Территория свободы: 90 лет журналу "Современные записки" - Олег Будницкий - Не так - 2010-11-27

С. БУНТМАН: Мы продолжаем наш цикл, совместный с журналом «Знание – сила». Программа об истории, Олег Будницкий сегодня у нас. Мы как-то невольно очень хорошо подгадали тему сегодняшней передачи. Действительно, уже через 3 дня… Добрый день, Олег.

О. БУДНИЦКИЙ: Здравствуйте.

С. БУНТМАН: … исполняется вот 80 лет… сколько там? 80, да?

О. БУДНИЦКИЙ: 90.

С. БУНТМАН: 90! 90 же! Господи, какие 80? 20-й год. Я все как-то живу прошлым веком. Вот. Я не могу называть 20-й век прошлым совершенно…

О. БУДНИЦКИЙ: Ну вот у меня тоже, кстати, это есть ощущение, да, что…

С. БУНТМАН: Да. Прошлый – сразу такой образ 19-го века, который вот, наверное, во всех нас сидит. Так вот, в 30-м году и, оказывается, 30 ноября…

О. БУДНИЦКИЙ: В 20-м году…

С. БУНТМАН: Да.

О. БУДНИЦКИЙ: 30 ноября…

С. БУНТМАН: 30 ноября…

О. БУДНИЦКИЙ: Да, и подгадали мы совершенно не случайно… (смеется)

С. БУНТМАН: Да, да. Вышел… вышел первый номер «Современных записок». И здесь… а весной, насколько я понимаю, было у нас.. сколько тогда лет? 70 лет со времени закрытия. Он до апреля выходил…

О. БУДНИЦКИЙ: До апреля выходил, 41-го года, да.

С. БУНТМАН: В апреле 40-го года, когда…

О. БУДНИЦКИЙ: И 70 книг вышло.

С. БУНТМАН: … когда уже было понятно, что происходит во Франции.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, в апреле еще они не могли знать, что случится в мае и июне, катастрофа, да, но, в общем, так получилось…

С. БУНТМАН: Но ситуация, ситуация, конечно, была…

О. БУДНИЦКИЙ: Тяжелая, да. 70-й номер стал последним, чтобы потом продолжить свое существование, инобытие, я бы сказал, в образе другого журнала, который неслучайно был назван «Новым Журналом». Новым по сравнению с чем? Конечно, с «Современными записками».

С. БУНТМАН: Но 20-й – 40-й – это то, что называется… «меж двух войн» называется в Европе всегда, и в той же Франции называется, время между двумя войнами. И, наверное, самое важное время и вот этого существования России за границей и российской мысли за границей.

О. БУДНИЦКИЙ: … первая волна, да. Во всяком случае, она была самой многочисленной из всех до того существующих, и впервые в таких масштабах за границу выехала элита. Ведь раньше за границу выезжали, собственно говоря, те люди, которые по экономическим или политическим соображениям имели расхождения с российской властью. И львиная доля эмигрантов – это были эмигранты трудовые, трудовая эмиграция (или экономическая). А сейчас из страны оказались выброшены или по своей воле уехали, или вынуждены были уехать те люди, которые принадлежали к элитарным слоям. Большинство эмиграции осуществляла отнюдь не элита, конечно…

С. БУНТМАН: Да, все-таки сколько элита составляла, можно ли подсчитать? Сколько примерно?

О. БУДНИЦКИЙ: Сложно. Это вопрос, кого относить к элите и… ну, скажем так, люди образованные, если мы говорим о людях, закончивших… получивших полное среднее образование… Высшее образование, оно было все равно, конечно, меньше половины, но... трудно сказать.

С. БУНТМАН: Но какой порядок хотя бы?

О. БУДНИЦКИЙ: Речь идет, по моим оценкам, о десятках тысячах человек, о десятках тысячах. Может быть, более ста тысяч, может быть, так. Это очень высокие цифры, учитывая общий уровень образованности в тогдашней России. Так и выехало значительное количество не только политических деятелей или военных, это были писатели и журналисты, артисты, художники и так далее и так далее, люди, у которых были не только политические, но или эстетические расхождения с советской властью. И прибежищем многих из них, людей пишущих и мыслящих, стал журнал «Современные записки», страницы этого журнала, явления поразительного, уникального советской культуры. Я уверенно всегда говорю, что «Современные записки» - это лучший журнал, который когда-либо существовал на русском языке. Чуть было не сказал «в России», но в России и за рубежом. Мне напомнили о журнале «Знание – сила», правда, в связи с этим…

С. БУНТМАН: Ну да.

О. БУДНИЦКИЙ: … который является, так сказать, соорганизатором этой передачи. Ну, вот, скажем, «Современные записки» и «Знание – сила». Так, значит, ну, если… все-таки разные жанры, да?

С. БУНТМАН: Это разные жанры.

О. БУДНИЦКИЙ: Разные жанры. Чтобы… наверное, не все представляют себе, что такое были «Современные записки»… Название, кстати, очень неслучайное – это ведь соединение «Современника» и «Отечественных записок». И мы знаем автора названия – это Тихон Полнер, который был знаком со Львом Николаевичем Толстым и много о нем писал. Земский деятель, мемуарист и литератор, он предложил такое название. И журнал был как бы эсеровским. Его редактировали пять членов партии социалистов-революционеров, принадлежавших к лидерам: Авксентьев, Вишняк, Бунаков-Фондаминский, Гуковский, увы, рано ушедший из жизни (покончил с собой в 25-м году), и Руднев. Причем люди в основном все-таки были от чистой литературы далекие. Но они умудрились сделать журнал при всем при том, что такая либеральная демократическая линия там выдерживалась, и там невозможно было представить себе на его страницах публикацию, скажем, Шульгина, условно, так? То они все-таки сделали журнал, в общем, непартийный, журнал, который объединял… сумел объединить вот такие культурные интеллектуальные силы эмиграции, и это впоследствии неоднократно отмечалось.

