Ознакомиться с делами: «Доктор сказал в морг», «Женщины-юристы», «Ирландская математика» - Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2014-04-10

К. ОРЛОВА: Добрый вечер. Это программа «Кейс». Сегодня ее веду я, Карина Орлова. Как всегда Юрий Кобаладзе в студии. Юлий Гусман опаздывает. Я что-то неправильно сказала, Юрий Георгиевич?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Всё правильно. Я испытываю восторг. Карина впервые, это же ваш дебют.

К. ОРЛОВА: В «Кейсе» да.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я вас поздравляю. Вы попали в лучшую передачу «Эха Москвы», которую слушает вся планета. Нам идут звонки с Гималаев, из Латинской Америки, черте откуда. И сегодня еще одно событие – Гусмана нет. Может так случиться, что мы сегодня вдвоем проведем эту передачу.

К. ОРЛОВА: Над кем же вы будете хихикать без Гусмана?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Над Гусманом, над Воробьевой и Фельгенгауэр.

К. ОРЛОВА: Итак, начинаем с Гусмана.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Гусман по уважительной причине опаздывает. Он позвонил. Сейчас он мчится на всех парах, потому что он понимает, что, если он опоздает дольше, чем на 10 минут, его больше никто никогда в эту студию не пустит. И слава богу. Потому что я устал исправлять за ним ошибки, за него решать проблемы. Он постоянно проигрывает – он не очень понимает юридические тонкости, и мне приходится вытаскивать эту передачу.

К. ОРЛОВА: Вы помните, как вы жаловались на нас с Дымарским или с Бунтманом за то, что мы час потратили на Рабиновича в программе.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что за Рабинович?

К. ОРЛОВА: Игорь Иртеньев.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это Гусман. Он ехал и слушал вас по радио.

К. ОРЛОВА: Так вот рассказываю нашим слушателям, что Юлий Соломонович и Юрий Георгиевич страшно возмущались, что час ушел впустую, а вот им в «Кейсе», который идет после программы «Дилетанты» не дают лишних 15 минут. В итоге так вам и не дали 15 минут, но дали меня от «Дилетантов», делегировали.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Уже пошли вопросы. «Ждем шуток про Карлсруэ». Наш любимый город. Карина, еще у нас есть традиции. Во-первых, мы поем обязательно в «Кейсе». Во-вторых, я обязательно передаю привет Андрею Дмитриевичу Терехову, это известный юрист-международник, который за каждый привет покупает мне или кофточку, или маечку, или трусики, или носочки, т.е. он занимается моей экипировкой. Передайте привет Андрею Дмитриевичу.

К. ОРЛОВА: Мне не нужны от него трусики. Передавайте сами. А кто это хихикает у нас на заднем плане?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это сидят три мои студентки. Они услышали, что сегодня вы ведете эфир, и они сказали, что обязаны придти и послушать Карину. Умницы, отличницы, второй курс журналистики МГИМО. «Кейс» - как бы попасть? И когда я сказал, что приглашаю, они просто в восторге.

К. ОРЛОВА: Вам пишут: «Кобаладзе, не приставайте к Карине». Хочется добавить – дождитесь Гусмана. Будем слушать первый кейс без Юлия Соломоновича?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы обычно начинаем слушать кейсы где-нибудь во второй половине программы.

К. ОРЛОВА: Но сейчас есть редкая возможность послушать. Давайте послушаем первый кейс.

Ирландская математика

Эйлин Рейд с улицы Баллимерфи Драйв в Белфасте подала апелляционную жалобу на управу города за то, что чиновники, по ее мнению, не умеют правильно считать голоса. На улице, где живет Рейд, проходил мини-референдум, жителей спрашивали, должны ли таблички с названиями быть только на английском языке или их надо продублировать еще и на ирландский. Голосовать имели право 92 человека, 52 из которых сказали, что хотят таблички на родном ирландском, один человек сказал, что дублировать таблички не нужно, и 39 человек не приняли участие в голосовании. Для принятия решения нужны две трети голосов «за». Управа вместо того, чтобы считать две трети от всех, кто принял участие в голосовании посчитала только голоса тех, кто требовал табличек на ирландском, и постановила, что семи голосов не достаточно для положительного решения. Рейд настаивает на том, что нельзя записать молчунов, не принявших участие в референдуме в противников решения. В суде первой инстанции победила управа Белфаста, на улице Баллимерфи Драйв так и не появились дублирующие надписи на ирландском языке. Эйлин Рейд будет обжаловать это решение.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Исключительно актуальный кейс, когда вся страна и вообще весь мир одержимы референдумами, от Украины до Испании, от Испании до Шотландии.

К. ОРЛОВА: Для России кейс не очень актуален. С тех пор, как у нас есть Владимир Чуров, нет вопроса, как считать голоса на референдуме.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Референдумы давно не проводили.

К. ОРЛОВА: Ну, на выборах. Какая разница? Это волеизъявление народа.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это разные вещи. Я думаю, мы еще вернемся к референдумам.

