейчас, когда ехал сюда к вам, она прислала мне видео. У них вчера был экзамен по вокалу. Я обалдел!
О. Пашина
―
А что она пела?
М. Виторган
―
Она пела какую-то французскую песню, мне не известную, в которой вообще невозможно выговорить, по-моему, ни одного слова — там такая скороговорка. Но она это делала совершенно блестяще! Я не знаю, я сейчас попрошу у неё разрешения и даже выложу это в соцсети, потому что это, по-моему, очень круто.
О. Пашина
―
Жаль, мы не можем в эфире это поставить. А стиль какой? Это шансон? Или что это?
М. Виторган
―
Я не знаю, честно говоря. Ну, это такое, похожее…
О. Пашина
―
Рэп?
М. Виторган
―
Нет-нет-нет.
О. Пашина
―
В котором невозможно понять ни одного слова.
М. Виторган
―
Ни в коем случае! Я не знаю, что это за песня, но это похоже отчасти на ZAZ, вот что-то из этого рода. Не знаю, что это за песня. Боюсь наврать.
О. Пашина
―
Из Республики Татарстан пишут и спрашивают про драматические роли, говорят: «По разговору вы производите впечатление лёгкого, такого юморного человека. А драматическую роль в театре какую хотели бы вы сыграть?»
М. Виторган
―
Вы знаете, у меня в театре в этом смысле всё в порядке.
О. Пашина
―
Это да.
М. Виторган
―
У меня есть немножко засада в кино с этим делом, потому что…
О. Пашина
―
Видимо, слушатель смотрел по кино.
М. Виторган
―
Ну да. Потому что кино значительно больше ориентировано на типажность человека, нежели театр…
О. Пашина
―
Человек из Татарстана в московских театрах не бывал. Давайте мы расскажем про драматические роли.
М. Виторган
―
…поэтому с кино у меня есть в этом смысле некоторая засада. Но вы знаете, и движение некоторое тоже есть. И я надеюсь, что будет… У меня тут есть прямо целая задумка. Я не буду открывать всего, но я хочу предпринять целый ряд усилий для того, чтобы чуть-чуть изменить свою жизнь в кинематографе в целом.
О. Пашина
―
Сменить амплуа.
М. Виторган
―
Ну да, если угодно — так. Нет, тоже бывали… Я вот жду сейчас с нетерпением выхода двух работ. Это два сериала, которые уже сняты. Вот я был на озвучании одного из них недавно. Это сериал, который снял Алексей Попогребский, замечательный до этого момента кинорежиссёр. По-моему, это первый его опыт…
О. Пашина
―
Да, кстати. Первый опыт, да.
М. Виторган
―
…который называется «Оптимисты». Это такая большая, масштабная работа. И я был там на озвучании и озвучивал одну сцену. И должен вам сказать… Я вообще на себя на экране смотрю с трудом, так чуть-чуть через прищур и стараюсь долго… И видел далеко не все свои работы, скажем так.
О. Пашина
―
Серьёзно? Самолюбование — это не ваше?
М. Виторган
―
Нет. Вот в этом — нет. В чём-то другом — может быть, да.
О. Пашина
―
А, в чём-то другом. Так, интересно, ага.
М. Виторган
―
А тут я был на озвучании и озвучивал одну сцену. И должен вам сказать, что я так озвучил, на неё посмотрел и подумал: пожалуй, это лучшее, что я сделал.
О. Пашина
―
И подумал, что это хорошо.
М. Виторган
―
Да, да, да. Просто я остался под впечатлением.
О. Пашина
―
Я не знаю, можно ли раскрывать такую информацию… В общих чертах хотя бы. Это сериал про что? Про современную жизнь? Исторический?
М. Виторган
―
Вы знаете, это, насколько я помню, начало шестидесятых, по-моему, годов. Это богема, КГБ, выставка американского хозяйства… народного хозяйства в Москве, достижений американского народного хозяйства и так далее, это МИД. В общем, там такая целая большая история. У меня не очень большая роль там, но как-то я с огромным удовольствием над ней работал. И она такая очень, по-моему, выпуклая, хорошая.
О. Пашина
―
А вы там кто? Сотрудник КГБ?
М. Виторган
―
Нет, я поэт.
О. Пашина
―
Поэт?
М. Виторган
―
Да, поэт. Такой собирательный образ, наверное, всех поэтов той эпохи. Я поэт, который находится… Вот-вот он… Ну, такая, знаете… Как это называется? Такая молодая звезда поэзии, которая выходит, становится популярным, известным, выходит, поднимается на гребень волны, становится таким модным. И там всякие со мной тоже происходят по этому поводу катаклизмы.
О. Пашина
―
Такой модный и оппозиционный немножко?
М. Виторган
―
Ну нет, нет. Наверное, нет. Хотя все они тогда были подёрнуты этим…
О. Пашина
―
Вот этим флёром.
М. Виторган
―
Да. Воздухом, тонкой струйкой воздуха свободы.А вторая работа, про которую я тоже хотел сказать, называется «Садовое кольцо». Ничего не видел, ничего не знаю, но остался под большим впечатлением. Это история сорокалетних людей. Там кого только нет: там и Толя Белый, и Маша Миронова, и Юля Ауг, и Голубкина… Ну, масса тоже замечательных артистов.
