Особое мнение Леонида Гозмана - Леонид Гозман - Особое мнение в Петербурге - 2021-10-22
Т. Троянская
―
11 часов и 7 минут, в студии Татьяна Троянская, и это действительно программа «Особое мнение». У нас в студии политик Леонид Гозман. Леонид Яковлевич, добрый день!
Л. Гозман
―
Добрый день! Здравствуйте.
Т. Троянская
―
Всех призываю подключиться к нам на Ютуб, там вы можете нас не только слышать, но и видеть. Я мучительно думала, с чего бы нам начать сегодняшний эфир, и все-таки решила – с Валдайской речи Владимира Путина. Сегодня пятница, и будут объявлять очередную порцию иностранных агентов. Вчера на эту тему выступили два человека. Дмитрий Муратов задал расширенный вопрос, и мы слышали ответ Владимира Путина. А мы привыкли делать расшифровки. Что имел в виду президент?
Л. Гозман
―
Зря вы это. Это сексизм. Вы не учитываете еще одну точку зрения.
Т. Троянская
―
Это вы про хихиканье?
Л. Гозман
―
Нет, это я про Марию Бутину, депутата Государственной думы, уважаемого человека, сотрудницу «Russia Today», которая сказала, что этот закон надо ужесточать.
Т. Троянская
―
Да, конечно.
Л. Гозман
―
И знаете, я верю ей, а не президенту.
Т. Троянская
―
Вы верите в то, что сказала она? Она знает, что говорит?
Л. Гозман
―
Она знает. И он знает, но он ваньку валяет.
Т. Троянская
―
Они как добрый и злой полицейский.
Л. Гозман
―
«Russia Today» никогда не врет, «Russia Today» всегда говорит правду. Это я так говорю в надежде, что может быть мне скостят штраф? У меня штраф 300 тысяч рублей за обиду «Russia Today».
Т. Троянская
―
Вы надеетесь?
Л. Гозман
―
Конечно, надеюсь!
Т. Троянская
―
Но давайте все-таки перейдем к речи президента Владимира Путина.
Л. Гозман
―
Она произвела на меня тяжелейшее впечатление. И уже не в первый раз. И это не потому, что я в чем-то разочарован или сильно переживаю за этого человека, а потому что Владимир Владимирович Путин, как бы мы с вами к нему не относились, и как бы я к нему не относился, а я отношусь к нему отрицательно, он является ровно тем человеком, по чьему приказу двигаются танковые колонны. Это принципиальное для нашей страны решение, а значит и для каждого из нас, принимает Владимир Владимирович Путин. Мир или война. Дружить или воевать. Это всё он решает. И когда этот человек, который многое решает и в моей жизни тоже, когда он говорит то, что он говорит... Заметьте, я не сказал слова несёт, а именно говорит. И это производит жуткое впечатление!Во-первых, это говорит президент страны, в которой ровно сейчас происходит гуманитарная катастрофа. Только о официальным данным – ежедневно около тысячи жертв. Убыль населения. Нехватка коек. Черт знает что творится в стране. И этот человек рассказывает, как надо перестраивать мировой порядок, сверху вниз разговаривает с человечеством. Представьте себя там. Вот выходит президент. Он же должен сказать, что происходит в нашей стране! Но он этого не говорит. Вообще! Про страну он сказал, что он считает своей заслугой то, что бедность сократилась с 40% до двадцати. Я думаю, что это не его достижение, а Росстата. Если правильно считать, то все будет хорошо. Но хорошо было бы спросить самих людей, чувствуют ли они, что они менее бедными? Владимир Владимирович когда-то дал определение среднему классу, что мол если ты с голоду не подох...
Т. Троянская
―
То мы уже средний класс!
Л. Гозман
―
Да. И это странное достижение Владимира Владимировича Путина. А его главный идеологический заряд – это чтобы не было революций. Идеальный мир в его понимании – это чтобы чтобы Североамериканские колонии до сих пор находились бы под властью Британской короны, также как и Индия, а в Зимнем дворце сидит самодержавный православный царь! Но мир меняется. Будете смеяться, но я согласен с Путиным в том, что революция – это почти всегда несчастье. Это очень тяжелый период.
Т. Троянская
―
Каждый человек с этим согласиться.
