Никаких подарков в детские дома - Елена Альшанская, Варвара Пензова - Чувствительно - 2014-11-22
22.11.2014
Никаких подарков в детские дома - Елена Альшанская, Варвара Пензова - Чувствительно - 2014-11-22
Скачать
Рубрика «Мифы благотворительности»
Сергей Бунтман
―
Обычно говорят…
Тамара Эйдельман
―
Часто говорят: благотворительные фонды получают колоссальные деньги от государства. Очень часто бывает по-другому. Государство действительно дает деньги на благотворительность, но, во-первых, этих денег всегда не хватает. Не хватает их даже в самых богатых странах. Не случайно в Америке, в Англии, Германии, Франции полно негосударственных благотворительных организаций. Если говорить о нашей стране, то в абсолютных цифрах государство действительно выдает огромные суммы, но это только в абсолютных цифрах. В реальности, во-первых, эти деньги распределяются между огромных количеством грантополучателей, каждому из которых достается совсем немного. Во-вторых, с этих сумм, к сожалению, в нашей стране надо еще платить налоги, за них надо подробно отчитываться, а, значит, еще платить бухгалтеру. В-третьих, такое всем известное понятие как «распил», увы, никто не отменял и среди тех чиновников, которые раздают гранты. Ну, и, наконец, в-четвертых, что, наверное, впрочем связано с вышеупомянутым распилом, возникает вопрос, кому государство дает свои гранты. Вот совсем недавно были объявлены президентские гранты. Региональная общественная организация «Центр политической информации» получила на проект оправдания евразийской интеграции 5 миллионов рублей. Фонд поддержки ветеранов уголовно-исполнительной системы на проект «Всероссийский смотр-конкурс среди региональных и местных отделений организаций ветеранов уголовно-исполнительной системы» получил 987 тысяч рублей. Автономная некоммерческая организация «Центр охраны здоровья и ценностной ориентации молодежи «Верное решение» на проект «Гражданское общество в Крыму и Севастополе» получила 2 миллиона 700 тысяч рублей. Региональная общественная организация содействия развитию регионов Севера «Великий Север» на проект «Русский Крым: от единого прошлого к общему будущему» получил 4 миллиона 800 тысяч рублей. Международная общественная организация «Союз православных женщин» на проект «Укрепления российской традиционной семьи как основы единства и крепости государства» - миллион 300 тысяч рублей. Региональный общественный фонд по содействию, исследованию и разработке общественной жизни граждан «Современное общество» на проект «Ешь российское» - 4 миллиона рублей. Региональное общественное движение социальной поддержки и культурного развития матери-отчизны на проект «Россия – страна материнская. Путь семейных ценностей к патриотизму» - 3 миллиона рублей. Некоммерческое партнерство «Ночная хоккейная лига» на проект организации и освещения всероссийского фестиваля по хоккею среди любительских команд – 10 миллионов 500 тысяч рублей. Некоммерческое партнерство «Коллегия хоккейных судий» на проект «Подготовка судей и обслуживание всероссийского фестиваля по хоккею для любительских команд» - 10 миллионов 500 тысяч рублей. Конечно, очень хочется надеяться, что все эти организации, получившие свои миллионы очень хорошие, что они искренне хотят нести добро, укреплять семейные ценности, помогать ветеранам и развивать хоккей среди любительских команд. Все это очень благородные дела. Но только вот детдомовцы, аутисты, дети с ДЦП, дети как впрочем и взрослые со множеством редких заболеваний, для которых под час нужно очень редкое и дорогостоящее лечение, дети, отстающие в развитии или дети с проблемным поведением, бездомные, жертвы конфликтов, матери, потерявшие детей в горячих точках, онкологические больные, не получающие обезболивания. Кто поможет им? Кто им выделит гранты? Так что похоже, что пока что очень многим фондам приходится рассчитывать, прежде всего, на негосударственную поддержку частную, церковную, корпоративную. И слава Богу, что такая поддержка существует.****
Леся Рябцева: 16
―
10 в Москве. Это программа «Чувствительно». С вами в студии Леся Рябцева. И мысленно со мной мой соведущий Митя Алешковский, который возвращается из Боливии, через неделю уже будет вместе со мной в студии. Руководитель благотворительного проекта «НужнаПомощь.ру». Тема сегодняшней передачи: «Никаких подарков в детские дома». Со мной в гостях Елена Альшанская, президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Елена, здравствуй!
Елена Альшанская
―
День добрый!
Л. Рябцева
―
И Варвара Пензова, директор благотворительного фонда «Дети наши».
Варвара Пензова
―
Добрый день!
Л. Рябцева
―
Собственно объясните мне, почему нужно, точнее почему не нужно привозить в детские дома подарки?
Е. Альшанская
―
Ну, наверное, я начну, да?
Л. Рябцева
―
Давай, Лен.
Е. Альшанская
―
Начнем с того, что каждый наш вклад в благотворительность или вот то, что обычно происходит под Новый год – это все-таки какая-то идея о том, что мы делаем что-то хорошее. То есть непросто попытка избавиться от новогодних бюджетов, потому что лишнее там или… Действие это, понятно, должно иметь какую-то целесообразность. Мы делаем что-то, что с нашей точки зрения наполнено смыслом и у этого должен быть какой-то результат. Я хочу сказать, что традиционно абсолютно вот эта помощь. Каждый Новый год огромное количество компаний с их точки зрения делают очень благое дело. Они свои новогодние бюджеты употребляют на подарки для детей в детские дома. Совершенно стандартная форма – это письма, которые пишут дети, где они просят какие-то подарки. Чаще всего эти письма пишут взрослые за детей, но по-разному бывает. И такое же количество людей, они связаны с какими-то коммерческими компаниями, просто по своей личной инициативе чувствуют какой-то тоже позыв. Да? Вот такие эти дни новогодние, они на самом деле… что-то в воздухе такое раскалено и хочется делать что-то хорошее. И опять же такое самое элементарное, что приходит в голову – это подарок ребенку в детский дом. Казалось бы, что может быть плохого в подарке? Вообще подарок – это хорошо, это приятно там. Он красивый, скорее всего, может быть, даже полезный. Но тут нужно вернуться к вопросу о том, а что, собственно говоря, такое дети в детских домах. Что они там делают? А что там с ними происходит? И думаю, что большую часть нашей беседы сегодня мы этому посвятим и с Варей раскроем эту тему как бы больше. Но грубо говоря в 2-х словах, дети там находятся в ситуации без семьи, в коллективном учреждении, потерявшие вот это самое проживание со своими родными и не получившие никакой другой семьи пока, по крайней мере, на замену. И они выходят оттуда в 18 лет и… То есть до 18 лет они были полностью под надзором взрослых, которые принимают за них все решения, строили их в условиях этой коллективной среды без совершенно какого-то там, не знаю, личного пространства. Главное – эти дети были одиноки. Да? Потому, что ребенок в любом коллективе, если он ничей, он все равно чувствует себя одиноким. В 18 лет они оказываются на улице, уже никому ненужные. Да? И никто к ним больше с подарками не приезжает. И за это время жизнь могла много раз по-разному измениться. Их могли забрать в семью. Мог появиться какой-то человек, который бы помогал этому ребенку выйти. Потом подхватить его и помочь как-то ему строиться в жизни, но всего это, скорее всего, с ними не происходило. И огромный ресурс, который тратится на эту ситуацию подарков, они делают что? они принципиально ни на йоту не меняют ситуацию ребенку, он как был одиноким ребенком в коллективном учреждении, так и остался, но единственное, что ребенок в итоге в этой среде очень хорошо изучает – это то, что он может из своего состояния получать бонусы. То, что он одинокий, никому не нужный, он ничей, он живет в среде, в которой ему как бы говорят, что делать. У него нет своей свободы выбора и личного пространства. Нет даже места побыть самим собой, потому что… Представляете себе, эти комнаты, вот с этими там 6 или 15 кроватей, которые в них стоят? И при этом из-за того, что он сирота, он может получить подарки, какие-то льготы там и бонусы от государства. Подарков, я хочу сказать, на самом деле очень много, особенно в Новый год. И те учреждения, которые находятся в ключевых таких, центральных городах или там в переделах доезжаемости от них, например, та же самая Московская область, наши подопечные дети из учреждения, в которое мы ездим, на Новый год получает от 5 до 15 подарков.