И это такая достаточно жёсткая современная история, которую снимал совсем молодой режиссёр (по-моему, 24 года ему) Алексей Смирнов с ещё более молодым оператором. И вот они оставили у нас у всех просто какое-то невероятное впечатление. Потому что казалось бы — что они могут вообще в принципе знать о проблемах сорокалетних людей, будучи таким молодыми? А они знали не только это, но и в принципе как делать кино. Чтобы двое настолько молодых людей ни разу вообще не «упустили», что называется, площадку, так держали в руках всех этих артистов и сам процесс, и так далее — это большая редкость по нынешним временам. Поэтому мне очень интересно, что там получилось. Жду с нетерпением.
О. Пашина
―
А там про что?
М. Виторган
―
Там история сорокалетних людей, таких вот…
О. Пашина
―
Современников наших?
М. Виторган
―
Да, современников, живущих в пределах Садового кольца. Ну, такой социальный срез. Я не знаю, есть какие-то подозрения, что этот сериал может, например, не выйти по тому каналу, по которому он задуман для выхода.
О. Пашина
―
Почему?
М. Виторган
―
Ну, как-то… Вы знаете, там такая история — она не то чтобы жёсткая, а она правдивая.
О. Пашина
―
А это никому не нравится.
М. Виторган
―
Она правдивая не с точки зрения общественно-политической, нет, там этого нет напрочь. Там детективная, такая социально-детективная история.
О. Пашина
―
Она просто не весёлая, не развлекательная?
М. Виторган
―
Да, она не весёлая, она не лёгкая и она, по-моему, без положительных героев. Там люди, знаете, не одной краской мазаны. Нет вот этого: «Вот это — злодей…»
О. Пашина
―
«Это — хороший». Вы сейчас ещё скажите, что там плохой конец.
М. Виторган
―
«Вот это — добрый герой, и мы за него всем залом болеем. И болеем против вот этого плохого». Там как-то всё посложнее, помногокрасочнее, не двумя красками.
О. Пашина
―
То есть она философская.
М. Виторган
―
Ну, не знаю, посмотрим. Очень надеюсь, что всё-таки выйдет.
О. Пашина
―
Вы очень хвалите авторов сериалов. А у вас же был опыт тоже режиссёрской работы. Можно об этом поподробнее?
М. Виторган
―
Сериальный вы имеете в виду?
О. Пашина
―
Нет, я имею в виду — режиссёрско-постановочной работы.
М. Виторган
―
Ну, он у меня был, да.
О. Пашина
―
Это было очень смешно.
М. Виторган
―
Нет, просто что вы имеете в виду? Ну, я сделал, да, я поставил один спектакль.
О. Пашина
―
Поставили спектакль, да.
М. Виторган
―
Я сделал вещь, которая… Просто вот тут недавно кто-то мне на просторах Facebook напомнил об этом и прислал ссылку. И я понял, что это вещь, которой я буду гордиться, наверное, всю свою жизнь. Это три новогодние программы, которым уже сейчас, по-моему… Это уже было лет 12–13 назад. За одну из них мы даже получили ТЭФИ каким-то невероятным образом, непонятно как это произошло.Это была новогодняя программа на канале «РЕН ТВ», которая называлась «Неголубой огонёк». И на следующий год было две новогодние программы, которые мы делали с Мишей Козыревым. Одна там же — на «РЕН ТВ» — «Неголубой огонёк. Красный» он назывался, который начинался с текста о том, что… Знаете, как в «Звёздных войнах», так ушёл вдаль текст. Я уже не помню, что там было, но говорилось про то, что после того, как была отстроена вертикаль власти, власть решила строить диагональ культуры. И там как-то это было всё пронизано этой темой. Было весёлое, бесшабашное веселье.
Тогда ещё не было никаких программ… Вот помните, «Прожекторперисхилтон» была программа такая, где сидели вчетвером, и они там обсуждали новости прекрасно и смешно. А мы посадили… У нас была такая реальная кухня. Мы как бы встречали Новый год от Владивостока до Москвы — в этом была концепция программы. И на этой кухне, перемещаясь в часовых поясах, у нас сидела компания, в которой был Миша Ефремов, Шнур, Сукачёв, Дима Харатьян. И мы снимали их живьём, по-моему, часов пять. Мы их просто посадили, накрыли им стол, снимали их живьём. Потом мы монтировали. И они таким образом стали у нас ведущими этой программы.
М.Виторган: Мне зашибись быть мужем Ксении Собчак! Завидуйте мне!
И была ещё одна программа тогда же, в тот же год, новогодняя, называлась она «Первая ночь с Олегом Меньшиковым». И это, на мой взгляд, была вот лучшая из этих трёх программ, прямо такая сложносочинённая, с очень такими оригинальными номерами и так далее. Вот это просто почему я вспомнил? Мне напомнили об этом в Facebook. И это прямо вещь, которой я буду гордиться, по-моему, до конца своих дней.
О. Пашина
―
Раз уж о новогодних программах зашла речь. Вот последний Новый год. Я честно скажу — я телевизор не смотрела, но я читала эти все отзывы, чуть ли не петиции пишут: «Прекратите эти уже безумные огоньки!» Всё изменилось на телевидении? Всё, не нужны?
