Владимир Семаго - Особое мнение - 2015-10-16
К.Ларина
―
Добрый вечер. Программа «Особое мнение», здесь в студии ведущая Ксения Ларина, и сегодня в это время на ваши и на мои вопросы отвечает Владимир Семаго.
В.Семаго
―
Добрый вечер.
К.Ларина
―
Политик и журналист. Политик без партии.
В.Семаго
―
И журналист без СМИ, да.
К.Ларина
―
Ну, вот, все-таки, изредка к нам захаживаете, и то хорошо.
В.Семаго
―
Во-первых, я у вас, как бы, использую мой материал.
К.Ларина
―
Да, да. Я напомню нашим слушателям и зрителям, что можно вопросы свои присылать на SMS +7 985 970-45-45. Конечно, вопросов много пришло по текущей международной ситуации. Давайте, наверное, мы с этого и начнем. Вот, ваше объяснение вот этой странной истории с делегацией Российской Федерации, которая должна была поехать, да не поехала, пустили не пустили. Что это такое? Как вы это объясните?
В.Семаго
―
Вообще объяснение уже, по-моему, было дано, и в том числе и самим, наверное, президентом нашей страны, что он хотел поднять определенным образом уровень переговоров, придать им знаковость, значимость, что это не какая-то закулисная игра, а это тренд во взаимоотношениях между Россией и США. И вот в качестве, так сказать, человека №2, потому что с Обамой у него неплохие отношения, ее мы посылаем, тем самым мы даем сигнал, что мы на высоком уровне хотим это обсуждать.А американцы сказали, что «Нет, вы до этого уровня не доросли в силу определенных обстоятельств, в силу недоверия, которое возникло сегодня в международном сообществе по отношению к Российской Федерации, к ее поступкам». Вот, собственно, это объяснение там такое.
К.Ларина
―
Ну а как вам кажется, насколько там вообще планирование какое-то происходит в том, как развиваются события, отношения сегодня между Россией и Америкой? Кто вообще там банкует, что называется?
В.Семаго
―
Ну, отношения в определенной степени формируем и мы сами своими поступками. Например, вот эта договоренность, когда нам, скрипя зубами, разрешили участвовать в сирийском процессе, мы мотивированно объясняли это тем, что мы сражаемся против общего врага. И это, как бы, вот, давало некий тренд. Да, есть формула сближения, есть возможности и всё прочее.
В.СЕМАГО: Подтверждение искренности наших намерений американцы не увидели или не захотели увидеть
Дальше событиях развивались таким образом, что подтверждение искренности наших намерений американцы не увидели или не захотели увидеть. Они сказали «Вы не туда стреляете, вы не тех бомбите, вообще вы занимаетесь черти знает чем».
И третье, что для меня было менее всего отрадно, это сегодняшние разговоры, которые пошли в том числе и в СМИ. Я не слышал от президента этого, но в СМИ это уже есть, что у нас срок нашей военной командировки, военной миссии в Сирии конечен.
Тогда возникает сразу же вопрос. И он вполне логичен, и я здесь начинаю понимать американцев, которым мы сначала объяснили, что наше вхождение туда не только потому, что Саддам – наш друг, а еще и...
К.Ларина
―
Асад.
В.Семаго
―
Асад, да, прошу прощения. Не Саддам, конечно. Ну, это возрастное. А еще и потому, что мы боимся угрозы ИГИЛ, со стороны этой организации, запрещенной в Российской Федерации, что они к нам полезут. И поэтому мы, повинуясь общему политическому импульсу, решили их там долбить для того, чтобы они не полезли.Сегодня возникло точное ощущение, что наша эта миссия военная конечна. Кто-то называет февраль, кто-то называет даже раньше. Мотивация очень простая: эти сирийцы не хотят воевать, они там лежат у себя в кроватях, а мы бомбим, а по земле никто никаких операций не проводит.
Если эта операция конечна и мы, побомбив, улетим, то тогда как можно объяснять или, будем говорить так, использовать этот тезис о том, что мы защищали наши рубежи? Что, после февраля мы их не будем защищать? Или после февраля они все (эти игиловцы) уже поумирают или сдадутся в плен сирийскому доблестному руководству?
Вот, у меня такие шаги – они и вызывают недоверие не только у нас, у граждан внутри страны, потому что им объяснения нет, но и, естественно, политики, искушенные в подобного рода высказываниях, они начинают тоже сомневаться и говорить «Как можно налаживать отношения, если вас так болтает из стороны в сторону? Вы уж определитесь в тезисах и в аргументах».