Л. Гозман
―
Даже мирная революция – это очень тяжелый период. Но революции провоцируют властители. И они же могут их предотвратить. Если бы король Георг вступил бы в переговоры со своими Североамериканскими колониями, то не было бы американской революции, а был бы нормальный переход, как это Британия сделала с Индией. Индия осталась свободной без войны, и ничего, обошлось! Хотя и там было мощное народное движение, но все-таки не было кровопролитной войны. И Николай Александрович Романов мог предотвратить революцию, если бы он вел другую политику. И Путин в принципе может предотвратить революция.
Т. Троянская
―
Как? А не поздно ли сейчас?
Л. Гозман
―
Может быть и поздно. Но, по крайней мере, он мог бы попробовать. Но он не будет этого делать никогда.
Т. Троянская
―
Но это же получается – себя закопать?
Л. Гозман
―
Конечно. И мне слышно в его словах, что самое главное – это не трогайте меня! Не трогайте МОЮ власть. Он еще много чего веселого там сказал, но самое смешное, и это даже показали по нашему телевизору, оказывается, иностранцы прививаются «Спутником», а потом покупают справки на «Пфайзер». Удивительно то, что когда он это говорил, хотя бы по тому каналу, который смотрел я, то было видно как ему смеются в лицо. Какой-то мужик иностранного вида, который просто смеется Путину в лицо, когда он это говорит. А Путину это по барабану. И он продолжает говорить своё. Он считает, что везде как у нас, и везде покупают справки. Владимир Владимирович, у нас справки покупают. Наверное, и на Западе это тоже бывает.
Т. Троянская
―
Я не знаю, может быть и правда покупают.
Л. Гозман
―
Но там это значительно сложнее. Но в массовом порядке их покупают у нас. Правда, может быть, вам этого не докладывали. Но самое страшное даже не то, что Владимир Владимирович, мягко говоря, говорит неправду или врет, это бы ладно, политики иногда это делают, но я больше всего боюсь, что он субъективно говорит правду, и что он верит в то, что он говорит. Это видно по его мимике, и когда он отрывается от листочка, то он говорит от сердца.
Т. Троянская
―
Как хороший актер, который верит тому, о чем он говорит.
Л. Гозман
―
Но когда он так говорит, то это всегда вещи ужасные. Нормальные вещи он говорит, читая по бумажке. Бу-бу-бу-бу-бу. А потом он отрывается от бумажки и говорит...
Т. Троянская
―
Что-то свое!
Л. Гозман
―
И это идет у него от сердца, это свое. И это всегда кошмар и ужас, то что он в этот момент произносит. Но мы должны это понимать, и по чьему приказу двигаются колонны, и что мы должны готовиться ко всему. Вот когда МЧС дает предупреждение о шторме, и, хотя они и ошибаются, но к этому надо готовиться.
Т. Троянская
―
А как нам готовиться к тому, о чем говорит Владимир Путин?
Л. Гозман
―
Если мы получаем предупреждение о шторме, то мы не ставим машину под рекламным щитом.
Т. Троянская
―
Со штормом понятнее.
Л. Гозман
―
Люди принимают важные для себя решения, хотя и никого и ни за что не агитирую, например, уезжать или не уезжать, отправлять ли куда-то детей или не отправлять. Я никого не агитирую, я живу здесь и не хочу никуда уезжать.
Т. Троянская
―
Вопрос может и так стоять. Но! Куда уезжать? Что там делать? И на какие деньги уезжать? Во время борьбы с бедностью.
Л. Гозман
―
Это другой вопрос. Но если у человека есть деньги, я говорю не об олигархах, а имею в виду нормальные сбережения. И вот человек думает, где их держать. В банке? Или дома под матрасом? Или, если у него есть осмысленная сумма, то надо ли пытаться ее перевести за границу или даже не пытаться? К шторму надо готовиться. Как это ни печально, и я очень был бы рад ошибиться, все-таки это моя страна и я в ней живу, но мне кажется, что вероятность войны возрастает с каждым днем.
Т. Троянская
―
Гражданской войны?
Л. Гозман
―
Нет, не гражданской. Хотя и гражданской тоже. Еще Герцен говорил о правительстве Николая Первого, что оно расположилось как оккупационная армия. Народ ведет против нее гражданскую войну, а правительство против народа – карательную. И что-то мне это напоминает... А я боюсь, что возрастает угроза реальной войны. Посмотрите, разорваны отношения с НАТО...