М. Виторган
―
Слушайте, во-первых, давайте… Я тоже не смотрел.
О. Пашина
―
А, понятно.
М. Виторган
―
И мы с вами — два человека, не смотревшие новогодние программы — сейчас это и обсудим как раз.
О. Пашина
―
Хорошо. Нет, а почему вы не смотрели? Понимали, что ничего хорошего там не увидите?
М. Виторган
―
Я не попадаю в ту целевую аудиторию, которая…
О. Пашина
―
На которую она рассчитана.
М. Виторган
―
На которую рассчитана эта программа. К сожалению, на всех каналах практически, за редчайшим исключением, эти программы рассчитаны на одну и ту же целевую аудиторию. А я, возвращаясь к нашему опыту новогодних программ, хочу вам рассказать следующую вещь. Тогда были те же самые все вот эти «голубые огоньки» с тем же набором артистов, и всё было то же самое.
О. Пашина
―
На других каналах.
М. Виторган
―
И на Первом, и на Втором канале. Но в тот год, когда мы делали «Неголубой огонёк» вот этот на канале «РЕН ТВ», вдруг канал «РЕН ТВ» — никогда ни до, ни после этого не имевший никаких рейтингов — получил третье место по стране с долей то ли 10, то ли 11 процентов, я не помню точно. То есть он сильно проиграл Первому каналу, сильно проиграл Второму каналу, но собрал вокруг себя огромное количество людей, потому что это очень высокая доля, тем более у этого канала никогда такой доли не было. И выяснилось, что, оказывается, у такого рода материала, продукта тоже есть потребитель, которому надо просто дать возможность это видеть, понимаете. Вот и всё.Поэтому сейчас… Ну, мы знаем, что в целом количественно люди, смотрящие телевизор, — эта цифра, в общем, неустанно падает время от времени.
О. Пашина
―
Ну, устали уже люди немножко, подустали.
М. Виторган
―
Понимаете, как бы я совершенно не против. И действительно я понимаю руководителей этих центральных каналов, которые должны собирать вот эту аудиторию свою, 55+. Или сколько она? А огромное количество людей, которые не смотрят телевизор просто потому, что им там нечего больше смотреть. И почему для них не сделать проект? Вот это странная вещь.
О. Пашина
―
То есть сейчас с телевидения никаких интересных предложений?
М. Виторган
―
У меня?
О. Пашина
―
Да.
М. Виторган
―
Нет. У меня — нет.
О. Пашина
―
Или каких-то задумок своих собственных, которые хотелось бы?
М. Виторган
―
Нет-нет-нет. Я вообще туда попал совершенно случайно тогда. Я не виноват, я тут ни при чём.
О. Пашина
―
Понятно. Нет, мы вас ни в чём не обвиняем.
М. Виторган
―
Меня позвали — я пошёл и сделал. Нет, у меня в этом смысле не связано с телевидением… Ну, я имею в виду — не в актёрском, а в этом… Я снимал потом ещё какие-то всякие программы разные, такой опыт у меня был. Но вот это то, что я вспоминаю всегда с удовольствием и с радостью. И кстати, надо будет не забыть перед следующим Новым годом своим читателям в соцсетях скинуть действительно ссылку на программы и предложить их посмотреть вместо того, что идёт по телевизору, если есть такое желание. Неволить никто никого не собирается, конечно.
О. Пашина
―
Кстати, спрашивает наш слушатель: «Если выбирать, если бы встал такой выбор — театр, телевидение, кино?»
М. Виторган
―
Ну, тут однозначно…
О. Пашина
―
Вот если всё сразу нельзя, вот если можно только одно.
М. Виторган
―
Нет, тут однозначно театр, конечно.
О. Пашина
―
Однозначно?
М. Виторган
―
Но! Понимаете, если выбор такой стоит и надо выбрать раз и навсегда, а у меня есть ответственность, у меня есть дети, то тогда, конечно, я бы не выбрал театр, потому что театр не приносит дохода никакого.
О. Пашина
―
Вот это честный ответ нашего гостя. Я хотела ещё спросить… И тоже нам тут напоминают. Про драматическую роль-то так и не ответили.
М. Виторган
―
Как «не ответил»?
О. Пашина
―
Ну, вы знаете, есть актёры, которые говорят: «Я мечтаю сыграть Гамлета» или «Я всю жизнь ждал этой роли».
М. Виторган
―
Нет, я ответил вам про два сериала. Я вам рассказал, где у меня чисто драматические роли.
О. Пашина
―
Нет, про театр спрашивали.
М. Виторган
―
Ну, у меня в театре и других-то ролей, кроме уже набивших оскомину «Дня радио» и «Дня выборов», в общем, нет. У меня все остальные роли вполне себе драматические.
О. Пашина
―
Нет, спрашивают: «Что хотите ещё?»
М. Виторган
―
Вы понимаете…
М.Виторган: Я считаю, что профессия журналиста обязывает быть в оппозиции к власти
О. Пашина
―
Гамлета не хотите? Такой вот прямой вопрос.
М. Виторган
―
«Что хотите?» Не знаю. Я ведь начал с Гамлета. Понимаете, в чём дело?
