Особое мнение СПб - Дмитрий Солонников - Особое мнение - 2020-01-29
А. Петровская
―
У микрофона Александра Петровская, сегодня своё особое мнение высказывает политолог Дмитрий Солонников. Дмитрий, здравствуйте.
Д. Солонников
―
Доброе утро.
А. Петровская
―
Давайте начнём с последних новостей, которые вот только пришли: в Москве задержаны 5 бывших сотрудников ОВД, проходящих по делу о фальсификации материалов уголовного дела в отношении журналисты «Медузы» Ивана Голунова. Эту информацию уже подтвердил и сам Иван Голунов.С этим делом какая-то непонятная история. Насколько я помню, в июне всё произошло; не год скоро, но больше, чем полгода прошло. И долгое время никаких новостей по этому делу, по крайней мере, в публичном пространстве, не было. Более того, дело даже засекретили, а после пресс-конференции Владимира Путина, который сказал, что всё под контролем и скоро мы всё узнаем, новости пошли. Сначала Ивана Голунова признали потерпевшим, долгое время тоже не было этого статуса у него. Теперь мы узнали, что 5 бывших сотрудников задержаны. Что дало толчок развитию событий, на ваш взгляд?
Д. Солонников
―
Смотрите, если мы говорим о тайминге, то в июне, во время Петербургского международного экономического форума произошло задержание Голунова; дальше несколько недель, до июля, разбирались с вопросом правомерно/не правомерно, кто виноват; его выпустили. Какое-то время ещё был вопрос, будет он обвиняемым, подозреваемым, или нет. Процессуальная сторона вопроса в нашей стране достаточно длинная, и мне-то кажется, что здесь, скорее, была проблема не в том, чтобы наказать прямо здесь и сейчас виновных и их схватить. Нужно было дело переквалифицировать, собрать доказательный материал – что тоже в нашей стране, если специально не подстёгивать, очень небыстрая процедура, может длиться месяцами.Но основной-то вопрос в том, кто был заинтересован в формировании «дела Голунова», кто был заказчиком того, чтобы такую провокацию устроить в момент выступления Путина на ПМФ (а именно, когда Путин выступал здесь, произошла эта провокация), кто это всё организовал, кто стоит за всем этим, кто заинтересован.
А. Петровская
―
Но неужели они не могли разобраться быстрее? Например, по «московскому делу», как мы помним, дела рассматривали быстро: один день следствие, все процессуальные моменты; один день суд, всё - раз-два-три, закончили.
Д. Солонников
―
Ну там, в общем, всё банально.
А. Петровская
―
А здесь всё сложно?
Д. Солонников
―
Мы видим, что эти дела тоже сейчас пересматривают, Конституционный суд вмешался, это следующий этап. Здесь смотрите, о чём я говорю: если бы дело касалось того, что простые полицейские подкинули кому-то наркотики (конечно, наши полицейские так не делают, но вдруг бы такое произошло), и их бы за руку на этом схватили коллеги из прокуратуры или Следственного комитета, всё тоже было бы очень быстро. А здесь ситуация политическая, здесь игра вокруг идеи преемника, мне кажется, уже идёт. Вокруг ситуации с силовыми структурами, с мэрией Москвы.Ведь Голунова в какой момент задержали? Когда он начал расследование ситуации с ритуальными услугами в Москве вокруг структур, работающих с мэрией, на их подряде. И очень неприятная ситуация, неприятный запашок остался. Почему, когда Путин выступает, разбираются с проблемами вокруг мэрии Москвы? Что это такое? Мэрия Москвы пытается подчистить свои хвосты, используя Владимира Владимировича Путина, как отвлекающий туман, как ширму? Все смотрят на Владимира Владимировича, а мы здесь свои делишки поделаем.
А. Петровская
―
Ну там внимание-то переключилось всё-таки.
Д. Солонников
―
А в результате они испортили выступление Владимира Владимировича Путина, медиа были забиты информацией о Голунове, а не о Путине. Я думаю, что если здесь большая политика, то, конечно, это всё не так быстро и не так просто.
А. Петровская
―
Дмитрий, но с другой стороны, если в эту конспирологию углубляться, и предположить, что именно так всё и было, как вы говорите, то тогда вопрос: почему мы видим, что силовой блок в новом правительстве практически не затронут? И не только в правительстве. Генпрокурор сменился, а в остальном всё практически как было, так и осталось. И мэрия Москвы… Ну, не мэрия в прямом смысле, а люди, скажем так, от московского блока, клана (не знаю, как их правильно называть) – их тоже довольно много в новом правительстве.