Т. Троянская
―
А давайте про разорванные отношения с НАТО. Песков сразу прокомментировал, что отношений и не было, и поэтому это ничем нам не грозит. И попытался таким образом как-то успокоить россиян.
Л. Гозман
―
Да, нам и это ничем не грозит, а от санкций нам только лучше. И понятно, что нас вообще хрен достанешь. Но на самом деле – это разрыв дипломатических отношений, фактически. Вот, есть государство – Соединенные Штаты Америки. И там есть посольство, и еще что-то, и они работают сейчас вполсилы, но хоть что-то есть. А есть структура, которая называется НАТО, и с ней были дипломатические отношения. А теперь их нет. И им говорят, что давайте мы будем с вами общаться через нашего посла в Бельгии, и вы с нами общайтесь через какого-нибудь посла. Когда у нас была война с нацистской Германией, то у нас тоже наши интересы представляло чье-то посольство там, и их интересы здесь. И это – военная ситуация. Во время войны так происходит.Наши говорят, что мол это за то, что они выслали наших восемь дипломатов, а они говорят, что выслали из-за то, что они занимались противоправной деятельностью. А наши в ответ еще что-то говорят. И из Брюсселя и из Москвы звучат страстные крики: «Он первый начал!» А тот, кто первый начал, он уже давно в могиле, и это давно произошло. А кто же сделал самый последний, бесповоротный и самый решительный шаг? Это сделали наши! А вы понимаете, что это такое – разрыв дипломатических отношений? Ломать не строить. И построить их обратно – значительно тяжелее, чем сломать, а они их сломали. И думаю, что это не случайно. Дипломатия вообще чужда нашему режиму. Я понимаю дипломатию, как то, что у меня свои интересы, а у тебя – свои.
Т. Троянская
―
И мы должны договариваться!
Л. Гозман
―
И я пойду на уступки, и ты пойдешь на уступки. Это – понимание взаимозависимости. А у нас нет понимания взаимозависимости. Суверенитет для нашего начальства – это право делать на своей территории, а еще лучше – ни чужой территории, чё хочу! Вот чё хочу, то и делаю! Потому что я – суверенный! Меня сам Господь непосредственно назначил, и я только перед ним отвечаю, а это значит, что не перед кем. А они не хотят признать взаимозависимости, и для них переговоры и дипломатия означают навязать свою точку зрения.В советское время в период Пражской весны был такой анекдот:
– Что такое обмен мнениями? – Это когда чехословацкая делегация приехала со своим мнением, а уехала с нашим.
Такой обмен мнениями! Обменялись, и эта дипломатия закончилась танками. И сегодня дипломатия примерно такая же. И боюсь, что для нашего руководства любой международный договор, который всегда означает ограничения и для себя, например, что я обязуюсь не строить такие-то ракеты, или, я обязуюсь признавать суверенитет Украины над Крымом, хотя мне это не нравится. Например, Будапештский меморандум, или наш договор о дружбе, но для них все договора будут выполняться до тех пор, пока можно будет безопасно их нарушить. Для них более естественна война, или предвоенные отношения. И сейчас я думаю, что они с облегчением разорвали эти отношения. Эта ситуация, когда нет дипломатических отношений, она для них проще и понятнее. Враги – они и есть враги, и не надо дурака валять, и не надо делать никакого вида.
Т. Троянская
―
Есть ощущение, что ребята играют не в долгую. Ведь можно и подумать о том, что будет через тридцать, сорок, пятьдесят или сто лет.
Л. Гозман
―
А из через двадцать-тридцать лет не будет. И поэтому им на это начхать.
Т. Троянская
―
После меня хоть потоп?
Л. Гозман
―
А кроме того, они с фантастическим презрением относятся к тем, кого они называют своими западными партнерами, и они думают, что те обязательно испугаются. А они не обязательно испугаются! Они просто осторожные, и действительно, часто идут на уступки. Но в какой-то момент... Хочу напомнить, что в сентябре 39-го года Англия и Франция после долгих и часто позорных уступок Гитлеру, все-таки объявили ему войну.
Т. Троянская
―
И у вас напрашивается аналогия?
Л. Гозман
―
Доиграются. Аналогии? Я читал речь... Но не сравниваю, это запрещено!
Т. Троянская
―
Естественно!
Л. Гозман
―
Ни в коем случае!
Т. Троянская
―
Я имею в виду – ситуации.
Л. Гозман
―
Я читал речь фюрера после захвата Судет, и после этого лучше не читать речи наших начальников. А то не дай бог, начнешь сравнивать.