С. БУНТМАН: Но что мы чаще всего вспоминаем, особенно те, кто… почитатели Набокова чаще всего вспоминают, что там вышел «Дар» без четвертой главы знаменитой.

О. БУДНИЦКИЙ: О Чернышевском.

С. БУНТМАН: Без жизнеописания Чернышевского.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, об это, там, немножко позднее. Это такой весьма любопытный и, в общем, довольно нечастый эпизод в истории «Современных записок», а пока же вот прочту вот то, что было декларировано от редакции в первой книге журнала: «Современные записки» посвящены прежде всего интересам русской культуры. В самой России свободному, независимому слову нет места, а здесь, на чужбине, сосредоточено большое количество культурных сил, насильственно оторванных от своего народа, от действенного служения ему. Это обстоятельство делает особенно ответственным положение единственного сейчас русского ежемесячника за границей. «Современные записки» открывают поэтому широко свои страницы, - устраняя вопрос о принадлежности авторов к той или иной политической группировке, - для всего, что в области художественного творчества, научного исследования или искания общественного идеала представляет объективную ценность с точки зрения русской культуры».

С. БУНТМАН: И это 20-й год.

О. БУДНИЦКИЙ: 20-й год, ноябрь месяц. Журнал поступил в продажу 30 ноября.

С. БУНТМАН: Но это безумие какое-то, потому что, во-первых, в России в 20-м году в ноябре месяце еще, в общем-то, многим до конца все не ясно, чем это… или уже ясно?

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, как вам сказать… Журнал, конечно, начал делаться раньше, но 30 ноября – это после врангелевской эвакуации, это уже…

С. БУНТМАН: Все-таки здесь… это был знак для создателей «Современных записок».

О. БУДНИЦКИЙ: Конечно. Я не думаю опять-таки, что журнал был сделан… это невозможно сделать никак ни интеллектуально, ни технически за 2 недели…

С. БУНТМАН: … знак внутренней перспективы.

О. БУДНИЦКИЙ: Да, да. Они понимали, конечно, что Белое движение, которое, кстати говоря, было совсем не симпатично эсерам, что оно потерпело крах, что нужно искать каких-то новых путей, и они понимали, что они за рубежом на достаточно длительное время. Никто из них не верил, что навсегда, и никто не думал, что так надолго все это задержится. И они думали о нескольких годах, может быть, да? Но, тем не менее, считали необходимым выпускать вот такой журнал, потому что действительно сложилась группа очень сильных писателей, мыслителей, историков, публицистов, которым, в общем-то, было где печататься, но не было такого настоящего, традиционного, толстого русского журнала. И чтобы дать представление, о чем мы говорим, я просто прочту оглавление первого номера, вот 90-летие выхода в свет которого мы обсуждаем. После редакционной статьи шел граф Алексей Толстой, «Хождение по мукам».

С. БУНТМАН: О-па.

О. БУДНИЦКИЙ: Бальмонт, «Из ночи» (стихотворение). Софья Федорченко, сказки. Марина Цветаева, стихотворения. Бальмонт, «Мысли о творчестве» (статья). Наталья Крандиевская, стихотворение. Амари (это Михаил Цетлин; «Амари» - в честь жены Марии Цетлиной), стихотворение. Зензинов, «Русское Устье» (из дневника ссыльного) – это один из лидеров партии эсеров. Лев Шестов, «Откровение смерти» (последние произведения Толстого). Тихон Полнер, «О Толстом» (клочки воспоминаний)…

С. БУНТМАН: 10-летие со дня смерти…

О. БУДНИЦКИЙ: Да. Авксентьев, «Patriotica». Так… и далее идут статьи уже. Загорский, «Социально-экономическая реакция в советской России». Замечательный был экономист, кстати говоря. Ленский, «Положение русской кооперации». Руднев, «Лига Наций и международное рабочее законодательство». Корф, Сергей Корф, - известный был дипломат и писатель по, так сказать, международным вопросам, - «Федерализм и централизация в современной Америке». Марк Вишняк, «На Родине» - обозрение того, что происходит. Ну, и далее «Культура и жизнь», там пишет профессор барон Нольде, Борис Нольде, «Лига народов и международный суд» - это Лига Наций. Так. И так далее. Статья Михаила Цетлина уже под своим именем, а не под псевдонимом поэтическим, «Анри Барбюс». И так далее. В приложении Толстой, «Хождение по мукам», первые главы, поскольку раньше они выходили в умершем журнале «Грядущая Россия». Кстати, я рекомендую всем читать, если будете читать Алексея Толстого, «Хождение по мукам» вот в этой первой редакции, конечно…

С. БУНТМАН: Очень много было переделано.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, конечно, конечно. Он был очень сильно советизирован. А это был роман белоэмигранта – Толстой еще не сдвинулся в сторону, так сказать, примирения с советской властью и не был еще этой властью, в общем-то, куплен. Во всяком случае, так об этом писал Бунин, так? Вот. И…

С. БУНТМАН: Да, кстати, сразу в скобках: был затеян, в этом году был затеян репринт «Современных записок». Он существует или нет?

О. БУДНИЦКИЙ: Вы знаете…

С. БУНТМАН: В апреле была презентация первого тома.

О. БУДНИЦКИЙ: Да, это, по-моему, в Санкт-Петербурге…

С. БУНТМАН: Да-да.

О. БУДНИЦКИЙ: … этим занимаются. Существует, насколько я знаю, и есть идея издать… переиздать «Современные записки» целиком, что было бы очень правильно и полезно, поскольку все-таки не все люди у нас пользуются Интернетом. Но я хочу сказать, что любой пользователь может сейчас читать совершенно спокойно «Современные записки». Они выставлены полностью в отсканированном виде на сайте emigrantika.ru. Этот сайт подготовлен группой сотрудников фонда… библиотеки-фонда «Русское Зарубежье» во главе с Олегом Коростелевым, энтузиастом, инициатором это проекта. И там не только «Современные записки», там целый ряд парижских литературных журналов.