О. Пашина
―
Всё, Гамлет уже…
М. Виторган
―
Я когда-то, когда ещё учился, заканчивал школу… Как это называется? Спецшкола с уклоном на английский язык. У меня в старших классах делали постановку «Гамлета», и я сыграл Гамлета в оригинале тогда.
О. Пашина
―
Ну, это у всех делали постановку в школах, это понятно.
М. Виторган
―
Нет, вы знаете, я бы с удовольствием сыграл, вот если бы кто-то из интересных режиссёров за это дело взялся… Я уже давно вынашиваю такую мысль. Я бы с удовольствием сыграл «Защиту Лужина», конечно, но это надо как-то прямо придумывать постановку.
О. Пашина
―
Я, например, слабо себе представляю, как это в театре.
М. Виторган
―
Да, я тоже. Поэтому я бы взялся не ставить, а играть.
О. Пашина
―
Понятно. Дальше философские вопросы пошли от наших слушателей. И я их обязательно задам, и вы услышите ответы сразу после краткого выпуска новостей.НОВОСТИ
О. Пашина
―
Мы продолжаем программу «Дифирамб». Актёр Максим Виторган в нашей студии. «Вы стали очень публичным человеком. Вот вы уже и на «Эхе», — пишет Виктор. Всё, Максим. Вы чувствуете, жизнь удалась.
М. Виторган
―
Клеймо поставил.
О. Пашина
―
Но я обещала вопрос философский…
М. Виторган
―
Я Виктору должен ответить. Мне просто неловко об этом говорить. Дело в том, что я не просто первый раз на «Эхе», а я даже, по-моему, не первый раз в программе «Дифирамб». Вот в чём дело.
О. Пашина
―
То есть, в общем-то, пришла земная слава. Артём спрашивает: «Какую черту характера вы не можете принять в себе самом и в других людях?»
М. Виторган
―
Вы знаете, такая вещь известная, что, в общем, человека, наверное, больше всего раздражает в других то, что раздражает в себе, поэтому… Вы знаете, я…
О. Пашина
―
Что?
М. Виторган
―
Сейчас. Я стою на пороге большого признания.
О. Пашина
―
Так?
М. Виторган
―
Вы знаете, я понял недавно (и на это обратила внимание, кстати, моя жена), что я теряю самообладание… Я, в общем, достаточно выдержанный человек, но я теряю самообладание, когда я сталкиваюсь с агрессивным невежеством, которое… То есть тут важно что понимать? Невежество не в смысле необразованности, а в смысле скорее глупости, неумения сопоставлять и анализировать информацию. И когда ещё при этом человек… То есть меня совершенно не смущает, когда кто-то чего-то не знает. Я сам, в общем, не слишком образованный человек, к сожалению. Но вот это вот, когда человек выдаёт какие-то чудовищные примитивные конструкции или банальные в качестве каких-то высоких истинных достижений — я в этот момент теряю самообладание.
О. Пашина
―
А может быть, он только что до этого дошёл.
М. Виторган
―
И это, в общем, должно мне подсказывать таким образом, что что-то во мне самое такое есть.
О. Пашина
―
Резонирует.
М. Виторган
―
Да. Что что-то я, видимо, такое в себе чувствую, что связано с агрессивной невежественностью.
О. Пашина
―
А как вы реагируете на агрессивную невежественность?
М. Виторган
―
Я очень завожусь. Я начинаю… Прямо меня можно просто вывести из себя. Когда человек не способен следовать за несложными логическими построениями, но при этом очень агрессивен как бы — я прямо выхожу из себя, я очень завожусь и прямо не могу оставить человека в покое, хотя надо бы уже давно отвернуться и пойти своим путём.
О. Пашина
―
И перестать его трясти уже, размазывать об стенку и отпустить.
М. Виторган
―
Да, да, да. Ну, видите, это значит, что чего-то я такого в себе боюсь, что вот так я на это остро реагирую.
О. Пашина
―
Дмитрий пишет: «Вы рассказали о насыщенной актёрской деятельности. А интересна ли вам та жизнь за окном, которая то бурлит, то затихает?»
М. Виторган
―
Дмитрий, у вас затихает жизнь за окном? Я вам завидую.
О. Пашина
―
Так?
М. Виторган
―
У меня за окном она вообще не затихает. Ну как? Конечно. Более того, я и хотел бы как-то поменьше на неё обращать внимания, потому что на меня производит это эмоциональное и интеллектуальное достаточно тягостное впечатление. И я даже должен вам сказать, что по собственной слабости характера стараюсь время от времени от этого абстрагироваться, прятаться, не знать. Это же самый простой путь к счастью. Незнание и глупость — в общем, самый надёжный рецепт быть счастливым. Но, к сожалению, это не особо получается.Я, честно говоря, не очень хочу об этом говорить, потому что у меня как бы нет вопросов к этому, понимаете. Я понимаю, что мы с вами, скорее всего, если мы будем здоровы, то мы с вами, скорее всего, застанем конец очередной эпохи нашей. Это у нас уже было, на наш век уже нам это досталось. Это был конец советской эпохи. И к сожалению, за прошедшие — сколько? — 25 лет мы не построили систему, при которой оно дальше будет таким эволюционным развитием, спокойным. Поэтому я абсолютно убеждён, что нас ждёт конец эпохи. Не то что это хорошо или плохо…
О. Пашина
―
Это факт.