И вот здесь, наверное, большая недоработка именно администрации кремлевской, которая подсовывает президенту (я наивно полагаю, что, все-таки, они ему что-то подсовывают), а он, не очень анализируя глубоко, это высказывает. И, вот, наверное, вследствие этого и такое ослабление вот этих отношений между нами и США. И как следствие этого, говорят «Ребят, ну, чего вы на таком уровне замахиваетесь? А то мы сейчас опять что-нибудь с вами там решим, потом у вас опять какой-то резкий поворот в сторону и...»
К.Ларина
―
Вот, если сравнивать с 1980-м годом, с 1979-м, когда принималось решение по Афганистану, там, все-таки, были другие основания, масштаб?
В.Семаго
―
Очерченность была другая.
К.Ларина
―
Ага.
В.Семаго
―
Была очерченность другая, была позиция, была стратегия, была абсолютно точная уверенность, несмотря ни на что, мы стояли на своей позиции интернационального долга, что нас пригласили, мы обязаны войти туда, мы обязаны спасти эту страну, нацию.Американцы говорили о том, что это чистой воды вторжение и стояли же на своем. И вот это вот, как бы, жесточайшее противоречие – оно, как ни парадоксально, давало некую стабильность в ситуации. Потому что все понимали «Вот, ваша позиция такая, наша позиция такая», но они не входили в некий клинч, соприкосновение.
Поэтому сегодня, к сожалению, всё в значительной и большей степени запутано. И вот эта вот невнятность позиций, а также ожидания, что Россия может в любой момент чего угодно предложить, это, конечно, вызывает определенные опасения.
В.СЕМАГО: Невнятность позиций, и ожидания, что Россия может в любой момент чего угодно предложить, вызывает опасения
К.Ларина
―
Ну а какие опасения могут быть еще, вот, скажите? Если вы говорите (ну, я это прослушала) по поводу того, что наша операция конечна...
В.Семаго
―
Сегодня это прозвучало, да.
К.Ларина
―
...и, скорее всего, это февраль-месяц ориентировочно. То есть вопрос там о каких-то возможных вариантах наземных операций – он вообще не обсуждается? Потому что такие опасения существуют, естественно.
В.Семаго
―
Не, ну, официально никогда мы уже не пойдем ни на какие военные операции на территории, по крайней мере, других стран. И никакие военные контингенты кроме тех, которые на базе и несут функции по охране нашей авиационной базы... Ну, это традиционно, так сказать, должно быть (НЕРАЗБОРЧИВО), потому что иначе как вы отобьете атаку на эту военную базу, когда она уже предпринята? Кем вы ее, летчиками будете? Или самолеты разворачивать, по земле они будут кататься? Нет, конечно. Абсолютно точно, что у нас там есть контингент, который переправлен, который официально нигде не заявлялся.Я думаю, что если, не дай бог, возникнет какая-то из подбрюшья опасность... Мы сегодня как военные эксперты прямо обсуждаем, я даже горд становлюсь. Но тем не менее, единственное реальное направление – это через среднеазиатские республики, попытка войти к нам (ну, не вторжение, но, по крайней мере, какие-то отдельные группировки преступные), то тогда, может быть, какая-то будет наземная операция, опять-таки, не на территории, вероятнее всего, России, а где-то Таджикистана, Узбекистана, может быть, Казахстана, может, Киргизии.
К.Ларина
―
Ну, кстати, он же сегодня говорил (Владимир Путин) по поводу границ с Афганистаном, что, наверное, нужно тщательно за этим следить. И вообще Афганистан сейчас всё чаще и чаще начинает мелькать в сообщениях. И сегодня американцы там.
В.Семаго
―
Из-за того, что американская позиция. Да, конечно, они же тоже начинают немножечко, ну, не фильтровать свои высказывания, но, тем не менее, меняют концептуально свое положение и свою позицию.
К.Ларина
―
Ну, смотрите. Поскольку, действительно, какие-то очаги, которые начинают просто прирастать друг к другу, вот такие вот очаги опасности, тут, наверное, стоит вспомнить, конечно, и про обострившуюся ситуацию и на территории Израиля, Палестины. Вот, возможно, что это вообще будет такое кольцо уже огневое, которое может угрожать всерьез миру? Или это уже вряд ли?
