Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2021-04-24
24.04.2021
С. Бунтман
―
Мы начинаем наблюдать. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Александр Смирнов – звукорежиссер. Поехали. Сразу ответим на один вопрос, который задан в sms: где Сергей Пархоменко. Спрашивает Александра.
А. Венедиктов
―
Сергей Пархоменко находится на территории, где очень слабый Интернет, поэтому он попросил пропустить одну пятницу. Жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин. В следующую пятницу…
С. Бунтман
―
Он даже скорость Интернета опубликовал скриншот. «Ну как тут соваться?» – с пархоменковской интонацией было написано. Где жилетка, Алексей Алексеевич.
А. Венедиктов
―
В кабинете жилетка. Жарко тут в студии. Охладили.
С. Бунтман
―
Некуда поплакаться будет. Мы начнем с каникул. Ура, у нас каникулы! - или не ура.
А. Венедиктов
―
Если ты имеешь в виду 3-4-5-6-7 мая, то оно конечно, ура, но, конечно, не ура. И, безусловно, введение этих длинных каникул, назовем так, - связано с подъемом третьей волны, чего бы лицемерно ни говорили руководители Роспотребнадзора и иных ведомств. Которые говорят, что все у нас в стране в порядке, всего у 7-ми регионов рост. В остальных 76 либо падение, либо стабильность. Но введем каникулы на всей территории РФ. Поэтому нужно быть очень наблюдательным. Вообще насколько я знаю, Путин очень не хотел их вводить, потому что знак того, что эпидемия поднимается. Но некоторые губернаторы, включая московского, ему просто предъявили настоящую статистику. Она есть, опубликована. То, что мы видим. И было принято такое решение. Это плохой знак с точки зрения эпидемиологической. Но это правильное решение. Вот почему. Во-первых, и может быть в главных я уже говорил, что все исследования показывают, что рассадником и переносчиком являются школы и вузы. И это не очень видно сначала было, потому что молодые люди и дети меньше болеют. Но они переносят. Семья, школа, семья. И эти каникулы для школьников и студентов, это очень правильное решение. Попытка порвать цепочку одновременно с вакцинацией.
С. Бунтман
―
Хорошо, любимые места, которые не закрыты, скопления всех на свете, как ТРЦ например.
А. Венедиктов
―
Там масочный режим. Постоянная дезинфекция. Скопление людей это общественный транспорт. Причем тут ТРЦ. Это как в Киеве закрывали метро. Нет, это баланс. Все решения балансные. Посчитали и решили, что с одной стороны это может сбить волну, с другой стороны не вызывает дополнительных экономических проблем. Потому что я вчера встречался с некоторыми представителями нашего бизнеса московского и они говорят, что сейчас люди уедут на 11 дней и мы все равно уйдем в минус. Я говорю, не уедут, погода плохая. Смотрите на прогноз - до 9 мая дожди и холодно. То есть даже такие вещи берутся во внимание. Нам в этой истории важно другое. Мы должны признать, что поднимается волна, должны признать, что госпитализации растут. Если вам говорят, что 2500 заболевших – значит, возможно около тысячи коек занимаются. Из 2500 приблизительно тысяча госпитализируется. Это статистика. Приблизительно так. Делить на 2,5 мне говорили врачи. По второй волне. Если говорят 8 тысяч, делим на 2,5 – понимаем, сколько в день приблизительно госпитализировано. День на день не приходится, но в среднем вот так. Теперь уже накоплена статистика и можно про это говорить. И хотя в Москве коек много, в Санкт-Петербурге их много меньше. Не понимаю, почему там Беглов отменяет масочный режим. Но опять две вещи. Это локдаун большой, маленький, полный, неполный. И вакцинация. Два пути для того, чтобы подготовиться, извините, скажу страшную вещь – к четвертой волне. К осенней. И там я думаю, я не знаю, я предполагаю, конечно же, дискуссии ведутся, я знаю. Но решения нет. Это вопрос: нужно ли отдельным категориям людей сделать вакцинацию обязательной. Или наличие антител. Мы с этим сталкиваемся, когда речь идет о зарубежных поездках.
С. Бунтман
―
Идея была преподавателям.
А. Венедиктов
―
И врачам, и военным. Там большие истории. И как это сделать, и пока, насколько я знаю, речь идет о стимулировании. То есть какой выбор. В Москве добровольная вакцинация фактически, судя по темпам, миллион 200, которые получают две дозы «Спутника». Это всё. 10%, ну не 10%, потому что взрослых людей - 7,5, еще миллион мигрантов считайте, ну меньше миллиона – 800 тысяч. Это 15%.
С. Бунтман
―
Очередей нет все равно.
А. Венедиктов
―
Тем не менее, где-то есть, где-то нет. В какие-то дни есть, в какие-то нет. Рост не взрывной. Поэтому здесь надо переходить к стимулированию. Раздачей пряников. Не палок давать, не шпицрутенов учителям, врачам и военным. А пряников. Мне кажется это более эффективно для москвичей. С высоким чувством собственного достоинства и самодостаточностью. Они должны понимать, ты привился – у тебя появилась возможность выезжать за границу. Ты привился - тебя вот это. Ты привился - тебя вот это. И вот этот сертификат, называйте его как хотите. Это надо придумывать. Дискуссия: пряник или палка, вернее и пряник, и палка – она похожа на ту дискуссию, которая ведется в Англии, Франции и Германии. Я слежу за этим. Как сделать так, чтобы люди… Во Франции впервые в марте количество желающих привиться опередило количество противников прививки. Там ведется мощная пропагандистская кампания на уровне мэрии, маленьких городков. Среди определенных слоев населения. Пожилых и так далее. Но просто надо признать, можете не верить в ковид, хорошо, назовите это особым гриппом.
С. Бунтман
―
Вопрос: а те, кто не верит ни в то, ни в другое. Коронавирус здесь ни причем, это очередная подачка, чтобы народ любил.
А. Венедиктов
―
Ну хорошо.
С. Бунтман
―
А когда перевели, сначала была подачка, кусок майских каникул на январь. А теперь подачка…
А. Венедиктов
―
Я не готов. Это расширение кладбищ, построенных крематориев. Чтобы народ любил. И глупости имеют предел. На мой взгляд. А может и не имеют.
С. Бунтман
―
А вот вопрос действительно, по сути. Николай Дмитриевич спрашивает, будут ли в каникулы вакцинировать.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
По-моему, да.
А. Венедиктов
―
Не по-твоему да, а да. Еще один вопрос был вчера, мне задали. Как оплачиваются эти нерабочие дни. Я, естественно, спросил у своего товарища, бывшего министра труда, он говорит, посмотри на указ. В указе написано не праздничные дни, которые должны в двукратном. А это нерабочий день. Поэтому оплачивается как обычный день. Я запросил ответ. В указе - нерабочие дни. В КЗоТ такого понятия нет. Но в комментариях это оплата.
С. Бунтман
―
То есть рабочий день сделан нерабочим, поэтому оплачивается как рабочий.
А. Венедиктов
―
Да. Есть многое на свете, друг Горацио, чего не снилось нашим мудрецам. В любом случае волна поднимается, что бы там ни говорил Роспотребнадзор. Поэтому личная безопасность она важнее всего. У нас до сих пор стоят перегородки. Санитайзеры. Мы до сих пор ограничиваем приход некоторых людей на работу и гостей. Советую вам то же самое.
С. Бунтман
―
Кран Пуллер…
А. Венедиктов
―
А, это ник. Я думал это вопрос. Термин в карточной игре.
С. Бунтман
―
Я думал, это я тебя… Алексей Алексеевич, вы ведь отказались от прививки.
А. Венедиктов
―
Я не отказывался от прививки. К сожалению, мое состояние крови пока не позволяет мне сделать прививку. Скажу вам вот так. Я тоже знаю теперь, что такое калий в крови, натрий в крови. Поэтому я жду коридора и каждую неделю разговариваю с врачами, со своим врачом. Чтобы сделать прививку. Я не отказался от прививки, просто пока для меня она опасна.
С. Бунтман
―
Я привился.
А. Венедиктов
―
Первый укол.
С. Бунтман
―
Второй сразу после каникул будет. 11-го или чуть позже. Не раньше надо, а чуть позже. Три недели. А тут же пошла реклама. Алексей Алексеевич, рекомендую вам привиться «ЭпиВак» от Чумакова.
А. Венедиктов
―
Спасибо. Сначала кровь в порядок. Потом все остальное.
С. Бунтман
―
Естественно. Дальше кто чем привился, это здорово. Я ожидал этих разговоров.
А.Венедиктов: На послании президента нужно было сдавать три ПЦР
А. Венедиктов
―
Это же вопрос, сбитие волны. Потому что мы меряем чем – смертями избыточными и должен вам сказать, что по-прежнему в Москве ежедневно умирает формально от ковида больше 50 человек. Это означает, что в апреле избыточная смертность будет 30 и больше процентов. Апрель был первый месяц, это к 19-му году, к 20-му уже пошел ковид. Но к 19-му году больше 30%. Мы меряем койками. Чья заполняемость растет. В Коммунарке очень много коек. Не заполнена еще. Но много коек. Вы слышали у нас в эфире Дениса Проценко, который говорил, что соблюдать, соблюдать и соблюдать истории. Поэтому мой анализ такой. Что ограничения те, которые введены, включая масочный режим, будут оставаться. Те ограничения, которые имеют политический характер, запрет на массовые мероприятия и плюс к этому посещение кинотеатров, театров - будут оставаться. Это не политические. Понятно, какие политические. Уже было сказано, что «Бессмертный полк» будет проходить, это очень опасная история в онлайн режиме, а парад будет, естественно. Во-первых, все военнослужащие привиты. Трибуны тоже чего-то требуют. На послание президента нужно было сдавать три ПЦР. Три теста. Соответственно за 6 дней, за 2 дня и за 1 день. И только с тремя бумажками можно было пройти охрану ФСО. То есть на самом деле, если они так берегутся, то подумайте, чего они берегутся. Чтобы народ полюбил что ли. Губернаторы депутатов, а депутаты губернаторов.
