Дмитрий Гудков - Особое мнение - 2020-07-14
14.07.2020
М. Майерс
―
Здравствуйте. Это программа «Особое мнение» и у нас в гостях политик Дмитрий Гудков. Живьем. Не по Zoom, не по Skype. Очень рады.
Д. Гудков
―
Добрый вечер.
М. Майерс
―
Давайте с Хабаровска начнем, с Пескова, который сказал что, слава богу, обошлось без провокаций и без эксцессов. «Это очень важно потому, что как вы знаете обязанность правоохранительных органов именно не допускать каких-либо провокаций. Слава богу, что этих провокаций не было». Как в целом вы оцениваете ситуацию в Хабаровске?
Д. Гудков
―
Во-первых, я хотел поддержать жителей Хабаровского края, это на самом деле невероятно круто, что люди вышли защищать свою позицию, свое мнение, своего губернатора, свой выбор, который они сделали и это вдохновило очень многих на самом деле и мне кажется, будет поднимать и другие регионы. Поэтому первое, что я хочу – поддержать, хочу сказать, что они могут рассчитывать и вообще жители разных регионов могут рассчитывать на нашу информационную поддержку и здорово, что насколько я знаю, есть социология, которая говорит о том, что люди разных регионов что-то слышали или что-то знают о протестах в Хабаровске. Несмотря на то, что вся пропаганда замалчивала. То есть не было ни одного сюжета на телевидении, ни одной публикации в федеральных СМИ, но тем не менее благодаря Интернету, благодаря тому, что очень многие политики в Москве и других регионах и в социальных сетях, очень многие люди об этом рассказывали, скрыть этот факт невозможно. Я думаю, что это начало протестов и эти протесты будут продолжаться. Потому что власть наплевала на мнение людей, во-первых, сначала навязала свою кандидатуру из Москвы и когда люди в знак протеста проголосовали за Фургала, он тогда не был каким-то известным оппозиционерам, но это было протестное голосование.
М. Майерс
―
Он там в Хабаровске достаточно популярный человек.
Д. Гудков
―
Он, конечно, стал после этого, потому что он неплохо как мне говорят, зарекомендовал на посту губернатора. И то, что его арестовали и предъявили ему обвинение за какое-то преступление там пятнадцатилетней давности.
М. Майерс
―
Заказное убийство все-таки.
Д. Гудков
―
Когда я был депутатом…
М. Майерс
―
Помните его, встречались?
Д. Гудков
―
Я его не очень хорошо помню…
М. Майерс
―
Вы знакомы лично?
Д. Гудков
―
Мы не общались лично. Он не очень был активным депутатом, скажу так, но он два или три срока сидел в ГД.
М Майерс
―
Примелькались.
Д. Гудков
―
А попасть в список ЛДПР или любой другой сейчас уже системной партии это означает получить какое-то там добро правоохранительных органов, потому что там проверяются люди, кандидаты в списке. То есть значит либо они все знали и скрывали, либо значит, там ничего нет. Я конечно, свечку не держал, ничего не могу сказать. Но если говорить о протесте, то конечно это был протест против навязывания Москвой политики, против политики Кремля, против политики Путина, против политики Москвы. Люди хотят, чтобы налоги оставались на местах, люди хотят иметь возможность выбирать мэров, губернаторов без какого-то разрешения Москвы и этот тренд усиливается, я думаю, что мы увидим еще много сюрпризов осенью.
М. Майерс
―
Ну давайте попробуем понять, почему именно Хабаровск и почему именно сейчас. Я объясню свой вопрос. Дело в том, что мы с вами по любому поводу и на любую тему могли говорить примерно теми же самыми фразами год назад, два года назад. То есть там в лоб вы не видите никаких подводных течений. То есть вот действительно, потому что надоел Путин, они взяли и пошли. То есть там не было никаких заинтересантов, конспирологии. Почему сейчас и почему именно Хабаровск. Миллион раз вы говорили в этой студии, что не устраивает Путин, что навязанная политика, что люди против. Про протест, протест. Но мы с вами первый раз обсуждаем такой кейс как история в Хабаровске.