Д. Солонников
―
Ну, «довольно много», это не настолько много. Речь не об этом. Если мы посмотрим на май – начало июня прошлого года, то Сергея Собянина называли, как одного из основных претендентов на должность преемника, на высокий статус преемника. Товарищ Си Цзиньпин приезжал сюда и рассказывал, что «вот, прекрасный же есть преемник Владимиру Владимировичу Путину», имея в виду Сергея Собянина. И тут пошла цепочка случайных событий: «дело Голунова» развалившееся, протесты в Москве, и к сентябрю стало понятно, что Собянин больше не преемник, его в этом статусе не очень рассматривают. Если мы посмотрим на ситуацию после послания президента, то точно так же: ещё в конце осени было полное впечатление, что Дмитрий Анатольевич Медведев теперь у нас основной игрок в преемники.
А. Петровская
―
Да? А что на это указывало?
Д. Солонников
―
Дмитрий Анатольевич Медведев начал очень активно выступать в медиа, прошёл съезд «Единой России», где фактически речь шла о том, что «или мы играем в Дмитрия Анатольевича, или – если вы не с нами, то вы против нас и вам в нашей партии делать нечего». Дмитрий Анатольевич сконцентрировал под собой большие ресурсы в медийном блоке, создал НКО, которая должна была заниматься пиаром всех национальных проектов, собирая на себя все деньги, которые выделены по каждому из нацпроектов на представления в медиа.
А. Петровская
―
Но национальные проекты – не лучший способ пиариться.
Д. Солонников
―
Нет, деньги - лучший способ пиариться. Национальные проекты не лучший способ, но деньги – лучший способ пиариться, а если собираются деньги в одном месте под контролем Дмитрия Анатольевича, то они собираются зачем-то. И было полное впечатление, что Дмитрий Анатольевич начал стартовать, всё, вот он уже побежал. Согласовано или нет? Скорее всего, вот это вот снятие – реакция на то, что фальстарт произошёл, не надо было, раньше того, как судья свистнул или выстрелил из пистолета, пытаться рвать по своей дорожке. Поэтому – летом отстрелялась московская мэрия, в конце осени – начале зимы отстрелялось правительство. Посмотрим, чей фальстарт будет следующим. Поэтому дело Ивана Голунова, мне кажется, нужно рассматривать с этой точки зрения, гораздо более серьёзной, чем шалость маленьких полицейских. Если бы это была шалость, то их бы быстрее наказали.
А. Петровская
―
Но всё-таки остаётся для меня не очень понятным: почему, если это как-то связано с московской мэрией, московская мэрия продолжает себя в новом правительстве в какой-то мере?
Д. Солонников
―
И представители Дмитрия Анатольевича, в общем, не бедствуют. Нельзя сказать, что он совсем почил в бозе и на 100% изменился состав правительства РФ. Это не в наших традициях, у нас так вот головы с плеч не рубят, если уж совсем что-то этакое не произошло. За руку не поймали – значит, остаётся рукопожатным.
А. Петровская
―
Тем более что даже те из министров, кто покинул свои посты – они же не ушли куда-то далеко.
Д. Солонников
―
Я об этом и говорю.
А. Петровская
―
Как, например, Владимир Ростиславович Мединский, который не очень далеко от культуры ушёл, став советником по тем же самым вопросам, на которые он делал упор, будучи министром культуры.
Д. Солонников
―
Мутко то же самое, не сильно потерялся. Если про правительство, смотрите: мне кажется, тут очень интересная, другая ситуация. Когда смена правительства произошла, пытались обсуждать, что «вот, в правительстве больше нет ни одного петербуржца, ай-ай-ай, впервые такая история». Но, во-первых, это неправда, петербуржцев там, как минимум, три, в большей или меньшей степени связанных с нашим городом: Чуйченко, Зиничев и Патрушев-младший. Поэтому сказать, что петербуржцев там нет – это немножко некорректно.Но я бы обратил внимание на другое: впервые в правительстве РФ нет ни одного человека, который бы пришёл в Москву вместе с Владимиром Владимировичем Путиным. Вот людей путинского призыва в правительстве больше не осталось, это правда. И тут мы видим смену поколений. Это первая крупная структура, которая полностью обновилась. Нельзя говорить, что люди совсем молодые (хотя молодых там тоже достаточно теперь), но вот этого путинского кадрового призыва, на который он всегда опирался – люди лично преданные, лично проверенные, с которыми он лично работал – их там теперь больше нет ни одного.