С. Бунтман
―
Кстати, спрашивают про нарушение масочного режима во время послания президента.
А. Венедиктов
―
Там стулья были расставлены через какой-то промежуток. Ну да, там были люди, которые снимали маску или держали ее на подбородке. А министр МВД Колокольцев всю дорогу сидел в такой маске, не в маске, а в респираторе.
С. Бунтман
―
Если считать, все равно ничего не получится сколько процентов. Но так серединка на половинку.
А. Венедиктов
―
Наверное, это правда. Ну, это их риски. Я хочу сказать, что почти вся элита привилась или переболела. Или то и другое. Тут тоже надо понимать. Ну заразят друг друга. Вы что заплачете что ли.
С. Бунтман
―
Виктор Коновалов спрашивает: как отразился ковид на рождаемости населения страны и в мире.
А. Венедиктов
―
Виктор, не знаю, честно говоря. Хороший вопрос. Но если вы посмотрите на сайте «Эхо Москвы», «В круге Света» я заменял Светлану Сорокину, которая застряла в пробке в Москве. Там была Наталья Зубаревич, которая предсказывает мощное падение рождаемости в 2021 в России. Потому что люди боялись, что на новорожденном на плоде будет перенесена, они меньше занимались деторождением. Так она сказала. Ну возьмите, посмотрите сами.
С. Бунтман
―
Увидим. Карантин как мне кажется должен быть способствовать.
А. Венедиктов
―
Я вам говорю то, что сказала Наталья Зубаревич.
С. Бунтман
―
Понятно. По беременности и так далее, он есть в анкете. Не разрешили не отвечать на этот вопрос. А вообще он есть.
А. Венедиктов
―
Это при вакцинации.
С. Бунтман
―
Я ставил галочки, потом увидел, что они все в графе «нет». И я подумал, боже мой, я больше ничего не ощущаю. Потому что ощущаете ли вы то, се. Все умерло, боже мой. Кстати говоря, перемежаем внутренней программной темой. Повтори, с 14-го у нас Ирина Дмитриевна Прохорова будет.
А. Венедиктов
―
Пока мы с Ириной Дмитриевной договорились, что первая ее программа, а напоминаю, что Ирина Прохорова будет вести программу на «Эхо Москвы» по пятницам в 14 часов. Где сейчас идут повторы. С 14-го мая первая программа. Это от ее планов…
С. Бунтман
―
Но не раньше.
А. Венедиктов
―
Не 7-го, не 30-го.
С. Бунтман
―
Тут слушатель, который по эфиру разыскивает Ирину Прохорову.
А. Венедиктов
―
Пятница, 14-го. Причем даже еще название мы с ней не добили. Не надо мне писать – Прохоровка. Или танки под Прохоровкой. Это первая шутка, которая была.
С. Бунтман
―
А также Прохоровская мануфактура.
А. Венедиктов
―
Но пока первая программа 14 мая в 14 часов.
С. Бунтман
―
«В Германии на улице Дюссельдорфа вышли несколько тысяч человек. Акцию протеста устроили из-за ограничений, которые действуют в стране в связи с пандемией. А почему в России никто не протестовал?»
А. Венедиктов
―
Нет запроса на протест против этого. Есть запрос на бурчание.
С. Бунтман
―
Ну вот считайте акцией протеста то, что вы периодически тут пишете.
А. Венедиктов
―
Да. Можно же здесь протестовать.
С. Бунтман
―
«Когда Саше П. и Тане Ф. вернут стулья». Мы у них отобрали стулья.
А. Венедиктов
―
Я вообще не понимаю, в чем проблема. Ведущие будут вести так, как им удобнее. Стоя, сидя, или как древние римляне сенаторы, лежа. Если мы сможем технологически. Вообще не очень понимаю эту тему. Как удобно – так и будут вести.
С. Бунтман
―
Мне очень понравилось, когда я смотрел на Ютубе. Им это придает какое-то настроение.
А. Венедиктов
―
Это их дело.
С. Бунтман
―
Им здорово.
А. Венедиктов
―
И для радио это все равно. Поэтому жители Ютуба будут терпеть то, что они видят.
С. Бунтман
―
Вернемся к медицине и всей ситуации. Посещение Навального врачами, рекомендации. Диагноз, запрос перевода в гражданскую клинику. В Москву и так далее. Эта история.
А. Венедиктов
―
Она была в наших новостях.
С. Бунтман
―
Просто идем, врачи подтверждено были у него. Гражданские врачи.
А. Венедиктов
―
Сам Алексей Анатольевич написал, что было два консилиума гражданских врачей. То есть врачей не из системы ФСИН. Последний консилиум, давайте называть так, как называет Алексей Навальный, в своем последнем блоге в Инстаграме. Был 20-го числа. За день до массовых манифестаций. Это правда. Первый так называемый консилиум был 14-го числа. О чем нам не сообщали. И там тоже были проведены некоторые медицинские теми же врачами из гражданской, это называется Владимирская областная больница. У меня есть фамилии этих врачей. Это реальные врачи, которые работают там 13 лет, 24 года. Один врач 6 лет. У меня есть их послужной список всех 4 или 5 врачей, которые принимали участие в консилиуме 14-го апреля. И, во-первых, очень хорошо, что врачи установили коммуникацию с лечащими врачами Алексея Навального, которого лечили до ареста. То есть врачи говорят на врачебном языке. Это первое. Не врачи с генералами. И не врачи с администрацией президента. А врачи с врачами. Это очень важный фактор. Я думаю, что его никто не пропустил. Это раз. Второе, они получили, врачи Алексея Навального, давайте называть их так. Они получили от своих коллег из Владимирской областной больницы результаты тех исследований, не только диагнозы, а результаты исследований, которые можно интерпретировать. Например, очень много было разговоров про калий. Калий сейчас в норме. В крови у Алексея Навального по результатам 20-го. Если вы хотите про медицину говорить. Это сказал врач Алексея Навального – Ярослав Ашихмин. Поэтому я могу это говорить. Хотя раз это с согласия Алексея – значит с согласия Алексея. И, собственно говоря, вот эта диспансеризация или консилиум, который был 20-го числа, позволили сделать врачам Алексея Навального заключение, что надо прекращать голодовку. И рекомендацию ему вынести. Я очень рад, что он согласился с этой рекомендацией. Потому что одной из причин, как мне объясняют врачи ухудшения здоровья, как катализатор являются последствия голодовки. Уже 24-й день или 23-й. И это очень правильное решение. Я совершенно поддерживаю Алексея Навального.
А.Венедиктов: Я очень рад, что Алексей Навальный принял решение прекратить голодоку
С. Бунтман
―
Означает ли эта рекомендация, что причины видят только в голодовке?
А. Венедиктов
―
Нет. Вы же понимаете, что я разговариваю с теми и другими медицинскими работниками. С обеих сторон. И сейчас меня врачи начнут пинать, но я могу выйти за рамки только чисто медицинской истории. Давайте вернемся назад. После отравления этим боевым отравляющим веществом ему был прописан очень длинный курс физиотерапии, лечебной гимнастики. Давайте назовем это так. По оценкам независимых врачей этот курс должен был продолжаться довольно долгое время. Приблизительно 10 месяцев. Он этот курс свернул, вернувшись в Россию, ему этот курс свернули, грубо говоря, его арестовав. То есть курс преодоления последствий отравления был свернут. Через физиотерапию и через гимнастику. Он прервался раньше, чем было рекомендовано закончить. И дальше, оказавшись уже в тюрьме, которая не способствует здоровью, оно все стало на это накладываться. Голодовка, безусловно, это написано в заключении врачей Алексея Навального – усугубила эту историю. И врачи как раз говорили остановить голодовку.
С. Бунтман
―
Но само заключение тоже усугубляет достаточно.
А. Венедиктов
―
Раз, потом два. Естественно. Заключение плюс голодовка. Естественно. Это сложная схема.
С. Бунтман
―
Мы сейчас прервемся на 4-5 минут и потом продолжим.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Продолжаем. Ну Навальный же перед возвращением в Россию публично заявил, что полностью восстановился, - пишет Сергей.