В.Семаго
―
Есть смутные опасения. Ну, с высоты прожитых лет есть смутные опасения, что вот эта вот неочерченность в этих конфликтах позиции крупнейших игроков главных стран... А мы, действительно, стоим на какой-то такой несбалансированной позиции. Если была бы жесткая конфронтация, было бы понятно: была бы рубежность, было бы четкое разграничение интересов. А так, ну, сегодня парадоксальная ситуация: на территории Сирии американское присутствие, на территории Сирии российское присутствие. Вот эта мешанина – она, конечно, создает некую двойственность, некое отсутствие ориентиров. Вот, людям в большинстве своем, все-таки, нужно обязательно, чтобы всё было четко очерчено. Тогда ты понимаешь, что происходит. Когда вот этот водоворот событий, когда никто не знает... Оказывается, в Сирии для большинства российских граждан вообще непонятное явление, что там несколько группировок, которые воюют друг против друга, и вот это всё месиво еще и сопровождается интересами Ирана отдельно, Израиля отдельно, Турции отдельно, России отдельно.У всех абсолютно разные интересы в этом регионе. Понятно, что при такой сумятице и несбалансированности блоковой, конечно, могут возникать всякие опасения. А это, главное, неконтролируемо. Потому что расползание процессов, расползание военных конфликтов, военных ситуаций – оно порождается именно тем, что никто ни за что не отвечает. Сегодня нет, повторяю еще раз, четкого блокового разделения (Афганистан 1979 года): американцы и все остальные против, мы – за. Вот такого нет, и отсутствие границ и рождает вот такую эскалацию спорадических конфликтов.
К.Ларина
―
Владимир Семаго. Делаем небольшой перерыв, вернемся.РЕКЛАМА
К.Ларина
―
Возвращаемся в программу «Особое мнение». Сегодня на ваши и на мои вопросы отвечает Владимир Семаго. Мы говорим о текущем моменте.
В.Семаго
―
Да.
К.Ларина
―
Наши слушатели присылают вам вопросы и еще до начала программы. Я могу несколько вопросов вам переадресовать, тем более что всё это совпадает, собственно, и с нашими внутренними планами. Например. «На ваш взгляд, есть ли плюсы в военной кампании в Сирии? Например, может это привести к угасанию конфликта в Донбассе?» - спрашивает наш слушатель Илья.
В.Семаго
―
Угасание конфликта в Донбассе в любом варианте вне зависимости от ситуации в Сирии будет продолжаться, потому что это единственное направление, которое все вынуждены признать и согласиться. А что касается сирийского конфликта, скорее всего, у него была функция, ну, не вполне камуфляжная, но, тем не менее, попытка отвлечь, попытка войти в содружество или в сообщество государств для принятия решений по общемировым вопросам. Вот, наверное, это было основным трендом, так сказать, который учитывался, принимая решения по Сирии.А Донбасса нет уже сегодня. Сегодня мы абсолютно очевидно можем говорить о том, что эта страница перечеркнута, и единственным неприятным последствием может быть просто вот это остаточное психологическое явление в виде тех людей и их поступков, которые вернутся оттуда. Больше ничего.
В.СЕМАГО: Угасание конфликта в Донбассе в любом варианте будет продолжаться, потому что это единственное направление
К.Ларина
―
Так. У нас сейчас Россию сейчас, по сути, обвиняют в тяжелейшем преступлении – это я имею в виду Боинг. И, наверняка, вы следили за теми докладами, которые...
В.Семаго
―
Параллельными докладами.
К.Ларина
―
Да. ...были представлены на прошедшей неделе. Кому вы лично доверяете больше? Что вас смущает, может быть, в том или ином случае?
В.Семаго
―
Скорее всего, о доверии или недоверии – ну, это субъективная точка зрения, я думаю, что она здесь не главная. Но важное обстоятельство, которое все отметили, это то, что все сошлись во мнении, что это «Бук». Вопрос только в том, какая...
К.Ларина
―
В том числе и Министерство России, да.
В.Семаго
―
Да, в том плане, что... Но, вот, какая там ракета была или не была, я вчера в одной из своих публикаций предложил коллегам, друзьям на Facebook посмотреть на это с точки зрения бухгалтерии. Посмотреть на цифры, которые свидетельствовали бы о выпуске, количестве ракет, о том, сколько их было, затраты на эти ракеты, складирование. То есть вся бухгалтерия от начала, начиная от того, сколько металла было выпущено или предложено на заводе для строительства этих ракет, с тем, чтобы понять, существует ли где-то вообще строгий учет? А если он существует, то, может быть, мы и выловим, что на минус одну ракету где-то не хватает – либо на украинской стороне, либо...Надо было посмотреть в 1991 году, сколько осталось «Буков» на этой стороне, сколько осталось на той, какое количество вооружения. Украинцы сами эти ракеты не производят, значит, у них должно быть очень точное, было ограниченное количество.
Все запуски более или менее явные или не явные, секретные всё равно имеют свою отчетность. Не бывает в том числе и в армии нечто спорадическое. Ну, когда взрывается склад с боеприпасами, тогда тоже всё утилизируется и говорится «Сгорело было, разрушено, уничтожено столько-то ракет».
То есть с точки зрения бухгалтерской подойти, я думаю, что было бы, может быть, это какое-то прояснение.
К.Ларина
―
Ну, подождите. Вас не убеждают те материалы, которые были представлены Нидерландами?..