Т. Троянская
―
Не надо! А мы, на всякий случай, сообщаем Роспотребнадзору, Роскомнадзору и прочим организациям, которые следят за нами – никаких сравнений!
Л. Гозман
―
Вообще никаких сравнений!
Т. Троянская
―
Еще я хотела вас спросить про премию Сахарова, которую вручат Навальному, и про историю вокруг этого, и про то, что Иваненко, заместитель партии «Яблоко», сделал заявление, что не надо вручать Навальному эту премию. Зачем он это сказал?
Л. Гозман
―
Здесь несколько аспектов. А я поздравляю Алексея Анатольевича Навального с этой премией. Я считаю, что он ее более, чем заслуживает. И это очень важная премия для нас для всех, а не только для него и его товарищей. Европейский Союз, Европа, она продемонстрировала, что про Россию есть два имени. Есть Путин, и есть Навальный. Как было в Южной Африке. Де Клерк и Мандела. И всё. Нравится это или не нравится, адекватно это или не адекватно, и можно обижаться, а почему Навальный, а не я, как, наверное, обижаются некоторые политики. Но так случилось. И Европа показала, что она не с Путиным, а с Навальным. Вот что это значит! И это сигнал Путину – мы против тебя. Они признали, и это тоже очень важно, что героическая и самоотверженная борьба за свободу ведется в самых разных точках планеты, но самое-самое важное происходит у нас. И это правильно.А насчет Иваненко и прочих, мне кажется, что позиция партии «Яблоко» ошибочная, но они суверенная партия и могут делать чего хотят, и составлять черные списки, и включать туда всех, в том числе и меня наряду с очень достойными людьми, и я очень горжусь быть в этом списке. Какие там люди! Просто прелесть. Но позиция их неправильная, они не поднялись ни на ступеньку выше. Они смотрят с точки зрения хороший Навальный или плохой, и они считаю, что Навальный плохой, и имеют на это право. Но они игнорируют более широкий более широкий социально-политический контекст, в котором сегодня, нравится это кому-то или нет, идея антипутинского протеста выражается именем Алексея Навального. Вот так случилось!
Т. Троянская
―
Но они говорят, что наоборот, что он с Путиным! Они меняют...
Л. Гозман
―
А мне кажется, что они неправы. Сейчас очень многие ругают Иваненко за то, что он написал в Европарламент, чтобы они не давали премию Навальному. Я в данном случае хочу защитить Иваненко. Это неправильная позиция, но, если она у тебя есть и ты в нее веришь, то ее надо защищать всеми возможными средствами. И если наши коллеги, которые считают, что надо вводить санкции против окружения Путина и идут с этим в Конгресс США и в Европаламент, и убеждают в этом людей, и правильно делают, раз они так думают, то почему надо лишать Иваненко права также защищать и свою точку зрения, с моей точки зрения – совершенно неправильную. Но он имеет право думать как хочет, и как свободный гражданин он имеет право всеми силами ее защищать. И он ее защищает, хотя она совершенно неправильная. А я очень рад, что у него ничего не получилось, и что Навальный получил премию. И слава богу! Это победа здравого смысла.
Т. Троянская
―
А все эти черные списки, для чего это делается? Эта охота на ведьм внутри партии? Зачем, наша, и без того нашу хилая оппозиция, сама себя разоружает?
Л. Гозман
―
А вы не пробовали об этом спросить Григория Алексеевича Явлинского?
Т. Троянская
―
Он умело изворачивается, и говорит, что они готовы одни бороться. Мы разговаривали с Николаем Рыбаковым, с председателем.
Л. Гозман
―
Они одни будут бороться?
Т. Троянская
―
Они принципиальные, и они от своих принципов не откажутся.
Л. Гозман
―
А это хорошо, когда люди принципиальные. А когда нет реальных выборов в стране, то позиция проповедника осмысленна. Григорий Алексеевич занял позицию проповедника, а с ним и вся партия.
Т. Троянская
―
Но это же не политика.