А. Петровская
―
А с чем это связано, на что это указывает?
Д. Солонников
―
Я думаю, что идёт обновление страны, обновление правящей элиты, начался процесс.
А. Петровская
―
То есть, это разочарование президента в тех людях?
Д. Солонников
―
Нет, не разочарование. Это плановый процесс, когда идёт смена поколений. У нас она идёт таким образом: постепенно, в одном месте, в другом. Сейчас поменяли правительство; дальше, я думаю, будут изменения в партийном блоке в законодательной власти, одной и второй; дальше будет смена в крупных госкорпорациях – недаром Герман Греф уже начал беспокоиться и говорить о своём будущем. Постепенно идёт речь о том, что люди путинского призыва будут отходить – не то что на покой, но на более спокойные места.
А. Петровская
―
Которые всегда можно и создать, если их раньше не было – как в случае Дмитрием Анатольевичем Медведевым.
Д. Солонников
―
Да, конечно.
А. Петровская
―
Тогда ещё такой момент: вот вы сейчас говорили о смене правительства, смене в будущем руководства больших госструктур. Всё это выглядит не как часть какой-то функционирующей системы (потому как на правительстве всё-таки лежит вся исполнительная власть, на гоструктурах тоже определённые функции), а как будто часть политической игры одного человека. Вот так прозвучало сейчас.
Д. Солонников
―
Давайте объективно говорить: у нас суперпрезидентская страна на сегодняшний день. У нас действительно все основные полномочия находятся в одном месте, и ответственность лежит в одном месте. Другие органы или физические лица очень боятся брать на себя ответственность за принятие окончательных решений. Да, так сформировалась российская политика на протяжении последних даже не 25, а, наверное, чуть ли не 40 лет. Всё решал Андропов, всё решал Горбачёв, единовластным правителем был Борис Николаевич Ельцин, «царь Борис»; то же самое происходит с Владимиром Владимировичем Путиным.Это ситуация, в которой наша страна находится достаточно давно. Коллегиальный орган управления и какая-то конкуренция различных ветвей власти, различных центров силы, у нас в стране отсутствует. Это объективная реальность, данная нам в ощущениях ещё с ХХ века, ещё с Советского Союза. Коллегиальный орган управления, наверное, был при Леониде Ильиче Брежневе, после чего это закончилось. Причём, при раннем Брежневе. Поэтому говорить о том, что Владимир Владимирович создал тут что-то новое и неожиданное – нет, он как раз пытается от этой структуры отойти. Его предложения по изменению Конституции и созданию новых центров силы – это и есть попытка создания коллегиальности в управлении.
А. Петровская
―
Вот это как раз интересный момент. Что касается Конституции – что ж там такое меняется, на ваш взгляд, что ведёт нас к коллегиальности от единой вертикали?
Д. Солонников
―
Во-первых, правительство будет не так зависеть от президента, а больше будет зависеть от Государственной Думы, которая утверждает и премьера и вице-премьера на сегодняшний день.
А. Петровская
―
Подождите, можно сразу по пунктам, чтобы не забыть: ведь всё равно у президента остаётся право отстранять министров. Какая тогда разница?
Д. Солонников
―
Это так, как в Великобритании – королева вручает мандат лидеру парламентского большинства. Королева вручает, но мы же все понимаем, что королева реально не правит.
А. Петровская
―
Символизм.
Д. Солонников
―
Да, конечно. Поэтому здесь, наверное, попытка сделать кальку, сделать такую же систему. Должно править парламентское большинство, которое выбирает премьера – по Конституции. Другое дело, как это будет фактически сделано. Мы можем вспомнить, что самой демократичной конституцией нашей страны была сталинская, написанная Николаем Ивановичем Бухариным, по этой конституции расстрелянным. Поэтому одно дело, как написано, и другое дело – как применяется.Написано достаточно позитивно. По тому, что предлагается - один центр силы, правительство. Дальше: если правительство формируется Государственной Думой, то законодательный орган власти тоже получает больше полномочий, вопрос в партиях, которые формируют большинство. Отдельный центр силы, который сейчас тоже формируется – это Конституционный суд, который теперь не только рамочные законы определяет, но и может вмешиваться тактически в принимаемые законы, здесь и сейчас.