К. ОРЛОВА: Вопрос, который мы задаем нашим слушателям. Справедливо ли решение суда?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Поскольку кейс очень длинный, я не очень запомнил, о чем речь.

К. ОРЛОВА: Я тоже. Я хотела спросить у вас. Если вы считаете, что справедливо решение суда, то звоните 660-06-64. Если считаете, что несправедливо, 660-06-65. Смысл в том, что молчунов, которые не проголосовали, посчитали как противников решения.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это неправильно.

К. ОРЛОВА: Почему?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Если они молчуны, они против всех. Они не сказали ни да, ни нет, они просто не пришли. Считать надо тех, кто пришли голосовать. А те, кто не пришли, почему их посчитали в одну сторону, а не в другую? Это несправедливо.

К. ОРЛОВА: Я тоже так считаю. Если честно, я запуталась.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не надо запутываться. Говорите как я. Неправильное решение!

К. ОРЛОВА: Не надо обжаловать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Надо! А решение неправильное.

К. ОРЛОВА: Вопрос, как вообще такое могло пройти.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Проводится референдум. Не все же приходят.

К. ОРЛОВА: Я к тому, как вообще могли так посчитать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как так?

К. ОРЛОВА: Посчитать голоса тех, кто молчал, против.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это ужасно. Потому что демократии нет. Вы россиянка, для вас не понятно, как можно так посчитать. А там черте чего в этой Ирландии творится. Напились «Гиннесса», не пришли на голосование, а их взяли и посчитали. Возмутительное дело. Это очень важный кейс. Он носит воспитательный характер накануне грядущих референдумов.

К. ОРЛОВА: Каких? В Донецке, Донбассе, Луганске, там тоже хотят.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Там нас сейчас слушают. На Украине это любимая передача. Когда Гусман появляется, Украина хохочет, они все уходят с Майдана, откладывают «коктейли Молотова» и слушают, как подорванные, Гусмана. Поэтому я считаю, что нам надо серьезно отнестись к этому кейсу. Я считаю, что люди, которые не пришли участвовать в голосовании на референдуме, они плохие граждане, их считать нельзя.

К. ОРЛОВА: Мы переходим к следующему кейсу?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Надо объявить результаты голосования.

К. ОРЛОВА: Можно озвучить количество проголосовавших?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ни в коем случае. Можно пускать неопытных людей в эфир?

К. ОРЛОВА: Голосование окончено. 30% наших радиослушателей считают, что да, решение суда справедливо. А 70% считают, что несправедливо.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. я выиграл. А в сетевизоре?

К. ОРЛОВА: А я не знаю, как смотреть в сетевизоре. Голосовалка в сетевизоре не запущена.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Начинайте всё с начала. В следующем кейсе не забудьте запустить голосование в сетевизоре.

К. ОРЛОВА: Следующий кейс немножко про меня.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как получилось, что вы дошли до жизни такой. Я вас считал серьезной девушкой, вы участвуете в серьезных передачах с Шевченко, с Дымарским. И вдруг вы попали в этот кейс. Слава богу, что Гусмана нет, он бы вас затюкал.

К. ОРЛОВА: Поди меня затюкай. Я сама его затюкаю.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот так?

К. ОРЛОВА: Где он, Гусман-то? Спрятался? Испугался?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он сейчас появится, вам несдобровать. Правда, а почему вы вдруг возникли?

К. ОРЛОВА: Не знаю.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ирка Воробьева где-то в командировке, сейчас срочно вернется к началу следующего получаса, чтобы свое место не потерять. Это же очень опасно: один раз зазевался – и тебя уже нет в эфире.

К. ОРЛОВА: На что вы намекаете?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Если вы хотите сохранить позиции в «Кейсе», вы должны быть со мной ласковы. А вы надо мной подтруниваете. А вы петь умеете?

К. ОРЛОВА: Нет. Я могу аплодировать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Когда Гусман зайдет, начнем петь. Я начну, а вы подпоете.

К. ОРЛОВА: У нас был преподаватель в университете (я юрфак заканчивала), он профессор, он в МГУ заставлял своих студентов, когда он входил, вставать и кричать «хороший коммунист – мертвый коммунист». Что мы будем петь Гусману?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: «Хороший коммунист – мертвый коммунист». Гусман расстроится – он же член партии до сих пор. Слушайте, еще у нас такая традиция – обязательно спрашивать слушателей, что они сейчас делают.

К. ОРЛОВА: Т.е. это не шутка. Мне кто-то написал об этом.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: «Ем окрошку и слушаю Кейс». Это придумала Воробьева. Причем нам звонят из Зимбабве. «А что по этому поводу думают граждане Вануату?» Есть такая страна?

К. ОРЛОВА: По-моему, есть такие острова. Кто-то дома готовит яичницу, рядом муж и кот. У нас ни мужа, ни кота. Один Кобаладзе.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я предлагал много раз завести редакционного кота, чтобы он ходил по редакции, метил бы углы, мяукал. Это создавало бы домашнюю атмосферу.