М. Виторган
―
Это факт. И чем он обернётся, этот конец эпохи? И какой кровью он закончится? И кровью ли? Вот это большой-большой вопрос. И я жду этого с очень таким серьёзным волнением и напряжением, потому что ещё и дети мои попадают под этот замес исторический тоже.
О. Пашина
―
То есть у вас скорее позиция наблюдателя? Вот тот же Дмитрий спрашивает: «Вы с Ксенией участвовали в оппозиционной деятельности. Сейчас вас мало, — видимо, в этой сфере, он считает. — Что-то изменилось?»
М. Виторган
―
Вы знаете, смотрите. Давайте я за себя отвечу по поводу участия в оппозиционной деятельности. Я ни в какой оппозиционной деятельности не участвовал. Это же, по-моему, когда-то говорил Вацлав Гавел (но потом, правда, эти слова оказались неправдой). Он когда-то говорил: «Я участвую в общественной жизни исключительно как гражданин, драматург — и не более того. Я, мол, не политик». Но потом, правда, стал президентом Чехии, через какое-то время.Поэтому… Нет, я занимался этим, я многое видел в этом смысле своими глазами. Я был наблюдателем на выборах. А является ли это… У нас сейчас, куда ни плюнь, понимаете, чуть шаг в сторону — уже оппозиционная деятельность. И причём это ещё носит какую-то отрицательную коннотацию, как будто в этом что-то плохое есть — в оппозиционной деятельности.
О. Пашина
―
Ну, в общем — да. «Пятая колонна».
М. Виторган
―
А на самом деле оппозиционная деятельность — это деятельность людей, которые… Ну ладно, чего я буду говорить сейчас общие и известные вещи? Деятельность людей, которые оппонируют власти. Например, в моём глубоком убеждении… Вот я считаю, что, например, профессия журналиста обязывает быть в оппозиции к власти.
О. Пашина
―
Правда?
М. Виторган
―
Вот в принципе журналист должен придираться, выискивать, то есть он должен максимально беспокоить этим власть. Это залог, один из залогов здоровой системы существования.Поэтому как бы то, что стало меньше — да. Я не готов этому посвятить жизнь. Я не гожусь в жертвенные… не готов на жертвы такие серьёзные и большие ради этого идти. Не готов. Ну, мы поэтому и живём в такой стране, что мы все не готовы. Мы готовы только до определённого момента. Значит — накопится какая-то «усталость металла», и за нами придут другие.
О. Пашина
―
Слушатели наши беспокоятся, не собираетесь ли вы уехать из страны. Почему-то такой возник вопрос. Мне кажется, нет. Я не знаю…
М. Виторган
―
Нет. Пока я у вас здесь без чемодана. Пока сижу. Пока здесь. Держимся.
М.Виторган: Я выдержанный человек, но теряю самообладание, когда я сталкиваюсь с агрессивным невежеством
О. Пашина
―
Пока Максим Виторган здесь, да.
М. Виторган
―
Пока держимся, да.
О. Пашина
―
Я честно признаюсь, что я не знала об этом, но вот Андрей из Москвы пишет: «Помимо основной работы, вы занимаетесь благотворительным фондом «Бюро добрых услуг». Насколько…»
М. Виторган
―
«Бюро добрых дел».
О. Пашина
―
«Насколько глубоко вы погружены в его деятельность?» И что это вообще за фонд?
М. Виторган
―
«Бюро добрых дел» — это фонд, который помогает детским домам и интернатам с широкой географией, по всей стране. Там как раз нет детских домов и интернатов в Москве и Санкт-Петербурге, а есть только в области Московской и Ленинградской. А так и в Самаре, и в Костроме… Ну, много, много. Там уже больше 15 детских домов и интернатов.Я являюсь членом попечительского совета этого фонда, и я сотрудничаю уже, наверное, года три или четыре, почти с момента создания. Насколько глубоко я в это интегрирован? Ну, вы понимаете, чем я занимаюсь. Это тем, что популяризирую этот фонд, и тем, что нахожу какие-то деньги для того, чтобы устраивать те или иные программы.
О. Пашина
―
Чтобы он функционировал.
М. Виторган
―
Фонд развивается, тьфу-тьфу-тьфу. В общем, всё пока неплохо. Все подробности нашей деятельности, подробные отчёты и новые проекты вы можете узнать на сайте фонда — www.burodd.ru. И все способы поучаствовать в работе фонде. Я всегда к этому призываю и стараюсь привлечь максимальное внимание.
О. Пашина
―
«Бюро добрых дел», ещё раз правильно назовём.
М. Виторган
―
Да, www.burodd.ru.
О. Пашина
―
Ну, опять вернёмся к жизни за окном, к творчеству. «Какими актёрами или актрисами вы восхищаетесь?» — спрашивает Андрей.
М. Виторган
―
Ой, вы знаете, это…
О. Пашина
―
Это из серии «ваши творческие планы».
М. Виторган
―
Самый страшный вид вопросов для меня…
О. Пашина
―
А вы говорите про тех, которые уже померли, чтобы живущие не обиделись.