Д. Гудков
―
Да, это кейс новый. Конспирология, если может быть, я не знаю, она где-то наверху. Мы же говорим о настроениях людей. Люди не знают ни о какой конспирологии, ну в основном, в общей массе. В чем новизна ситуации. Первое - люди выбрали другого губернатора, а не того, которого навязала Москва. Таких случаев несколько, три по-моему. Второе. Я немножко почитал о действиях губернатора, всё-таки он там сделал много интересных правильных вещей. Снизил расходы на госуправление и так далее, потому что люди ждали. И третье - арестовали этого губернатора. В этом есть новизна ситуации. Поэтому люди сказали: как, мы выбрали своего человека, неважно плохой он, хороший - это наш выбор. А вы его, сволочи такие, взяли арестовали, значит вы наплевали на наш выбор. Вот люди и вышли. Поэтому если говорить о провокациях, главный провокатор - это власть, которая спровоцировала эти протесты. Поэтому мы можем обсуждать разные ситуации, но эта ситуация совершенно новая.
М. Майерс
―
А почему полиция ведет себя не так как в Москве, например?
Д. Гудков
―
Если в Москве выйдет 60 или 100 тысяч, тоже полиция будет очень вежливо.
М. Майерс
―
Мне кажется, просто самолетами бомбить начнут.Д.Гудков: Они просто знают закон дубинки полицейской, арестов, автозаков
Д. Гудков
―
Вспомните прошлогодний митинг 60 тысяч – никого не задержали, полиция была вежливая. Здесь заработают порядки цифр. Если это одиночный пикет, если там 500 человек - полиция может вас разогнать спокойно. Если выходят десятки и сотни тысяч, то уже нет.
М. Майерс
―
А эта история про то, что на Дальнем Востоке все как бы немножко по-другому, вы там, наверное, бывали, какой-то есть у вас опыт, с этим связанный.
Д. Гудков
―
Ну конечно.
М. Майерс
―
Что возможно во Владивостоке или в Хабаровске - невозможно в Москве.
Д. Гудков
―
Ну, во-первых, смотрите, в Москву можно привести людей из соседних регионов из разных самых. То есть даже когда разгоняют московские акции, разгоняют омоновцы не московские. Это всегда какая-нибудь Тульская область. Из всех регионов. Там сложно, потому что там не те расстояния, регионы меньше, все друг друга знают. И Москва очень далеко, Москва чужая, Москву не любят, но я хочу сказать, что мне как-то писали в блог, когда я начал рассказывать о хабаровских протестах, мне тут пришли всякие тролли и говорят: Дмитрий, вы что, не знаете, какие там лозунги. Сжечь Москву или еще что-то. Это они вас ненавидят. Так вот, это ненавидят орду московскую. Во главе с Путиным, которые отобрали власть у регионов, отобрали деньги у регионов, налоги отобрали. И все видят, например, Москва тратит миллиарды рублей на украшения новогодние в то время, когда в регионах не хватает вообще копеек какую-нибудь дорогу построить или больницу отремонтировать. Поэтому они ненавидят московскую политику, политику Кремля, федеральную политику. Вот эту Москву они ненавидят. А нормальная Москва, как написал - Москва здоровых людей, она поддержала этот протест, поддержала людей. Вот, собственно говоря, в чем разница.
М. Майерс
―
Что дальше будет, как вы думаете?
Д. Гудков
―
Ну, во-первых, давайте к 1 июля немножечко. То есть я давал сразу прогноз - 75/25. Я и угадал практически.
М. Майерс
―
Вы знали.
Д. Гудков
―
Во-первых, я понимал, что не будет наблюдателей, я понимал, что они вбросят. Я понимал, что они нагонят явку, потому что семидневное голосование на пеньках, в багажниках автомобилей не может не дать явки. И плюс мы выдели все математические графики, модели.
М. Майерс
―
А вы голосовали?
Д. Гудков
―
Да, я проголосовал против.