В.Семаго
―
Они не говорят о главном, они не говорят о том, кто. Потому что сама по себе ракета не взлетает и не взрывается, значит, ее кто-то должен был запустить.
К.Ларина
―
Ну, они назвали, все-таки, что это «Бук».
В.Семаго
―
Да, вот это вот самое главное. Но теперь остается просто понять...
К.Ларина
―
Чей «Бук».
В.Семаго
―
Если Россия, предположим, по известным обстоятельствам и политическим причинам не может допустить до полного ясного открытого расследования экспертов из Голландии, из Малайзии, пусть украинцы это сделают. Давайте хотя бы отработаем одну сторону.То есть, вот, мировое сообщество абсолютно с точностью до запятых будет знать, что на украинской территории этот запуск не производился. Тогда невольно остается решение о том, что либо какие-то псевдоополченцы это сделали, либо кто-то еще.
К.Ларина
―
Ну, мы-то выкрутимся по-любому, вы же прекрасно понимаете.
В.Семаго
―
Да даже выкручиваться... Мы просто сделаем как обычно – мы признаем, что «А там... Пускай клевещут. Пускай клевещут, да».
К.Ларина
―
А если это так, почему не признать? Это же, в конце концов, не Владимир Путин приказ отдавал, правда же? Не дай бог.
В.Семаго
―
Нет, конечно. Нет, конечно.
К.Ларина
―
Правда?
В.Семаго
―
Нет.
К.Ларина
―
Это люди... И с самого начала подозревали-то вот этих вот так называемых сепаратистов или как там (их там по-разному называют), но не важно. Тех людей, которые на себя взяли ответственность, взяли в руки оружие, в том числе и самое такое, тяжелое, и стали творить непонятно...Там же до этого сбивали самолеты без конца вот эти военные.
В.Семаго
―
Нет, там их было всего несколько.
К.Ларина
―
Но было!
В.Семаго
―
И есть такая версия (она, в общем, еще никем не оправдана и никем не обозначена как единственная), что была ложная информация с украинской стороны о том, что самолет летит и давайте его сбивать, если у вас есть наличные средства. А такие средства неожиданно оказались в руках у ополченцев (то ли они сами, то ли какие-то высококлассные специалисты, которых они наняли, то ли это были добровольцы из толпы). Мне трудно об этом говорить. Я бы...
К.Ларина
―
Но конец будет у этой истории, на ваш взгляд? Финал какой-то?
В.Семаго
―
По сути, он уже наступил. Потому что, еще раз говорю, вот, мне как человеку, прожившему определенное количество лет, правильней и важнее было бы, вот, полное раскрытие. Ну, у нас же была эта ситуация с Боингом южнокорейским. Ну, мы же повели себя именно так. Мы сказали «Да, есть обстоятельства» и всё прочее-прочее.Нельзя здесь почему так поступить? Потому что мы с самого начала встали в стопор, что мы ничего не даем, что у нас оружие можно купить в магазине, спецодежду можно купить в магазине, танк можно починить, сняв его с пьедестала героям войны, самолет можно починить, взяв его из музея. Вот эта вот подсказка, идиотская подсказка высшему руководству нашей страны – она и завела нас сегодня в этот тупик. Но если бы была более или менее оправданная позиция «Русский мир. Новороссия. За открытые позиции государства», это одно. А когда всё это вот так как-то вот... «Вежливые люди». Вот эта смешная шутка, которая возникла неожиданно в сознании наших политиков, она и завела нас в конечном итоге в тупик, в том числе и в этой ситуации с этим Боингом.
К.Ларина
―
То есть, возвращаясь опять к вопросу про Украину, про Донбасс, про юго-восток, про Новороссию, ЛНР, ДНР, мы здесь проиграли, если мы берем как точку отсчета изначальную, что мы, все-таки, в этом участвовали так или иначе (присутствием ли вежливых людей, присутствием ли вооружения или, в конце концов, просто своими собственными интересами) и использовали эту ситуацию. Но проиграли?
В.Семаго
―
А если немножко по-другому? Что, проиграли в чем? Во внутренней политике? Выиграли.
К.Ларина
―
Выиграли.
В.Семаго
―
Во внутренней политике мы консолидировали пусть, может быть, не самую лучшую, но основную часть населения. Мы имеем 85 или 89 процентов.
К.Ларина
―
«Крым наш», да?