К. ОРЛОВА: Почему не завели? Кто против?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Против люди.

К. ОРЛОВА: Какие люди?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот Воробьева говорит, что у нее аллергия на котов. Я говорил, что давайте тогда пса.

К. ОРЛОВА: Пишут, что Ира в Дании в отпуске.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Откуда знает этот Павел из Дубны, что Ира в Дании? «А где Гусман? Попал под санкции?» - тут спрашивают. Это не тот Гусман. «Воробьева в Христиании, фотки оттуда твиттила», - Владимир в бане нас слушает.

К. ОРЛОВА: Юрий Георгиевич, давайте второй кейс послушаем. А потом придет Гусман и еще раз послушаем.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не забудьте включить сетевизор.

К. ОРЛОВА: Сетевизор работает.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Видно меня в сетевизоре?

К. ОРЛОВА: Не знаю. Напишите, пожалуйста, видно Кобаладзе в сетевизоре. Слушаем второй кейс.

Женщины-юристы

Судье из Нью-Гэмпшира пришлось уйти в отставку из-за неосторожных слов о женщинах-юристах. Джон Льюис заявил буквально следующее: «Репутация правовой системы страдает из-за того, что все больше женщин становятся юристами». Против судьи подали жалобу за дискриминацию по половому признаку. Позже судья Льюис объяснял, что его неправильно поняли — дескать, он имел в виду, что до сих пор сексизм и дискриминация существуют в правовой системе и, по его мнению, должны быть искоренены. Еще чуть позже он признал, что сильно устал и, наверное, был неправ. В итоге судебный комитет постановил, что Льюис нарушил кодекс поведения из-за предубеждения по отношению к женщинам. А суд после этого уволил своего сотрудника.

К. ОРЛОВА: Вопрос, который мы задаем нашим слушателям. Справедливо ли решение суда? Если да, справедливо, звоните по номеру 660-06-64. Если вы считаете, что нет, несправедливо, звоните по номеру 660-06-65.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я скажу свою точку зрения, а то они проголосуют черте что. Народ голосует обычно как я сказал. Джон Льюис оказался мелким хвастунишкой и трусишкой. Он занял правильную позицию и сказал, что женщин на пушечный выстрел нельзя подпускать в юристы, что я полностью разделяю. А потом, поскольку женское лобби у нас очень развито, бедный Льюис испугался.

К. ОРЛОВА: Не у нас – в Нью-Гэмпшире.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А у нас? Попробуй скажи что-нибудь плохо о женщинах – тебя заклюют. Нам, мужикам, которые любят лосины, - Гусман сегодня должен в лосинах придти, мы очень любимы лосины носить… Я считаю, что он занял абсолютно правильную позицию, а потом под давлением… Кто это? Это не Гусман. А потом он под давлением изменил свою точку зрения, заскулил, стал извиняться.

К. ОРЛОВА: Вел себя как женщина.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Абсолютно.

К. ОРЛОВА: Сейчас минутка сексизма на радиостанции «Эхо Москвы».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И суд, естественно, его уволил? За что? За то, что он сказал справедливую вещь. Слишком много женщин везде у нас.

К. ОРЛОВА: А как именно страдает правовая система от наличия в ней женщин?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Есть профессии не женские. Допустим, женщина не может быть хорошим поваром.

К. ОРЛОВА: Парикмахер.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Юрист, судья. Вот в футбол хорошо стали играть женщины, на лыжах бегать. В кёрлинг очень красиво играют. А юрист – это все-таки мужская профессия.

К. ОРЛОВА: Что, женщины неправильно судят как-то?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: У меня судья женщина не вызывает доверие. Все громкие процессы у нас женщины судят.

К. ОРЛОВА: Потому что председатель Мосгорсуда женщина?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не только. Какие-то неправильные решения они принимают. Они слишком эмоциональны, они подвержены хорошему или плохому настроению.

К. ОРЛОВА: А вы знаете, что я юрист по образованию?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я чувствую.

К. ОРЛОВА: Я спасла российскую юриспруденцию, не пойдя, не дойдя… Очень важный вопрос, Лиза спрашивает: «Все-таки Кобаладзе или Кобеладзе?»

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кобелидзе - настоящая моя фамилия.

К. ОРЛОВА: «Уважаемая ведущая, опасайтесь, не ведитесь на вкрадчивость Кобаладзе. Дождитесь Гусмана». А вам не кажется, что Кобаладзе ведет себя как Джон Льюис? При Гусмане он ведет себя разнузданно, как Джон Льюис, пока не прихватили. А вот Гусмана нет – и сразу он вкрадчивый.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Моя вкрадчивость, обходительность и обаяние погубили не одну ведущую. Я уже пережил за последние 18 лет здесь 32 ведущих. И Воробьева, и Фельгенгауэр, и Бычкова. Сейчас вот прислали вас на выручку. Я думаю, что вы тоже попадете под мои чары и тоже через какое-то время вас отсюда уволят.