А. Петровская
―
Здесь как раз больше вопросов у меня возникает в отношении выстраивания системы сдержек и противовесов разных независимых ветвей власти.
Д. Солонников
―
Как говорил Борис Николаевич Ельцин.
А. Петровская
―
Да. В этом случае непонятно, как Конституционный суд будет рассматривать вопрос о конституционности каких-либо законов или прочего, если он до этого его уже проверил и сказал: «Да, этот закон конституционен, мы здесь уже вмешались». Дальше по этому закону возникают какие-то судебные вопросы, судебные решения, и мы идём обратно в Конституционный суд, который, в общем, уже сказал!
Д. Солонников
―
Он сказал: «Закон конституционен, а решение вынесено неправильно». Одно дело, как закон действует, другое дело – решение по этому закону. Это немножко разные вещи.
А. Петровская
―
Мне кажется, здесь сращивание законодательной и судебной власти в большей степени происходит, независимость суда, о которой мы всё время говорим, как-то пропадает.
Д. Солонников
―
Независимость суда от кого? От другого суда?
А. Петровская
―
Да даже от своего собственного решения.
Д. Солонников
―
Суд высшей инстанции у нас что? Может ли Конституционный суд проверить решения других судов? Суд проверяет суд. О независимости вообще всей судебной системы, наверное, нельзя говорить. Суд высшей инстанции отменяет решение суда низшей инстанции, такое было всегда.
А. Петровская
―
Там ещё по суду вопросы, там же теперь мы говорим о возможности отстранять судей.
Д. Солонников
―
На самом деле то, что у нас все неотстранимы, и что бы человек ни творил, как целый ряд сенаторов, предположим, и их убрать крайне сложно – да, наверное, это не очень здорово. То, что возможность отстранения прописана… Вопрос в том, что нет процедурных моментов, и изменения в Конституции предполагают изменения в целом ряде законов, которые должны прописать процедуры. Мы ещё не видим тех нормативных актов, которые будут прописывать реальную эффективность. Пока предложены только рамочные нормы. Да, у Конституционного суда больше полномочий, с одной стороны. С другой стороны, судьи могут отстраняться, то есть за судьями может следить Совет Федерации.И что ещё важно, если мы говорим о новых центрах силы – появление пока непонятного органа, Госсовета. Закон по нему не прописан, и даже параметров этого закона мы пока не видели. Но он появился в Конституции. И, видимо, новыми полномочиями будет обладать Совет Безопасности, куда на усиление пошёл Дмитрий Анатольевич Медведев.
Если мы теперь будем возвращаться ко всей суперпозиции, то у нас есть президент, с немножко изменёнными полномочиями, чуть уменьшенными; есть правительство, чуть-чуть более независимое от президента; законодательная власть с чуть большими полномочиями; Конституционный суд, который стал больше вмешиваться в тактическую деятельность; Совет Безопасности, Госсовет. То есть получается такая суперпозиция различных центров силы, за право или возможность руководить которыми, за возможность возглавить которые, теперь и может быть соревнование у различных политических игроков. Теперь не надо бороться только за одно президентское кресло. Что хорошо.
А. Петровская
―
Хотя мне кажется, что эти конституционные поправки всё-таки усиливают - несмотря на все разговоры о распределении полномочий – президентское кресло, за которое, как вы говорите, теперь не так обязательно бороться. Нет у вас такого ощущения?
Д. Солонников
―
У каждого может быть своё мнение.
А. Петровская
―
Я интересуюсь вашим.
Д. Солонников
―
На мой взгляд, он делегировал часть важных полномочий представительной власти, ив этой ситуации произошло их усиление.
А. Петровская
―
Ещё, кстати, про муниципальную власть не очень понятно. Написано, что она включается в единую систему публичной власти, а мы знаем, что муниципальная власть всегда была отстранена, как отдельная ветвь. В данном случае можно ли тоже говорить, что муниципальная власть списывается в некую вертикаль? Там же, по-моему, ещё и вот это новое требование, которое касается отсутствия гражданства.