Л. Гозман
―
Да, это не политика. Это проповедь. В хорошем смысле слова, и я вовсе не иронизирую. Они говорят как надо, они говорят как правильно, они несут идею. Но при этом надо понимать, что про голоса надо забыть. И они о них и забыли. Нет никаких голосов. И эта позиция накладывает очень серьезные обязательства на того, кто ее выражает. Он должен быть если не безупречен, то чист, сам по себе. Он должен не допускать никаких отступлений от норм морали ни в своем личном поведении, ни в своей позиции. И в этом смысле, составление таких списков меня... огорчает. Эта стилистика не может не вызывать ужасных ассоциаций с нашей историей. Если вы плохо относитесь к этим людям, то попробуйте выразить это как-то иначе! Но нельзя делать такие списки. Также как нельзя читать чужие письма, так нельзя составлять списки врагов. Ну нельзя! Ни в коем случае! Нельзя, потому что нельзя. А они это сделали, и это меня очень сильно огорчает.Я же в шестнадцатом году был их доверенным лицом. Я за них агитировал, за проповедников, хотя и понимал, что они не пройдут. Но есть и еще одна ужасная вещь. Я не хочу их обвинять, потому что я не знаю их мотивов. А их обвиняют черт знает в чем! И что Явлинский сделал это по поручению Кремля. Но я при этих разговорах не присутствовал, и поэтому лучше спросите об этом у Григория Алексеевича. Но так они говорит городу и миру, и в том числе и Кремлю: «Ребята! Это они плохие! Они ваши ненавистники! Они враги! С ними что-то сделайте! А мы хорошие. Мы безопасные. Мы и дальше будем вести эту чистую и безопасную, не имеющую никакого отношения к электоральным процессам политику».
Т. Троянская
―
А мы здесь сделаем паузу на московские новости и через несколько минут вернемся в студию.НОВОСТИ
Т. Троянская
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение», Леонид Гозман, политик у нас сегодня в студии. Давайте завершим разговор о партии «Яблоко», получилось, что она превратилась в стерилизованную партию, которая занимается исключительно проповедями?
Л. Гозман
―
В перерыве мы с вами говорили о том, что это вопрос не политический, и к политике он не имеет никакого отношения. Это вопрос нравственный, и здесь каждый сам отвечает и перед собой, и перед своей бессмертной душой.
Т. Троянская
―
Давайте перейдем к тебе локдауна и путинских каникул. Забавный момент, сегодня в «Утреннем развороте» мы просили людей рассказать, чем они займутся в эти «каникулы». И все, кто звонил, говорили, что они будут работать. И получается, что где-то есть указ президента, но все будут работать.
Л. Гозман
―
И это фантастика! В последние недели своей власти Михаил Сергеевич Горбачев, которому я искренне благодарен за то, что он пошел по пути либерализации, а не ужесточения, он издавал дикое количество указов. И на эти указы никто не обращал никакого внимания вообще! И тут что-то похожее. Но я не верю нашему государству. А то, что никто не обаращает на это внимание – это естественно.Я вчера ехал сюда из Москвы в Сансане, хотя Питер – мой родной город, но я пользуюсь любой возможностью сюда приехать, и я очень благодарен Европейскому университету за возможность читать у них лекции. И в Сапсане по радио объявляют, что всем необходимо быть в масках, и что их нельзя снимать. А я смеха ради прошел по поезду. Какие к черту маски! В них сидят только отдельные люди. А наше государство гордится своей силой! Мы такие сильные и крутые! У Губермана было стихотворение: «Я государство вижу статуей: мужчина в бронзе, полный властности; под фиговым листочком спрятан огромный орган безопасности». А у этих органов безопасности совсем ничего нет, только орган такой торчит и больше ничего, тела нету. И они не могут импланитировать свои собственные решения. Не могут! Но думаю, что и не хотят.
Т. Троянская
―
А им что, нужно что ли с палками ходить?
Л. Гозман
―
Иногда нужно и с палками. Мой приятель, который живет в Италии в горах, где вокруг нет ничего, рассказывает, что во время локдауна, когда запрещено было ходить, то и ему тоже было это запрещено. Закон есть закон. И он, когда гулял по горам, то следил за дронами, которые там летали. Штраф, на минуточку – 5 тысяч евро!
Т. Троянская
―
А вы считаете, что это нормально? Мы же говорим о том, что нельзя же все доводить до абсурда, а тут получается...