К. ОРЛОВА: Прекрасно. Что-то Воробьеву не уволили никак.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ее послали.

К. ОРЛОВА: В Данию я согласна быть уволенной.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она не выдержала нагрузки, ее отправили в Данию.

К. ОРЛОВА: Давайте спросим наших слушателей, кем еще не может быть женщина, кроме того, что она не может быть юристом. Напишите нам на смс +7-985-970-4545. «Карина, передайте привет ЮГ от Ренаты из Екатеринбурга».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Об этом знаем только я и Рената.

К. ОРЛОВА: А вот Евгений из Сызрани пишет, что Кобаладзе явно под чарами Карины.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Враки.

К. ОРЛОВА: Так кем еще не может быть женщина? Только не повторяться.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Женщина должна заниматься воспитанием детей, заниматься семьей, а не бегать на работу.

К. ОРЛОВА: Какой прекрасный, современный взгляд. Ухаживать за мужем.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да. Варить ему кашку по утрам. А муж должен ходить на работу. Но у нас же женщины рвутся в политику. Представляете, что будет, если мы пойдем по пути англичан. У нас будет премьер-министр женщина. Всё, каюк, кранты.

К. ОРЛОВА: Т.е. это только в России нельзя.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вообще нельзя. Я жил в Англии, я очень сильно протестовал против пребывания Тэтчер долгие годы у власти. Она и довела страну до цугундера.

К. ОРЛОВА: «Кобаладзе - самый красивый. Я под чары уже попала. Наташа».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Молодец, Наташа.

К. ОРЛОВА: «Карина, будьте бдительны. Прихвостень Ирины Воробьевой».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: (ПОЕТ) Советский цирк, па-па-па-па…

Ю. ГУСМАН: Что ты делаешь?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я вел себя как маленькая пушистая зайка.

К. ОРЛОВА: Здравствуйте, Юлий Соломонович.

Ю. ГУСМАН: Ребенок впервые в эфире. Тебе 89 лет, из них 90 ты провел во вражеском тылу. Почему ты ребенка обижаешь?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она тут топтала меня всю передачу.

Ю. ГУСМАН: Я всё слышал. Я ехал с КВНа. Кстати, был чудный КВН. Почему я опоздал? Потому что Константин Львович летел из «Домодедово», из заграницы, где он получил телевизионного «Оскара» за всё и за Олимпиаду в том числе. Поэтому КВН начали почти на час позже.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А он был членом жюри?

Ю. ГУСМАН: Он всегда председатель жюри КВНа.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я думаю, что ты председатель. Скажи хоть одну шутку, которая тебе запомнилась, чтобы мы похохотались сейчас.

Ю. ГУСМАН: КВН будет сам в эфире. Четвертьфинал, были чудные команды. Команда «Союз» (Тюмень), «Азия MIX», там Киргизстан, Таджикистан, Узбекистан, Казахстан, совместная команда, Мурманская сборная очень смешная, замечательная команда Красноярска, удивительная команда Саратова. И полный зал, 1600 человек.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Парней так много холостых на улицах Саратова…

Ю. ГУСМАН: Я прошу прощения от всех кавказских мужчин, потому что есть еще много народов – чеченцы, ингуши, дагестанцы. Но грузины бывают не тактичны, когда они одиноки, в запертой студии с роскошной девочкой. Они немножко начинают забываться.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Расскажи шутку, которая вызвала гомерический смех.

Ю. ГУСМАН: Не могу я продавать шутки КВНа, который в записи будет. Он идет практически в прямом эфире, только чуть позже.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сегодня?

Ю. ГУСМАН: Сегодня запись была. Кстати, завтра в доме КВН будет…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ребята, не дайте ему открыть эту бумажку.

Ю. ГУСМАН: Не дайте ему открыть рот. Вы по-прежнему обсуждаете юристов?

К. ОРЛОВА: Мы обсуждаем женщин-юристов.

Ю. ГУСМАН: Пока ехал в машине, я записал этот кейс. Знаете, какая самая умная женщина?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: В мире?

Ю. ГУСМАН: По философскому определению.

К. ОРЛОВА: Которая молчит.

Ю. ГУСМАН: Нет. Та, которую хочется благодарить даже за отказ. Ты не понял мысль. Ты же не знаешь отказов с 9 лет, как ты стал бродить в горах.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я тебя прошу, студентки в студии.

Ю. ГУСМАН: Нас слушает 40 млн. студенток из Китая. И что с этого?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я от тебя не ожидал такого.

К. ОРЛОВА: Полмиллиарда китайских студенток сейчас должны будут послушать новости в эфире «Эха Москвы».

Ю. ГУСМАН: Вот уже пришел самый красивый мужчина на радийном фронте, после Кобаладзе и меня.