В.Семаго
―
Да. И вот эта вот ажиотажность, когда человек сидел и судорожно не понимал, как ему свести концы с концами для того, чтобы выжить, и вот это состояние угнетенности, состояние непонимания того, в чем и где ты живешь. И вдруг проявилась какая-то очень четкая линия, которая позволяет человеку сказать «Ну и что? А вот... А вот это вот, вот». И американцы у нас, оказывается, самые, так сказать, плохие люди на Земле, которые хотели нас поработить.Если вы не знаете, я хочу вам сказать, что в общественном мнении существует такое: «Они завоевать же нас хотели, да. Кормить нас потом хотели. Они потом хотели у нас обустраивать города, Детройты всякие там строить для того, чтоб... Вот это вот американцы, эти неприятные люди». И этому люди верят. Они же говорят «А мы чего плохо-то живем? Да потому что, видите, как нас американцы угнетают?»
К.Ларина
―
Ну, вот эта знаменитая шутка, что никогда так россияне плохо не жили как при Обаме.
В.Семаго
―
Значит, получилось, что с этой точки зрения власть выиграла.
К.Ларина
―
Ну так подождите, это ж нельзя так оставлять, просто бросить? Это ж надо как-то поддерживать? Надо с этим настроением куда-то и дальше его поворачивать? Правда, сейчас его на Сирию направили с таким же успехом.
В.Семаго
―
Но Сирия быстро заигралась очень. Вы знаете, вот, эффект от «Крым наш» и Новороссия неизмеримо, в десятки раз выше. Даже по тому энтузиазму, который на телевизионных экранах официальных наших каналов присутствует. Я вижу по экспертам: люди выдыхаются. Вот это очень важное обстоятельство. Вы возьмите, так сказать, там без перечисления имен.
К.Ларина
―
То есть уже скребут по дну, уже всё, больше нечего шевелить, да?
В.Семаго
―
Абсолютно, да. И пробуксовка есть, и глаз уже не так горит, понимаете? И вот это вот уже бубнилово начинается легкое. А это, конечно, проигрыш именно пропагандистский в первую очередь.
К.Ларина
―
Значит, тогда придется нам сейчас, наверное, наблюдать какую-то новую волну, потому что, опять же повторяю, что когда общество доведено до такого состояния истерии, это так просто нельзя оставить, сказать «Ну всё. А больше не хотим. Спасибо, не надо». Это можно так договориться за столом у себя с подчиненным, с твоими идеологами, да? А тут? Народ-то бурлит.
В.Семаго
―
Неуправляемые, да.
К.Ларина
―
Надо что-то с этим делать.
В.Семаго
―
Наверное, будет принято решение о том, что мы сегодня признаем как факт ухудшение международных отношений, как следствие этого наступившие экономические трудности и, как следствие этого, преодоление.Вот теперь постфактум. Мы сказали «Ну, плохо. Плохо, да, правительству. Ну, оно не то, чтоб не справляется, но оно справляется плохо, потому что вот такие внешние факторы. Значит, давайте выстраиваться. Давайте сейчас, вот, потуже и всё прочее, и поехали вперед». Ну, коммунизм. Уже это всё было, так сказать. «Коммунизм будет, но сегодня пока плохо». Вот, то же самое будет и сейчас.
К.Ларина
―
Владимир Семаго в нашей студии. Через несколько минут вернемся в студию и продолжим.НОВОСТИ
К.Ларина
―
Возвращаемся в эфир, здесь в студии ведущая Ксения Ларина и Владимир Семаго. Невозможно, конечно, пройти мимо этой новости о том, что с канала НТВ уходит Владимир Кулистиков.
В.Семаго
―
Один из.
К.Ларина
―
Да. Это, безусловно, эпоха НТВ, и по-разному ее оценивают. Но не будем делать вид, что это человек, который ничего не значил, да? Что для вас такое вот эта эпоха нтвшная и Владимир Кулистиков?
В.Семаго
―
Ну, у нас личное знакомство – оно было не очень длинным и продолжительным, но, тем не менее, я могу сказать: конечно, это человек, который отформатировал вот то НТВ, которое сегодня вызывает огромное количество нареканий у думающей, мыслящей аудитории, которая признаком хорошего тона считает отсутствие интереса к НТВ «Я не смотрю там ни «Скандалы недели», ничего». Но все абсолютно в курсе дела, того, что происходит в этих сюжетах.
К.Ларина
―
Ну, не все уже. Мне кажется, что нет.
В.Семаго
―
Ну, может быть, я преувеличиваю, да.
К.Ларина
―
Обсуждаются же главным образом вот эти торпеды заказные типа всяких «Анатомий».
В.Семаго
―
Конечно, да. Фильм какой-нибудь. Помните, заговор, который раскрывался. Ну, вот, собственно, это и есть такая псевдозаслуга Кулистикова, потому что он сделал такой, гвардейский штурмовой отряд, который верой и правдой служил, выполнял те функции, которые ему были поручены, и тем самым очень серьезно, конечно, ухудшил взаимоотношения между властью и обществом. Причем, не только между мыслящей частью общества, а и в целом.