М. Майерс
―
Электронно.Д.Гудков: Главный провокатор - власть, которая спровоцировала эти протесты
Д. Гудков
―
Да. Ну опять никому ничего не навязываю, я считаю спор между теми, кто за бойкот и за голосование он, скажем, излишне эмоциональным получился. Он не стоит того, чтобы мы ругались. Мне так спокойнее на душе. Ну, как бы меня спросили, я сказал «нет». Если меня спросят мои дети там лет через 10: а как ты голосовал? – я скажу «нет». Мне так для себя спокойнее. Это не значит, что в этом был какой-то там очень большой смысл. В этот раз. Так вот голосование 1 июля что показало - что Путин больше не является электоральным таким двигателем, системой нынешнего режима. Его надо вытягивать. То есть ему реально нарисовали, 2/3 проголосовали досрочно или нарисовали. Это видно изо всех математических моделей. То есть если раньше Путин был всегда палочкой-выручалочкой, поддержал этого губернатора, того губернатора – рейтинги выросли. Сейчас наоборот. Его надо вытягивать. Самое главное, что это не только люди увидели, во-первых, увидели этот позор - голосование непонятно где там, еще в придорожных туалетах могли бы организовать. Все увидели, что это не настоящие цифры, они очень далеки от реальности. И когда я даже проводил опросы в Москве, я сам ходил с камерой по несколько часов в день и всех подряд спрашивал у метро разных людей молодых, пожилых.
М. Майерс
―
Именно 1-го?
Д. Гудков
―
Мы там целую неделю снимали в 4 районах Москвы: Хорошево-Мневники, Строгино, Митино и Щукино. В Щукино вообще я стоял полчаса, не мог найти того, кто за. У меня было 94 человека против поправок, но правда из них половина не пошли. И только 25 «за». Это настроение в Москве. Точно такое же в Питере. Независимые экзит-пулы показали, что даже при таком голосовании противников было больше. В Москве 53 на 47, а в Питере еще больше. И я думаю, что в крупных городах также, просто там не было наблюдателей. Кстати, очень важно, в Приморье один участок, где голосовали военные. Где были наблюдатели и наш член комиссии, там явка 33, вернее там Путин проиграл. В Татарстане, где у нас член ПРГ и наблюдатель, явка была 33% в Казани, а там, где не было наблюдателей, явка была, по-моему, 67 или 70. Причем цифры примерно одинаковые, как под копирку. Это о чем говорит? Во-первых, люди увидели, что никакого праздника народного большинства и народной поддержки не было, не случилось. А главное, что элиты, очень многие чиновники, учителя, врачи и так далее, которые были вовлечены во всю эту процедуру голосования, те чиновники, которые считали, которые направляли цифры, они-то знают, сколько набрал Путин. Они, конечно, они показали 78%, но они знают, сколько они нарисовали. Это подрывает уже их веру в популярного царя. То есть вот это голосование показало, слабость власти. Почему они к репрессиям перешли.
М. Майерс
―
Но тогда главным оппозиционером должна быть госпожа Памфилова.
Д. Гудков
―
Может держаться эта власть на штыках и они сейчас запугивают. Посмотрите, что с журналистами происходит. Они задержали десятки журналистов, которые вышли. Они арестовали Сафронова Ивана. Они сейчас, вот прямо сейчас у нас идет заседание суда в Люблино. Я просто не успел из-за эфира. Я каждый раз приезжаю на дело «Нового величия», сейчас определяют сроки, следствие назовет сроки. Девчонкам и ребятам, против которых сфабриковали это уголовное дело. Провокаторы из числа сотрудников правоохранительных органов. Сегодня Маша Дубовик плакала в суде и говорит, что у меня зрение упало. Но я не могу попасть к врачу. Хотя бы дайте нам возможность, поменяйте нам меру пресечения с ареста под подписку о невыезде. Мне хотя бы к врачу сходить. И, несмотря на это суд занимает сторону следствия и продлевает меру пресечения до 17 августа. Сейчас идет, в ближайшее я думаю, в прямом эфире узнаем, что решил суд.
М. Майерс
―
Я вижу ТАСС: гособвинение требует признать всех обвиняемых по делу «Нового величия» организаторами экстремистского сообщества, исключив часть статьи об участии в нем.
Д. Гудков
―
Вообще надо сказать про Хабаровск. Люди вышли еще в том числе, потому что они увидели, что и Путин довел до какой ситуации в стране.