А. Венедиктов
―
Во-первых, я не помню такого заявления. Во-вторых, даже если оно было, Сергей, вы же неглупый человек. Раз слушаете «Эхо Москвы». Вы же понимаете, что это политическое заявление, я не медицинское. О здоровье заявляют врачи, а не пациенты. Вообще-то. По ощущениям, может быть, он и восстановился, но повторяю, я говорил с врачами и после такого тяжелого отравления и 20-дневной комы нужна лечебная гимнастика. Она просто прописана как лекарство. И то, что она отсутствовала, видимо, ну так мне объясняют. Она и вызывает те последствия, плюс режим тюремный, который не делает нас здоровее. Чай не санаторий. И плюс последствия. И поэтому, конечно же, очень важен доступ к нему врачей гражданских, по-прежнему очень важно, как сказать, как говорит Алексей Эрлих, один из его лечащих врачей: компетентность. В такой истории. Потому что понятно, без обид тюремным врачам, они с последствиями отравления боевым отравляющим веществом, наверное, не сталкивались. Это вопрос компетентности. И я категорически против того, чтобы опять напрыгивали на владимирских врачей. Помните, как вы напрыгивали на омских врачей, которые спасли Алексею жизнь. В конечном итоге напомню, что Алексей и Юля поблагодарили омских врачей. Я не имею в виду омских начальников. Я имею в виду конкретных врачей. Поэтому не надо напрыгивать на владимирских врачей из Владимирской областной больницы. Потому что да, остаются вопросы, мы это видим, что компетентность Владимирской областной больницы и врачей во Владимирской областной больнице тоже может быть разная. Аппаратура может быть разная. И поэтому лечащие врачи предложили перевести Алексея в Москву в гражданскую больницу. Это сейчас является, как я понимаю, предметом разговора между врачами. Потому что это вопрос компетентности. И наличия аппаратуры, и наличия умений и квалификации. И просто над этим надо работать и еще раз повторю, что очень много сделали лечащие врачи Алексея Навального, которые достучались до своих коллег или коллеги достучались до них, неважно. И которые начали диалог. Врачи, врачи, не врачи, охрана исправительной колонии, извините. А не сержанты. Вот о чем речь.
А.Венедиктов: Не надо напрыгивать на владимирских врачей из Владимирской областной больницы
С. Бунтман
―
Теперь о протестах. Главный вопрос, который задают после дня протестов. Две формулировки. Почему в Москве так подозрительно мало забирали. И второе – что это так разошелся Беглов в Санкт-Петербурге.
А. Венедиктов
―
Давайте так, никто не знает, кроме, может быть, нескольких людей точно. Можно делать только предположения и вы вправе делать любые предположения. Я скажу, что я знаю с моей колокольни. С моей колокольни это выглядит следующим образом. Во-первых, когда у вас в Москве записывается 140 тысяч и власть ждет выхода за 100 тысяч людей – это одна история. Когда в результате выходит в несколько раз меньше – это другая история. Это раз. Во-вторых, власть учла уроки, я имею в виду прежде всего федеральная власть картинки, которая должна была перекрыть президентское послание. В мировом эфире президентское послание, такое солидное послание перекрывается картинками избиения. Называется: нам это зачем. Это два. Это множится на то, что не было сделано ни одной попытки прорыва. Ни одного столкновения. Потому что, что я знаю точно – то, что не было приказа, военные все делают по приказу. Понимаете. Они не самостоятельный политический сюжет. И я думаю, что политический приказ был отдан такой, что если нет нападения, нет беспорядков в законном смысле. То, что в законе. Вести себя толерантно. И приказ отдается по рации офицеру, она на правом плече. Может вы видели на кадрах. Хватать или не хватать. Мы это видели по предыдущим, бить или бить, грубо говоря. Такого приказа не было, не зафиксировано в Москве такого приказа, потому что не было никакой угрозы ни зданиям, ни учреждениям. Ни другим людям. Так воспринималось. То есть раз, два, три. Это не единственное, можно сказать, что третье. Но этого тоже не было. Ни одного битого стекла, ни одной перевернутой машины. Ни одной попытки прорыва. Потому что довольно значительное количество людей, несколько тысяч человек двигалось к Лубянке. И там, если вы посмотрите кадры, если вы их найдете, конечно, уже выдвигалась Росгвардия перекрывать. Колонна наткнулась на оцепление полицейское. Росгвардия еще не подошла. И не прорывалась, не толкалась, а ушла налево на Дмитровку. Ну и так далее. То есть много всяких причин. Главное – не было команды. Команды в Москве не было мочить, грубо говоря.
А.Венедиктов: Команды в Москве не было мочить, грубо говоря
С. Бунтман
―
Почему только в Москве, почему же такая команда была, получается в других городах.
А. Венедиктов
―
А это как с вакцинированием и с болезнями, извините. У нас порядок во время массовых протестов был отдан на откуп губернаторам. В смысле в регионы. Не только губернаторам, руководителям полиции по соответствующему городу или области. Дальше происходит вот третья часть, - команда. Команда же оперативная в зависимости от ситуации. В меру своего понимания, испуга, опыта и прочее, прочее. Там принимаются решения. Люди, которые принимали решение в Петербурге, увидели в чем-то другое. Потому что в Москве все-таки не только мэр Москвы принимает решение с начальником ГУВД. Но и администрация президента с министром. Все сидят здесь. А там - вам виднее. Ой, они чего-то там. Чего они там – не пойми чего. Но там, конечно, было дикое мочилово и кто-то даже пошутил, что у нас столица переместилась из Москвы в Санкт-Петербург, на одного задержанного в Москве 37 задержанных в Петербурге. Причем в Москве они были выпущены из 29, по-моему, 26 без протоколов даже. Только 3 оформляется. А там продолжается. Но еще раз, в каждом регионе. Почему только Москва. Уфа. Казань. Там были такие железные применения. А почему только Москва. Владивосток, Хабаровск, Екатеринбург. Там не было таких применений. Еще раз повторяю, спущено было в регионы. Мне не кажется, что это вопрос принципиальный в том смысле, то есть он, конечно, важный. Почему в Благовещенске так, а в Липецке эдак. Важно совсем другое. Важно, что люди продемонстрировали абсолютный мирный и законный протест. По совершенно не надуманному поводу. Поводом являлась несправедливость в отношении к Навальному, включая медицинский фактор, что может коснуться любого. И поскольку это была несправедливость, это был мирный протест, кто-то так дурно пошутил, тем не менее: золотой стандарт московского протеста. Когда десятки тысяч ходят, практически не выходя на проезжую часть. Три случая зафиксировано в рапорте.
С. Бунтман
―
То есть выхода на проезжую часть.
А. Венедиктов
―
Да, когда один парень встал перед машиной ДПС и его начали ДПСники скручивать и вот это единственный кадр московский, который обошел все. Золотой стандарт московского протеста. Законный, мирный, при соблюдении правил ПДД. Не мешающий другим. Замечу, перекрытия были минимальные. Тут и московская полиция себя проявила правильно. Она не перекрывала дополнительные улицы. Станции метро, отмены маршрутов. Все было аккуратненько. И в этом смысле это цивилизованное отношение протестующих и власти было. По разным причинам. Причины можно придумать сколько угодно.
С. Бунтман
―
И прошлые разы тоже не было.
А. Венедиктов
―
Было. Мы кадры же все видели.
С. Бунтман
―
Но несоразмерно арестам.
А. Венедиктов
―
Это другой вопрос. Соразмерность - это вопрос ощущения обеих сторон. А здесь нет вопроса о соразмерности, потому что не было.
С. Бунтман
―
Теперь о соразмерности другой. Все равно были превентивные задержания.
А. Венедиктов
―
Это входит и последующие задержания, это изменение тактики власти. Безусловно. Это важно понимать, что превентивные не только задержания, но и после того как база протестующих возможно стала известна, мы знаем, что письма пошли этим людям и их работодателям. Я имею в виду те, кто регистрировался на карте. То есть это не только просто задержания. Это превентивная работа по протестующим. И да, власти пошли на это, изменили тактику подавления протеста. Да. Это правда.
А.Венедиктов: Власти пошли на это, изменили тактику подавления протеста
С. Бунтман
―
Раньше тоже были превентивные задержания.
А. Венедиктов
―
Не в таком количестве. И все-таки раньше превентивные задержания относились реально к организаторам, к штабам. К людям, которые призывали. Кейс Рыжкова, на мой взгляд, он комичный. То есть он трагичный, но он комичный. И когда Владимиру дали штраф 20 тысяч, минимальный. Он тут же решил идти дальше вплоть до ЕСПЧ. Дело же не в деньгах. Потому что на его примере, на примере академика Хазанова в Нижнем Новгороде, который не выходил, а только ретвитнул. Тоже 20 тысяч дали. То есть это на самом деле некая новая репрессия. Да, вы скажете 20 тысяч для академика… Это не ерунда, это признание виновности…
С. Бунтман
―
Неважно.
А. Венедиктов
―
Неважно. То есть да, власть меняет тактику. Вернее так - она делает тактику гибридной. Никто не дает гарантию, что в следующий раз она не будет по каким-то другим причинам брать дубинки. Но протест как власть считает, был обезглавлен с точки зрения настоящих организаторов. Алексей Анатольевич в тюрьме. Некоторые под домашним арестом. А некоторые за границей. Ну, если нет настоящих организаторов, давайте объявим организаторами тех, кто ретвитнул новость о том, что будет такой митинг. Как с Рыжковым. И мы с Рыжковым ржали, потому что говорили, подождите, а если мы ретвитнем новость о том, что будет концерт Стаса Михайлова. Мы в соответствии с прецедентным правом тоже организаторы концерта Стаса Михайлова? А где наша доля тогда.
С. Бунтман
―
Ну зачем передергивать.