НОВОСТИ

К. ОРЛОВА: Это программа «Кейс» на радиостанции «Эхо Москвы».

Ю. ГУСМАН: В студии я, ведущая Сигизмунда Кац и мои гости – Алик и Жора Вартапетовы. Карина-джан, ты не бойся ничего, Венедиктов уже ушел, Кобаладзе никто, а я тебя не выдам.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Послушай, это я не могу не зачитать. «Карина – Нефертити». А ты знаешь куплет про Нефертити?

Ю. ГУСМАН: Я про Нефертити такую историю знаю…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Которая с тобой произошла.

Ю. ГУСМАН: Я был пацаном еще, она уже пожилая была. Шумеры, ахмеры и водомеры. А ты знаешь, что я слышал на улицах Тбилиси? Сто лет назад мне сказал один человек, мудрый таксист. Чем отличается женщина от такси?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Шашечками.

Ю. ГУСМАН: Женщина с огоньком никогда не бывает свободна.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как ни крутите, не вертите, нет лучше…

Ю. ГУСМАН: Телки Нефертити.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Чем Нефертити.

Ю. ГУСМАН: Жуткую историю знаешь? При мне Юра подошел к девушке, молодой еще был, лет 40 тому назад. Он говорит: «Что вы делаете сегодня вечером?» Она отвечает: «Всё». Он чуть не умер.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты можешь взять себя в руки? Мало ли что я делал 40 лет назад.

Ю. ГУСМАН: Ты не подходи к таким женщинам.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сейчас я могу подползти только.

Ю. ГУСМАН: Ты можешь отличать нежные цветки, вроде нашей дорогой госпожи Орловой, от твоих теток, которых ты кадрил в 45-м году?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Почему такое армянское имя у Карины?

Ю. ГУСМАН: Кармина не армянское, а очень красивое грузинское имя.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не Кармина, а Карина.

К. ОРЛОВА: Юлий Соломонович, я вас тоже была Юрием называть.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она обиделась.

Ю. ГУСМАН: Я спародировал плохой русский язык моего так называемого друга. Потому что человек, который вырос в мегрельских горах, бегал там с козочками, и молодость там провел, дружа с ними, там тренировался во многих вопросах языка и культуры. Без обид.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Когда справедливо, я не могу обижаться.

Ю. ГУСМАН: Ну, подсчитай нам, детка.

К. ОРЛОВА: 31% наших слушателей считают, что суд был прав, 68% считают, что суд был неправ. Суть в том, что наказали Джона Льюиса наказали за сексизм, за дискриминацию.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А что я-то говорил? Я выиграл или нет?

К. ОРЛОВА: Вы всегда выигрываете.

Ю. ГУСМАН: Ему кажется, что он в казино находится. Это не подпольное казино в Мытищах, где ты проводишь долгие вечера.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это лото.

Ю. ГУСМАН: Лото – это имя грузинское. Не хочу даже говорить.

К. ОРЛОВА: Мы будем слушать третий кейс и обсуждать его уже втроем?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сейчас бы еще послушать историю, которая с Юлием Соломоновичем случилась.

Ю. ГУСМАН: Давайте переходить к следующему кейсу, потому что время тикает. И самое ужасное я скажу – детка, ты не передавай никому, - я завтра иду на собрание, собираю здесь типа референдума. Потому что нашу идею петь в программах украл…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Орехъ.

Ю. ГУСМАН: Я его поймал, но он же большой, его побить трудно. Я ждал тебя. Я был один, я позвал Бунтмана, он маленький такой, карликообразный, он тоже не бьет. Орехъ огромный, здоровый, такой лось.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я тоже обалдел, когда услышал: как же ты можешь наше ноу-хау использовать в «Утреннем развороте»?

Ю. ГУСМАН: Причем написал такие слова на уровне второклассного КВН, типа мы сидим с тобой здесь, Ира, мы остались без сортира.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он еще пел на восточные мотивы.

Ю. ГУСМАН: Он пародировал наши народы.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ужасно. А я его еще назвал Нигози, орехом по-грузински.

Ю. ГУСМАН: Я обратился с письмом к Венедиктову, он отправил меня в «Трансгазпром», кому мы принадлежим, «Межрегионалтрансгазпром».

К. ОРЛОВА: А теперь мы послушаем третий кейс.

Доктор сказал в морг

Житель Швеции подал в суд на врачей, обсуждавших при нем, кому из пациентов пересадить его органы. Джимми Фритзи попал в больницу после инсульта. Он был полностью парализован, и врачи посчитали, что никаких шансов у него не осталось. Однако Фритзи, оказывается, осознавал все, что происходило вокруг него. Он на некоторое время отключился, а потом услышал, как врачи обсуждают возможность донорства его печени и почек. Три дня пациент был при смерти, а затем главный врач провел исследование и выяснил, что шансы на выздоровление весьма велики. Фритзи очнулся, пришел в себя и вскоре подал в суд на врачей за неэтичное поведение. По словам пациента, ему было страшно, когда он слышал, что медики уже решают судьбу его органов.