С. БУНТМАН: Очень хорошо. Только закачайте себе новый PDF нормальный, чтобы вот, как я, не тыкать мышкой неизвестно куда.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, у меня легко на домашнем компьютере открывается. И это просто другая эпоха. Боже мой, сколько времени было проведено вообще в библиотеке за выписыванием там чего-то еще в доксероксную эпоху.

С. БУНТМАН: Конечно.

О. БУДНИЦКИЙ: Вот. Потом всякие проблемы с этим копированием, можно этот журнал копировать или нельзя, потому что он ветхий или еще какой-то. А теперь пожалуйста, открываешь Интернет – и все есть, все доступно. Ну, плюс вот выходит постепенно, потому что 70 томов – это не такой, видимо, быстрый процесс, выходит еще и репринтное издание «Современных записок». Почему я так уверенно говорю, что это был лучший журнал литературный русский всех времен? Ну, просто потому, что на его страницах было напечатано… вот концентрация, концентрация шедевров литературных, или, если уж не шедевров, то работ первого ряда. В «Современных записках» была, с моей точки зрения, - да и не только с моей, - выше, чем в любом русском журнале за все… за весь период русской литературы. Ну, что я имею в виду? Это было, кстати говоря, не от хорошей, в общем-то, жизни, не от хорошей жизни, потому что не хватало площадей печатных. По существу, журнал был… и потом, была еще репутация, конечно. Была репутация, она очень быстро сложилась, как ведущего журнала. И там охотно печатались, потому что было понятно, что это будут читатели и будут отклики. Ну, платили гонорары. Жить на них было сложно, но они, в общем…

С. БУНТМАН: На что финансово опирались «Современные записки»?

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, тайна сия велика…

С. БУНТМАН: (смеется)

О. БУДНИЦКИЙ: Точнее, не очень велика. Значит, сначала это была «Русская акция» чешского правительства, и чехи давали, значит, деньги не только на Русский университет, на обучение русским студентам в Праге, но и вот на некоторые другие мероприятия, в частности на «Современные записки». Потом вроде бы финансировали журнал потомки дома Высоцкого, вот «чайного короля».

С. БУНТМАН: Да.

О. БУДНИЦКИЙ: Так. Они, значит, давали какие-то деньги вроде бы в конце 20-х – начале 30-х годов, так? Насколько я понимаю, иногда… иногда отдавал деньги из личных средств Бунаков-Фондаминский. Он был человеком не бедным, наследовал тоже такое достойное вполне состояние. Если был революционером, то не потому, что не хватало денег, потому что у него идеи были другие. Так. И потом уже собирали, что называется, с миру… с бору по сосенке. Устраивали всякие юбилеи, сборы и просто обход людей. Вот мне пришлось читать немало писем Василия Алексеевича Маклакова, моего, так сказать, любимого героя этого времени и автора «Современных записок», который сильно расходился с его редакторами политически, но, тем не менее, они его печатали, скрипя вообще зубами, о чем я, наверно, еще скажу несколько слов, там были забавные эпизоды. И Маклаков докладывает им, что я вот еще, там, одну даму уговорил подписаться, вот я, значит… тот-то дал, там, столько-то. Рахманинов давал, например, деньги. Там, ну как? Тысячу франков – в общем-то, не такие маленькие деньги были по тем временам…

С. БУНТМАН: Ну, то есть, давали те, кто зарабатывал, и те, кто мог достаточно много как-то…

О. БУДНИЦКИЙ: Да.

С. БУНТМАН: … относительно много зарабатывать…

О. БУДНИЦКИЙ: Да, да.

С. БУНТМАН: … и что-то выделить.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, потом, журнал все-таки продавался, его покупали библиотеки. Тираж был, в общем-то, небольшой по, там, стандартам, наверное, тех журналов, которые бы издавались в той стране, где русский язык родной. Но для эмигрантского журнала толстого и недешевого тираж до 2 000 экземпляров – это…

С. БУНТМАН: Ой, ну, это хорошо.

О. БУДНИЦКИЙ: Это было очень хорошо. Ну, печатали обычно тысячу, потом допечатывали. И, вы знаете, вот мне приходилось бывать в разных, там, странах, в разных библиотеках университетских – практически везде есть комплект «Современных записок». То есть, университеты покупали, конечно. То есть, это покупали. Я думаю, что библиотеки – это были главные покупатели, но покупала и эмиграция. Покупали, читали. Так и…

С. БУНТМАН: И, естественно, не только во Франции распространенный, а и в Германии, Чехословакии…

О. БУДНИЦКИЙ: Да-да, в разных странах, конечно, конечно, да. Ну, вот представьте себе, что вы поняли, когда я говорил о концентрации? Бунин Иван Алексеевич – конечно, звезда журнала да и русской литературы, нобелевский лауреат тогда единственный. Кроме всего прочего, - там много публикаций, - назову: «Митина любовь», «Дело корнета Елагина», «Жизнь Арсеньева», о Толстом, отрывки из книги, «Несрочная весна» и еще кое-какие вещи.

С. БУНТМАН: Если сентиментально сказать: какое счастье в журнале прочитать впервые «Жизнь Арсеньева», например.

О. БУДНИЦКИЙ: Да, совершенно верно. Алданов был одним из таких… он, собственно, начал там печататься как исторический романист. «Святая Елена, маленький остров» появилась впервые в «Современных записках», да, и далее пошло поехало. Почти все романы Алданова, – я просто открываю указатель, – тут очень большой список, потому что это не только романы, это рецензии и очерки, и рассказы. И романы, значит: «Заговор», так, кроме упомянутой «Святой Елены», «Пещера», так, и еще несколько его романов. В последней книжке был роман «Начало конца» - так символически…

С. БУНТМАН: Символически, да, очень…

О. БУДНИЦКИЙ: … получилось начало этого романа. «Ключ», ну, и так далее. Так. И, конечно, из… «Современные записки» упрекали в том, что они, в общем-то, ориентировались на устоявшиеся репутации, что на их страницах не было места для молодых.

С. БУНТМАН: Ну а Сирин?

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, об этом мы сейчас еще поговорим, да.