А. Венедиктов
―
Нет, секундочку. Это важное отношение. Что такое организатор, это есть в постановлении, извините меня Конституционного суда. И суд по отношению и к академику Хазанову и Рыжкову не учел постановление Конституционного суда. Что организатор предпринимает меры по организации неоднократной, суды обязаны это учитывать. Например. Я уж не говорю о том, что Рыжков дважды назван в протоколе Рыжиковым. Это вообще другой человек. Я уж не говорю о том, что новость «Эхо Москвы», из-за которой собственно говоря, сайт «Эхо Москвы», из-за которого его задержали и соответственно осудили. За нами Роскомнадзор смотрит очень внимательно. И любые отклонения, поверьте мне, мы получаем всякого рода предостережения и прочее. По этой новости, перед этим у нас не было ни одного замечания Роскомнадзором. Подождите, причем Рыжков ретвитнул это 18 апреля. Еще когда государство не определилось по отношению к митингу. Разрешить, не разрешить. Не был еще ни разрешенный, ни согласованный, ничего Следственный комитет не говорил. То есть бред на бреде. И поэтому человек, который отсудил у Путина Республиканскую партию РФ в ЕСПЧ. Помнишь, да. Был запрет партии и Рыжков выиграл это дело и партия была… За эти 20 тысяч рублей Российскую нашу Федерацию любимую… Просто это касается очень многих. Я говорю о Рыжкове, потому что он сотрудник «Эха». И я, естественно, за этим следил очень внимательно. И готовил поручительство. Но уже поручительство не пришлось, потому что суд был на следующий день. Все стремительно было. Но это касается очень многих. А история с Кирой Ярмыш тоже фантастическая. Когда ей дали 10 суток. За то, что она призывала. У нее нет Интернета. Она находится под домашним. Она не может призывать, физически нет доступа. Ей дают 10 суток. Секундочку, а это что такое. Это где правосудие. Что гораздо более важно, чем история с Хазановым и Рыжковым. На самом деле это одинаковые вещи, это не правосудие никакое. И поэтому, естественно, что…
А.Венедиктов: А история с Кирой Ярмыш - когда ей дали 10 суток. За то, что она призывала, а у нее нет Интернета
С. Бунтман
―
Это отлов кого? Или что это.
А. Венедиктов
―
Это отлов людей с репутацией. Чей пример может послужить другим выходить. Неважно, это академик, который раньше не был ни в чем замечен. Пресс-секретарь Навального…
С. Бунтман
―
И распространять информацию.
А. Венедиктов
―
Нет, распространение информации, нельзя информацию не распространять.
С. Бунтман
―
Увидел, вот Рыжкова повязали за то, вот Ярмыш за то. Я 35 раз подумаю…
А. Венедиктов
―
Политика сдерживания понятна. Мы же говорим про аресты, а не про то, что я подумаю. При этом повторю, что даже по формальным признакам новость «Эхо Москвы», которую они ретвитили – оно не нарушало ничего, ибо государство еще не выступило со своим мнением. Я не могу знать про то, что государство это не разрешит или наоборот одобрит и примет в этом участие. С точки зрения правосудия. Я не могу подменять собой суд и Конституционный в том числе. Это была бы попытка захвата власти.
С. Бунтман
―
Да. Ирина Иванова говорит, наверное, вывод из московского отношения к протестам. Поведение правоохранительных органов. Раньше провоцировали на радикализацию, сейчас – нет.
А. Венедиктов
―
Провоцируют, Ирин, вы знаете, собственно говоря, что мешало руководству ФСИН рассказать о том, что гражданские врачи допущены к Навальному за неделю до этого – 14 апреля. Что мешало? Я вам скажу, что мешало. Мешало уязвленное самолюбие. Он объявил голодовку. А мы допустили. И именно такая позиция ФСИН и государства провоцирует молодежь на радикализацию. Понимаете? И это ответственность точно государства. Я сейчас не говорю об ответственности организаторов этого всего. Имея в виду, которые находятся за границей. Давайте говорить про ответственность государства. Она толкает молодежь, а я должен сказать, что пока что я вижу по разного рода рапортам, основная масса людей была студенческая молодежь. Вот тут просто основная масса людей. И молодежь, конечно, в чем прав Путин, когда он отвечал на мой вопрос по поводу Навального. Что молодежь действительно склонна всегда к радикализации. А чего же вы ее тогда подпитываете эту радикализацию. В чем проблема допустить врачей, а потом сказать: да, мы допустили врачей. Вот мы не можем объявить диагноз, потому что, но мы диагноз, который гражданские врачи сделали – мы передали лечащим врачам Навального. Что и было сделано. Аллё.
С. Бунтман
―
Но сказать об этом значит расписаться в своей слабости какой-то.
А. Венедиктов
―
И то же самое 20-го накануне. А, скажут, что испугались митингов. Но так и сказали. Ну чего вы их боитесь-то. Ну сказали. Ну пусть они так думают.
С. Бунтман
―
Давайте пройдемся по некоторым случаям точечным. Просят все-таки прокомментировать Лобкова на «Дожде».
А. Венедиктов
―
Я не знаю, что там происходит. Давайте мы во-первых, я не верю… Сейчас я всех обижу, извините. Только лайки за это мне поставьте, пожалуйста. Не забудьте. Вообще в пятницу вечером у людей надо отнимать клавиатуру. Если у Трампа нужно было отнимать клавиатуру всегда, то в пятницу вечером у многих людей надо отнимать гаджеты и клавиатуру, чтобы они не писали всякое. У Марии Владимировны Захаровой, у Павла Альбертовича Лобкова. Потому что ты просыпаешься в понедельник в другом мире. Поэтому я иногда смотрю Павла Лобкова, мне нравится его яркость на «Дожде», мне нравится то, что он делает. Как зрителю. Как главный редактор я скажу, что он чудовищно тяжелый. Я в данном случае, у меня классовая солидарность с Тихоном Дзядко, с Наташей Синдеевой. Я не знаю, что там произошло, но я знаю, что они умны. И Наталья, и Тихон и они этот маленький кризис терпеливо разрешат. Будем надеяться, что мы Павла по-прежнему будем видеть там. А это такой проходящий эпизод. Поверьте мне как главному редактору, когда твой не просто сотрудник, а друг через коридор в тебя как главного редактора кидает стулом, и ты только успеваешь прыгнуть под стол…
С. Бунтман
―
Куда ты смотришь, я не знаю.
А. Венедиктов
―
Пепельница еще туда-сюда. А стул это было красиво. Бывает. Ну и что. Мы оба терпеливые.
С. Бунтман
―
Есть замечательный совет: хочешь писать – пиши в личку.
А. Венедиктов
―
В пятницу вечером иногда попадаешь не по тем клавишам.
С. Бунтман
―
А есть ли у тебя классовая солидарность с руководством ВГТРК и с Маргаритой Симоньян.
А. Венедиктов
―
Нет у меня классовой солидарности в том вопросе, в котором ты задаешь и понимаю, что ты спрашиваешь. Нет, за взгляды, которые отличаются от взглядов главного редактора, на «Эхо Москвы» увольнять не будут. И это то, что я пытаюсь объяснить иногда туповатым нашим слушателям, которые пишут мне: уберите из эфира Бычкова, уберите из эфира Нарышкина. Уберите из эфира Осина. Нет. Потому что наличие разных взглядов это богатство СМИ, а отнюдь не обеднение. Я понимаю, что делает ВГТРК и пишет Маргарита. Это партийные медиа. Они тоже бывают. Вот бывает газета «Правда» или «За правду», принадлежащая Коммунистической партии. Там могут работать только люди с коммунистическими взглядами. Есть газета ЛДПР, где могут работать только люди со взглядами… Это партийная. Она тоже может быть, и я совершенно не вижу, почему не может быть.
С. Бунтман
―
А когда есть крупнейшие национализированные с государственной собственностью компании.
А. Венедиктов
―
Я считаю это неправильно. Я же тебе ответил.
С. Бунтман
―
Они обязательно должны…
А. Венедиктов
―
Необязательно должны. Но вот сейчас во главе, видимо, этих компаний или акционеров государства, я же говорил вам, вы мне не верили, что в разговоре с президентом молодым в 2000 году все это было сказано. Если вы работаете в государственной корпорации, медиа, вы должны поддерживать государственные взгляды. И получается, что сегодня государство в лице Бориса Ельцина заключает договор с чеченскими сепаратистами, смотри Хасавюртовский мир. И журналисты кричат: браво, молодец, хорошо. А потом соответственно начинается война. И они опять кричат: браво, хорошо. И это очень тяжелое испытание для журналистов. А давайте вакцинироваться – отлично. А давайте не вакцинироваться. А давайте - есть эпидемия, а давайте - нет эпидемии. Это чего такое. Поэтому я считаю, это мое мнение, раз вы меня спрашиваете, что в медиа личные взгляды журналиста, особенно – внимание – даже если он думает, что земля плоская, но высказывает это в своих личных аккаунтах в соцсетях – это вообще не дело (смотри казус Плющева и Лесина) главного редактора и редакции. Ничего за 5 лет не изменилось. Да, конечно мы говорим, что, ребята, понимаете, вот этим самым вас ассоциируют с «Эхом». И все думают ваши подписчики, что на «Эхо» все такие. Нет, на «Эхо» все разные. И будут разные. И с разными взглядами. И разными комментариями. И более того, давайте все-таки вернемся к этой фразе, которую нам подарила Елизавета Вторая английская. Мне сказали, что это была ее правка. Когда было коммюнике Букингемского дворца по поводу интервью Меган и Гарри соответственно американским медиа, где они жаловались на некий расизм, якобы некие расистские разговоры со стороны одного из членов фамилии. Якобы именно правка Букингемского дворца понятно, кого – Елизаветы - была следующая: воспоминания об одном и том же событии могут разниться. И мне кажется, что эта фраза относится и тому, что и мнения об одном и том же событии разных журналистов одного и того же медиа могут разниться. Не вижу в этом ничего криминального.