К. ОРЛОВА: Для начала вопрос нашего голосования. Справедливы ли претензии пациента?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Совершенно несправедливы. Если врач сказал, что в морг, лежи уже.

Ю. ГУСМАН: Тут о врачах есть столько историй! Есть такие книжки: «Физики шутят», «Врачи шутят». В медицинском институте были замечательные КВНы тематические.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Юлий Соломонович, между прочим, врач.

Ю. ГУСМАН: Кобаладзе - палач, а я врач, он мучает, а я реанимирую.

К. ОРЛОВА: Если вы считаете, что справедливы претензии пациента, 660-06-64. Если нет, несправедливы, телефон 660-06-65.

Ю. ГУСМАН: А зачем так рано голосование? Мы же еще не обсуждали. Отменяй голосование. Сидим, щебечем. Пошепчемся, пошушукаемся.

К. ОРЛОВА: А разве это не параллельно должно идти?

Ю. ГУСМАН: Это длинная история, с 56 года традиция, покойный Семен Аркадьевич Лосепедров, был такой замечательный ректор радиоакадемии в городе Грозном. Так вот смотри, я слышал вчера историю буквально на улице. Шли два человека. «Доктор, у меня страшные боли». – «В какой области?» - «В Донецкой».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я тебя прошу! Ты мог сказать в Каталонской области, в какой-то другой. Донецк, Луганск не трогай.

К. ОРЛОВА: Врачи же думали, что он не слышит.

Ю. ГУСМАН: Врачи вообще страшные люди. Вот простая история. Приходит человек. Врач говорит: «На что жалуетесь?» - «Я плохо слышу». – «Вы пьете?» - «Пью немножко». – «Курите?» - «Да, курю». – «С женщинами по ночам развлекаетесь?» - «Бывает иногда». – «Вам нужно пить, курить и встречаться с женщинами». – «И всё для того, чтобы лучше слышать? Да ни за что на свете!» Вот Юрий Георгиевич, наоборот, он не пьет, не курит, не слышит, не видит, но ощупью находит любое женское тело, мужское иногда тоже попадается.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я тебя прошу!

Ю. ГУСМАН: Как будто тебя не знают в твоей организации, где ты работаешь.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это мои студенты.

Ю. ГУСМАН: Они не знают тебя?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я не притворяюсь слепым и никого не щупаю там.

Ю. ГУСМАН: Потому что у вас такие нравы, прости меня…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А если Анатолий Васильевич Торкунов сейчас это слышит?

Ю. ГУСМАН: Анатолий Васильевич уже Зубова выгнал. Еще тебя выгонит – и всё, не останется ни одного красавца.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Анатолий Васильевич никого не выгонял.

Ю. ГУСМАН: Кто-то выгнал. У вас какая-то комиссия объединенных наций, за то, что он историк плохой…

К. ОРЛОВА: Тут хорошо пишут: «У нас бы и обсуждать не стали, вспороли бы молча и каждый взял то, что ему надо».

Ю. ГУСМАН: Сейчас деньги дикие. «Ваша операция, мой друг, будет стоить вам 5 тысяч евро». «Пять тысяч евро? Это грабеж! Лучше я вообще умру». – «А сколько сейчас стоят похороны, вы подумали?»

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дешевле отрезать почку.

Ю. ГУСМАН: «Доктор, мой муж серьезно болен». Это при мне была история. «Раздевайтесь, мадам, покажите, где болит».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Остапа понесло. Если доктор сказал в морг – значит, пациент должен лежать и не питюкать. Ты слышал, как Карина предъявила претензию нам, хотя я ни сном, ни духом, что ты обвинил ее и Бунтмана или Дымарского, что они час обсуждали Рабиновича.

К. ОРЛОВА: Час потратили на Рабиновича.

Ю. ГУСМАН: А на кого человек с фамилией Бунтман должен тратить?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А зачем ты ему предъявил упрек?

Ю. ГУСМАН: Я считаю, что нужно хотя бы минут пять уделить другим нациям – Иванову, Петрову, Сидорову.

К. ОРЛОВА: Было сказано не так. Было сказано, что час на Рабиновича потратили, нет, чтобы нам в программу лишние 15 минут.

Ю. ГУСМАН: Это же было про замечательного поэта Игоря Иртеньева, великий поэт, который, к сожалению…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: К сожалению, оказался Рабиновичем.

Ю. ГУСМАН: А что, Рабинович оскорбление? Вот Кобаладзе звучит…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Лучше быть Кобаладзе, чем Рабиновичем. Если ты Иртеньев, то уже оставайся Иртеньевым. Зачем он раскрыл себя?

Ю. ГУСМАН: А ты знаешь, какая настоящая фамилия у Абеля?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Который шпионил?

Ю. ГУСМАН: Ваш друг по работе.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Знаю.