С. БУНТМАН: Об этом еще поговорим. (смеется)

О. БУДНИЦКИЙ: Да. Значит, их упрекали в этом, но можно понять редакционную политику журнала. Если они могут публиковать Бунина, Шмелева, Бориса Зайцева, Мережковкого, Гиппиус и так далее, то, в общем, молодые пускай завоюют себе место под солнцем.

С. БУНТМАН: А как они завоюют?

О. БУДНИЦКИЙ: А писать надо было качественно. И когда они стали писать качественно, то или просто появился великий писатель, один из немногих, который появился в эмиграции, если не единственный, к которому, наверно, можно приложить это словосочетание «великий писатель» - я имею в виду Набокова…

С. БУНТМАН: Да.

О. БУДНИЦКИЙ: … то почти весь русский Набоков был опубликован на страницах «Современных записок». Я вот….

С. БУНТМАН: Кстати, где он впервые появляется?

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, я не набоковед… значит, по-моему, первой его вещью была «Машенька», да? Если я не…

С. БУНТМАН: Ну, вот, скажем… да, да…

О. БУДНИЦКИЙ: Если я не ошибаюсь, «Машенька», кажется, вышла не в «Современных записках». Вот сейчас мы откроем Набокова, который печатался также под псевдонимами… точнее, прежде всего под псевдонимами Сирин или Сирин, да? И Шишковая почему-то. Вот. Вот кроме, значит, стихотворений, читаем: романы… «Защита Лужина», «Соглядатай» (повесть), «Подвиг», так, «Камера обскура», «Отчаяние», «Приглашение на казнь» - это романы. То есть, подавляющее большинство русских… Да, и «Дар», конечно.

С. БУНТМАН: Ну, естественно.

О. БУДНИЦКИЙ: Конечно, «Дар». Так? Конечно, «Дар», кроме того, и стихотворения, и рассказы, «Весна в Фиальте», скажем, и какие-то заметки, о рецензиях Ходасевича, скажем, его статья. Или рецензия на алдановскую «Пещеру». Так что Набоков был очень неплохо представлен на страницах «Современных записок». Собственно говоря, еще раз повторю, почти весь русский Набоков того времени, он опубликован на страницах…

С. БУНТМАН: Ну, можно сказать, что весь главный.

О. БУДНИЦКИЙ: Да, да. Не все были довольны, довольны редакционной политикой журнала и тем, как и что они печатают, их литературными вкусами. Скажем, Марина Ивановна Цветаева была просто в гневе, в гневе, когда закрылся пражский журнал «Воля России», тоже имевший очень серьезный литературный отдел, она писала, что вот остались только ужасные «Современные записки». Ужасные «Современные записки», представляете, мне, значит, Руднев… мне один из редакторов написал, что мы вообще стараемся как-то стихов поменьше, чтобы у нас так на шести страницах двенадцать авторов уместилось, вот. Ну, уж не знаю, писал ли на самом деле ей это Руднев. Он, конечно, был человек со спорными литературными вкусами, но, знаете, не до такой степени. Я думаю, что Марина Ивановна немножко утрирует. Так вот. А теперь посмотрим объективно, насколько был оправдан гнев Марины Ивановны Цветаевой. Ее стихи опубликованы в 36 книгах журнала из 70. Так что как-то на эти эмоции поэтов надо делать большую скидку и смотреть, что на самом деле было опубликовано и в каких объемах. И стихи, и проза. И немаленькие по объему. Так? Так что на… в чем эстетически, конечно, поэзия Цветаевой была совсем не близка редакторам «Современных записок», которые все-таки были такие народники и немножко…

С. БУНТМАН: Ну да...

О. БУДНИЦКИЙ: … немножко так остановились, такое ощущение, на 19-м веке, на такой хорошей русской прозе.

С. БУНТМАН: Ну, Марина Ивановна, наверное, даже это больше чувствовала, чем как-то вот были там материальные подтверждения такие явственные и количественные и так далее. Она чувствовала, что она в какой-то такой другой среде.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, естественно, естественно. Это была немножко не та компания, но они понимали, что она из себя представляет и печатали исправно ее стихи. Причем имейте в виду, что она же уехала в СССР, то есть, в последних номерах она чисто технически не могла печататься уже никак…

С. БУНТМАН: Ну это понятно, да.

О. БУДНИЦКИЙ: Значит, когда я говорю «36», это на самом деле не из 70, а из меньшего количества. Практически не в половине, а в двух третях, получается, номеров из тех, где она реально могла печататься, были ее стихи.

С. БУНТМАН: Мы сейчас прервемся. И я напоминаю, что у нас программа «Не так». Олег Будницкий, мы говорим о «Современных записках», первый номер которых вышел 90 лет назад.

НОВОСТИ

С. БУНТМАН: Мы продолжаем нашу программу, совместную с журналом «Знание – сила», и сегодня посвящается передача, - Олег Будницкий у нас в гостях, - 90-летию журнала «Современные записки». Екатерина просит еще раз повторить, где можно… на каком сайте можно найти в формате pdf номера «Современных записок».

О. БУДНИЦКИЙ: emigrantika…

С. БУНТМАН: emigrantika.

О. БУДНИЦКИЙ: emigrantika.ru.

С. БУНТМАН: Да. Ну и, кстати, когда вы набираете просто «Современные записки», один из первых же сайтов, помимо энциклопедических статей, как раз он и будет, он и будет, этот сайт. Ну, «Иван Алексеевич Бунин считал поэзию Цветаевой истерическими воплями. Это вопрос о вкусах» - пишет Алексей. Ну, а, например, Набоков предпочитал… прозе Бунина предпочитал его стихи, между прочим. О прозе Бунина предпочитал не говорить вообще даже.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, если мы будем о писателях судить по тому, что они друг о друге думали и говорили…

С. БУНТМАН: Да…

О. БУДНИЦКИЙ: … мы получим очень интересную картину, да. (смеется)

С. БУНТМАН: Мы Льва Николаевича Толстого любим не за отношение к Шекспиру, например.