В.СЕМАГО: Такое телевидение рождает подспудное, внутреннее недоверие. Оно заражает вас бациллой неверия никому и ни во что
Потому что вот такое телевидение – оно рождает, как бы, подспудное, внутреннее недоверие. Оно заражает вас вот этой вот бациллой неверия никому и ни во что. И разрушение стереотипов морали, нравственности, порядочности, чистоты – оно, ведь, в определенной степени, конечно, было заслугой в том числе и НТВ. Эти люди приложили максимум усилий для того, чтобы растоптать, разорвать, разбить, разломать, не создав.
Они пытались сделать некий проект, в котором брутальные умные хитрые, стреляющие ребята заполоняют всё и вся, и эти ребята спасут вас. Вы не думайте, что страна беззащитна, потому что вот, НТВ показывает вам этих людей, которые в нужный момент смогут и всё прочее-прочее.
Этого фактора, доверие к этим героям – оно не произошло. И сегодня все прекрасно понимают, что это искусственный канал, искусственная какая-то жизнь, искусственная атмосфера, которую создал, безусловно, Кулистиков, может быть, не силой своего только гения. Но он сумел...
К.Ларина
―
А он гений?
В.Семаго
―
Ну, «гений» - я имею в виду, так сказать, организационный гений, знаете. Не гений в чистом виде.
К.Ларина
―
Ну, вы так серьезно говорите?
В.Семаго
―
Мне кажется, что дисциплина была железная. Мне кажется, что неповиновение пресекалось на корню. А если это не организационный гений, то что это тогда? Другое дело, что ничего гениального креативного, может быть, не было создано кроме того, как играть на низменных чувствах и инстинктах людей. Но это другой вопрос. Я повторяю еще раз, он создал тот продукт, который ему дали создать и, вероятнее всего, что хотели, чтобы он создал.
К.Ларина
―
Но то, что он выполнял, все-таки... Это был такой канал для особых поручений, согласитесь, да?
В.Семаго
―
Я про это и говорю, да, да. Он выполнял функцию, и очень долго на этом стоял и держался. И его полезность для власти была очевидна, потому что он мог сделать всё, что угодно, не боясь. Знаете, это такая вот есть категория людей, которые могут врать.Это, вот, помните, в 1999 году был один журналист, который против Путина вместе с Березовским активно работал, против Лужкова, Примакова, у него были там какие-то обличающие...
К.Ларина
―
Сергей Леонидович?
В.Семаго
―
Я не помню его. Но, вот, он был такой. Он был беззастенчив, он был абсолютно откровенно предан, чист вот той идее. То же самое и у Кулистикова – ему можно было поручить абсолютно любое. И через 2 часа в эфире с обличающими и уничижительными характеристиками...
К.Ларина
―
С пафосом, страстью, да.
В.Семаго
―
...с хорошим поставленным голосом сказать про то, что они все мерзавцы, шпионы и враги народа. Всё это могло произойти.Усилило ли это позицию власти? Я думаю, что нет. Потому что власть формируется на некоем балансе хорошего-плохого, каких-то оттенков, какого-то многообразия. Когда вы влоб...
Мы с вами, может быть, затронули бы советское время, когда пропаганда именно так и строилась. Помните, в Париже веселое, хорошее настроение и яркое солнце, но в душах французских трудящихся.
К.Ларина
―
Да. Невеселы лица парижан.
В.Семаго
―
Вот и всё. Да.
К.Ларина
―
Ну, сегодня те же самые методы.
В.Семаго
―
Абсолютно.
К.Ларина
―
Обратите внимание. А уж на федеральных каналах абсолютно точно.
В.Семаго
―
Мы-то всё знаем. А дети-то не знают. Молодежь-то не знает.
К.Ларина
―
Но с другой стороны, мне даже кажется, если уж мы об этом заговорили, иногда мне кажется, что, все-таки, раньше уважали больше...
В.Семаго
―
Тоньше было.
К.Ларина
―
Тоньше, да.
В.Семаго
―
Было тоньше и люди...
К.Ларина
―
Было уважение.
В.Семаго
―
Да. И люди понимали, что влоб нельзя было. А сегодня говорят «Да не, ну это... Народ – дурак. Давайте вот».
К.Ларина
―
Так, народ – дурак, получается?
В.Семаго
―
Ну так и считают они. Поэтому в этом, я и говорю, не заслуга, а, как бы, заслуга в кавычках Кулистикова, который совершенно четко упростил взаимоотношения и просто бил по голове людям, говоря им «Да вы всё равно дураки. Чего я вас жалеть-то буду? Вот, вам сейчас скажу. Вот этот плохой и этот плохой. И вот этот мерзавец, да. Хороших? Ну, хорошие – я, вы. А вот...»
К.Ларина
―
И Владимир Путин.