Ю. ГУСМАН: Как?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Короткая очень. Сейчас вспомню.

Ю. ГУСМАН: А как Зорге фамилия?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Зорге.

Ю. ГУСМАН: Чего?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Фишер Абель был.

Ю. ГУСМАН: Абель был Фишер, а Фишер был Абель, в этом весь ужас. Их никто не мог поймать поэтому. Я расскажу жуткую историю. Прошу детей отвести от радиоприемников. История очень неприятная, но я ее расскажу, потому что не могу молчать. Пришел молодой симпатичный человек к врачу и говорит: «Доктор, пожалуйста, отрежьте мне член».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: При Карине! Я аж вспотел.

Ю. ГУСМАН: Тот говорит: «Вы что, с ума сошли? Вы молодой, у вас впереди вся жизнь, у вас такой красивый». – «Я вас умоляю, доктор, мне это необходимо. Я вас очень прошу, это дело жизни и смерти». Тот под наркозом сделал. Потом, когда пациент оклемался, он ему говорит: «Я всё выполнил. Скажите, а зачем это вам, полному сил?»

К. ОРЛОВА: На еврейке жениться собрался.

Ю. ГУСМАН: «Я собрался жениться на еврейке, но сказали сделать обрезание». – «Так вам что, обрезание?!» - «А как я сказал?» Это мой сосед так попал.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ему пришили потом.

Ю. ГУСМАН: От кролика. Замечательный, красивый.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Лучше бы ты не приходил сегодня, Юлий Соломонович.

Ю. ГУСМАН: Я в больнице Семашко работал в Баку. Врач смотрит рентгеновские снимки и говорит больному: «О-о, больной, сколько же вам лет?» - «Вы знаете, скоро будет 40». – «Нет, не будет, не будет». Врачи бессердечные.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Карина, я вам сказал, что нас ждет. А вы: «Где Гусман? Будем его ждать». Мы бы уже за 30 минут завершили эту передачу, он пришел, посидел бы здесь один.

Ю. ГУСМАН: «Доктор, у меня ноги чернеют?» - «А вы мыть ноги пробовали?» Это про вас. Не обижайся. Когда я жил в Сванетии, я долго работал там на типографской фабрике производства латунных изделий. Ты была в Сванетии?

К. ОРЛОВА: Нет.

Ю. ГУСМАН: Ни раз не была в Мегрелии, в Сванетии?

К. ОРЛОВА: Вообще в Грузии не была. Это же Грузия?

Ю. ГУСМАН: Это Таджикистан.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Карина плохо знает историю.

Ю. ГУСМАН: Она дилетант в этих вопросах.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она еще не готова.

Ю. ГУСМАН: Теперь как раз, когда мы считаем единодушно с тобой, что врачи были абсолютно правы, потому что органы человеку не нужны, когда он без сознания, нужно резать как можно больше.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты со мной согласен, что если врач сказал, что в морг, лежи тихо, спокойно.

Ю. ГУСМАН: Вот теперь можно запускать голосование.

К. ОРЛОВА: Компьютер завис. Что делать?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Значит, я выиграл. Я сто процентов набрал.

К. ОРЛОВА: Да, два человека проголосовали, оба за.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Потому что мы забыли им номер сказать.

К. ОРЛОВА: Сейчас скажем.

Ю. ГУСМАН: Вместо того, чтобы петь песни…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Почему мы не поем?

Ю. ГУСМАН: Надо уже придумать что-то другое, типа рэп читать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Спрашивают, что будут петь дорогие эксперты.

Ю. ГУСМАН: Мы можем заказы принимать за бабки, в биткоинах. Ты знаешь, что такое биткоины? Это деньги компьютерные. Закажем в биткоинах. Дуэт – два «ю», Коба и Гуся поют песни композиторов…

К. ОРЛОВА: У меня не работает компьютер, я прошу прощения у наших слушателей.

(ПОЮТ) В жизни всему уделяется место, рядом с добром уживается зло. Если к другому уходит невеста, то не известно кому повезло. Рула-тырула-тырула-тырула.

Ю. ГУСМАН: Компьютер не ожил?

К. ОРЛОВА: Ожил.

Ю. ГУСМАН: От омерзения от нашего голоса и слуха даже компьютер врубился.

К. ОРЛОВА: Итак, если вы считаете, что претензии пациента справедливы, звоните 660-06-64. Если вы считаете, что несправедливы, 660-06-65.

Ю. ГУСМАН: (ПОЕТ) Жил в городе Тамбове веселый счетовод, он целый день считает и песенку поет. Живи, пока живется, нам не о чем тужить. Покуда сердце бьется, на свете можно жить. Однажды динамитом взрывали старый дом. И по какой причине он оказался в нем? И дом взлетел на воздух, а с ним и счетовод, Он звездочки считает и песенку поет. Живи, пока живется…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Откуда ты это выудил?

Ю. ГУСМАН: Хочешь научу тебя петь хоровую песню?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Давай общеизвестное.