Д. Солонников
―
Нет, это разные вещи. Отсутствия гражданства – это правильно, на мой взгляд. Если человек идёт сознательно на госслужбу, он должен принять на себя целый ряд ограничений, потому что госслужба в нашей стране даёт целый ряд дополнительных привилегий.
А. Петровская
―
Просто создаётся ощущение, будто всё это выстроено в одну вертикаль.
Д. Солонников
―
Нет-нет, давайте разделять круглое и зелёное. Органы госвласти – это 11 статья первой главы, муниципальное управление – это 12 статья первой главы. Муниципальные органы управления у нас принципиально отделены от госвласти, и это так и остаётся. Некоторый реверанс, сделанный в этих поправках, что это тоже часть публичной власти – ну, да, и что? Никакой содержательной части за этим нет. Опять же, в перечне законов, которые подлежат изменению в связи с принятием изменений в Конституцию, есть и 131 ФЗ, который тоже должен меняться, но поправок в него мы не видели.Из того, что сказано - не следует ничего, этот такой красивый реверанс в сторону муниципальной власти сделали. А как изменится 131 ФЗ в данной ситуации, будут там какие-то серьёзные принципиальные изменения или тоже два слова напишут про публичность деятельности органов муниципальной власти и на этом всё закончится – мы не знаем. Из того, что есть - никак не следует, что муниципальная власть становится более встроенной в государственную вертикаль. А дальше нужно будет смотреть.
А. Петровская
―
Что касается транзита, о котором так много говорили, и довольно давно – мне кажется, прямо с выборов 2018 года. Выбрали Владимира Владимировича, и сразу все стали обсуждать транзит 2024 года. Предполагалось, что различные поправки, которые будут внесены, и вообще, вот это, скажем так, сенсационное выступление в январе, как-то прояснят ситуацию с 2024 годом. Вы сказали про Госсовет – а многие говорили, что это как раз тот резервный орган, та резервная позиция, куда Владимир Владимирович может уйти после 2024 года, но про него толком ничего непонятно. Никаких федеральных законов мы пока не видели. Вам что-то стало понятней про 2024 год и вообще про этот транзит?
Д. Солонников
―
На мой взгляд ситуация вырисовалась в той части, что транзитом действительно Владимир Владимирович активно занимается. Если до этого ряд политологов говорили «да ничего подобного, ничего не будет»; ходило активное мнение, что и в 2024 году смены президента не произойдёт, то теперь понятно, что президент этим активно занимается. Он действительно готовится к передаче власти, и она гарантированно произойдёт в 2024 году, а может и раньше.То, что достаточно быстро и радикально, оперативным манёвром, произошли изменения сейчас, мне кажется, говорит о том, что и президент и его окружение готовятся к каким-то событиям значительно раньше, чем 2024 год. Если бы всё готовили к тому моменту, не было бы никакой спешки вносить изменения в Конституцию сейчас, тем более, так быстро, как это делается. Выступает президент, на следующий день формируется рабочая группа по подготовке изменений Конституцию; тут же эти изменения вносятся в Госдуму, которая через 5 дней в первом чтении принимает это на своём заседании. Рабочая группа по подготовке изменений работает отдельно, а эти изменения уже принимаются Государственной Думой.
А. Петровская
―
А зачем торопиться? Почему не подождать 2024-го?
Д. Солонников
―
Я верю в то, что руководители нашей страны знают чуть больше, чем мы, сидя в этой студии.
А. Петровская
―
То есть, будет хуже к 2024-му, поэтому сейчас?
Д. Солонников
―
Я не знаю, что мы понимаем под словом «хуже» или «лучше». Хуже или лучше кому? Возможно, там есть информация о серьёзных изменениях в геополитике, в экономике; возможно, идёт речь о здоровье одного-второго-третьего (не знаю кого) политических лидеров нашей страны. Возможно ещё что-то, но такое впечатление, что там располагают немножко другой картиной мира, чем то, что видим мы сейчас.
А. Петровская
―
Мы сейчас прервёмся на московские новости и остаёмся в Youtube.НОВОСТИ
А. Петровская
―
Мы возвращаемся в эфир. Дмитрий Солонников, политолог сегодня у нас со своим особым мнением. Во время московских новостей мы обсуждали коронавирус, рынки и где может быть хорошо. Дмитрий нас всех радует: кто переживал, что у нас может быть что-то нехорошо – забудьте. Дмитрий говорит, всё будет хорошо.