О. БУДНИЦКИЙ: Да. Так что…

С. БУНТМАН: Да.

О. БУДНИЦКИЙ: … это очень такие разные вещи. Так вот, еще немножко о свободе. Когда вышел 50-й номер «Современных записок», это было в 32-м году… там количество номеров снижалось. Было больше денег, сначала он был ежемесячным, потом 4, там, 6, 4, 3, последние годы выходило 2 книги в год, но они были иногда потолще, до, там, 500 страниц вместо 400. Так вот в 32-м году, когда вышел 50-й номер, устроили такой юбилей, одной из задач было, в общем, собрать деньги, и была масса приветствий. Я процитирую одну из них, приветствие Милюкова Павла Николаевича: «Юбилей «Современных записок» - это праздник нашей свободы. Здесь сосредоточилось все то лучшее и ценное, что не уместилось в рамках советской диктатуры. Всем своим обликом журнал как бы говорил: мы – часть России, ее неотъемлемая часть, и пока мы существуем, нельзя считать русский национальный организм бесповоротно и до конца искалеченным. У нас там на Родине есть свое законное место, и отнять его у нас нельзя никакими мероприятиями власти». И, как мы знаем, все они вернулись, да? Почти все эти произведения, опубликованные впервые в «Современных записках», были в России современной переизданы. Переизданы, выверены и так далее и тому подобное. Так и классики, которые были эмигрантскими классиками, а здесь называлось… как до сих пор в старой описи, в Госархиве Российской Федерации, «письмо белоэмигранта Бунина»…

С. БУНТМАН: Хорошо, да-да-да. (смеется)

О. БУДНИЦКИЙ: И так далее. Ну, описи не переделаешь уже. И, потом, и не нужно, потому что памятники эпохи…

С. БУНТМАН: И не нужно, зачем?

О. БУДНИЦКИЙ: И так вот это «белоэмигрант» - это практически на… в папочках, в которых лежат документы тех или иных литераторов, мыслителей и прочее.

С. БУНТМАН: Набоков писал, что хотел бы я… любопытно было бы представить себе тот режим, при котором в России напечатают этот роман.

О. БУДНИЦКИЙ: Вот.

С. БУНТМАН: Вот, любопытно. Мы живем.

О. БУДНИЦКИЙ: Да, а мы живем при этом режиме, да. (смеется)

С. БУНТМАН: Да-да-да.

О. БУДНИЦКИЙ: Вот. Итак,… Но, хочу я здесь сказать «но». Конечно, в журнале была свобода, как я уже сказал… ну, публикация там правых была исключена просто. Публикация правых…

С. БУНТМАН: Правых каких?

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, вот я называю, скажем, там, условно вот, Шульгина, да?

С. БУНТМАН: Да.

О. БУДНИЦКИЙ: Шульгина… причем, если писатель придерживался каких-то консервативных взглядов… «консервативный» тогда было слово достаточно ругательное в определенной среде. Так сейчас это нормальное слово, да? «Консерватор». А тогда это было, в общем, для, скажем, левой части российской общественности словом однозначно негативным. Ну, например, Шмелев – у него были другие взгляды, но романы его печатали. «Няня из Москвы», скажем, был очень популярный роман. Хотя, скажем, «Солдаты», там, не закончили публикации, но там, с моей точки зрения…

С. БУНТМАН: Но невозможна была, например, публицистика человека правоконсервативных взглядов.

О. БУДНИЦКИЙ: Да, да, да. Но вот, скажем, было много публикаций таких историософских, религиозных и так далее и тому подобное. То, что и представить себе нельзя было ранее. И закоперщиком здесь был, одним из редакторов Бунаков-Фондаминский, который все больше дрейфовал в сторону религии и в сторону православия. И параллельно, значит, потом они издавали, «Новый Град», религиозно-философский журнал. Был и Бердяев, и весь список можно перечислить вот этих самых знаменитых русских философов, высланных в 22-м году, на счастье, в том числе и «Современных записок», за границу. Они все представлены на страницах «Современных записок», хотя не всем это нравилось. Так. И вот эта ситуация… ну, в принципе, понимаете, в России журнал должен был быть с направлением всегда. Журнал без направления – нонсенс.

С. БУНТМАН: Ну да.

О. БУДНИЦКИЙ: «Современные записки», - это отмечали очень многие, - стал практически журналом почти без направления.

С. БУНТМАН: Да, потому что он был фактически сборник культурной России.

О. БУДНИЦКИЙ: Да, иногда его называли «Альманах». Но все-таки называть его журналом без направления нельзя. Все-таки оно было вот таким либерально-демократическим, и у них была некая граница, дальше которой они пойти не могли. И это чувствовала, скажем, Зинаида Гиппиус, которая придерживалась гораздо более правых взглядов, чем редакция, которую там много печатали. И печатали Мережковского в значительной степени, не только потому, что он был Мережковский, но и потому, что не хотели лишиться Гиппиус. Она им казалась более, - я тоже так считаю, - более талантливой, острой. И стихи ее, рецензии и литературные вещи…

С. БУНТМАН: Мережковский – замечательный прозаик.

О. БУДНИЦКИЙ: Замечательный, но у меня такое ощущение… это как с оценками писателей друг друга…

С. БУНТМАН: Ну да, мы попадаем…

О. БУДНИЦКИЙ: Да, немножечко уже выдохся в эмиграции. А Зинаида Николаевна, как была злой и талантливой, так такой злой и талантливой и осталась. Так. И вот Зинаида Гиппиус сделала доклад в своем кружке «Зеленая лампа» «Русская литература в изгнании» в 27-м году. Я цитирую: «Выучиться свободе – пожалуй, главная задача, задача эмиграции. Время требует, чтобы в понятие свободы общей было внесено и понятие свободы личной, принцип личности, различия и отличия одной пары глаз от другой». Ну, блестяще писала дама, да? «Смутно догадываясь о нем, ища подхода к свободе для себя и для других, «Современные записки» то и дело перескакивают через свободу, и начинается в новых условиях старая песня: общей прежней цензуры нет, так вот свои заветные законы о печати». И тут была некая сермяжная правда. Вы упоминали, да, историю с главой Чернышевского?