В.Семаго
―
Нет, это уже не обсуждается даже здесь. Это не обсуждается даже здесь. Имея одну единственную истину, которую признают все.
К.Ларина
―
Ну, вот, смотрите. Если ушел Кулистиков, то значит ли это, что через неделю мы будем ждать отставки Добродеева, а потом и Константина Эрнста? Меняем декорации и мальчиков меняем?
В.Семаго
―
Нет, Константин готов к этому давно. Больше того, он уже тяготится и вообще его, так сказать, бизнес-проект, и всё то, что он делает в творчестве. Может быть, он во многом еще не реализовался, потому что его, ну, самые сокровенные желания – это быть а) классным сценаристом...
К.Ларина
―
Продюсером кино.
В.Семаго
―
...Это, может быть, продюсером, режиссером. То есть творческим человеком. Ему организационная эта вся вот эта вот телега – она уже надоела давным-давно.Что касается Добродеева, то это как раз чиновник до мозга костей. Несмотря на то, что он выходец из вполне определенной структуры, которая вообще блистала, так сказать, на заре нашей телевизионной эпохи XXI века и даже конца XX-го, всё равно он чиновник. Он хорош, он чувствует, он получает удовольствие даже от этого. Эрнст – тяготится. Поэтому если Эрнст уйдет в ближайшее время или, наоборот, с какой-то отдаленной дистанции это произойдет, я думаю, что он не расстроится. Он готов к этому на 120%.
Он хорошо очень ушел в кэш на Красном квадрате, хотя никто никогда не признавал, что он там является каким-то собственником. Он очень хорошо поработал на всех площадках, которые делали для Первого канала всякого рода продукцию. Он писал сценарии под псевдонимами, он пытался всё время реализовываться. И я думаю, что ему сегодня...
Вот, его образ – это Роднянский. Вот, Эрнст хотел бы быть Роднянским. Но поскольку он немножечко жалел то, что ему придется расстаться, он как-то колебался. Сейчас если ему предложат, я думаю, что он уйдет.
К.Ларина
―
У нас потихонечку программа «Особое мнение» переходит в жанр «Человека из телевизора». Понимаю, что это интересно Владимиру Семаго. Но я хочу вернуться тогда. Пусть будут персоналии, но из большой политики. Потому что, конечно же, не могу не спросить вас про Александра Григорьевича Лукашенко, который в пятый?.. Или в какой?
В.Семаго
―
Ну, в вечный, да. В вечный раз, да.
К.Ларина
―
В пятый, по-моему, стал президентом при активной поддержке населения.
В.Семаго
―
Да, 80 с чем-то процентов.
К.Ларина
―
Вот этот феномен объясните мне. Это людям уже всё?.. Это прям так считают или людям уже всё равно как при советской власти, как за Брежнева?
В.Семаго
―
Ну, в определенной степени заслуг Лукашенко нельзя, все-таки, недооценивать, это первое. Второе, это некий символ стабильности для очень маленького государства. Ну что, 10 миллионов человек – это же Москва, меньше Москвы.
В.СЕМАГО: В определенной степени, заслуг Лукашенко нельзя недооценивать
Обстоятельства, которые на сегодняшний момент присутствуют во внутренней политике Белоруссии, они не раздражают население. Потому что мы должны всегда понимать, что какие-то тонкие материи, какие-то вещи, которые затрагивают ваше понимание свободы, человеколюбия, гуманизма и всего прочего, это удел очень небольшого количества людей. И в общем масштабе, так сказать, страны это не много. А, вот, умение создать обстановку, при которой большинство (ну, мы с вами в России видим этот пример), вот это вот, наверное, очень важно для политика.
Более того, он не... Вот, мы можем говорить о Лукашенко всё, что угодно, но вот этих вот коррумпированных, коррупционных скандалов, когда неожиданно вдруг кто-то, так сказать, там типа Подвального, Навального, Завального вдруг говорит «А вы знаете, а у Лукашенко вот там вот, у него там в пуще какая-то...» Ну, нет этого. Ну, нет. Может быть, у него что-то, на самом деле, и есть, но это не предмет обсуждения в обществе.
К.Ларина
―
Думаете, что там в Белоруссии сегодня такая ситуация?.. Нет, сам факт того, что там нет своего Навального, это разве?.. О чем говорит?
В.Семаго
―
Мы так близко к ним, что я думаю, что...
К.Ларина
―
О чем?
В.Семаго
―
...в принципе, разобраться, что происходит в Белоруссии... Ну, у нас же был момент, помните, когда было ухудшение отношений с Лукашенко?
К.Ларина
―
Конечно, помним.
В.Семаго
―
И мы здесь, да, и СМИ опять те же самые, наши журналисты, эта кривая усмешка «Ха-ха-ха, хо-хо-хо». А ничего не сказали. А ничего не сказали.