А.Венедиктов: Нет, на «Эхо» все разные. И будут разные. И с разными взглядами. И разными комментариями
С. Бунтман
―
О том, что Байден признает или нет геноцид армян, а также еще о других вопросах, которые вы задаете – это все в следующем часе через 10-11 минут.
А. Венедиктов
―
А пока лайки.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Продолжаем. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. И Александр Смирнов – звукорежиссер. Работает и чат, работают и СМСки с телеграмками. Какие-то, говорят, проблемы с Вотсапом. Но это не мешает. Можете и СМСку просто отправить с вопросом. Далее мы идем. Вполне может признать – уже об этом Байден предупреждал Эрдогана – как геноцид резню, которую турки устроили, начиная с 15-го года. Сегодня День памяти армян жертв геноцида. И оговорка была. Конечно, от нескольких сот тысяч, по оценкам, до полутора миллионов, как в свое время и говорили. Это значимый акт?
А. Венедиктов
―
Во-первых, у Байдена это была предвыборная программа. И для тех, кто интересовался этой историей – признание армянского геноцида в Соединенных Штатах Америки, – то никто не удивляется, что Байден исполняет свою предвыборную программу. И этот день выбран как раз как день сегодня. Это будет сегодня. Это раз. Он поступил вежливо, позвонив Эрдогану и предупредив его. Это два. Это важно. Это значит, что он уже берет на себя обязательства. И этот звонок стал публичным, не просто так.Для меня всегда, когда государство входит в вопросы истории, для меня вопрос, какие юридические последствия. Потому что символически это очень правильный и сильный жест. Вот если это просто обозначение своего отношения как государства к тому, что случилось, подтверждение тому, что государство признает этот факт (а этот факт был) и его квалифицирует таким образом – это очень сильный и правильный жест. Если вслед за этим наступают юридические последствия (за отрицание тюремное заключение, запрет на исторические дискуссии, на публикации) – это плохо. Поэтому я не очень хорошо знаю, что такое юридические последствия этого признания.
В России признание геноцида армян не повлекло за собой юридический последствий.
С. Бунтман
―
Не повлекло.
А. Венедиктов
―
Но Россия признает, что был.
С. Бунтман
―
Но Россия признает. И молодец.
А. Венедиктов
―
Да. И это правильно. Поэтому я тебе про последствия не могу сказать. Я не знаю, в каком виде он будет признан.
С. Бунтман
―
Нет, я не о юридических последствиях. Потому что всегда есть сомнительное: сядешь в тюрьму, если усомнишься. Нет. Я о том, насколько это значимо, насколько это о политике. Потому что всегда был аргумент, что лучше не надо ссориться с турками.
А. Венедиктов
―
Нет, это политический жест, безусловно. Он, кстати, связан с последней карабахской войной, безусловно. Но еще раз повторю, что это было вне зависимости в предвыборной кампании Байдена. И она исполняет свою предвыборную программу. Это факт.Знаешь, была интересная история, которую, кстати, затронул Макфол. Вот мы действительно плохо понимаем некоторые решения американской элиты, почему они это делают. Вроде бы нерационально. Грубо говоря, если это символически, то зачем это признавать, говорю я, оппонируя Байдену, если Турция является членом НАТО и должна являться нашей опорой на Ближнем Востоке, покупает у нас оружие. Ну и так далее, и так далее, и так далее. Армения – это маленькая страна. И мы не очень хорошо понимаем, что во многом элита американская идеалистична.
Например, я когда разговаривал с одним бывшим госсекретарем, я говорил: «Почему вы поддержали революцию в Египте? Вот Мубарак реально был союзником».
С. Бунтман
―
Да, это очень хороший был кусочек у вас там.
А. Венедиктов
―
С Макфолом, да. Но вот этого куска там нет, потому что я не с ним разговаривал, а с бывшим госсекретарем. Я говорю: «Вот объясните мне, как было принято решение». Он говорит: «Понимаешь, вот мы сидели у Обамы и говорили: “Вот восстал народ и вот наш союзник, и у нас какой выбор? Либо народовластие (принципиальная наша позиция), либо поддержать нашего военного союзника. Наш сукин сын”». Вот я ему сказал: «Да-да, вот про нашего сукина сына». Он говорит: «Слушай, мы уже в 21 веке. И президент Обама, и мы все сказали: “Нет, мнение народа важнее”». Я говорю: «Ну, потеряли союзника». – «А мнение народа важнее. Это перспективнее».Это по отношению к геноциду армян. Видимо, та же самая система. Вот важнее некие принципы, чем сиюминутные выгоды. Иногда, конечно, и даже, я бы сказал, часто сиюминутные выгоды у американских политиков берут верх. Безусловно. Но когда возникает вопрос или-или, мы видим также часто, что идеалистические взгляды – взгляды, как они понимают, честности и справедливости скорее даже – берут верх. Даже разрушая отношения со своим союзником, как это случилось с Египтом и как это сейчас случится с Турцией. Это любопытная история.
В свое время еще один интересный для вас такой сюжетец, может быть, был. Моя дискуссия с Александром Волошиным в бытность его главой администрации президента Путина уже. И он мне говорит: «Ты знаешь, американская элита такая же, как наша. Мы такие же». Мы все одинаковые люди, человеки. Мы такие-сякие, пятое-десятое. Был длинный разговор за бутылкой чешского пива. Это я к следующей теме перехожу.
Я говорю: «Так, да не так», - вспомнил я Натана Яковлевича Эйдельмана. – Так, да не так, потому что в основном американская элита чрезвычайно верующая и богобоязненная в ее понимании. То есть она всегда отчитывается перед богом в их понимании и перед избирателем. А наша элита, поскольку она у нас не верующая, атеистичная, циничная, она не отчитывается ни перед богом, тем более ни перед избирателем, а только перед одним электором – перед президентом Путиным». В этом принципиальная разница. То есть та элита более боязливая и трусливая перед загробным миром, я бы сказал так. Давайте совсем скажу грубо.
Вот поэтому признание геноцида армян Байденом – это сложно было. Предыдущие президенты не признавали, как мы с вами знаем, несмотря иногда даже на требования Конгресса.
А.Венедиктов: Признание геноцида армян Байденом – это сложно было. Предыдущие президенты не признавали
С. Бунтман
―
И на то, что 35 штатов из 50 юридически признают.
А. Венедиктов
―
Да. Я напомню, что Соединенные Штаты Америки – это союз государств.
С. Бунтман
―
Соединенные Штаты государства Америки.
А. Венедиктов
―
Государства Америки, да. Совершенно верно. И тем не менее вот Байден делает следующий шаг, когда уже федеральная власть признает геноцид. Важная история. Повторяю, есть одно пятно серое – будут ли юридические последствия. Но поскольку в Америке существует первая поправка, я думаю, что она защищена от запрета дискуссий по этому поводу.
С. Бунтман
―
Запрета дискуссий не надо по этому поводу. Насчет предложения Турции открыть архивы. Это лукавство.
А. Венедиктов
―
Нет, надо открыть архивы.
С. Бунтман
―
Это точно.
А. Венедиктов
―
Нет, почему лукавство? Давайте открывать архивы.
С. Бунтман
―
Нет, конечно давайте.
А. Венедиктов
―
Давайте будем туповаты. Сказали открыть архивы – давайте. Да, открывайте, покажите.
С. Бунтман
―
Равиля Асадриева спрашивает: «Политический или все-таки справедливый акт признания геноцида армян?»
А. Венедиктов
―
Нет, слушайте, справедливый ли акт признания того, что уже случилось? Справедливо. Вот слово «справедливо». Это справедливо, потому что это было.
С. Бунтман
―
Потому что было расследование еще в 20-х годах.
А. Венедиктов
―
Подождите, это было, когда людей уничтожали по этническому принципу. Как Сергей сказал, от нескольких сот тысяч до полутора миллионов, давайте в рамках этих сот тысяч и полутора миллионов считать. Но то, что их уничтожали, внимание, по этническому принципу – не по принципу того, что они восстали…
С. Бунтман
―
Или вступали в русскую армию.
А. Венедиктов
―
Да, да. В тылах воюющей своей страны, где они были гражданами. Нет, уничтожали детей, уничтожали женщин, уничтожали семьи. Это факты и факты зарегистрированы отнюдь не дружелюбными летописцами. Всеми. Всеми посольствами, которые были тогда на территории Османской империи. Слушайте, были судебные разбирательства, открывались архивы. Что-то не открыто? Да открывайте.
С. Бунтман
―
Был длиннейший процесс в Берлине, который как раз открыл глаза в 22-м году.
А. Венедиктов
―
Оно было. И когда американцы говорят: «Мы признаем, что оно было», ну и хорошо.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Я вам напомню, что Рейган признал незаконной депортацию японских граждан США. Ударил себе по лбу. Его государство интернировало во время Второй мировой войны значительное количество граждан этнического японского… По этническому признаку.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
И это было. А долгое время американское правительство, американские власти в целом просто: «Не существует и все».
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
То есть это правильное, справедливое решение, потому что оно было. Дальше, пожалуйста, дискуссии: сколько сот тысяч, что сдетонировало, где сдетонировало и так далее и так далее. Ну вот.
С. Бунтман
―
Все уже давно написано и, кстати, самими турками, которые нормальные, у которых мозги…
А. Венедиктов
―
Совершенно справедливо. Все написано. Давайте открывать архивы по-прежнему.
С. Бунтман
―
Детали.