М. Майерс
―
Как ситуация в Хабаровске будет дальше развиваться? Как вы думаете. Во-первых, есть Фургал, которого то ли посадят, есть обвинение серьезное. И там как раз речь, Венедиктов в Telegram писал, что речь идет о том, что у него может быть до пожизненного в случае если нет срока давности. А срок давности или истек или истекает. Потому что 15 лет, а речь о событиях 2004-05 годов. Как ситуация будет развиваться с Фургалом и как будет ситуация развиваться в области там. В Хабаровском крае.
Д. Гудков
―
Это протест против политики Путина вообще. Это не только связано с арестом губернатора, то есть это обида вообще против всей этой политики. Когда, например, весь мир сидел в изоляции, США, Германия, Великобритания, Италия, Франция, Япония. Все выделяли колоссальные деньги на поддержку людей и бизнеса. Триллионы долларов каждая страна. Например, в Америке некоторые люди получали во время изоляции даже больше, чем когда работали. У нас же какие-то жалкие копейки. И то благодаря возмущениям, что каждый из нас от Навального, Ходорковского и так далее, «Яблока» всем говорили, что нужно делать во время кризиса, как спасать экономику, людей. И хоть что-то они сделали. Но вообще копейки выделили. И люди в итоге остались без работы многие. Бизнесы сейчас разоряются. Сейчас пойдет волна банкротств, это все вместе. Нищета, у нас же 46% людей живут с доходами ниже 15 тысяч рублей в месяц. Это все результат политики Путина. Поэтому протесты даже не столько из-за ареста Фургала, это протест вообще против политики Москвы. Они могут подавить, локализовать…
М. Майерс
―
То есть там будет реально силовое подавление…
Д. Гудков
―
Они это будут делать.
М. Майерс
―
Я просто пытаюсь понять. Им сейчас должны назначить какого-то врио. Он от какой партии будет, как на это люди смогут реагировать. Будут ли силовые подавления.
Д. Гудков
―
Все будет зависеть от количества людей и от их упертости.
М. Майерс
―
Вот они 4 дня уже гуляют.
Д. Гудков
―
Если люди будут продолжать протестовать, тогда Кремль пойдет на какие-то уступки. Но в первую очередь попытается подавить силовым путем, потому что по-другому не умеет. Они уже разучились с людьми разговаривать, они разучились идти на какие-то компромиссы. Они просто знают закон дубинки полицейской, арестов, автозаков. Они другие методы использовать разучились уже.
М. Майерс
―
Но пока дубинки в ход не пускают.
Д. Гудков
―
Чем это закончится – сказать сложно. Но даже если они вот сейчас попробуют подавить это силой, это значит, что прорвет чуть позже и дальше. Потому что уже многие регионы, в элитах знаете, что сейчас началось.
М. Майерс
―
Нет.
Д. Гудков
―
И я это ощущаю.
М. Майерс
―
Ну вы элита.
Д. Гудков
―
Я просто с некоторыми людьми общаюсь. Они задумались о том, когда этот режим рухнет, причем все понимают, что это уже какой-то предпоследний этап. Когда полностью деградировали все институты, последний этап это будет крах этого режима, потому что он не может долго существовать. Потому что он не решает проблемы людей. Он не способен реформировать экономику.
М. Майерс
―
А проблемы элиты он решает, по-моему, достаточно неплохо.Д.Гудков: Это ненавидят орду московскую. Во главе с Путиным
Д. Гудков
―
Они уже думают о том, когда это все рухнет, как к ним будет общество относиться. Они на какой стороне были. Они были с ними, которые сажали, которые грабили страну, которые издевались над людьми. Или все-таки их можно простить. И вот сейчас такая дискуссия в элитах началась.
М. Майерс
―
Это зависит от того, будет ли преемник.
Д. Гудков
―
Обратите внимание, кто-то старается иногда поддерживать, в прошлом году Голунова из представителей власти. Кто-то сейчас вступился за Сафронова. Это говорит о том, что каждый уже пытается, скажем так, увидеть свою роль в России после Путина. То есть как общество будет воспринимать. Либо это будут люди, к которым общество будет крайне негативно относиться, от люстрации до посадок. Либо это те люди, у которых будет какое-то будущее в стране после Путина.
М. Майерс
―
А вы думаете, им есть до этого дело?
Д. Гудков
―
Им есть до этого дело.