Д. Солонников
―
Нет, смотрите, речь идёт о том, что худшее, что у нас может произойти – у нас не выполнят поручение президента, и в 2021 году российская экономика не будет расти темпами выше среднемировых.
А. Петровская
―
Ой, их уже в 2020 году не выполнили, мы переживём.
Д. Солонников
―
Сейчас поставили задачу опять в послании президента. Что сказал Владимир Владимирович Путин? Уже в 2021 году российская экономика должна расти темпами выше среднемировых, то есть, это те самые 3,5%, о которых он говорил ещё в 2018 году. Но худшее, что будет – это мы не будем расти такими темпами, останется около 1,5-2%, в этом промежутке. Это – самое плохое, что произойдёт сейчас с Россией. Да, для населения это будет ощущаться в том, что рост доходов так и не произойдёт, все будут балансировать на нынешнем уровне, «Росстат» будет показывать, что на доли процента реальные доходы домохозяйств выросли, сами домохозяйства будут считать, что их доходы упали тоже на какие-то проценты.Вот в этом и будем балансировать. Это не вызовет социальных потрясений ни коим образом. Даже пенсионная реформа не вызвала массовых протестов, никто на улицы не вышел, и революции не случилось. Поэтому вот такая вялотекущая фаза – да, она возможна, да, роста не будет, но это не провал. Экономика российская не обвалится сама по себе, и, соответственно, социального взрыва, социального потрясения у нас, в отдельно взятой стране не произойдёт.
А. Петровская
―
Я каждый раз теперь, когда буду платить больше за транспорт, буду вспоминать, что вы говорили, что всё будет хорошо, и меня эта мысль будет поддерживать.
Д. Солонников
―
Так вы же будете платить! Вы же не идёте бить витрины, как в Чили. Вот я об этом и говорю.
А. Петровская
―
Просто в какой-то момент, может быть, придётся идти пешком. Ну ладно.
Д. Солонников
―
Да, это тоже. Ещё раз: идти пешком, а не идти на демонстрацию. Идти пешком на работу и продолжать зарабатывать. Так оно и будет, всё верно.
А. Петровская
―
Хорошо, что всё позитивно с вашей точки зрения. Давайте тогда к Петербургу, раз мы перешли. У нас здесь с транзитами вроде пока всё спокойно, ничего не планируется. Единственная смена, о которой сейчас много говорят – ну, мне так кажется (хотя к назначению, например, Соколова мы ещё, наверное, вернёмся сегодня, если успеем) – это детский омбудсмен. Кто бы вообще подумал, что эта должность может вызвать какой-то интерес? А тут довольно неожиданно появились соперники, скажем так, за этот пост у Анны Митяниной. Я бы сказала так: в последний вагон буквально вступили.И сейчас, по-моему, там сказали, что 26 февраля будет известно, как проголосуют депутаты за детского омбудсмена. Юлия Шик, которая предложена от ЗакСа – это как бы от ЗакСа, а Анна Митянина, поскольку мы знаем, что её предложил губернатор – это от исполнительной власти. И опять пошли разговоры: а если это некий спор…
Д. Солонников
―
Там ещё 2 кандидата.
А. Петровская
―
Да, но про них почему-то никто не вспоминает.
Д. Солонников
―
Партия ЛДПР предложила.
А. Петровская
―
…Что это некий спор исполнительной и законодательной власти, и вообще, это не про выборы детского омбудсмена, это опять про политику. Вот вам как кажется?
Д. Солонников
―
Во-первых, выборы должны быть конкурентными, и понятно, что какие-то конкуренты у Анны Митяниной должны были быть. Не могло быть такого, что у нас один-единственный кандидат, и он один-единственный так и остаётся. Поэтому то, что есть конкуренты – это естественно. Другой вопрос, насколько это политическая игра и насколько в неё играет Вячеслав Серафимович.Вячеслав Серафимович – это один из крупнейших, наверное, крупнейший политический игрок сейчас нашего города, человек, который прекрасно умеет создавать интригу, который прекрасно умеет расставлять своих людей, продвигать свои интересы – иногда чужими руками. Это замечательно, и нет никаких сомнений, что всё, что происходит в ЗакСе, дирижируется Вячеславом Серафимовичем: действия оппозиционных партий, действия депутатов от «Единой России», решения комиссии, которую возглавляют представители «Единой России»…
А. Петровская
―
Вот я вас хотела как раз про эту комиссию спросить.