Л. Рябцева
―
Каждый ребенок?
Е. Альшанская
―
Каждый ребенок. Часть этих подарков – это дорогая техника: айфоны, айпады, там еще какие-то там плееры. То есть это то, что на него обрушивается в ситуации Нового года. Он не умеет, кажется, ценить эти вещи. Кроме всего прочего принципиально они, конечно, не меняют в его судьбе совершенно ничего, но они учат его извлекать бонус из своего состояния сироты. И если вы опять же в компании работаете, где есть эта стандартная традиция новогодних писем от детей, я думаю, что все вы замечаете, что с каждым годом, если там одно и то же учреждение, запросы детей растут. Если вначале там просят куклу, конфетки, сейчас это в основном действительно МР3-плеер…
Л. Рябцева
―
Айфон.
Е. Альшанская
―
Айфон. Да. Планшет и прочая красота. При том, что, конечно, ребенок не умеет ценить эту вещь. Она досталась ему даром за то, что он сирота. То есть вот этот как бы опыт иждивенчества, опыт того, что там подайте мне, бедному сиротинушке, вот мы учим этому детей. То есть что мы даем? Мы даем как бы опыт получения бонусов за статус. Плохой опыт совершенно. И мы не вкладываемся реально в будущее этого ребенка. При этом те бюджеты новогодние, которые тратят компании, мы не будем говорить о частном сейчас. Человек один пошел, там купил планшет. Ну, дорого, но все равно купил. А вот суммарный бюджет компаний позволил бы уже… Если бы там два года хотя бы половина компаний не покупала подарки, они за эти два года и даже за один год своих бюджетов новогодних с подарками могли бы буквально переделать судьбу каждого из этих детей, а помочь кровным семьям вернуться детям туда, помочь устроить в новые приемные семьи, помочь пристроить…
Л. Рябцева
―
Изменить структуру…
Е. Альшанская
―
Да, изменить структуру учреждения, чтобы реально как бы ребенок там получал помощь, а не коверкался как личность и учился вот этому потребительству. Но этого не происходит.
В. Пензова
―
Получить какое-то развитие навыков, специальность параллельно пока… как бы если он уже взрослый, подросток находится в детском учреждении, получить какие-то навыки, которые пригодятся ему во взрослой жизни в том числе.
Л. Рябцева
―
Но что делать, Варя и Лена, тем, кто хочет помочь, но не знает, как? Он привык, что ему приходят письма из детских домов, и он как бы – да, компания следует этим письмам, покупают там то, что у них просят. Там 20 планшетов, 20 телефонов. Что нужно дарить в таких случаях? Вот Новый год скоро уже, и деревья уже у нас на улице украшены, и уже вот это витает настроение Нового года, все начинают готовиться. Как нужно начинать готовиться? Что сейчас нужно делать?
В. Пензова
―
Ну, вот если мы говорим про частное лицо, которое из своих вот душевных побуждений как бы хочет сделать что-то приятное конкретному ребенку, да, это, конечно, банальная такая картинка всплывает в голове: ребенок-сирота в детском доме, бедный несчастный. Я подарю ему подарок, он будет так рад, так рад. И вот за эту улыбку я готов сделать, что угодно. И, конечно же, это все равно нужно. Если… нужно проанализировать собственно, что ты хочешь. Если ты хочешь, чтобы увидеть радость ребенка, ну, как бы, к сожалению, не в детском доме правильно это делать. Да? Если ты хочешь вручить конкретный подарок ребенку, то лучше пойти в малоимущую семью, в семью с ребенком-инвалидом, которая как бы всегда барахтается на грани, ну, финансового краха. Там этот подарок будет более чем востребован. Там он будет нужен. Там он действительно принесет радость. Ну, как Лена уже сказала, как раз потому, что у ребенка есть самое главное. Да? Есть семья, которая есть с ним рядом, которая за него борется в том числе. Вот. Если мы говорим про компании, то, конечно, компании тратят свои новогодние бюджеты на подарки детям в детских домах – это особенно обидно, потому что там речь идет не про 500 рублей, а про огромные суммы, на которые можно реализовать как бы большие вещи. В одном конкретном детском доме целый год поддерживать работу мастерской или же оплачивать…
Е. Альшанская
―
Оплатить работу репетиторов, например, с детьми, чтобы они могли сдать ЕГЭ. Я уже молчу про такие проекты, которые связаны с семейным устройством детей или, ну, с моей точки зрения самое главное – это профилактика, работа с кровной семьей ребенка. На это вообще нет денег. Их нет ни на новый год, ни там в течение года. Компании с трудом дают на это средства. И вот теперь, когда у них есть вот эта ситуация, они могут действительно сделать доброе дело и рассказать своим сотрудникам, что благодаря этой помощи дети смогли вернуться в семью, там найти новую семью или действительно поступить в какой-нибудь вуз, который они выбрали, а не в СПТУ № 55, потому что всех там отправили. Да. Девочек направо, мальчиков налево. И это, мне кажется, прозвучит действительно серьезно и здорово, потому что люди боятся, ну, вот этого отсутствия эффекта. Тут вроде дал игрушку, ребенок улыбнулся. Ты можешь своим коллегам объяснить. Ну, мне кажется, что мы друг друга недооцениваем, немножко держим друг друга за дураков таких, которые не способны хоть немножко глубже подумать. Это не так. Мы на самом деле все почти нормальные люди, способные оценить там долговременный эффект, по крайней мере, если мы понимаем, что благодаря нашим детям ребенок там год занимался с репетитором… Нашим деньгам, прошу прощения, может получить действительно возможность другого будущего, или он нашел новую семью, но это, по-моему, настолько очевидные вещи. Вопрос в том, как это подать. Да? И, конечно, есть очень много общественных организаций, которые как раз таки реализуют такие проекты. И есть опять же такая уже традиция в благотворительности, вместо сувениров, когда можно поддержать какой-то конкретный проект. Я совершенно согласна с…
В. Пензова
―
И получить конкретный результат – самое главное – на выходе. Все, в общем, уважающие себя организации некоммерческие предоставляют обязательно в порядке отчета о результатах использования этих средств и том эффекте, который он помог получить, и те изменения в жизнях конкретных, судьбах детей, которые он помог достичь.