М. Майерс
―
Мне кажется им глубоко на это наплевать, с той точки зрения, что если мы говорим об элитах, которые сконцентрировали в своих руках серьезные…
Д. Гудков
―
Они же не хотят потерять.
М. Майерс
―
Серьезные активы. Для них будет вопрос, кто придет после Путина и насколько с этим человеком можно будет договориться о сохранении активов. Потому что отнять и поделить – не та концепция, которая может элиты современные устраивать. Какое им дело до общества, на общество вообще наплевать.
Д. Гудков
―
Нынешний режим для многих перестал быть гарантом их безопасности…
М. Майерс
―
Значит нужен кто-то новый, кто даст гарантии. А он где-нибудь в ФСБ сидит.
Д. Гудков
―
А это как раз больше всего ослабляет режим. Поэтому очень многие люди я знаю сейчас демотивированы, расстроены, что вот опять они провели это голосование, поправки…
М. Майерс
―
Как бы хуже не было, нет?
Д. Гудков
―
На самом деле время сложное. Будет сложно и трудно. Но в целом все идет к логическому завершению.
М. Майерс
―
На смену Ленина пришел Сталин.
Д. Гудков
―
А это уже от нас зависит. Поэтому нам нужно формировать свои структуры. Нам нужно максимально участвовать, развивать соцсети. Формировать команды. И в момент, когда это все-таки произойдет, мы должны быть готовы, чтобы как раз не пришел тот, кто будет хуже.
М. Майерс
―
А то, что происходит в Белоруссии, сегодня ЦИК Белоруссии отказался зарегистрировать Виктора Бабарико кандидатом в президенты. И по Цепкало, по-моему, тоже был отказ в регистрации. Насколько здесь можно провести параллели некие между тем, что происходит в российской политике и белорусской.
Д. Гудков
―
Насколько я знаю, зарегистрировали блогера…
М. Майерс
―
Светлана Тихановская. Пять кандидатов кроме Лукашенко, в том числе и она.
Д. Гудков
―
Я читал интересную аналитику по Белоруссии, что, например, если те кандидаты, которых сняли, поддержат ее и еще там один независимый кандидат, я забыл, если он в ее поддержку снимется, то там может быть тоже интересная ситуация. Параллели безусловно, два диктатора. Один – последний, другой – предпоследний в Европе. Непонятно, кто из них последний, кто предпоследний. Рейтинги падают. Люди хотят перемен. И здесь, и там. Поэтому все, что может власть предложить – либо отменить выборы, либо создать какие-то новые процедуры, которые еще более мутные, чем то, что мы видели 1 июля. Либо, например, какие-нибудь появятся федеральные ревизоры, которым уйдут все полномочия, а губернаторы останутся без денег и там выбирай, не выбирай. В общем, власти никакой не будет у губернаторов. У мэров и так многих нет власти, потому что выборы мэров отменили. Губернаторы по этим кривым схемам еще как-то избираются. И уже манекены выигрывают у кандидатов от власти. Поэтому они попытаются либо отменить выборы губернаторов, либо забрать полномочия и передать их… Вы помните, были у нас округа, вот что-то может подобное возникнуть. Потому что они уже не умеют убеждать на выборах даже на кривых.
М. Майерс
―
А вам как политик кто симпатичнее: Путин или Лукашенко?
Д. Гудков
―
Никто. Как человеку никто не симпатичен вообще, кто больше 8 лет сидит у руля. Никто не симпатичен, что один, что другой тормозят развитие страны, лишают жителей будущего. Люди из прошлого века, с каким-то средневековым мышлением, менталитетом.
М. Майерс
―
А кто из них опаснее с точки зрения в силовом смысле. Кто из них меньше склонен к закручиванию гаек…
Д. Гудков
―
Смысл гадать на кофейной гуще.
М. Майерс
―
По ощущениям просто. Я пытаюсь понять, где страшнее, куда бежать.
Д. Гудков
―
В любом случае нам нужно думать не о том, чтобы поменять Путина на кого-то другого, нам нужно поменять систему власти, при которой будут, во-первых, институты независимые, тогда власть будет разделена между парламентом…
М. Майерс
―
Смотрите, ваша любимая власть. «Молния» РИА Новости: обвинение запросило для девушек из «Нового величия» условные сроки.
Д. Гудков
―
Условные сроки. А ребятам реальные сроки.