Ю. ГУСМАН: Классический французский канон. Слова будут сомнительные, но очень хороший канон. Я тебя учил этой песне, ты просто забыл.

(ПОЮТ) Артишоки, артишоки и миндаль, и миндаль. Не растут на… Не растут на… Очень жаль. Очень жаль.

Ю. ГУСМАН: Я пою первую строчку. Когда я пою вторую, ты поешь первую. Когда я начну третью, он поет вторую, а ты первую. Карина, соберись.

К. ОРЛОВА: Не могу.

Ю. ГУСМАН: Мы в прямом эфире. Нас слушает Кремль.

ПОЮТ

Ю. ГУСМАН: Ну как ты можешь преподавать? Граждане банкиры, которые его держите, как это человек может получать зарплату 600 евро в год, не умея спеть?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это не просто.

Ю. ГУСМАН: Хочешь тогда песню на другой канон? Отец Теофил, Отец Теофил, Что ты спишь? Что ты спишь? За утре не звонишь, за утре не звонишь, бим-бом-бом. Позор Ореху. Мы победили. Ура! Орех сейчас катается, безумно скрежещет зубами, кусает ногу Фельгенгауэр и плачет, потому что люди, не записав ничего, не сидев в студии в наушниках, без аккомпанемента…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Французские каноны, я тебе скажу…

Ю. ГУСМАН: Второй – немецкий канон. Падре Теофил…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Фатер Теофил.

К. ОРЛОВА: Юрий Георгиевич, студентки ваши расхихикались в голос просто. Всё, останавливаем голосование.

Ю. ГУСМАН: 700 тысяч человек проголосовали.

К. ОРЛОВА: 83%... Как вы думаете, что считают?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Они считают, что если врач сказал в морг, значит, в морг.

К. ОРЛОВА: Конечно, считают, что прав был этот несчастный швед – не этично так обсуждать.

Ю. ГУСМАН: Т.е. мы потерпели сокрушительное поражение. За 41 год…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Впервые продули.

К. ОРЛОВА: 17% согласны с вами.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Давайте переговорим этот кейс.

Ю. ГУСМАН: Нет. Это же прямой эфир, дружочек.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Давай четвертый канон.

Ю. ГУСМАН: Я знаю много хороших песен.

К. ОРЛОВА: Верди требуют.

Ю. ГУСМАН: Однажды в Версале «Аи jеu de lа Reine» «Venus moskovite» проигралась дотла. В числе приглашенных был граф Сен-Жермен. Следя за игрой, он слыхал, как она сказала в припадке азарта: «О боже, я всё бы могла отыграть, когда бы хватило поставить опять…»

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Три карты, три карты, три карты!

Ю. ГУСМАН: Вот Верди, роскошная «Травиата». Обожаю эту оперу.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Но это не «Травиата». «Аида».

Ю. ГУСМАН: Я перепутал. «Марш Аиды».

К. ОРЛОВА: Слушатели пишут: «Что Гусман принимает?»

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он сейчас перешел на тяжелые наркотики.

Ю. ГУСМАН: Сейчас же закон. Посадят всех, Венедиктова…

К. ОРЛОВА: Два дня назад все обсуждали Ольшанского, спрашивали, какие наркотики принимает он.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Какой Ольшанский?

К. ОРЛОВА: Дмитрий. Не знаете? Он написал, что каждая либеральная гнида, бла-бла-бла… Все обиделись. Долго обсуждалось в Фейсбуке.

Ю. ГУСМАН: А чего обижаться? Ольшанский, интеллигентный, умный и приятный во всех отношениях человек произнес всего одного слово. Почему один человек не может назвать другого гнидой? Что в этом плохого? Это красиво, интеллигентно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он же не назвал его вошью.

Ю. ГУСМАН: Или молью. Или клопом, тараканом.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Гнида, она такая маленькая. Смотри, как Карина завоевывает сердца: «Карина, вы лучшая на «Эхе».

К. ОРЛОВА: Ничего, гадости там тоже есть.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: «Верди давайте».

Ю. ГУСМАН: Закажите. Есть «Аида», «Травиата», «Чиполлино».

ПОЮТ

Ю. ГУСМАН: Я вчера летел с моей подругой, она профессор консерватории. Действительно, она выдающийся музыкант. Я стал напевать. А у меня ни слуха, ни голоса, как я думал. Она говорит: «Ты замечательно поешь, ты должен поступать в консерваторию». Вероятно, я ухожу в оперное отделение.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я тебя могу познакомить с Бертманом, сегодня театр «Геликон» отмечает 20-летие. Сейчас спускаемся.

Ю. ГУСМАН: Они все будут пьяные.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ничего, тебя только пьяным и можно слушать.

Ю. ГУСМАН: А что ты хотел сказать на прощание?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Давай канон.

ПОЮТ Артишоки, артишоки, и миндаль, миндаль…

К. ОРЛОВА: Это была программа «Кейс». До свидания.