Д. Солонников
―
Конечно же, ни у кого нет сомнений, что комиссия принять решение без согласования со спикером не могла.
А. Петровская
―
А зачем же спикер-то так резко в сторону Анны Митяниной, протеже от губернатора выступил, если так предполагать?
Д. Солонников
―
Я думаю, что здесь большая серьёзная игра.
А. Петровская
―
То есть, всё-таки про политику это всё.
Д. Солонников
―
Вячеслав Серафимович показывает, что у него есть силы, у него есть рычаги управления, у него есть рычаги давления, да. Это Законодательное собрание – не просто взбесившаяся печатная машинка, как говорили про другой законодательный орган нашей страны, а действительно реальный политический игрок на карте нашего города. С ним нужно считаться, с ним нужно договариваться. И он говорит о том, что нужно договариваться.
А. Петровская
―
То есть, проблемы всё-таки у нас есть на уровне между законодательной и исполнительной властью? Какая-то напряжённость существует.
Д. Солонников
―
Это естественно, это нормально. Мы с одной стороны ратуем за то, что у нас должна быть политическая жизнь: «Давайте будут различные политические силы, различные политические интересы». Прекрасно. Как только это выплывает и как только мы видим реальный политический процесс, мы хватаемся за голову: «Ай-яй-яй, как же так, смотрите, там какое-то противостояние». Так это нормально! Должны быть разные интересы, разные точки зрения. Вот они должны конкурировать друг с другом. Открытая политика! Прекрасно.
А. Петровская
―
Да, я с вами абсолютно согласна. Но здесь возникает два вопроса. Первый: является ли это противостоянием, скажем, между ветвями власти или между конкретными персоналиями, которые продвигают свою политическую фигуру, свои какие-то политические интересы? Вот это – главный вопрос всё-таки для нас, наверное.
Д. Солонников
―
Каждая персоналия - не сама по себе. Каждая персоналия представляет тот или иной центр силы. Он может быть оформлен в партию, он может играть вместе с партией, может быть не оформлен в партию, он может играть просто как центр силы с различными лоббистскими возможностями, с представлением различных интересов. Конечно, должны быть разные центры силы! У нас огромный пятимиллионный город, это как европейская страна. Конечно, у нас должны быть разные игроки, у которых может быть политическая конкуренция. Это естественно.
А. Петровская
―
И второй вопрос возникает: всё-таки мы говорим об очень важной в городе должности, на мой взгляд. Мне кажется, что детский омбудсмен… Та высокая планка, которую Светлана Юрьевна Агапитова задала, будучи на этом посту 2 срока, говорит о том, что у нас всё-таки не только политическая игра. Давайте, играйте, решайте, хорошо. Но важно же, кто займёт эту должность, важно, чтобы эти люди были действительно с опытом. А здесь возникает, что вот эта юридическая комиссия сказала, что вдруг у них нет оснований и достаточной информации, чтобы быть уверенными в кандидатуре Анны Митяниной. От ЗакСа мы говорим про кандидатуру Юлии Шик – я просто не знаю, я не юридическая комиссия.
Д. Солонников
―
Да, ещё более проблематично с компетенцией, на мой взгляд. Вы знаете, спорить с комиссией ЗакСа, наверное, бессмысленно, мы сейчас этого делать не будем.
А. Петровская
―
Конечно.
Д. Солонников
―
На мой взгляд, у вице-губернатора, отвечающего за социальную политику, квалифицированного юриста и, может, одного из лучших юристов города в данной части права, несомненно есть компетенции заниматься и вопросами детства в том числе. У других кандидатур, наверное, тоже есть определённые компетенции: кто-то мать успешная, кто-то занимался политикой на уровне муниципалитетов и тоже там занимался вопросами детства, кто-то просто педагог прекрасный известный. Поэтому ради бога, пусть участвуют все. Победит сильнейший.
А. Петровская
―
Ещё давайте поговорим с вами про довыборы, раз про ЗакС поговорили. Там с этими довыборами какая-то непонятная ситуация.
Д. Солонников
―
Опять не назначены.
А. Петровская
―
Да, они опять не назначены. Что там происходит вообще? Почему это так важно? Это тоже политика или чисто организационные вопросы?