М. Виторган
―
Нет, дело не в этом. Это любая попытка составить списки или хит-парады, потому что я сразу начинаю всё забывать, все фамилии всё на свете…
О. Пашина
―
Это как: «Какую последнюю книгу вы прочитали?» И ты думаешь…
М. Виторган
―
Нет, это я как раз помню.
О. Пашина
―
А, тогда ещё расскажете.
М. Виторган
―
И сразу начинаю теряться. А уж когда речь идёт в такой конструкции вопроса о коллегах, то тут их такое множество и такие проявления каждого, что начинать перечислять, мне кажется, совершенно бессмысленно. Я много смотрю. Я сейчас даже боюсь вообще… Я просидел посленовогодние дни, в общем, просидел дома. Надо посчитать, кстати, сколько я всего посмотрел, потому что это какое-то вообще невероятное количество фильмов и сериалов, которые я посмотрел. Я хожу в театр часто, я люблю это дело. Я вообще люблю театр. Я сегодня пойду в театр.
О. Пашина
―
Куда?
М. Виторган
―
На спектакль Крымова «Поздняя любовь» я пойду. Это вообще такой, я считаю… Вот этот крымовский театр — он такой отдельный, ни на что не похожий и единственный такой, пожалуй, вот такого рода коллектив у нас в стране и в Москве, в Москве-стране. Нет, я хожу, смотрю, это меня всегда вдохновляет, заводит. Я очень люблю чувство зависти, когда ты выходишь из зала кинотеатра или из театра выходишь с таким чувством зависти по отношению к коллегам, потому что это значит, что что-то такое у них прямо получилось, что на тебя производит впечатление. Поэтому — нет, я не буду называть отдельные имена и фамилии. Таких людей масса огромная.
О. Пашина
―
Хорошо. А какой-то, я не знаю, как у нас любят, кумир? «Вот мой… Я восхищён… Я бесконечно…»
М. Виторган
―
Вы знаете…
О. Пашина
―
Таких нет?
М. Виторган
―
Нет, так вот чтобы назвать одного человека — нет, таких нет.
О. Пашина
―
Кумира не сотворяет себе Максим Виторган. Всё понятно.
М. Виторган
―
Нет, нет, нет.
О. Пашина
―
Просят рассказать о работе с Мирзоевым в «Петрушке», очень интересуются.
М. Виторган
―
Ой, вы знаете, дело в том, что я не видел этого фильма ещё. Хотя он уже собран, но как-то у меня не получилось пойти на тот просмотр. Я не знаю, какая судьба его ждёт. Я с Владимиром Владимировичем Мирзоевым поработал в двух спектаклях… В двух? Да, в двух спектаклях и потом в фильме «Петрушка». Мирзоев — это такой отдельный мир, отдельная планета. Его можно принимать, не принимать, но это такая по своим законам живущая отдельная вселенная.Очень сложно говорить… Фильм этот был снят в маленьком помещении театра («Кураж», по-моему, он называется), который находится в «Атриуме». Что там из этого получилось? Судя по тому, как мы выглядели — я был такой с белёным лицом, какими-то яркими губами, чёрными бровями, стрелками какими-то и так далее, — это должно быть какое-то такое очень на грани буффонады зрелище.
О. Пашина
―
Это какой-то эксперимент?
М. Виторган
―
Давайте назовём это, наверное, артхаусом.
О. Пашина
―
Артхаус. Так?
М. Виторган
―
Наверное. Снималось это всё, конечно в очень таких странных условиях — на голом, чистом, как слеза младенца, энтузиазме. Что из этого получилось, сказать не могу, но было это всё интересно. И Кирилл Козаков, и Германова, и молодые ребята-артисты — там много всех было. Надеюсь, что когда-то мне удастся это увидеть. Вот это бы я посмотрел с удовольствием и с интересом.
О. Пашина
―
А вообще есть у вас склонность к экспериментам? Или вы любите, чтобы всё было по плану, более или менее предсказуемо?
М. Виторган
―
В смысле жизни вообще или работы?
О. Пашина
―
В смысле жизни вообще и работы в частности.
М. Виторган
―
Нет, я очень всё планирую в смысле жизни. И в этом смысле я абсолютно… Я планирую и становлюсь неподвижным. То есть я действую только в рамках плана, и любое отклонение от плана меня приводит в состояние лёгкой паники. Поэтому я такой в этом смысле человек, как ни странно, достаточно системный. И в работе у меня, кстати, то же самое. Я очень дотошный и очень такой всё планирующий. И как только что-то начинает сбиваться — меня охватывает лёгкая паника. Это то, что касается жизни. Да, я такой. Я люблю по плану.
О. Пашина
―
А в том, что касается работы?
М. Виторган
―
В том, что касается работы — в смысле экспериментов?
О. Пашина
―
Эксперименты. Ну, не знаю, сменить амплуа, что-то такое…
М. Виторган
―
Нет, к этому я абсолютно готов, абсолютно открыт, я с этим сталкиваюсь. Я вам рассказывал про спектакль «Женитьба», который для меня был, в общем, экспериментом — существование в очень необычной для меня форме. Тут как раз у меня нет никакого предвзятого отношения, которое само по себе меня отпугивает. Я даже не знаю, что должно быть такое, чтобы вот я только потому, что это так как-то страшно, отказался. Нет, я в этом смысле человек достаточно подвижный и готовый.