С. БУНТМАН: Да, с четвертой главой знаменитой, да.

О. БУДНИЦКИЙ: В романе «Дар». И, в общем, они так и не рискнули пасквиль, в общем, на Чернышевского…

С. БУНТМАН: Любопытно, что эта ситуация просто описана в романе.

О. БУДНИЦКИЙ: Да, да, да-да. Вот любили Набокова, печатали Набокова, но не смогли, не смогли. Вышел «Дар» в «Современных записках» без этой главы. Прелюбопытнейшая история случилась с моим излюбленным героем Василием Алексеевичем Маклаковым. История прелюбопытна с разных точек зрения. Вот как находили, вербовали авторов? Маклаков был человеком блестящим. И он был блестящим оратором и изумительным рассказчиком. И он по четвергам завтракал с Бунаковым-Фондаминским, Алдановым, Керенским и так далее, другими людьми, которых объединяло одно – все они были масоны. Это было у Евгения Юльевича Пети (или Эжена Пети), директора канцелярии Мильерана, а женат он был на русской, на Софье Григорьевне Балаховской из Киева, и они, в общем, устраивали… он был известный русофил, Пети, и вот были такие, значит, завтраки. Ну, ничего специфически масонского там не было…

С. БУНТМАН: А какого толка они были масоны?

О. БУДНИЦКИЙ: Ой, я, честно говоря… Великий Восток там что-то…

С. БУНТМАН: Великий Восток.

О. БУДНИЦКИЙ: По-моему, да. Но я в эти детали особенно не входил. Я читал эту пресловутую масонскую переписку, которую Берберова называет в Гувере – никакая не масонская переписка, это все ерунда, это обычная…

С. БУНТМАН: Ну, вопрос…

О. БУДНИЦКИЙ: Это другая история, да.

С. БУНТМАН: Да-да-да.

О. БУДНИЦКИЙ: Кстати, ее тоже «Современные записки» печатали, она из молодых начала там публиковаться. И там не было никакой такой тайны ритуала. Масонское называют масонским без всяких иносказаний, и все там знали, кто там есть кто. И, в общем, это был клуб…

С. БУНТМАН: И без финтифлюшек.

О. БУДНИЦКИЙ: Абсолютно. Клуб по интересам, что называется. И вот Фондаминский, наслушавшись рассказов Маклакова, пишет Вишняку, что давайте вы его, там… из Маклакова что-то... Фондаминский на юге там часто жил, человек был не бедный, там, они проводили время на юге Франции и вели поэтому обширную переписку сохранившуюся. И он, значит, Вишняку пишет: ну, давайте что-нибудь из Маклакова выкинете. И Вишняк ему: «Чересчур ленив, чтобы там что-то написать» - пишет ему. Но он был прав и не прав. Прав в том, что Маклаков ничего не писал, по счастью, он диктовал, потому что почерк у него был чудовищный. И даже я, который провел, там, годы над его рукописями, читать их, в общем, не могу, только отдельные слова. Значит, он диктовал секретарю, и потом это перепечатывалось, он правил, потому что тексты были такие... Но он оказался вовсе не ленив в этом отношении, и первый же текст, который он предложил «Современным запискам» - это была его речь «Русская культура и Пушкин», произнесенная на дне русской культуры в июне 26-го года. Вот текст, который надо изучать в школах, с моей точки зрения. Вот. Просто образцовый по… это, на самом деле, речь не только о Пушкине и русской культуре, это речь о и государстве. С тончайшим анализом. И вот он в числе прочего говорил (цитирую по памяти), что «Что может государство? Вот оно уничтожить Пушкина может, а создать – нет».

С. БУНТМАН: Да, хорошо. (смеется)

О. БУДНИЦКИЙ: Причем да, Маклаков был такой государственник в принципе, и… но вот эту антиномику он называл, личность и государство, очень хорошо понимал и тонко чувствовал. И его тексты, большинство вот об этом. И вот какое большое количество мыслителей мы до сих пор не знаем и не ценим. Причем тексты написаны не только глубоко, но и блестяще с точки зрения литературной. Даже не написаны, а рассказаны. Ну, и потом пошло-поехало: «О Толстом» – Маклаков был лично близок к Толстому, бывал в Ясной Поляне и знал его. И Георгий Адамович считал, что написанное о Толстом Маклаковым – это вообще лучшее написанное о Толстом. Там был целый ряд: «Толстой и суд», «Толстой как мировое явление», «Большевизм и Толстой» - это просто вот гениальные тексты, с моей точки зрения. Так. И так далее. Конечно, чрезвычайно увлекательны были для читателей «Некоторые дополнения к воспоминаниям Пуришкевича и князя Юсупова об убийстве Распутина»…

С. БУНТМАН: Тааак…

О. БУДНИЦКИЙ: … потому что Маклаков их консультировал…

С. БУНТМАН: Да-да-да…

О. БУДНИЦКИЙ: И когда следователь Соколов проводил расследование, то он снимал показания с разных людей, широко понимал свою задачу, и вот с дореволюционных времен. И в том числе он снял показания с Маклакова. Эти показания, заверенные, лежат в его архиве в Гувере. Ну, копия у меня дома. Так, значит, и он с некоторыми вариациями, он их опубликовал в «Современных записках» по поводу выхода мемуаров Юсупова. А то, - он пишет, - из его текста можно понять, что я вместе с ними убивал Распутина. А дело было вовсе не так. Ну, приведу такой штришок, характерный для представления о состоянии умов этих людей. Юсупов прочитал речь Маклакова в Думе 3-го июня 16-го года, такая она была, антираспутинская, антиправительственная. Что правительство нас ведет к поражению и прочее. Такая, вполне патриотическая. И пришел к Маклакову на прием с тем, чтобы Маклаков помог ему найти людей, которые убьют Распутина, считая, что раз Маклаков говорит такие вещи, наверно, он знаком, там, с какими-то террористами. Тот ему сказал, что у меня не контора наемных убийц, и вообще чуть с лестницы его не спустил, так? Потом к нему Пуришкевич подходит в Думе, говорит: слушайте, вот мы тут хотим убить Распутина, а может, вы как-то посодействуете?