Л. Рябцева
―
Мы еще поговорим об организациях. Получается, что есть же притча, что можешь помочь бедняку денежкой, а можешь помочь ему устроиться на работу. Здесь примерно то же самое. То есть...
Е. Альшанская
―
Да.
Л. Рябцева
―
… нужно понимать перспективу… Да, да. Помочь ему научиться, ребенку, или адаптироваться. Я прошу наших слушателей присылать сообщения. 985 970 45 45, 985 970 45 45. Твиттер-аккаунт «Вызвон». Пишите, рассказывайте, помогали ли вы детским домам, привозили ли вы подарки, собираетесь ли привозить, что либо, а мы попытаемся вам в эфире рассказать о том, правильно ли вы делали и делаете. И заодно расскажем о том, что нужно делать. У меня вопрос еще какой? По поводу того, что… Как мне рассказывал Митя, мой удаленный соведущий-эксперт, что когда ты даришь ребенку из детского дома подарок после 18 лет, он привыкает к тому, что ему всегда дарили подарки. То, о чем мы сегодня говорили. Да. И потом он начинает воровать, либо как бы разбойничать. Я просто посмотрела фильм «Блеф или с Новым годом». У меня такие картинки ужасные в голове. То есть ребенок не знает, как себя вести, как заполучить ту или иную штучку.
Е. Альшанская
―
Во-первых, мы, конечно, его развращаем, вот опять возвращаясь к ситуации: 5 айфонов – Новый год, когда ты понимаешь, что ты уже… Ну, вот они у тебя есть, самые новые. А потом действительно ты выходишь за пороги учреждения, ты никому абсолютно не нужен. Найдите мне компанию, которая ездит иногда к выпускникам, развлекать их с концертами, дарить им айфоны. Да? Вот к 20-летним, взрослым детям, которые вот выпустились из интерната. Нет. Действительно вся коробочка захлопывается вместе с дверьми интерната. И, конечно, дети, которые, ну, как-то хотят эти предметы получить, у них очень часто ограниченные возможности, потому что опять же представление о том, как устроен мир, у них нет. Они 18 лет, там если с нуля лет был человек, жили в искусственной коллективной среде, где вот все подано и эта среда абсолютно не соответствует тому, как живет современный мир. То есть у них не было возможности реально учиться. Вот, ну, родители в семье, они зарабатывают деньги. Они ребенка в чем-то ограничивают. Например, я там это могу себе позволить, а это не могу. То есть ребенок растет с пониманием, откуда у него вещи берутся. Да? У него заработали родители. Они там могут такой подарок купить, а сякой не могут. В детском доме этих границ ограничения, понимания, как устроен взрослый мир, нет совершенно. Ребенок выходит такой на самом деле искалеченный совершенно, ну, из искусственной социальной среды. Да? Но именно поэтому не обязательно, что сразу начнет воровать. 2-й момент – что воровство, у него куча психологических там моментов, почему это происходит. Связано с тем, что ребенок вообще лишенный тепла, лишенный родительства, у него есть настолько сильное желание вот получать, присваивать, что иногда просто это выливается в попытку присваивать именно вещи. На самом деле то, что ему нужно – это забота и любовь. Да? Просто это вот такое немножко искалеченное понимание происходит.
В. Пензова
―
Ну, да. И кроме того мы, в общем, понимаем, что в нашей системе детских учреждений дети живут оторванными от внешней среды. Они редко держат в руках деньги. Не ходят в магазины. Слабо себе представляют размер зарплат. И никак не соотносят их со стоимостью товаров. То есть они… им приходят вот эти там айфоны, планшеты или там мягкие игрушки, они не понимают, ни сколько это стоит, ценности какой-то ни материальной, ни душевной они для них не имеют, потому что свалились…
Л. Рябцева
―
Да, от чужих людей.
В. Пензова
―
… от незнакомых людей. Вот. И в результате там они могут дорогой телефон поменять на кулек семечек просто потому, что семечки им сейчас хочется. Они знают, что с этим делать…
Е. Альшанская
―
Чаще всего на пачку сигарет ваши айфоны меняются, скажу вам честно.
Л. Рябцева
―
А меняются с кем? Внутри где-то в самом детдоме?
Е. Альшанская
―
Внутри. Сверстники более старшие приходят и выменивают на сигареты, на алкоголь вот все эти ваши чудесные, дорогущие электроприборы.
Л. Рябцева
―
То самое их иждивенство, которое потом превращается в натуральное хозяйство такое внутри детдома. Я хотела бы вспомнить статью, которая появилась на «НужнаПомощь.ру» год назад. Она была дико скандальная. Это материал Анны Пучковой, которая написала про то, почему нельзя привозить в детские дома подарки. Там было порядка миллиона просмотров и комментариев. До сих пор звенящая статья. Я повесила ее на наш сайт. На «Эхо Москвы» можете зайти ее почитать, посмотреть. И как раз там Анна рассказывает о том, что… Давайте представим идеальную ситуацию, когда всем детям в детском доме в группе попались одинаковые подарки, поровну. А что если одному ребенку попался какой-то хороший, красивый подарок, в другому вообще никакого, да? Это же внутренние появляются какие-то конфликты, внутри группы, когда одному дарят скакалку, а второму айфон.
Е. Альшанская
―
Дети, во-первых, конечно, не знают пока в основном стоимости своих подарков. Да нет, конечно, про айфон-то они понимают. Это действительно такой… Что такое вообще подарки извне? Это предмет мены в 1-ю очередь. Это предметы как бы устраивания каких-то практических отношений. То есть если подарили ребенку, который, грубо говоря, самый слабый и самый, ну, в общем, не лидер, то у него, скорее всего, отберут. Велика вероятность там. Да? Или опять же там будет он способом обмена более ценных вещей, которые сложно достать в детском доме. Вот об этом только что говорили. Поэтому, конечно, вот вы должны понимать, что в чистом виде получить пользу вот даже от самого этого подарка тоже не всегда получается. Поэтому, конечно, согласна с тем, что Варя говорила в начале, что есть семьи, для которых действительно очень тяжело… Новый год – это время, когда они должны там порадовать своих детей, а на это нет денег. Например, многодетные семьи, там не очень успешные с экономической точки зрения, там эти семьи разные бывают, но вот бывают те, у которых действительно нет детей. Вы понимаете это ощущение, что ты не можешь купить каждому ребенку, что ему хочется, даже вообще не факт, что ты можешь каждому ребенку купить подарок, оно вот чудовищное на самом деле. Вот этот опыт для детей, он действительно болезненный. Дети в детском доме хоть один подарок, но обязательно получат. Да? Тут гарантировано. Во-первых, есть дети… самые сладкие подарки, с каким-то небольшими игрушками, которые заложены в бюджет, и плюс все равно как бы есть какие-то постоянные жертвователи. Есть попечительский совет сейчас почти во всех детских домах. То есть эта ситуация, чтобы ребенку не подарили ни одного подарка, ну, она очень маловероятна. И, скорее всего, речь идет о каких-то очень удаленных учреждениях там в глуши лесной, далеко от цивилизации затерялся детский дом для умственно отсталых детей. Вот это единственное… и то я подозреваю, что хоть что-то, но они получат.