М. Майерс
―
Пока это не уточняется.Д.Гудков: А началось все с ареста Ходорковского, или, можно сказать, с подводной лодки
Д. Гудков
―
Вот мне уже прислали. У меня там сидят мои помощники. Я ходил почти на все суды, они все время переносились. И сегодня с 2 часов. Костыленков, можно сказать, - 7 лет 6 месяцев колонии общего режима.
М. Майерс
―
Это пока запросило гособвинение.
Д. Гудков
―
Да. Не приговоры. Карамзин – 6 лет 6 месяцев колонии общего режима. Крюков – 6 лет колонии общего режима. Сейчас мне еще будут сообщать. Я считаю, что обязательно нужно всем следить за делом «Нового величия», потому что это просто такая провокация спецслужб. Я встречался с родителями девчонок, то есть я просто абсолютно на сто процентов уверен в их невиновности. Даже в принципе никто с этим не спорит. Но то, как судьи, как ведут себя следователи. Они же просто прикрываются девчонками, ребятами. Завоевывают себе звездочки. Нагло и по-хамски просто.
М. Майерс
―
Три участника «Нового величия» к реальным срокам наказания, четверым просят условные сроки. Агентство ТАСС. К Белоруссии возвращаясь, а в этой концепции почему получается, надо напомнить, кто такая Светлана Тихановская. Жена блогера. Жены блогеров вышли за арестованных мужей. Она действительно зарегистрировалась, получили 110 тысяч подписей. И вот сейчас ее зарегистрировал ЦИК. Она не опасна?
Д. Гудков
―
К делу «Нового величия» можно добавлю. Полетаев – 6 лет 6 месяцев условно. Рощин – 6 лет 6 месяцев условно. Павликова – 4 года условно, Дубовик – 6 лет условно. Четыре условно и трое реальные сроки. Это обвинение запросило сроки для фигурантов «Нового величия». А суд состоится, по крайней мере, до 17 августа они будут кто-то в СИЗО, кто-то под домашним арестом. И в августе будет суд или в сентябре.
М. Майерс
―
Мы следим за новостями.
Д. Гудков
―
Предлагаю следить за этим.
М. Майерс
―
Это программа «Особое мнение». Пишите ваши вопросы +7-985-970-45-45. А то меня всегда ругают, что я не читаю вопросы. Почитаю, обещаю.НОВОСТИ
М. Майерс
―
Политик Дмитрий Гудков в этой студии. Иван Сафронов. Вы знаете, я ожидала, что у вас будет что-нибудь сегодня в эфире написано на футболке.
Д. Гудков
―
Не успел.
М. Майерс
―
А вы ничего не написали. Красный маркер: свободу Сафронову. Что вы думаете в целом о том, как эта ситуация развивается.
Д. Гудков
―
Во-первых, я на стороне Сафронова, я его всячески поддерживаю и считаю, что это месть за журналистику.
М. Майерс
―
То есть история про чешский след какой-то, про контакты по Интернету с разведчиками, которым он передавал секретные данные. То есть вы полагаете, что это вымысел.
Д. Гудков
―
Туфта, конечно.
М. Майерс
―
То есть сидели и придумывали. Так.
Д. Гудков
―
Безусловно.
М. Майерс
―
Но при этом он что-то такое…
Д. Гудков
―
Нужно же шпионов ловить. Система же должна себя как-то оправдывать. Зачем она нужна. Нужны иногда громкие кейсы.
М. Майерс
―
Они прям… в таком случае. От начала и конца придумали эту историю.
Д. Гудков
―
А «Новое величие», что это. А почему вас удивляет?Д.Гудков: У меня каждый день начинается с публикаций в защиту какого-нибудь осужденного невиновного
М. Майерс
―
У меня работа такая: сидеть и удивляться.
Д. Гудков
―
Дело «Нового величия», посадки журналистов, задержание за одиночные пикеты говорит о том, что просто у репрессивной машины отказали тормоза. Просто раньше тормозами были либо свободная пресса или, например, общественное мнение Запада, когда-то было это важно. Или какие-нибудь независимые парламентские хотя бы выступления в парламенте, депутатские запросы. То есть раньше были тормоза, а сейчас нет. Нет у нас нормальных депутатов независимых. У нас нет судов, общественное мнение за рубежом вообще никого не волнует. А кого волнует общественное мнение здесь. В России.