О. Пашина
―
«Смогли бы вы играть в зарубежном театре?» — спрашивает Алексей. А я бы добавила от себя: хотели бы?
М. Виторган
―
Хотел бы, но вряд бы, наверное, смог из-за языка. Просто надо быть носителем языка для этого. А так хотел бы, конечно, с удовольствием.
О. Пашина
―
И опять пошли общечеловеческие вопросы, я бы сказала. «Что для вас означает понятие «репутация»? Почему она перестала быть мерилом ценностей для интеллигентного человека?» — спрашивает Дмитрий. Вот он считает, что перестала сейчас. А может быть, вы считаете, что и нет. А может быть, и да.
М. Виторган
―
Вы знаете, вот есть закон, что спрос рождает предложение. У нас невысокий спрос на репутацию, я согласен с этим. У нас легко забывают репутационные потери, легко их прощают. Может быть, это… Кстати, я не уверен, что это прямо так плохо. Может быть, это и хорошо — умение прощать. И это тоже. Я болезненно отношусь к этому и стараюсь за собой следить, скажем так, блюсти себя в этом смысле.
О. Пашина
―
Раз уж мы упомянули об этом, то надо ответить. Какую последнюю книгу вы прочитали? И давно ли?
М. Виторган
―
Какую последнюю книгу я прочитал? О, кстати, я тут только успел прийти, уже украл у вас пару книг.
О. Пашина
―
Зацепил, да.
М. Виторган
―
И одна из них вот прямо сейчас лежит передо мной и прямо влечёт меня, потому что называется она «Искусство лежать». Эта книга, мне кажется, может очень полезной для меня оказаться.Нет, я с большим удовольствием прочитал «Хирурга» Степновой после «Женщин Лазаря». Прямо я считаю, что я нашёл одного из своих авторов. Я прочитал Прилепина «Семь жизней», который остаётся… удивительным для меня образом, но остаётся прекрасным писателем совершенно, хотя… Ну, я не буду начинать этот разговор. Я сейчас собираюсь прочитать, вот открыл буквально вчера вечером книгу Семёна Лунгина. Надеюсь, что меня ждёт очень интересное чтение. Вот такой набор.
О. Пашина
―
А какое место занимает Интернет в вашей жизни? Я не знаю, даже вплоть до того — книжки бумажные любите читать или электронные?
М. Виторган
―
Ну, я люблю читать бумажные, но в поездку, бывает, с собой удобнее, конечно, брать…
О. Пашина
―
Ну, это по необходимости.
М. Виторган
―
Берёшь библиотеку в iPad с собой и, в общем, там читаешь.
О. Пашина
―
А вообще Интернет, соцсети — насколько для вас это важно?
М. Виторган
―
Вы знаете, сильно это забирает моё время. Не то чтобы я придаю этому большое значение… Это, конечно, такой прекрасный дневник самовыражения такого, в общем.
О. Пашина
―
А с кем-нибудь закуситься в споре каком-нибудь и полночи сидеть и писать ответы?
М. Виторган
―
Ну, я могу завестись так, но это, скорее всего, означает, что я либо: а) стою в пробке; б) у меня выходной. А так, в общем, я стараюсь лишний раз этого не делать. Так лучше жить, потому что в споре не выясняется истина — тем более в таком споре, в таком формате.
О. Пашина
―
Зато прекрасно убивается время.
М. Виторган
―
Да, убивается время, и каждый остаётся…
О. Пашина
―
При своём.
М. Виторган
―
…убеждается в правоте своих аргументов, да.
О. Пашина
―
«Можно ли сказать, что свобода слова осталась только в сетях?» — спрашивают у нас. Это к разговору об Интернете. Или у вас нет такого ощущения?
М. Виторган
―
Да нет, конечно есть. Я не уверен, правда, что она и в сетях-то осталась. Мы знаем, что… Сколько там уже? Порядка 100 человек сидит у нас за какие-то перепосты и так далее. Поэтому… Нет, свобода слова осталась у тебя до того момента, пока тебя никто не слышит. Как только ты становишься чуть более слышным — у тебя сразу же начинают возникать какие-то проблемы.
О. Пашина
―
А вы следите за собой в этом плане сейчас на фоне последних событий? Или говорите и пишете то, что считаете нужным?
М. Виторган
―
Вы знаете, нет, слежу значительно больше, чем раньше, по одной простой причине: вследствие моей женитьбы на Ксении Анатольевне меня стало слышать чуть больше народу и ко мне стало обращаться чуть больше внимания. Мне стоит написать какую-нибудь фигню — и через час она уже перепечатана огромным количеством интернет-изданий. Поэтому — да, я себя в этом смысле ограничиваю. И я это признаю. Я себе очень в этом противен и очень неприятен, но — да. Ну а что? Такое время. Это самые ужасные слова, которые я мог произнести в этот момент.