Л. Гозман
―
Не знаю, но когда легитимная избранная власть, я говорю про Италию, и когда эта власть принимает какое-то решение в рамках своих полномочий, то она должна добиваться исполнения этих решений, а нормальными демократическими процедурами надо ее ограничивать, потому что любая власть дуреет и начинает принимать идиотские решения, и это нормально. Для этого существует система сдержек и противовесов. Я слышал, что президента Бразилии, ковид-диссидента, собираются обвинить в массовых убийствах. И правильно делают. А когда началась эпидемия в прошлом году Владимир Путин, пребывая в странном состоянии, то он как Сталин (со Сталиным его можно сравнивать, с Гитлером нельзя), который в первые десять дней войны сидел и ни слова не говорил, и Путин тоже ничего не говорил. Тут паника, и вдруг он выходит и говорит речь. Признаюсь в своей глупости и неадекватности, я включил телевизор, чтобы узнать, что же скажет президент, и он тогда меня успокоил. Я расслабился, когда он сказал, что Парад Победы мы все равно проведем. Что еще могло волновать в ситуации, когда все закрывалось, зарплату не платили, а люди умирали? Только то, проведем ли мы Парад Победы, и он сказал, что проведем! И провели. Ура!И в тот момент, когда он сказал, что проведет Парад Победы, и когда он собрался проводить голосование по «обнулиловке», то я написал в Следственный комитет. Я, гражданин, написал в свой родной Следственный комитет свой родной страны с просьбой возбудить уголовное дело по приготовлению массового убийства против гражданина Путина Владимира Владимировича, потому что ежу было понято, что в условиях пандемии устраивать массовые мероприятия нельзя. А он их устраивал.
Т. Троянская
―
И что на это ответил Следственный комитет?
Л. Гозман
―
Такие слова в эфире произносить нельзя. Следственный комитет порекомендовал мне пеший тур с сексуальным уклоном.
Т. Троянская
―
О боже мой! Какие же фантазии у Следственного комитета!
Л. Гозман
―
Конечно они меня послали! А я ничего другого и не ожидал. Я потом подал на и на них в суд за то, что они отказались. Но, всё понятно. Но когда я подал на них в суд, то прокуратура долго не являлась в суд, видимо они на знали, что ответить. Но все-таки явились.У них нет приоритета спасения жизни людей. И в гробу они видали благополучие людей. Я глубоко убежден, что им на это наплевать.
Т. Троянская
―
А зачем эти пляски устраиваются?
Л. Гозман
―
Да вроде как надо...
Т. Троянская
―
Чтобы что-то делать?
Л. Гозман
―
Да, чтобы показать, что что-то делают и заботятся. Вчера Путин слова не сказал о гуманитарной катастрофе, которая происходит в стране. В стране, за которую он отвечает! Законно или не законно, это другой вопрос. В Кремле на троне сидит он. И он умудрился об этом ничего не сказать. Ну не волнует его это! У него другие приоритеты. И я думаю, что наше государство не сделает ничего. Если бы наше государство действительно волновала бы эта ситуация, то есть же совершенно очевидные шаги. Во-первых, они бы давали людям деньги. Если они говорят, что не надо работать, то надо давать людям деньги!
Т. Троянская
―
Один мрот.
Л. Гозман
―
Как сказал Шендерович – мрот тебе в рот. Они бы давали деньги, это раз, они бы закупили и завезли бы в Россию импортные вакцины – американские, шведские, китайские, угандийские – какие хочешь. Чтобы у людей был выбор. И сказали бы: граждане! Прививайтесь чем хотите. А идет пандемия, а за пцр-тест – надо платить. А разве нельзя сделать его бесплатным?
Т. Троянская
―
Как в Израиле.
Л. Гозман
―
Да как и во многих странах. А платить надо не так мало. Самый дешевый – тысячи две с половиной.
Т. Троянская
―
Да, смотря, где делаешь. А самый дешевый, это тот, который не принимают органы, и самый быстрый.
Л. Гозман
―
Тогда его можно и не делать. И тогда это вообще бесплатно. А нормальный тест стоит денег, и с учетом доходов в нашей стране – это ДЕНЬГИ. И если человек идет делать этот тест, то это значит, что он чего-то не купит.
Т. Троянская
―
И человек решает, сделать тест или купить еды. И вы считаете, что эти путинские «каникулы» ничего с коронавирусом не сделают?
Л. Гозман
―
Нет, для этого нужна другая власть, и это политическая проблема, и это – политическая катастрофа, а не только эпидемиологическая.
Т. Троянская
―
Но другой власти у нас пока нет. Леонид Гозман, политик, был сегодня в программе «Особое мнение». Спасибо!
Л. Гозман
―
Вам спасибо.