В. Пензова
―
… муниципалитет какой-нибудь туда уже доехал. Да.
Е. Альшанская
―
Нет, ну, у них есть, во-первых, вот эти как бы какие-то базовые сладкие, они и так есть у всех. И там обычно еще что-то кроме них есть. А внешняя всегда все равно доезжает практически до всюду. Да? Поэтому вот это желание подарить радость ребенку, подарите. Другому ребенку просто подарите. Потому, что для этих детей никогда эта радость не перевесит никаких их нужд, потому что в реальности их нужны не в мишке, не в айфоне, а исключительно в семье.
Л. Рябцева
―
А есть какие-то расходные материалы, которые в любом случае нужны не ребенку в детском доме, а детдому самому? Там памперсы, канцелярия, что-то такое? Есть в этом смысл или нет?
В. Пензова
―
Ну, конечно же, к нам постоянно обращаются с подобными запросами. Вот и все фонды по-разному отвечают для себя на этот вопрос. Вот мы обеспечиваем базовые нужды такие как памперсы, лекарства, медикаменты, средства по уходу…
Л. Рябцева
―
Мы это фонд «Дети наши».
В. Пензова
―
Фонд «Дети наши». Да. В некоем ограниченном количестве. Вот в основном там в домах ребенка. Да? Потому, что именно туда нужны обычно все-таки памперсы. Мы фокусируемся на изменении структуры детских учреждений и возможности дать индивидуальное внимание каждому ребенку с помощью индивидуального волонтера. Вот. А в детских учреждениях для школьников, в школах-интернатах опять же это работа по развитию навыков, по развитию способностей, подготовке к самостоятельной жизни, образованию и…
Л. Рябцева
―
Будущей жизни, видимо.
В. Пензова
―
Ну, да, подготовка к самостоятельной жизни после интерната. Да. И опять же изменение структуры самой системы работы детского учреждения.
Л. Рябцева
―
То есть лучше подарок не материальный, а неосязаемый.
Е. Альшанская
―
Конечно, лучший подарок – это изменение, которое повлияет на жизнь ребенка в будущем. И я еще добавлю тут такое, что… права дает такую вещь… вопрос решает каждая организация сама. Да? И у нас есть учреждения, к которым, к детям которых мы приезжаем опять же с программами по социализации, по такому индивидуальному тоже волонтерству. И мы, конечно, откликаемся на какие-то их просьбы, когда они говорят там, что, например, не хватает памперсов, потому что они там закупили, но там тендер еще на новую закупку не объявлен. Реально на самом деле большая часть учреждений очень хорошо, ну, в общем-то, все они достаточно хорошо финансируются. Это тоже нужно понимать, что ест нормы, по которым снабжаются учреждения. Они региональные. И, в общем-то, очень редко… ну, я себе не могу представить ситуации, в которой, например, вот эти базовые потребности реально этими нормами не закрыты. Другое дело, что у нас есть старая норма, которая в основном распространяется на все регионы – это три памперса в день в доме ребенка на ребенка. Конечно, если не держать его с утра до вечера в памперсе, это нормально, если давать ребенку как, ну, в семье…
Л. Рябцева
―
Подышать.
Е. Альшанская
―
… держи в памперсе бесконечно, то этого, может быть, было бы достаточно. Но, будем честными, в учреждениях чаще всего держат в памперсах бесконечно, потому что…
Л. Рябцева
―
Так проще, видимо. Да?
Е. Альшанская
―
… и поэтому им не хватает 3-х памперсов в день. И, конечно, вот эту разницу могут докупать благотворители. Да? Но если у вас, там не знаю, просят купить колготки или там заменить окна…
В. Пензова
―
Плазму или интерактивную доску…
Е. Альшанская
―
… бесконечно, то тут нужно думать на самом деле. Во-первых, действительно кому вы помогаете? Помогаете ли вы детскому дому или ребенку. Вы можете помогать детскому дому как структуре. Но нужно понимать, что это за структура. Эта структура, которая десятилетиями калечит детей и дает им такой запас прочности на будущее, что выходя, они абсолютно теряются. Большая часть из них имеет такое количество проблем на выходе, проблем с поиском себя, трудоустройством, с тем, чтобы завести семью, завести какие-то устойчивые отношения, вообще выжить, что понятно, что вся эта модель, ну, не очень эффективна, скажем так, мягко говоря. И поэтому если мы ее сохраняем и делаем ее более богатой и красивой, а на что мы работаем? Если у нас все-таки есть задача не помочь детскому дому в какой-то такой структуре абстрактной, помочь детям, которые там находятся, либо конкретному ребенку, то это совершенно другие вещи. Нельзя даже думать, а что наша помощь делает для его будущего, что он из этого подарка возьмет себе в тот путь, который у него начнется после 18 лет. И, конечно, тут уже понятно, что плазмы, они как-то не очень, а стены могут быть любого цвета, и даже если они слегка обшарпаны, это небольшая проблема для ребенка на самом деле, который не имеет семьи. Выйдет точно также один в 18 лет из этого учреждения.
Л. Рябцева
―
Лен, мы сейчас прервемся на рекламу и краткие «Новости» и вернемся после перерыва.*****
Л. Рябцева: 16
―
35 в Москве. Программа «Чувствительно». С вами в студии Леся Рябцева. Говорим о том, почему нельзя в детские дома привозить подарки. Со мной мысленно мой соведущий Митя Алешковский, который написал мне кучу вопросов к моим гостям. Елена Альшанская, президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», и Варвара Пензова, директор благотворительного фонда «Дети наши». Хочу начать читать сообщения наших слушателей. Сергей из Пензы пишет: «Спасибо, что объяснили, почему я не хотел помогать детскому дому, подсознательно сомневался». Сергей, как я понимаю, совсем помогать детскому дому не нужно. Нужно помогать, но правильно. Поэтому у меня вопрос: есть ли какие-то фонды, организации, которым нужно помогать и можно помогать, и в которых человеку, который хочет помочь ребенку из детского дома, расскажут, чем он может помочь, если не подарком?