С. БУНТМАН: (смеется)

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, Маклаков понял, что это как-то уже довольно серьезно и… Да, значит, и он, в общем, их проконсультировал. Он сказал, что, во-первых, если хотите убить, убивайте сами. Если вы кого-то там наймете – это будет совершенно другой эффект иметь, так? Во-вторых, он, значит, там дал советы, как себя вести, чтобы их не посадили. Ну, Пуришкевич, как известно, последовал, да? Первому же полицейскому, городовому сказал: смотрите, вот труп Распутина, я его убил. (смеется) Вот. И он, Маклаков, дал, значит, этому самому Юсупову такую резиновую палку со свинчаткой, такой типа кистеня, который он когда-то купил в Париже – ну, на всякий случай, для целей самообороны. И это было-таки использовано. И сам Маклаков писал впоследствии, что в юридическом смысле я был полностью соучастник убийства. Но сам он на всякий случай уехал в день убийства в Москву, где у него заранее был назначен доклад по аграрному вопросу, там, и так далее. Вот. Алиби себе обеспечил. Но сказал, что если бы дело дошло до реального суда, я должен был сидеть.

С. БУНТМАН: Да.

О. БУДНИЦКИЙ: Удивительно интересный текст, очень так тактично написан и любопытно.

С. БУНТМАН: Интересно, как это обсуждалось потом, писалось, потом обсуждалось. Была нормальная жизнь вот такая ведь…

О. БУДНИЦКИЙ: Да.

С. БУНТМАН: … жизнь вокруг журнала.

О. БУДНИЦКИЙ: Конечно. Я, кстати, об убийстве Распутина где-то что-то смотрел по ящику случайно, и там английская разведка, еще что-то… (смеется)

С. БУНТМАН: Не, ну, там… я удивляюсь, как там марсиан не было.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну да, да, да…

С. БУНТМАН: … я уж не говорю о масонском заговоре.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, цирк. Вот. Значит. Так вот, все было нормально, пока Маклаков-таки не дал им то, чего они хотели – воспоминаний, которые назвал «Из прошлого». На самом деле это не воспоминания оказались… точнее, не только воспоминания. Такой историософский текст. Там вступительных статей только было четыре штуки в четырех номерах. Но тоже чрезвычайно интересно. И это было написано с прямо противоположных позиций вот воззрениям редакторам журнала на прошедшее. И это был такой обвинительный акт собственной партии, партии кадетов. Маклаков считал, что либералы должны были договориться с властью, должны были найти нечто, так сказать… какой-то консенсус, который бы спас страну от сползания в пропасть. А либералы, кадеты блокировались наоборот революционерами и использовали их, думая, что они их используют, а потом как бы придут к власти. А получилось, в общем, наоборот. Ну, это была в значительной степени умозрительная конструкция, умозрительная конструкция, но, тем не менее, тут было зерно истины. И… что делать? Сразу скажу, что эти воспоминания – это… я считал всегда, что это самый длинный текст, опубликованный в «Современных записках», но вот Олег Коростелев уверяет, что текст Фондаминского «Пути России» все-таки длиннее. Значит, мемуары Маклакова печатались с 29-го по 36-й год. Впоследствии под названием… «Из прошлого» впоследствии вышли в трех томах в Париже «Власть и общественность на закате старой России». Тоже у нас, увы, не переизданы. Так и Вишняк сразу… он был самый такой ортодоксальный из них, он сразу почувствовал неладное. И поразительно: начало мемуаров Маклакова, тут же статья такая же по объему Вишняка, в которой объясняется, что вообще вот то, что пишет Маклаков – это все не так. Все неправда, все неверно.

С. БУНТМАН: Хорошо, хорошо.

О. БУДНИЦКИЙ: Потом они Милюкова подключили и так далее. И, значит, Вишняк пишет Фондаминскому: так, надо прекращать, потому что ну что это такое вообще? То, что он пишет. Фондаминский: ну, я не могу, мне неудобно. Мы же его позвали. Вот. Значит, в общем, там есть долгие переговоры, там ему дозировали как бы… намекали, что не надо очень сильно, там, хвалить Столыпина, например, да? Он, значит, как бы… он был высокого мнения о Столыпине, причем, как у конституционалиста, несмотря на то, что тот разогнал вторую Думу, но он считал, что Столыпин с третьей Думой умел работать, так? И соблюдал основные законы, там, апрельские 906-го года… ну, это отдельный занимательный совет, не буду сейчас на этом останавливаться. Короче говоря, значит, что пишет Вишняк Фондаминскому? Что Маклаков нас честно предупреждал, что вы покупаете кота в мешке. А он не давал весь текст сразу. Он писал определенное количество страниц к номеру. Ну, человек был такой, быстро, так сказать, ориентирующийся. И вот надо столько-то – он столько-то даст. Так что, что они получат, они не знали каждый раз. И вот он пишет, что Маклаков нас честно предупреждал, что вы покупаете кота в мешке, и он оказался совершенно прав. Кот оказался паршивый и блудливый.

С. БУНТМАН: (смеется)

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, в отношении Василия Алексеевича Маклакова «блудливый» - это было совершенно точное определение, но не по отношению к его писаниям, а по совершенно другой части. И его приятельница Ариадна Тыркова писала ему как-то, что «что вы тут пишете всякие политические воспоминания? Напишите о своих отношениях с женщинами. Вот это будет чтение».

(смех)

О. БУДНИЦКИЙ: Вот. У него был роман среди прочих с Александрой Коллонтай, между прочим.