А. Венедиктов
―
Нет, история заключается в том, что процесс познания ее бесконечен. Давайте я скажу по-другому как человек, который много занимался источниками. Ничего не противоречит тому, что геноцид был. Давайте от обратного пойду. Нет ни одного доказательства, что людей не уничтожали по этническому принципу, вне зависимости от того, что они там совершили. Еще раз, вне зависимости. Ну вот и все. Вот здесь можно поставить точку. Нет ни одного доказательства, что людей не уничтожали не по этническому признаку. Все. Конец цитаты.
С. Бунтман
―
Про высказывания и призывы Антона Красовского.
А. Венедиктов
―
Прошу прощения. Может быть, я что-то пропустил. Я не так слежу за Антоном Красовским.
С. Бунтман
―
Утопить в Мойке протестующих.
А. Венедиктов
―
А это что такое было?
С. Бунтман
―
Что-то было.
А. Венедиктов
―
Я всегда говорил, что наша фармацевтическая промышленность работает недостаточно эффективно. Я думаю, что надо принимать некоторым таблетки по утрам. Может быть, была пропущена таблетка. Я не могу никак это кодифицировать, кроме как непринятие таблеток. Как это можно кодифицировать?
С. Бунтман
―
Здесь Эвелина Мушкурова спрашивает о Сумгаит и Баку. Сумгаит был, и Баку был.
А. Венедиктов
―
Все было.
С. Бунтман
―
Вот и все. По этническому принципу.
А. Венедиктов
―
Да. Но мы же говорим про признание американским президентом массового геноцида в 15-м году, установленного в том числе в судебных инстанциях. Я могу вам долго рассказывать про выселение 43-го – 44-го года. Мы можем вообще про это говорить. Я могу говорить про истребление любого народа, который истреблялся когда-то по этническому принципу в Средневековье. Мы ничего не скрываем. Но мы сейчас говорим про факт геноцида установленный, который наконец признала американская власть. Все.
С. Бунтман
―
Здесь понеслась зима в Ташкент, извините, пожалуйста, потому что сразу говорят: «А про индейцев вспомните, про афроамериканцев». Помнят давно. Вы что, не видите или не следите?
А. Венедиктов
―
Они не читают. Им покричать.
С. Бунтман
―
Я не читатель, я писатель.
А. Венедиктов
―
Я покричатель, да. Особенность чата, да.
С. Бунтман
―
Дальше мы идем. Про это выяснили. Про то выяснили. Да, кстати, я хотел бы спросить про красную черту, которую Владимир Владимирович Путин сказал, что где мы захотим, там ее и прочертим.
А. Венедиктов
―
Ну, сказал.
С. Бунтман
―
Далее. Посольская война, в которой всевозможные у нас будут недружественные государства, которым Россия ограничит возможность нанимать российских граждан.
А. Венедиктов
―
Да плевать. Тут главное, что избежали войны с Украиной. А это все мелкие уколы.
С. Бунтман
―
Как ты думаешь, как мы избежали?
А.Венедиктов: Тут главное, что избежали войны с Украиной
А. Венедиктов
―
Мы ее избежали. Во-первых, я думаю, что у нас не было намерений. Но я еще раз повторяю, что намерения намерениями, но когда сосредоточено такое количество солдат и оружия, оно может сорваться с крючка абсолютно случайно. Не случайно, но случайно. То есть может случиться непредвиденное обстоятельство, я бы сказал так. Собственно говоря, для тех, кто забыл про историю с MH-17. Буквально накануне шли переговоры об отводе тяжелого вооружения, разделении и так далее. И потом был сбит MH-17, и все переговоры прекратились немедленно и, наоборот, все обострилось.И то, что сейчас столкновений физических между российскими и украинскими вооруженными силами нету, и то, что большая часть войск начала отходить в места постоянной дислокации по приказу министра обороны (а на самом деле – президента Путина) – это большая удача. А минус три дипломата туда, минус пять дипломатов сюда… Знаете, разберутся. Друг перед другом повертят и разберутся.
Вообще, это грандиозный удар по нашей службе внешней разведки, я считаю, нанесенный в данном случае теми, кто готовил указ президента Путина. Я думаю, что Сергей Евгеньевич Нарышкин, а также Александр Васильевич Бортников, директор ФСБ, сейчас рвут волосы не друг на друге, а на себе, потому что понятно, что когда российских граждан американское или зимбабвийское посольство нанимает, мы ж понимаем, как стараются спецслужбы инфильтровать это. Это их работа. Они за это зарплату получают.
Теперь российские граждане не могут служить в посольстве. Ой, ой, ой. Если бы я был директором, я бы сейчас бежал по Грановитой палате за Путиным на коленях, полз бы с криком: «Батюшка, не погуби». Там наших агентов столько, что мало не покажется. Это все фанфаронство, на самом деле.
С. Бунтман
―
Ты непочтительно говоришь. Фанфаронство, да?
А. Венедиктов
―
Это фанфаронство, конечно.
С. Бунтман
―
Решение – фанфаронство.
А. Венедиктов
―
Решение нашей власти, выраженное в указе президента – вот эта война – это мелкий булавочный укол и одновременно раняние молотка себе на ногу. Вот я могу это сказать.. Понятно, когда у тебя в Праге полторы сотни дипломатов, в маленькой Чехии, ну приблизительно мы понимаем, сколько из них дипломаты. Это же не посольство во Франции.
С. Бунтман
―
Россия начала себя вести в Чехии, действительно, как в своей колонии.
А. Венедиктов
―
Да нет. Все себя ведут обычным образом. Нет ничего нового. Просто вскрылась история, которая случилась 6-7 лет тому назад. Обидно? Да. Капризно получается. Это каприз, на самом деле. Это реакция. Как медуза, которая не иностранный агент, а настоящая медуза – ее кольнешь, и она тебя «пш».
С. Бунтман
―
Про «Медузу»* мы еще поговорим, про иностранных агентов поговорим, про DOXA поговорим и многое то, что вы сейчас спрашиваете. Новости.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
А. Венедиктов
―
Поехали.
С. Бунтман
―
Сейчас здесь написали про голод в Казахстане. А мы много писали о голоде в Казахстане, помнишь, когда 32-й и вот это все.
А. Венедиктов
―
Конечно.
С. Бунтман
―
И про Северный Казахстан сколько Курников у нас писал.
А. Венедиктов
―
Конечно. Фильм снимается при вашей поддержке.
С. Бунтман
―
У нас, кстати, была огромная вставка в «Дилетанте» про коллективизацию скота в Казахстане и к чему это привело. Так что, ребят, мы это все пишем. Только не подменяем факты фейками. Вот что мы не делаем никогда. Лукашенко. Вот как факт рассказал нам Владимир Владимирович Путин про покушение на Лукашенко. Что это такое вообще?
А. Венедиктов
―
Это, конечно, не понятно, откуда ноги растут. То есть это ноги растут из Москвы или из Минска. Вот я о чем. Но понятно, что в данном случае эта история живет уже собственной жизнью. Я как раз с Майклом Макфолом это обсуждал. Моя трактовка заключается в том, что теперь и Байдену можно сказать: «Видишь, ты меня убийцей назвал. Но и ты тоже убийца. Ну, это наша работа такая».
С. Бунтман
―
От убивца слышу.
А. Венедиктов
―
Не, не, не. Мы же все. Это все одно и то же. Это то, что я говорил в первой части о том, что элиты похожи. Вот 007, лицензия на убийство. Ну вот мы все такие, да. Но это, конечно, история. Посмотрим, какие будут предоставлены доказательства. Потому что пока из тех пленок, которые я видел, во-первых, непонятен уровень монтажа; во-вторых, непонятен контекст.У меня была история одна. Сейчас не скажу, про какой комикс. Сережа, тебе понравится.
С. Бунтман
―
Какой?
А. Венедиктов
―
Один из сценаристов мне пишет: «Послушайте, я сейчас пишу. А можно я его убью?» Героя. В данном случае контекст непонятен. Я пишу: «Ну, если это требуется, то и убей». Он пишет: «Все, убиваю». А теперь, понимаешь, когда это вырежут из Телеграм-канала и говорят: «Вот Венедиктов обсуждал убийство кого-нибудь».
С. Бунтман
―
Планы убийства кого-то.
А. Венедиктов
―
И возьмут из другой. Поэтому, ребят, ну нет.
С. Бунтман
―
Здесь очень смешно в чате написал один пользователь: «Копирайтик только надо поставить: хотели бы убить – убили».
А. Венедиктов
―
Да. Согласен.
С. Бунтман:
―
«Какой автомобиль у Сергея Бунтмана?» У меня автомобиль Лада Веста. Сейчас пойдет: «Дерьмо, дерьмо, наше российское – дерьмо». Дальше. Вот пока мы тут с тобой говорили в самом начале нашей передачи, пристыковался корабль к МКС.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Что это за история, что мы в 24-м году откажемся от МКС?
А. Венедиктов
―
Я все хочу затащить сюда…
С. Бунтман
―
Рогозина затащи.
А. Венедиктов
―
Да, Дмитрия Олеговича и пусть на эту тему… Конечно, это имеет политический оттенок. Но, наверное, все-таки стоит очень дорого. Более того, когда мы предоставляем МКС, мы же не бесплатно. Но я думаю, внимание, на основании тех отрывочных знаний, которые у меня есть, что МКС устарела. То есть она выстарилась, ее надо топить, грубо говоря.
С. Бунтман
―
Как мир?