Е. Альшанская
―
Леся, их миллион. То есть как бы… Ленчик пишет из Пензы, например. В Пензе тоже наверняка есть свои хорошие организации.
Л. Рябцева
―
Как найти хорошие организации?
Е. Альшанская
―
По содержанию их деятельности. Все очень просто. То есть опять же мы для себя выявили такую формулу, которая помогает с нашей точки зрения довольно хорошо отделить зерна от плевел. Это, что конкретно эта помощь даст этому ребенку, когда в 18 лет он выйдет на улицу один, какой багаж это закладывает, что это меняется в его реально судьбе. С точки зрения вот этого сантиметра можно измерить почти любую деятельность и понять как бы, что эти люди делают, насколько это помогает ребенку. Если они занимаются с ним там праздниками, развлечениями, выходами на батут и в зоопарк, то скорее всего это не сильно вредно, но абсолютно бесполезная деятельность. Если они…
В. Пензова
―
… этим…
Е. Альшанская
―
Да.
Л. Рябцева
―
А если?
Е. Альшанская
―
А если люди занимаются, там не знаю, образовательными проектами, связанными с социализацией ребенка, с его там постинтернатной адаптацией, работа с кровной семьей, родственниками, с работой с семейным устройством, по реструктуризации учреждений, опять же нужно понять в какую форму, то это все полезные проекты. Я думаю, что если хотя бы какой-то из них в каждом регионе, но есть.
В. Пензова
―
К сожалению, невозможно как бы вот сейчас сказать, какие конкретно фонды в Пензе… Я вот лично никогда не пересекалась с этим регионом. Но есть всемирная сеть интернет, и если потратить минут 15 максимум времени, то изучить сайты, связанные с этой темой…
Е. Альшанская
―
Благотворительные фонды в своем регионе. Да.
В. Пензова
―
… благотворительные фонды в своем регионе, изучить их, посмотреть, есть ли там отчеты, какие актуальные новости вывешиваются, какие именно проекты ведутся, кто там работает, чем непосредственно занимаются, как рассказала Лена, вот как они отчитываются, то, в общем, как бы можно хотя попробовать пойти волонтером для проверки…
Л. Рябцева
―
Вот волонтером! Я хотела спросить…
В. Пензова
―
Да, чтобы узнать эту работу изнутри и понять, что действительно происходит.
Л. Рябцева
―
Что если человек хочет стать волонтером?
Е. Альшанская
―
Ну, это зависит от того, откуда этот человек.
Л. Рябцева
―
То есть в каком? Из Москвы…
Е. Альшанская
―
То есть в каком регионе человек хочет стать волонтером. Если он из Москвы, он может… Смотрят на меня. Я все… Он может пойти к нам безусловно. Ну, он может пойти к нам на сайт, заполнить анкету. Наш фонд имеет сайт – три www.otkazniki.ru и там в том числе есть разные способы, как именно стать волонтером. Волонтеры – это не только люди, которые приходят к детям. Это тоже такая иллюзия. Волонтеры могут делать много всего разом, например, сейчас там очень… дизайнером, потому что нам нужно делать там к лету, а у нас нет денег на то, чтобы нанимать типографию для этого дела. Да?
Л. Рябцева
―
То есть он может просто день в неделю поработать дизайнером на фонд и быть волонтером.
Е. Альшанская
―
Да, например. Два дня.
Л. Рябцева
―
Два дня.
Е. Альшанская
―
Или один день в месяц. Это неважно. Если речь идет о волонтерах, которые идут к детям, то тут как бы у нас… все довольно строго на самом деле. Человек должен пройти собеседование с психологом. Человек должен пройти специальное обучение. Просто так вот я хочу, можно я попробую, можно я похожу, я там сегодня вам позвоню, могу я завтра пойти в детский дом – такого, конечно, не бывает. Да? Потому, что, безусловно, мы несем ответственность за тех людей, которых мы допускаем до реальных детей, детей и так травмированных, детей, находящихся в ситуации абсолютно с моей точки зрения несоответствующей там нормальному развитию. Да? Вот мы сами эти учреждения… И, конечно, люди очень часто не осознают того, куда они идут. Они не осознают опять своих же каких-то возможностей…
В. Пензова
―
Не понимают. Да.
Е. Альшанская
―
… что человеку кажется, что он все может. У нас, я очень часто привожу в пример этот случай, но, тем не менее, он как бы такой довольно показательный, когда девушка… Когда еще на заре нашей молодости мы были такой волонтерской организацией и у нас не было собеседование предварительного, вот мы просто тоже как многие люди там объединились и захотели помогать детям. Правда, мы объединились вокруг больницы, а не детских домов, где тоже находятся дети без родительского попечения маленькие, и, в общем, одна женщина такая, совершенно вот адекватная пришла к детям в палату как волонтер, помогает, то есть простой как бы уход осуществлять, и встала, и заплакала, потому что ей стало очень жалко детей, она стояла там, плакала где-то полчаса. Ее не могли оттуда вообще никакими силами вытащить из этой палаты. Понимаете, человек встал в ступор и так вот, ну, приклеился к месту. Ну, сидят дети, там дети уже годовалые, больше которые чуть-чуть соображают. Пришла тетя, рыдает, ничего не делает. Увести ее не получается. В общем, все получили как бы хороший такой заряд стресса. Как бы спрашивается ради чего? Человек не всегда заранее оценивает, например, свою ту же самую эмоциональную стабильность, там когда вот он очень чувствительный, как называется ваша передача, может оказаться, что ему и не нужно совершенно ходить к детям, а стоит действительно делать какую-то удаленную работу, чтобы вот не вышло такого казуса.
Л. Рябцева
―
Вот и Митя меня всегда ругает, говорит, тебе кажется, что детские дома – это лагеря, и поэтому ты спрашиваешь вопросы… Такой идиот. Митя, а правда, а правда? В общем, он всегда говорит, что нужно понимать, что там все плохо и не так хорошо, как…
В. Пензова
―
Там нужно понять, что…
Е. Альшанская
―
Внешне там будет все хорошо.
Л. Рябцева
―
Да, но именно психологически…
В. Пензова
―
Но можно представить себе, что ты живешь в этом лагере всю жизнь…
Е. Альшанская
―
Да, что тебя мама на забрала со смены, а потом просила вожатой передать, ты теперь будешь здесь жить навсегда. А вот на секундочку свои эмоции представьте себе, и какой будет следующий день. То есть до этого были радостный месяц там лагерных всех этих тусовок, развлекалок. Тут тебе говорят: мама тебя не заберет, ты теперь жить здесь остаешься. Ага. И вот тут разом все меняется очень резко.