Д. Солонников
―
Нет, конечно, это политика. Если бы была политическая воля назначить выборы, их бы, наверное, уже назначили.
А. Петровская
―
А кто против?
Д. Солонников
―
Я думаю, что не определено, кто в этих выборах будет участвовать, кто может победить. И вообще, нам нужно чуть больше, чем полтора года до сроков выборов в ЗакС их проводить или нет? Или мы сейчас ещё несколько месяцев потянем, и просто выйдет законодательно срок для того, чтобы эти выборы назначать, и всё. ЗакС работает без одного депутата? Работает. Кто-то заметил потерю бойца, кроме того, что личная трагедия для друзей и родственников, без сомнения, светлая память человеку? Да в общем, нет. С политической точки зрения ничего не произошло. В этом отношении выборы нужны, если известно, кого туда нужно продвигать. Вокруг этого, я думаю, и идут основные баталии, пока мы их не видим.
А. Петровская
―
Вы понимаете, кто там, под ковром? Кто борется, какие варианты?
Д. Солонников
―
А дальше вопрос, кого мы выбираем. Мы выбираем человека из команды Вячеслава Серафимовича ему в помощь, и он сохраняет за собой полный контроль над ЗакСом, или это идёт альтернативная фигура, которая дальше будет претендовать на то, чтобы вокруг себя сформировать новый центр влияния в ЗакСе? Я думаю, что об этом идёт речь.
А. Петровская
―
Ещё давайте теперь про Смольный поговорим. Соколов к нам сюда приехал из Москвы для того, чтобы…
Д. Солонников
―
Он давно уже приехал из Москвы.
А. Петровская
―
Уже давно приехал, но только там по-прежнему вопросы остаются. Мне, например, не очень понятно. Был Батанов… Он есть и, в общем, остаётся в Смольном, но он как-то уже от части дел отстранён, ему переданы другие дела. А частью тех компетенций и вопросов, которыми занимался Батанов, теперь будет заниматься Соколов. И, в частности, там есть одна важная история для Петербурга: это транспортная реформа, которую начинал, как бы задумывал и вроде планировал именно Батанов. Вот эти вот какие-то перераспределения – почему мы на переправе меняем руководителя по части очень важной городской реформы? Это не скажется негативно?
Д. Солонников
―
По поводу транспортной реформы здесь, в студии и в городе неоднократно обсуждалось, что, может быть, реформа сама по себе и хорошая, но её реализация идёт не лучшим путём – по крайней мере, в части информирования горожан. Явно совершенно нет понятной информации.
А. Петровская
―
С информированием ладно, главное, чтобы автобусы были.
Д. Солонников
―
Да, но горожане волнуются, потому что они не знают, есть автобусы или нет.
А. Петровская
―
Я вам расскажу: их меньше, чем сейчас будет.
Д. Солонников
―
Поэтому явно совершенно проблема в том, что реформа реформой, но что-то было неладно в этой части датского королевства, нужно было что-то поменять. Поэтому, я думаю, были приняты кадровые решения. Вот не понравилось губернатору то, как реализуется транспортная реформа, как и многим горожанам. Он чутко на это отреагировал.
А. Петровская
―
Так она же ещё не состоялась, разве можно судить? Вот нам говорят: вы не судите нового министра культуры…
Д. Солонников
―
Правильно, начали же судить заранее. О транспортной реформе было объявлено давно, и по части информирования как раз… Мы же с вами об этом говорили – что информирование горожан о ходе транспортной реформы не отвечает запросам горожан. Вот на это и отреагировали.
А. Петровская
―
Да, но, может быть, сама транспортная реформа вполне себе удачно будет проведена.
Д. Солонников
―
А этого мы не знаем, конечно. Когда она произойдёт, тогда мы и отметим.
А. Петровская
―
Хорошо. Будем наблюдать, как произойдёт это под руководством Соколова. Вообще как вам кажется, от перемены мест и кадров в данном случае может зависеть успех?
Д. Солонников
―
Конечно. «Кадры решают всё», - как было сказано в своё время. Хотя незаменимых у нас нет. Но изменения, конечно, происходят.
А. Петровская
―
Вот такие две противоречивые фразы произносит Дмитрий Солонников под конец сегодняшнего «Особого мнения». На этом закончим. Спасибо.