С. БУНТМАН: О…

О. БУДНИЦКИЙ: До еще революции, там, да. Есть и переписка там такая любопытная. Вот. Но сейчас вопрос не в этом, а в том, что скрипя, так сказать, зубами, они все-таки это все напечатали. Велась, там, торговля по поводу, там, отношения к Столыпину, еще чего-то, но этот текст был опубликован, и, с моей точки зрения, так сказать, маклаковолюба, да, и маклакововеда, это самый интересный текст, опубликованный в «Современных записках». Ну, я не беру художественную литературу…

С. БУНТМАН: Публицистический, мемуарный такой…

О. БУДНИЦКИЙ: Мемуарный, да. Это самый такой любопытный, и он вызвал большую полемику.

С. БУНТМАН: Вот я напоминаю, что с Олегом Будницким мы говорим о журнале «Современные записки». Я думаю, что мы еще поговорим, - у нас сейчас передача кончается, - потому что возникает очень много вопросов. Один вопрос и одно очень большое сожаление наше… я понимаю, конечно, специалисты постоянно и открывают, и пытаются осознать то, что происходило и вот в культурно политической жизни, и, собственно, жизни эмиграции, насколько это вот та половина русской мысли, в других обстоятельствах существовавшая, она глубоко недоосвоена и общественным сознанием, и индивидуальным сознанием многих из нас. Она недоосвоена, она, как и многое в истории, недопереварена, не устоялась, еще не понятно, какое это общее богатство, не понятно. И насколько многие вещи в понимании и современных процессов, и в понимании и прошлого могут нас сдвинуть вперед. Просто на более основательных каких-то…

О. БУДНИЦКИЙ: Безусловно…

С. БУНТМАН: … я бы сказал, базах.

О. БУДНИЦКИЙ: Только вот верхушку, да? То, что вот... что называется, плывет в руки, бросается в глаза. Вот приведу я приведу такой пример. Только дневников и воспоминаний, вышедших в эмиграции… указатель к этим дневникам и воспоминаниям составляет пять томов. Только их перечень. Это я говорю только о воспоминаниях и дневниках, в которых содержится и ценнейшая информация, и разные размышления, не говоря об огромном количестве статей, частной переписки, содержавшей нередко, - публиковаться люди не всегда могли, - очень важные и глубокие мысли. Ну, вот сошлюсь на трехтомную переписку Маклакова – Бахметьева – потрясающей памятник вообще российской политической мысли, культуры и просто шедевр такого эпистолярного жанра. Что касается «Современных записок», то вот некоторые вещи, о которых я говорил, и почему мы вот знаем кухню некоторую вот и такие без оглядки на цензуру выражения вроде «паршивого блудливого кота»…

С. БУНТМАН: Ну да-да-да…

О. БУДНИЦКИЙ: Это последние нескольких лет был такой проект исследовательский о «Современных записках», точнее о… по поводу подготовки к печати редакционной переписки «Современных записок». По счастью, значительная ее часть сохранилась. Это был вот такой проект… причем инициированный кем? Германскими исследователями, и деньги на это дело дал, там, Германский фонд фундаментальных исследований. На публикацию переписки «Современных записок» на русском языке! Удивительные вещи бывают в мире. Манфред Шруба – есть такой замечательный славист германский, вот он был один из инициаторов и руководитель этого проекта. И вот только что вышла книжка «Вокруг редакционного архива «Современных записок», сборник статей и указателей подробнейший. В издательстве «НЛО», «Новое литературное обозрение». Вот только что из печки. И чрезвычайно любопытно не только…

С. БУНТМАН: Но это можно будет купить, мне кажется…

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, наверное, да. Я думаю, что это есть в продаже в «НЛО». В издательстве это точно есть, «Новое литературное обозрение». И здесь… почему я говорю? Кроме статей, самих по себе чрезвычайно любопытных, по разным авторам и так далее, здесь аннотированный указатель, и в том числе есть справочник, точно когда какой номер выходил, что очень важно для понимания, когда тот или иной текст вошел в оборот и…

С. БУНТМАН: Да. И вот здесь возникает второй вопрос. Просто мне кажется, что стоит перед следующим разговором поставить еще несколько вопросов. Вот меня, например, всегда интересовали две вещи. Одна более очевидная: насколько были в курсе того… ну, я многие и критические статьи читал того, что происходит в советской России, того, что происходит и политически, и культурно, и литературно. Здесь мы многое читали. Но для меня определенной загадкой остается, существовали ли какие-то связи, и насколько связи этого контекста европейского, в котором они жили. Кажется, все время достаточно изолированно от того, что происходило в Германии или во Франции, в художественной жизни Германии и Франции. И если речь идет о литературе, о поэзии, о прозе, отдельные люди – да, да-да-да! Та же Цветаева, она существовала очень во многом в контексте того, что происходило в европейской поэзии. Но насколько это было… отражалось и в журналах, и в публикациях? Мне кажется, что это было в достаточной степени изолированно. Может быть, я не прав.

О. БУДНИЦКИЙ: И да, и нет. И да, и нет. Это было очень по-разному. Конечно, ключевой вопрос – владение языком. И, кстати говоря, в значительной мере эмиграция распределилась по степени, - я имею в виду, интеллектуальная элита, - по степени владения языком. Те, кто остался в Берлине после конца гиперинфляции, когда там жизнь стала подороже, в основном очень многие остались потому, что прекрасно владели немецким языком, поскольку когда-то учились в немецких университетах. Французский язык был, конечно, всегда лучше. Он был как бы основным иностранным в России из современных языков. Но, знаете, вот наше представление, что так прекрасно учили в гимназиях, сильно преувеличено.

С. БУНТМАН: Очень сильно.

О. БУДНИЦКИЙ: Потому что на самом деле по-настоящему владели французским языком очень небольшое количество людей. И вот тот же Маклаков, он говорил речи по-французски, и он был в контакте, что давало ему особенное влияние в Париже, и почему он Милюкова назвал однажды парижским губернатором – потому что он мог говорить с министрами, депутатами и прочее, и он был человек их круга.

С. БУНТМАН: Олег Будницкий. «Современные записки» выходили с ноября 20-го года по апрель 40-го, и это целый мир, мы к нему еще обратимся в программе «Не так».