Л. Рябцева
―
Евгений из Москвы нам пишет: «Наконец-то нашлись люди, заговорившие о главной проблеме детских домов». Он проработал 16 лет в детском доме. Евгений, Вам спасибо. Пишите о том, с какими проблемами Вы сталкивались, пока работали. И остальные слушатели, я надеюсь, что вы напишите о своем опыте общения с детскими домами. 985 970 45 45, твиттер-аккуант «Вызвон». Еще одно сообщение из Москвы от Галины: «На Вашу тему есть замечательный рассказ Александра Яшина «Сирота». Почитайте, не пожалеете. Есть в интернете. Успехов!» Знаете, Галина, помимо этой книги, этого произведения есть еще фильм документальный «Блеф или с Новым годом». Я тоже его повесила с разрешения создателей фильма на сайт «Эха Москвы». Вчера просмотрела полтора часа. И как Митя предполагал, я почти весь фильм прорыдала, потому что там говорится про депривацию. И к моим гостям у меня собственно вопрос: что это такое?
Е. Альшанская
―
Ну, в связи с нашей… слово депривация – это расстройство привязанности. То есть это отсутствие у ребенка… То есть депривация – это вообще отсутствие слово, в нем чего-то не хватает. Это когда каждый ребенок, каждый человеческий детеныш рождается как бы с совершенно четким ожиданием, что появится взрослый, который будет о нем заботиться, ну, и идеале тот самый, который его родил. Ну, не в идеале какой-нибудь другой. Мало ли, что случается при родах, например.
Л. Рябцева
―
Который подарил ему подарок.
Е. Альшанская
―
Нет, подарок – не знаю. Он маленький вообще к айфонам еще плохо относится, новорожденный. Да? Депривация – это термин, который связан с детьми раннего возраста. Это тоже нужно понимать, потому что там говорить, например, про депривацию там и чувство привязанности подростка, который там до 13 лет жил в семье … в детский дом, например, уже не очень грамотно. Да?
Л. Рябцева
―
Да.
Е. Альшанская
―
То есть речь идет о том, что есть опять же вот эта зависимость ребенка от ухода взрослого. Почему? Это совершенно понятно. Маленький человеческий детеныш очень долго не может выжить сам в отличие от детенышей очень многих других млекопитающих, он очень долгие годы, я бы сказала, не только не самостоятелен, абсолютно зависим от взрослого. От взрослого зависит вопрос его жизни и смерти. Покормят его, защитят его, возьмут на ручки. Когда он ходить не умеет, его несут. Или оставят волку на съедение, грубо говоря. Да? И ровно поэтому биологически природой сформирован некий механизм отношений «взрослый – ребенок» – это для ребенка является вообще-то основой для чувства безопасности и выживания. Если этого взрослого не будет, он в лесу один не выживет. Это же понятно. И когда маленький ребенок рождается и остается один, или попадает в раннем возрасте в коллективное учреждение, то самое главное, что ребенку нужно, чтобы был какой-то конкретный взрослый, который за ним ухаживает. Он с ним устанавливает контакт. Он ему… Если это не мама. Ну, например, мама умерла при родах. Такое же тоже бывает.
Л. Рябцева
―
Да, да.
Е. Альшанская
―
Значит, другой взрослый. Он с ним устанавливает контакт. Он запоминает его. И когда уж совсем маленький, он запоминает там тактильно, эмоционально, там глазами, потому что еще разговаривать-то не умеет и какие-то другие вещи делать. Чем старше, тем больше у него способов для того, чтобы… взрослому коммуникации. Если вот этого не происходит, то ребенок находится в стрессе. У него ощущение, что он находится в ситуации невыживания. Он на самом деле начинает не развиваться в нормальном понимании, потому что у него весь его организм абсолютно занят как бы решением вот этой стрессовой ситуации и попыткой зацепиться за любого взрослого, чтобы как-то выжить. И возникают разные как бы отклонения вот этой самой привязанности, вот этой самой депривации. То есть ребенок может, например, ну, вообще как бы закрыться абсолютно в себе, то есть у него… почти взрослая депрессия. То есть он понимает, что контакт невозможен с миром внешним. Он закрывается. У него пропадает на всю его оставшуюся жизнь чувство базового доверия к миру, что мир вообще способен ответить мне на мой призыв. Это значит, что он будет жить чувством, что он ничего не может, у него никогда ничего не получиться. Понимаете, человек взрослый, который живет с такой внутренней установкой, что мир мне в принципе не отвечает. Да? Или наоборот там в такой выраженное цепляние, когда ребенок начинает там каждого человека, входящего называть мамой, это вызывает кучу умиления обычно у людей, приходящих с подарками, хотя это как раз таки, ну, четкая …
Л. Рябцева
―
Наоборот.
Е. Альшанская
―
Да. Симптом того, что у ребенка расстройство привязанности, что он депривирован, что он настолько… ему это внимание нужно, что он готов хвататься за каждого лишь бы дали. И получается по чуть-чуть. Раз у него нет целого, он с каждого по кусочку схватить чего-то, что на самом деле ему нужно, конечно, получить от одного человека. Это вещи, которые влияют на всю взрослую жизнь ребенка, на то, какая у него будет структура личности, какое у него будет поведение, какой он будет в коммуникации с другими людьми, потому что на самом деле мы с вами… Наша личность настроится вот в самом раннем возрасте на этом базовом общении значимом для нас взрослых, мы прекрасно сами это понимаем, как много в нас есть того, что имеет отношение к тому, какие были наши ранние отношения с нашими родителями, что мы вынесли из семьи, почему мы такие, почему у нас такие проблемы. Мы во всем любим обвинять родителей. Они во всем виноваты, безусловно. Это нормально. А ребенку, которому некого в этом обвинять, он находится в куда худшем состоянии на самом деле, чем мы. Зачастую он просто… мы действительно не знаем, каким бы мог быть этот ребенок. Когда мы говорим о том, что дети… очень многие дети, не все, есть много успешных детей из детских домов. Они с этим как-то справились. Там была какая-то нянечка, которая вот особое внимание уделяла ребенку, он сумел от нее как бы этот контакт получить. Или, слава Богу, он поздно попал в детский дом. Вот удивительная вещь, кажется, что чем раньше ты заметишь неблагополучие в семье, ребенка оттуда заберешь, тем лучше. А на самом деле наоборот. Чем позже его заметили, забрали, тем больше он сумел набрать вот этих отношений. Да? И он не депривирован тогда. У него есть там нормальное чувство того, кто он там, что его может кто-то любить, пусть даже не всегда очевидно хорошим для нас способом, там может мама не очень была хорошей, там она не уделяла максимально нужного ребенку внимания, что-то она делала не так, но что-то она делала так. Ему этого было достаточно, чтобы за это ухватить и получить вот как бы ту…
В. Пензова
―
Тот опыт общения.
Е. Альшанская
―
Тот внутренний…Да, тот опыт, внутренний какой-то баланс, который позволит ему потом суметь справиться с кучей проблем, выжить и стать нормальным человеком. А какие… вот те дети, которые ничего этого не имели, у них нет реальной привязанности. Они депривированы. Какие они были изначально вот как личности, никто не знает, потому что очень много вещей, которые в них могли развиться, просто никогда не сумели развиться.