А. Венедиктов
―
Как мир, да. Такие разговоры идут, я знаю. Решения нет. Я это тоже знаю. Но, может быть, в этом смысл. Мы же зарабатываем на этом приличные деньги. МКС – это коммерческий проект. Ну давайте дождемся, что все-таки я Дмитрия Олеговича завалю сюда, и мы на эту тему поговорим.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Давайте квалифицированно разговаривать.
С. Бунтман
―
Очень много всего противоречивого и всяких рассказов. Особенно на фоне 60-летия полета Гагарина надо же про что-то такое перспективное рассказать. Но пока этого не видно. Дальше. Смотри, почему-то прошла немножко мимо история про болгарского патриарха.
А. Венедиктов
―
Это не болгарский патриарх, это наш патриарх.
С. Бунтман
―
Наш патриарх в Болгарии. Но это для меня так коротко называется «болгарский патриарх».
А. Венедиктов
―
Это смешная история. В 18-м году там был какой-то юбилей. Патриарх туда приехал и произнес некую политическую, безусловно, речь о том, что Болгария за независимость должна благодарить только Россию, а вот болгарский президент, сказал патриарх, этого не понимает. И вице-премьер сказал, что не мелкому агенту КГБ по фамилии Михайлов, а также известному табачному митрополиту тут указывать болгарскому президенту, что ему говорить на территории Болгарии.После чего один из болгар, генерал в отставке, лидер, как они говорят, прорусской партии подал в суд на этого тогда вице-премьера Симеонова. И суд, рассмотрев, отказал вот этому истцу, генералу, опровергнуть, что патриарх Кирилл когда-то был мелким агентом КГБ по фамилии Михайлов. Практически признал достоверной эту информацию.
Вот такая история, которая неожиданно прилетает нам клюшкой по голове откуда-то. Софийский районный суд принял такое решение. Посмотрим, какие будут действия дальше российского правительства. Это было 17 апреля, вот сейчас.
С. Бунтман
―
А я тебе скажу, какие будут действия. Как чуть что, так Россия виновата.
А. Венедиктов
―
Бунтман, твоя фамилия Захарова что ли?
С. Бунтман
―
Нет.
А. Венедиктов
―
Вот. Сейчас вышлем какого-нибудь дипломата.
С. Бунтман
―
Сейчас я работал не Захаровой, сейчас я работал почти Песковым.
А. Венедиктов
―
Ну-ну.
С. Бунтман
―
Смотри, здесь спрашивают у нас про твою программу 21-го числа, про «#ДайДудя». Почему ее нельзя посмотреть? Ее, я думаю, можно посмотреть. Но там была проблема, о которой ты говорил тогда в самом начале – позже началась.
А. Венедиктов
―
Она началась позже, да. У нас не были выполнены, скажем так, протоколы проверки и подготовки программы. У нас был технический срыв. И она началась с 10-й минуты. Ну, ничего. Нет, ее можно посмотреть. Она у нас на Ютюб-канале. Кстати, про «Слухай Эхо». Я напомню уважаемым нашим радиослушателям. Дорогие радиослушатели, на «Эхе» есть одна программа, которая выходит только в Ютюбе. И смотреть ее можно в Ютюбе. Она не выходит в радиоварианте. Хотя она кладется потом в подкасты, надо признать.Это программа, который носит два названия: «Слухай Эхо» – это понедельник, вторник, четверг, пятница и «#ДайДудя» – это среда, когда я как главный редактор сижу и отвечаю на ваши вопросы. Она выходит только в Ютюбе, в радиоварианте не выходит. Она выходит всегда с 13 до 14.
На следующей неделе в понедельник в 13 часов у нас будет посол Латвии. И вот про высылку дипломатов, про шпроты, про русский язык, про СС, про что хотите. Марис Риекстиньш придет сюда, сядет перед компьютером и будет отвечать на вопросы пользователей. Сам будет их выбирать. Поэтому те радиослушатели, кто не пользуется Ютюбом, если вам интересен – либо слушайте в подкасте, либо зарегистрируйтесь и подпишитесь на наш Ютюб-канал и получите его.
И второе объявление. Поскольку в среду я еду в Самару, меня не будет на «#ДайДудя». Мы поменялись с Виктором Шендеровичем, спасибо ему большое. Я буду во вторник в 13 часов в Ютюб-канале, «#ДайДудя» будет, а Виктор Шендерович будет в «Слухай Эхо» в среду. Поэтому такая перемена. Раз уж спросили про «#ДайДудя». Я уже ответил.
Но повторяю, это исключительно для пользователей Ютюба. Я рекомендую тем, кого это интересует, даже ради этой программы, которая выходит там – и это для нас не предел – подписаться на канал «Эхо Москвы» в Ютюбе и смотреть эту программу впрямую, потому что там все только на ваших вопросах, только на вопросах чата. Так же, как сейчас эта программа, Сережа, на вопросах чата и на вопросах СМС, Телеграм, Вотсап и так далее.
С. Бунтман
―
Еще здесь была благодарность в СМСках. Благодарят за подкасты «Новой газеты».
А. Венедиктов
―
Да. Мы говорили о том, что Сергей Пархоменко вынужден был пропустить эту пятницу, потому что он был в зоне, где слабый интернет. И мы на место «Суть событий» поставили 2 подкаста «Новой газеты», касающихся трагедии на Дубровке и убийства Бориса Немцова.
С. Бунтман
―
Понятно. Я долго искал ваши формулировки. Сам хотел это сделать, но искал ваши формулировки, чтобы она была чеканная. Да, мы поздравляем с днем рождения сегодня белорусскую героиню Машу Колесник.
А. Венедиктов
―
Я ее поздравил лично.
С. Бунтман
―
Уже ты поздравил лично.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Мне хотелось не просто…
А. Венедиктов
―
Да, присоединяюсь. Маша Колесникова – юная дева.
С. Бунтман
―
Помнишь, как Михаил Сергеевич Лунин говорил: «Вот про меня пишут: государственный преступник 1-го разряда, пребывающий на поселении. В Англии бы сказали: Лунин, член оппозиции».
А. Венедиктов
―
Да, да, да.
С. Бунтман
―
Гораздо короче. Так что сейчас самое короткое определение – белорусская героиня.
А. Венедиктов
―
Согласен.
С. Бунтман
―
Да. – «Не ожидал от вас хамства относительно голодомора».
А. Венедиктов
―
Чего?
С. Бунтман
―
Что же это такое? Мы сказали про голодомор, который был не только в Украине, но голодомор был в Казахстане – страдал тоже чудовищно.
А. Венедиктов
―
Не только Казахстан, а Оренбургская область.
С. Бунтман
―
Да. РСФСР, 32-й год, когда уже сурово…
А. Венедиктов
―
Северный Кавказ. Нет, подожди, а при чем тут хамство?
С. Бунтман
―
Я не знаю.
А. Венедиктов
―
Ну не читай всякую чушь.
С. Бунтман
―
Хорошо. Для меня важно повторить, что мы и освещали это, и будем освещать.
А. Венедиктов
―
Если люди не знают, что мы это освещали, им это неинтересно.
С. Бунтман
―
А я казахским друзьям говорю, а не тем, кто пишет.
А. Венедиктов
―
Здесь присоединяюсь.
С. Бунтман
―
Я казахским друзьям говорю, которые просят помнить об этом. CGMS писал. Это казахский наш друг и слушатель. Да, голодомор вся страна почти была.Далее мы идем. Лукашенко еще. Вот 22-е число. 4 часа беседовали здесь.
А. Венедиктов
―
По повестке Мишустина экономической.
С. Бунтман
―
Это экономическая повестка Мишустина?
А. Венедиктов
―
Не сдвинулись никуда.
С. Бунтман
―
Это такие превышенные, раздутые собственные ожидания?
А. Венедиктов
―
Да, это превышенные ожидания. Но на Александре Григорьевиче в рай не въедешь. Очередные политические разговоры отложены на следующую встречу.
С. Бунтман
―
На следующую встречу все эти разговоры. «Причем денег Лукашенко не дали?», - спрашивает Дмитрий.
А. Венедиктов
―
Все дали. Не волнуйтесь вы за Лукашенко. Что ж вы так волнуетесь-то? Все будет правильно. Все, что обещано, все будет.
С. Бунтман
―
Дальше. Здесь говорят: «Как проследить за тем, как отводят войска или не отводят войска?» Это все видно, во-первых. Как все рассказали со всех спутников, что перебрасываются войска на юго-запад России к украинской границе, точно так же расскажут, передвигаются они туда или не передвигаются. При этом закрытие части акватории Черного моря.
А. Венедиктов
―
Это фанфаронство. Туда же.
С. Бунтман
―
Это все равно так, да?
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
И главная цель все-таки напряжения с Украиной – это поставить жестко ногу Западу?
А. Венедиктов
―
Главная цель напряжения с Украиной – это заставить Украину выполнять Минские соглашения в той формулировке, в какой мы ее понимаем; подтолкнуть господина Зеленского либо к бездумным поступкам и сделать его бандитом и хулиганом в отношении ДНР и ЛНР, либо заставить его принято наши формулировки. Вот главная цель. Либо спровоцировать, либо заставить. Видно невооруженным глазом даже с моими -9.
С. Бунтман
―
Вот это все игра за влияние?
А. Венедиктов
―
Почему за влияние?
С. Бунтман
―
За зоны.
А. Венедиктов
―
Это чтобы Украина не вошла в НАТО, чтобы базы не приблизились, чтобы она была нашим привилегированным партнером, частью русского мира.