К.Ларина
―
То есть нечего предъявить?
В.Семаго
―
Вот!
К.Ларина
―
Но, послушайте, он вообще сейчас у нас зайка на международном уровне уже. Его готовы уже принять обратно.
В.Семаго
―
Не, разве это не свидетельствует о том, что человек как политик, в принципе, достаточно...
К.Ларина
―
Хитрый.
В.Семаго
―
И ловкий. И более того, вот это лавирование его постоянное – это же... В свое время Саддам Хусейн себя так вел. Многие из политиков, которые чувствуют ответственность за страну, потому что он единственный в этой стране, они не чураются вот таких поворотов, они не чураются в высказывании позиции, которая, может быть, понравится этой стороне в этот момент, но не понравится той. «А я, славировав, получил некие преференции».
К.Ларина
―
Но то, что он сейчас стал, безусловно, тоньше себя вести, это абсолютно. Даже в таких, вот, гуманитарных вещах как, допустим, присуждение Нобелевской премии. Светлана Алексиевич – абсолютный оппозиционный человек, человек из стана...
В.Семаго
―
Антипод Лукашенко, давайте скажем так.
К.Ларина
―
Да, из пятой колонны белорусской, да?
В.Семаго
―
Антипод Лукашенко, да.
К.Ларина
―
Которая давно там... Она приезжает в Минск. Ей не было запрета на въезд в Белоруссию (там до такого не доходило). Но, тем не менее, она была человеком европейским давно, критиковала всегда Лукашенко без стеснения. Она получает Нобелевскую премию. И мало того, что он ее поздравил, сегодня еще новости я посмотрела перед программой, что они в школьную программу решили ввести произведения лауреата Нобелевской премии. То есть они, как бы, как мне кажется, очень правильно поступают.
В.Семаго
―
Но перебор с точки зрения оценки творчества. Моя субъективная позиция...
К.Ларина
―
Это другой вопрос.
В.Семаго
―
Да. ...что это изучать детям нельзя.
К.Ларина
―
Твой гражданин получил эту самую высокую награду мира.
В.Семаго
―
А вы знаете теннисистку, которую он холит и лелеет. Возьмите спортсменов белорусских, возьмите его участие, активное участие в спортивных состязаниях. Ну, он, правда, не забивает как наш президент там по 12 шайб: ну, слабак он, конечно, в хоккей-то он не очень хорошо играет, наш-то получше играет, да. Ну, команда, может, тоже не подобралась у него: все-таки, белорусские за океаном редко играют, а наших-то там как собак нерезаных.
К.Ларина
―
То есть правильно я понимаю, что если бы вы были гражданином Белоруссии, вы бы проголосовали бы за Александра Григорьевича Лукашенко как за своего президента?
В.Семаго
―
Ну, во-первых, я так, формально по национальности как раз, по-моему, белорус.
К.Ларина
―
Вот.
В.Семаго
―
Да. Так что мне это сам бог велел. Ну, честно могу сказать, вот, ну, не вызывает он сегодня идиосинкразии. Он сегодня человек, который совершенствовался, понимая, что нужно делать, выполнил то, что от него требовалось. И я думаю, что это результат... Безусловно, там не обошлось, наверное, без каких-то специальных тонкостей. Но это уже на местах чиновники хотят сказать, что «Александр Григорьевич, а у нас 90% за вас. Нельзя мне вот тут?.. Вот здесь орденочек небольшой? 90% мы сделали». Они все же говорят чиновники «Мы сделали голосование».
К.Ларина
―
Да-да-да.
В.Семаго
―
Поэтому, может быть. Но в целом-то страна довольна тем, что он делает.
К.Ларина
―
Последний вопрос. За что наградили Дмитрия Медведева? Президент за что его наградил?
В.Семаго
―
Ну, скорее, все-таки, это некая такая ирония скорее.
К.Ларина
―
Да вы что?
В.Семаго
―
Это такая усмешка, да.
К.Ларина
―
То есть в этом есть какой-то даже элемент унизительный? Троллинг?
В.Семаго
―
Ну, мне кажется, что это так. Ну, потому что, ну, вы понимаете, на фоне жутких совершенно ситуаций в экономике, на фоне общего недовольства высшим руководством партии своим лидером и одновременно председателем правительства, на фоне всех неприятностей, которые нас еще ожидают, говорить о том, что этот человек выше крыши, так сказать, в понимании экономиста и чиновника? Ну, я думаю, что это, наверное, было, все-таки, (НЕРАЗБОРЧИВО).
К.Ларина
―
Спасибо большое.
В.Семаго
―
Спасибо вам.
К.Ларина
―
Владимир Семаго – наш сегодняшний герой. До встречи. Пока.