Л. Рябцева
―
Это мы сейчас говорим для наших слушателей, чтоб было понятно, какая ситуация психологическая происходит в детских домах. Степа из Москвы пишет: «Да, вы правы. У меня уже взрослая дочь из малоимущей семьи. Когда ей было 10 лет, она, посмотрев по телевизору, как под Новый год бизнесмены одаривают обитателей детских домов, заявляла: «Сдайте меня в детский дом». К сожалению, ситуация… Да.«А почему детдомовцев не привлекают на помощь в больницы, дома престарелых и так далее?» - пишет Юля из Челябинской области.
Е. Альшанская
―
Мне кажется, что это не очень удачная идея. Я знаю про такие проекты на самом деле. Но вот опять же я не специалист, в смысле я не психолог, но абсолютно согласна с тем, что говорят наши специалисты, что ребенок, который настолько… у которого у самого нет этого внутреннего, ему не додали, ему нечем отдавать.
Л. Рябцева
―
Лена, я перебью. Прервемся на короткую рекламу и вернемся.*****
Л. Рябцева: 16
―
49 в Москве. Программа «Чувсствительно». В студии Леся Рябцева. Со мной мысленно мой соведущий Митя Алешковский. И мы до перерыва перед рекламой говорили о том, почему детдомовцев не привлекают на помощь в больницы, дома престарелых и так далее. Я так понимаю, Лена начал говорить о том, что дети из детских домой не знают, как общаться с людьми изначально. У них не было такого навыка, то не смогут помочь…
Е. Альшанская
―
Дело не в том, что они не смогут помочь, они могут общаться. Навык общения тем более коллективного, дом престарелых – тоже коллектив, у них вполне себе развит. Они в коллективе живут. И о том, что у ребенка этого, ну, на самом деле такая надломленность в душе. Он не получил личной заботы. Да? И когда мы говорим, а почему бы тот, кто ничего не получил, не отдаст это еще кому-нибудь, то никто не получил, то есть нам-то, конечно, удобно. Мы при этом умываем руки. Больной помогает больному. А наше здоровое общество тут не причем. Да? То есть это идея, которая кажется такой очень оригинальной. Да? Но с моей точки зрения главное в чем нуждается ребенок в детском доме – это в том, чтобы ему кто-то дал этого тепла и заботы. Когда он его наестся, он сможет отдавать. А пока он его не наелся, мы, конечно, можем устраивать… Ну, я говорю, что есть такие проекты, они происходят. И даже можем радоваться результату. Но я… вот есть у меня подозрение, что на самом деле ничего там хорошего внутри не происходит. Внутри я имею в виду в душе ребенка, а не самого проекта.
Л. Рябцева
―
Пришло от Лены сообщение из Москвы: «Посылаю книги в детский дом через один интернет-магазин. Это лучше айфонов», - считает Лена. Так ли это? Нужны ли книги в детских домах через интернет-магазины?
В. Пензова
―
Ну…
Л. Рябцева
―
Варя, давай.
В. Пензова
―
Библиотеки в детских учреждениях, конечно же, существуют. И не могу сказать, как активно они пополняются. Наверное, книги, которые просто поступают в детское учреждение, и как бы дети имеют к ним доступ, наверное, лучше, чем какие-то индивидуальные подарки, которые привозит толпа волонтеров с хлопушками и фонариками под радостные пляски. Вот. Но…
Е. Альшанская
―
Вот смотри, у меня к вам вопрос…
В. Пензова
―
Но с точки зрения изменения… Да?
Е. Альшанская
―
Вы видели хоть раз в детском доме читающих детей? Вот мне интересно. Я ни разу не видела.
В. Пензова
―
Ну, видели.
Е. Альшанская
―
Да? Ну, это, скорее всего, опять же домашние, которые недавно пришли, потому что, конечно…
Л. Рябцева
―
Некогда им заниматься, и нянечки не рассказывают…
Е. Альшанская
―
Я реально, ну, не видела читающих детей в детских домах.
Л. Рябцева
―
Почему? Они ходят строем и что? Их не учат читать? Или там нет книжек читать?
Е. Альшанская
―
Почему? Их учат читать. Понимаете, вообще все, что с нами происходит вот в детстве, как бы что мы любим, что мы делаем, во многом зависит от того, как нас воспитывают родители. То есть читающие дети обычно там, где родители читают детям сначала. Потом дети начинают читать сами. Это во-первых. Во-вторых, ну, представьте себе, что такое ребенок в детском доме. Это ребенок, который потерял семью, который находится в коллективе. Ему там по любому дискомфортно. И, конечно, ну, развлечения там такие достаточно примитивные. Там в основном понятно, что в ситуации такой серьезной депривации, серьезного отсутствия как бы нормальной стабильной ситуации внутри, ну, довольно шумными и громкими вещами это можно тревожное чувство забивать. Компьютерные игры вполне себе идут в качестве такой ха-ха, хорошей, закрывающей все свои чувства и эмоции вещи, там не знаю. Как…
В. Пензова
―
Не очень хорошее.
Е. Альшанская
―
… пересекается. Но, тем не менее, да, понятно, что есть домашние дети, которые попали из дома, которые там в доме научились читать книжки, и они хотят как бы продолжать это делать. Но опять же в детском доме очень мало индивидуального личного времени для ребенка. То есть там в основном весь досуг, включая досуг, он коллективный.
Л. Рябцева
―
Угу…
Е. Альшанская
―
… тебя в группу, сидящей, читающей книжки?
Л. Рябцева
―
Если честно, не очень. Вот в школе могу представить. А в детском доме почему-то нет. Из Челябинской области нам пишут, что лучший подарок детям из детского дома – всех сводить в кино, в цирк, в игровые аттракционы, а лучше найти детишкам семью в программе «Чувствительно». Я понимаю, что я не согласна уже заранее с этим слушателем. Раз, Лена, ты вздыхаешь, скажите, почему он не прав.
Е. Альшанская
―
Пусть Варя расскажет. Она тоже вздыхает.
В. Пензова
―
Знаете, у нас в Москве была… Мы делали образовательный проект, где дети занимались по основным предметам, готовились к поступлению собственно в выбранные учреждения, дополнительно после уроков. И очень часто их занятия срывались потому, что дети должны были ехать смотреть кино, выступление и так далее. Вся их жизнь была набита вот такими мероприятиями показательными, благотворительными концертами, показами, какими-то соревнованиями. Так что им некогда было учиться, потому что, к сожалению, как бы так сложно живется руководству детских учреждений, что право как бы отстраивать жизнь своих детей, право выбирать они тоже не имеют. Вот им дают. Надо ехать. Вот, значит, все собрались и поехали. Они должны предоставить этих детей на этом мероприятии.