С. Бунтман
―
Скажи мне, пожалуйста, даже Календула здесь вспоминает, что Матвиенко анонсировала судьбоносное послание. Это что? Это просто маленькая лесть, что любое послание судьбоносно?
А. Венедиктов
―
Я думаю, что были другие ожидания.
С. Бунтман
―
Были другие ожидания даже там у них?
А. Венедиктов
―
Конечно. Потому что послание действительно правил президент. И там была социальная часть – «раздача булочек». Но все ждали довольно сильную внешнеполитическую часть, потому что напряжение – Украина, Беларусь, США – было весьма высоко. Не случилось. По каким-то причинам президент решил делать по-другому. Ну смотри, очевидно было, что надо было объявлять вот эти каникулы в президентском послании. Это важно. Это касается всех. Это касается родителей детей, студентов, работников бюджетной сферы – миллионов людей. Нет, оно было. Но он это вынул. Он это вынул из послания, потому что решил: это отдельно. Вот почему отдельно, не объяснишь. Что мы будем его трактовать в эту историю?Но то, что очень многие высокопоставленные чиновники, в том числе военные, ждали неких объявлений – либо одно, либо другое, либо третье, то есть либо Украина, либо Беларусь, либо США – какие-то прорывные вещи, изменяющие вещи… Нет, не получилось. Президент решил отложить или вообще не производить. Не знаю. Но ожидание было, да. И все сенаторы были вызваны на следующий день на сессию. Ну, были.
С. Бунтман
―
Понятно. Еще одна военно-дипломатическая тема и военно-экономическая. Для тебя выяснилось ли что-нибудь по поводу «Искандеров», поставленных в Армению?
А. Венедиктов
―
Пока нет.
С. Бунтман
―
Статья была задолго до посадки в «Коммерсанте» как раз о том, что именно такие «Искандеры» поставляют Еревану, когда были трения.
А. Венедиктов
―
Это невозможно, потому что есть протокол, когда экспортные варианты. Ну да. Но они на экспорт. Они лишены некоторых секретных частей – схем. Вот есть то, что для российской армии – полное. А экспортный вариант иной и он маркируется таким образом.
С. Бунтман
―
Он маркируется по-другому?
А. Венедиктов
―
Конечно. Он маркируется буквой «Э», а не буквой «М». А на найденных «Искандерах» маркировка сохранившаяся «М», то есть внутреннее.
С. Бунтман
―
То есть это внутреннее.
А. Венедиктов
―
Да. Нет, все возможно. Можно из-под полы торговать. Я говорю всегда, что многие наши генералы коммерчески ориентированы. Но официальные поставки – нет. Шла бы другая маркировка. Просто была бы другая маркировка и все.
С. Бунтман
―
Ну понятно. Далее. Про Беларусь мы уже поговорили. Учебники. Вот под конец история с тем, как некие учебники, которые, наверное, специально для Владимира Владимировича Путина или его осведомителей напечатали, в которых нет Сталинграда.
А. Венедиктов
―
Да нет, ну не про это же. Есть же учебник истории России, а есть учебник истории зарубежных стран, которые идут параллельно. В истории зарубежных стран действительно Сталинградская битва упоминается как в параллели: «А в это время…».
С. Бунтман
―
Ну конечно, «в это время…». «После Сталинградской битвы…» и так далее.
А. Венедиктов
―
И конечно, такие учебники есть. Но это не учебники истории России, то учебники именно зарубежных стран. Это зарубежная история. Называется он – учебник новейшей истории. Имею в виду, что там история России фоном идет. Естественно, там этого нет. Ну нет и все. Я думаю, что президенту в свое время – это было давно, это было 7 лет назад еще, если мне не изменяет память – положили этот учебник (не помню автора). И мы с этим разбирались. И даже на встрече с президентом он это говорил. А я ему как раз то, что вам говорю, ему говорил как школьный учитель.
С. Бунтман
―
А что же он опять это вытащил?
А. Венедиктов
―
Откуда я знаю? Я не его психолог.
С. Бунтман
―
Тогда чем это чревато?
А. Венедиктов
―
Это борьба за рынок учебников, я думаю.
С. Бунтман
―
Думаешь, это так приземленно?
А. Венедиктов
―
Я думаю, что это бабло, безусловно. Ты вообще себе представляешь уровень, объем книжек? Слушай, ты же в книжном бизнесе кое-что понимаешь. Ты же переводчик профессиональный. Вот какой тираж учебников и сколько за это получают авторы? Вот ты на секунду представь себе. Или издательства, которые получают госзаказ на эти учебники.
С. Бунтман
―
И что, во всем этом нет никакой идеологии?
А. Венедиктов
―
Нет, в этой истории точно нет идеологии. Просто сыграли на том, что, понимая психологию президента, что все, что касается умаления настоящего или искусственного роли Советского Союза, России в войне, его задевает, ему это вот и… И я должен сказать, что по просьбе Макса Курникова, нашего в данном случае корреспондента в кремлевском руле, Дмитрий Песков обещал уточнить у президента, что за учебник он имел в виду. Давайте опять сначала соберем информацию, а потом будем делать выводы. У нас все время выводы бегут впереди фактов.
С. Бунтман
―
Когда я услышал это, у меня первое было: где этот учебник?
А. Венедиктов
―
Вот мы и задали этот вопрос.
С. Бунтман
―
И этот учебник чего?
А. Венедиктов
―
Мы задали вопрос этот Пескову. Свои предположения я сказал. Песков обещал уточнить у президента, что имелось в виду. Когда он уточнит, мы на это ответим.
С. Бунтман
―
Максим Шварцман, вы знаете, мы когда так говорим, начинаем доказывать что-то, мы ломимся в открытые двери. Максим пишет, что любой историк на Западе знает масштабы Сталинградской битвы. Естественно знает.
А. Венедиктов
―
Причем тут это?
С. Бунтман
―
Да нет. Просто это о том, что это нонсенс – говорить, что это на Западе не знают, во-первых, а потом исключают специально и только о Втором фронте пишут. Да нет, это даже рассматривать нельзя. Здесь, я думаю, Венедиктов гораздо ближе своих предположений, как мне кажется, что все-таки там руководствуются более высокими материями. Но мне кажется, это опять подвернулась какая-то история про учебники. Этим пользуются тоже люди. Пользуются и настроениями, которые на самом верху царят, и в своих целях тоже пользуются.
А. Венедиктов
―
И вот в последнем номере «Дилетанта» дискуссия между Владимиром Мединским и питерским историком Львом Лурье. Это статья о том, сколько наша страна потеряла в Великую Отечественную. И вот Мединский пишет, что общая убыль населения за годы войны составила 37,2 млн человек. Вводится в оборот новая цифра. Естественно, это к погибшим прибавляется естественная убыль, которая случилась бы все равно. Но вот это число, которое вводит Мединский. И ему, соответственно, не возражает, а в рамках дискуссии, ну, возражает, можно сказать, кандидат исторических наук Лев Лурье. Вот последний номер «Дилетанта» №65. На обложке – Сахаров, поскольку столетие Сахарова.
С. Бунтман
―
«Медуза» и иностранный агент.
А. Венедиктов
―
Мы солидарны с «Медузой». Конечно, никакие они не иностранные агенты. Но при этом понятно, для чего это делается. Я скажу, что даже опять-таки и Дмитрий Песков, и Мария Захарова говорят, что они взаимодействуют с «Медузой» как с профессиональным медиа и отвечают на вопросы и будут отвечать на вопросы. Замечу я, такая пришла новость после того, как «Медуза» была объявлена СМИ, выполняющим роль иностранного агента.Естественно, что это затруднить работу коллег из «Медузы», потому что это бесконечные отчеты, бесконечная маркировка и самое главное не все источники готовы работать с официально объявленными иностранными агентами, скажем так. Какой-нибудь чиновник отдает что-то «Медузе» –теперь иностранному агенту. Ну, нет, пожалуй, что нет.
Эта история абсолютно очевидно для сдерживания развития независимого от государственной власти издания, в частности коллег из «Медузы», прессы. Тут у меня нет сомнений. И наша поддержка. Я написал: «Ерунда какая-то». У нас любое медиа, которое является иностранным (а «Медуза» зарегистрирована в Латвии) – кстати, у посла Латвии в понедельник можете про это спросить – можно объявить иностранным агентом. Любое иностранное медиа.
С. Бунтман
―
Любое, это точно. Последний вопрос. Что-то для нас изменит в освещении деятельности ФБК, если его признают экстремистской организацией?
А. Венедиктов
―
Если его признают экстремистской организацией, мы будем сопровождать название ФБК тем, чем определит российский суд. И все.
С. Бунтман
―
И все?
А. Венедиктов
―
Не, ну а как? И все. Мы же говорим про деятельность ИГИЛа, который объявлен экстремистской. Ну вот ФБК* приравняют к ИГИЛ**.
С. Бунтман
―
Ну да, мы говорим «организация, запрещенная на территории».
А. Венедиктов
―
Да. И я хочу вам сказать, что у нас совместный проект с DOXA должен появиться с понедельника. Вот ту минуту свободы, которую ей разрешил суд, с 23:59 до 00:00 мы будем каждый день отдавать коллегам из DOXA. И каждый день , начиная с понедельника – отвечает за это Ира Воробьева – будут коллеги из DOXA эту минуту свободы на «Эхе Москвы» под названием «Я – DOXA».
С. Бунтман
―
Отлично. А пока я вас приглашаю в Метрогородок в 15 часов 5 минут.*-
российские власти считают организацию иностранным агентом
**
―
деятельность организации запрещена на территории России