О. Пашина
―
Понятно. А как вы вообще относитесь, я не знаю, к проникновению в своё личное пространство? Ведь так или иначе…
М. Виторган
―
Очень осторожно. Очень осторожно. Вообще я катастрофически не люблю этого, стараюсь этого избегать и стараюсь это каким-то образом минимализировать. И минимализировать ты это можешь, только сам управляя процессом. Поэтому когда говорят «ну, так закройте свои соцсети» — это совершенно не значит, что после этого о тебе будут меньше писать. Это значит, что просто у людей вообще будет негде добыть про тебя хоть какую-то правдивую информацию.
О. Пашина
―
Про тебя будут больше придумывать.
М. Виторган
―
Да, этот механизм работает так. Я это очень не люблю. И у нас посторонним людям вход в дом запрещён. В общем, как-то стараемся это оберегать всё.
М.Виторган: Незнание и глупость — самый надёжный рецепт быть счастливым
О. Пашина
―
Спрашивают про ваш альянс с «Квартетом И», Антон из Москвы.
М. Виторган
―
А что именно? Альянс многолетний.
О. Пашина
―
«Вы часто сотрудничали, — пишет он. — Будете ли продолжать?»
М. Виторган
―
Нет, у нас вышел… А что значит «сотрудничали»? Продолжение есть. У нас вышел спектакль, который вышел вот-вот, буквально — когда там? — в октябре, я забыл уже, который называется «В Бореньке чего-то нет». Это новая пьеса «Квартета И», в которой я играю главную роль. Спектакль не похож на предыдущие спектакли «Квартета» — что, на мой взгляд, очень важно, потому что я считаю, что для ребят это такой качественный шаг вперёд в саморазвитии. Спектакль, где они попытались соединить свой привычный, их театральный язык с какими-то новыми способами выражения и с новым способом общения на сцене.Я думаю, что, наверное, у каких-то особо фанатичных поклонников «Квартета» этот спектакль даже может вызвать лёгкое недоумение и отторжение, потому что люди… Понимаете, люди же приходят, во многом приходят с тем, что они хотят увидеть. «Вот мы хотим увидеть вот это. Вот это нам покажите».
О. Пашина
―
То есть: «Мы привыкли к этому — дайте нам это».
М. Виторган
―
Да. Нет, в этом спектакле много смешного, поспешу я успокоить побежавших сдавать билеты зрителей. Много смешного, но это такой совсем-совсем другой «Квартет». И я счастлив, что я имею к этому отношение. И надеюсь, что я как-то на это повлиял тоже. Я даже там указан в программке как сорежиссёр спектакля.
О. Пашина
―
Вот как!
М. Виторган
―
Да. Я сам об этом узнал случайно совсем недавно, когда кто-то выложил программку просто в соцсети и отметил меня там. И я увидел, что это так, потому что скромные друзья мои даже об этом не упомянули.
О. Пашина
―
Ну, я думаю, что нельзя этот вопрос тоже не задать, потому что он в тех или иных вариациях появляется всю программу. Ирина из Санкт-Петербурга пишет: «Ваши родители — яркие личности. Видите ли вы в себе их черты?» Тут была чудесная SMS, мы в перерыве говорили о ней: «А не родственник ли вы случайно Эммануила Виторгана?»
М. Виторган
―
Нет, даже не однофамилец. Послушайте, это не мне оценивать. Я был бы счастлив видеть лучшие черты своих родителей в себе. Точно так же, как был бы счастлив видеть лучшие свои черты в своих детях. Поэтому надеюсь… Папа говорит, что я похож на маму во многом.
О. Пашина
―
То есть никто не признаёт.
М. Виторган
―
Во многом это так, да. Поэтому… Ну, не знаю. Надеюсь, что что-то хорошее я от них взял.
О. Пашина
―
А какие свои черты в своих детях хотели бы видеть?
М. Виторган
―
Ох, это сложно сказать. Вы знаете…
О. Пашина
―
У нас одна минута.
М. Виторган
―
Одна минута?
О. Пашина
―
Да.
М. Виторган
―
Это сложно сказать. Но умение работать, вот собраться и работать — это, безусловно, хотел бы. Я умею работать, я умею. Я, правда, и бездельничать умею, как никто, вообще.
О. Пашина
―
Кстати, про книжку…
М. Виторган
―
Да, про книжку «Искусство лежать». Пойду совершенствоваться сейчас.
О. Пашина
―
Учитывая, что ещё 30 секунд осталось. А отдыхать больше всего как любите? Ну, понятно, фильмы, сериалы смотреть. А что ещё?
М. Виторган
―
Нет, я люблю всякие города новые.
О. Пашина
―
Путешествия.
М. Виторган
―
Да, всякие-всякие. Вот ходить. Места, города, природы. Ездить.
О. Пашина
―
А если путешествовать, то скорее Европа или скорее какая-то экзотика?
М. Виторган
―
Да и то, и другое. Новое. Главное — новое.
О. Пашина
―
Главное, чтобы было что-то новое.
М. Виторган
―
Новое, да.
О. Пашина
―
Это была программа «Дифиранд»… «Дифирамб». Боже мой! С дикцией проблема, простите. И актёр Максим Виторган. Спасибо вам большое.
М. Виторган
―
Спасибо и вам.
О. Пашина
―
Всего доброго! До свидания.
М. Виторган
―
Спасибо.