Л. Рябцева
―
То есть в обычной жизни за нас решают чаще всего наши родители, которые говорят или спрашивают, по крайней мере, хочешь ты поехать…
В. Пензова
―
Хочешь, не хочешь. Да? Оценивают, важно… что тебе сейчас важнее заниматься математикой… Да. А там никто как бы не будет тебя спрашивать, какой у тебя план. Спонсоры сказали в кино, значит в кино. Иначе потом мебель не купят. Да. Поэтому это опять ситуация, когда как бы, к сожалению, не выборы, не возможности выбора, не возможности оценить целесообразность этого подарка условно, – да, это тоже подарок, – ребенку не предоставляется.
Л. Рябцева
―
Вы знаете, одно дело подарить подарок, который самому хочется подарить или самому хочется получить. А другое дело подарить ребенку то, что ему на самом деле нужно. Лена, Варя, нас обвиняют в цинизме. Елена из Москвы пишет: «Почему дети в семье могут на Новый год получать подарки, а дети из детского дома нет? Не кажется ли Вам, что Ваши разговоры попахивают цинизмом? Спонсоры перестанут дарить подарки, и эти дети останутся ни с чем. А им хочется. И начнут воровать у своих одноклассников», - пишет нам Елена.
Е. Альшанская
―
Ну, безусловно…
В. Пензова
―
Мы с этого и начали. Да.
Е. Альшанская
―
Им захочется и в 18 лет. Мы об этом говорили. И тут уже вдруг бац! Спонсора с подарками нет. Нет, ни одного детского дома, где ребенок не получает ни одного подарка. Ну, я уже говорила в начале о том, что, во-первых, есть те подарки, которые как бы распределены государством. Они, конечно, слабенькие очень часто, но, тем не менее, без подарка дети не остаются. 2-й момент, что у детского дома обычно есть свои постоянные спонсоры, попечительский совет. А вот те организации, которые решают искать под Новый год какие-то попавшиеся первые детские дома, как бы сторонние, они попадают 100-процентно в учреждение, у которого подарки уже есть. И…
В. Пензова
―
Потому, что не особенно разбираются. Да. То есть это как бы 1-е желание. Еще же выбирают, чтобы было удобно доехать, не сильно тратиться на дорогу…
Е. Альшанская
―
Да, близко. А если близко, то это 100-процентно есть уже.
В. Пензова
―
Значит, что кто-то еще уже проделал этот путь…
Е. Альшанская
―
К сожалению.
В. Пензова
―
Да.
Е. Альшанская
―
Хочу сказать, что директора детских домов и даже те, которые нам кажутся очень вменяемыми и хорошими, вот тут у них есть, я не могу понять, что это такое, но что-то в них такое срабатывает опять же, видимо, традиционное и привычное, что они никогда не рассказывают одним спонсорам про других. То есть даже учреждение, куда мы ездим, мы с ними давно знакомы, ездим с программами там по работе, по социализации, то есть мы с ними общаемся, они там замечательные, потому что они открывают нам двери. Не каждый откроет двери каким-то там не подарочным и не ремонтным программам. Да? И, тем не менее, мы знаем прекрасно или узнаем потом случайно, что еще там 8 фирм на Новый год приезжают с подарками. И каждому из них директор говорит, что это надо, что это детям нужны подарки. Для многих из них сотрудники рисуют трогательные письма с дедами Морозами, ну, где-то и детей заставляют. Мне кажется, кто более циничен, детей заставляют писать. Эти письма детей – это, ну, мне прям очень тяжело эмоционально на это смотреть, честно говоря, потому что это такой разврат, конечно, когда детей заставляют писать жалостливые письма деду Морозу…
Л. Рябцева
―
Дайте, пожалуйста…
Е. Альшанская
―
Да, дайте мне, пожалуйста. Учат попрошайничать на самом деле с такого возраста уже там. Да? Получается бонус…
Л. Рябцева
―
… а потом еще и попрошайничать…
Е. Альшанская
―
Конечно. Вот это очень цинично. Цинично думать, что твоя помощь, вот эта разовая такая, потому что ты от доброго сердца, неважно какая она, неважно как бы нужна она этому ребенку или не нужна, неважно какая у него судьба дальше будет, неважно, что ты можешь сделать другого, чтобы реально ему помочь. Главное – у тебя ест порыв, и вот дальше хоть трава не расти.
В. Пензова
―
Ну, еще особенно обидно, когда этот порыв заканчивается в стенах офиса. То есть люди собрали подарки и отправили, а повезли их какие-то совсем другие люди. Вот. Потому, что на самом деле вот надо быть честным, что, ну, вот например, наш фонд собственно начался с того, что 8 лет назад люди поехали, волонтеры повезли, поехали в детский дом как бы да, сначала с подарками, но поняли, что подарками эту проблему не решить. Да? И так началась большая, серьезная работа. Вот. Но как бы это… много историй усыновления началось с того, что люди поехали в детский дом с такой банальной вещью. Но нужно понимать, что это случиться только, если вы сами приедете и как бы оцените эту ситуацию. А вот так сдать подарок и поставить себе галочку «Я сделал доброе дело»…
Л. Рябцева
―
Дед Мороз подарит подарок, я же помог другим.
Е. Альшанская
―
Я хочу продолжить то, что Варя говорит. С одной стороны да, большинство знакомых мне хороших организаций тоже начало вот с этих подарков. Да? То есть они приехали и что-то у них такое вот включилось. Во-первых, не у всех включается. Многие организации как 15 лет назад начали возить подарки, так они их тут 15 лет возят. Да?
В. Пензова
―
Да, да.
Е. Альшанская
―
А потом мы были 15 лет назад в другой ситуации. Не было никакой информации, не было действительно профессиональных организаций, очень мало было каких-то проектов. То есть ничего. Вот в этой пустыне действительно кроме идеи подарков ничего не возникало. Сегодня чтобы не понимать, что реально нужно детям в детском доме, что из себя представляет эта система, и не видеть альтернативных проектов, которые помогают детям, нужно очень постараться.
Л. Рябцева
―
И быть циником. Перехожу к последней части нашей передачи. Анонсы. Научиться делать новогодние сувениры и помочь фонду «Красота детям». Благотворительный фонд «Красота детям» начинает подготовку главной благотворительной ярмарки года и приглашает всех помочь ей в этом. Вы можете завтра с часу до семи прийти и поучаствовать сразу в 3-х мастер-классах и при этом помочь фонду «Красота детям». Для этого нужно подойти в ресторан «Эль Баско». И помимо этого есть еще акция чудесная. Полакомиться вкусной кашей вы можете 23 ноября – это авторский бранч «Просто каши» в ресторане «Простые вещи». Часть собранных средств будет перечислена в благотворительный фонд «Галчонок». Чтобы посмотреть остальные анонсы, можете зайти к нашим информационным партнерам «Добро mail.ru». Я просто в прошлый раз познакомилась с Сашей Бабкиной. Теперь обожаю и «Добро», и Сашу. Это была программа «Чувствительно». Спасибо огромное нашим гостям. Увидимся… услышимся уже через неделю вместе с Митей Алешковским. Я надеюсь, что слушатели не будут дарить глупых и циничных подарков в детские дома. Спасибо.