М. Майерс
―
В какой момент эта история начала сгущаться. В нулевых мы же нормально жили. Или все равно фигово, извините за выражение. То есть Путин все-таки был, есть и будет.
Д. Гудков
―
Путин нулевых и Путин 20-х – конечно, совершенно два разных Путина.
М. Майерс
―
А какой он был в нулевых, каким стал в 20-х? Свободным демократическим лидером?
Д. Гудков
―
Там был Касьянов премьер-министром. Там было 20 долларов за баррель.
М. Майерс
―
Там уже все хорошо…
Д. Гудков
―
Было независимое НТВ.
М. Майерс
―
Но это все совсем быстро закончилось.
Д. Гудков
―
А началось все с ареста Ходорковского, или, можно сказать, с подводной лодки.
М. Майерс
―
Это сразу. Это значит, что такому демократическому доброму хорошему Путину отводите год-полтора.
Д. Гудков
―
Это не Путин. Не из-за Путина. Просто тогда были какие-то более-менее независимые институты. До 2003 года в парламенте были еще СПС и «Яблоко». Не забывайте. Тогда сдержки и противовесы какие-то существовали. А сейчас их нет. Поэтому 37-й год он же не сразу наступил. Был 36-й, до этого голодоморы всякие. Много всего было. Но 37-й тоже не сразу наступил. Поэтому Путин тоже не сразу стал таким. И вот эта репрессивная машина тоже не сразу была такой.
М. Майерс
―
После 37-го года Сталин еще довольно долго сидел. Все-таки 16 лет еще прожил.
Д. Гудков
―
Все-таки это был прошлый век.
М. Майерс
―
А сейчас биотехнологии.
Д. Гудков
―
Информация по-другому распространялась.
М. Майерс
―
Так и что с Сафроновым. То есть они все придумали, мстят ему за журналистскую деятельность, которую он осуществлял в газете «КоммерсантЪ», в которой все в порядке с редактурой, с руководством. И так далее. То есть, он вот как бы все эти обходя барьеры, осуществлял какую-то такую журналистскую деятельность, за которую ему сейчас светит статья, обвинение в госизмене и, видимо, длительное тюремное заключение.
Д. Гудков
―
Я не исключаю, что системе нужен какой-то громкий кейс. Для того чтобы запугать все журналистское сообщество. Потому что вспомните, когда пришел Путин, началось все с уничтожения телевизионных каналов независимых. То есть тогда угрозу для режима представляли медиа. А сейчас с учетом того, что у нас теперь есть Ютуб, пожалуйста, есть соцсети, ты можешь сам быть медиа. Журналист сам становится медиа. И у нас очень много независимых разных, необязательно называть журналисты, скажем так, популярные в медиа люди. Дудь, кто-то еще. Которые много себе позволяют. С их точки зрения. Не с моей. А с точки зрения спецслужб. Поэтому надо запугать. То есть мы уже закрыли все всевозможные СМИ, везде цензура, и «Ведомости», последняя независимая газета и «КоммерсантЪ» мы захватили по большому счету. Все равно журналисты куда-то идут, куда-то пишут. Их читают. На них есть спрос. Поэтому надо запугать. Может быть вот такая причина. Сказать сложно.
М. Майерс
―
То есть вы ожидаете громкого процесса против блогеров? Чего воевать с журналистами, особенно с советниками Рогозина, если есть возможность - тот же Дудь или Навальный.
Д. Гудков
―
Пожалуйста, сегодня тоже уголовное дело о клевете. Поэтому это все уже развивается. Продолжается. Не только политики, очень много других людей. Пока независимых, но которые уже недовольны и публикуют разные посты или ролики снимают. Рассказывают, с чем они не согласны. Я не хочу уходить в причины, почему его арестовали. Но совершенно очевидно, что человек до мая был журналистом приличных СМИ. Делал расследования. Может быть, они недостаточно громкие были. Это вообще не имеет никакого значения. Невиновного человека хотят посадить. Причем по статье на много лет. Поэтому мы не должны здесь, у нас, к сожалению, возникла у многих в головах маленькая гражданская война, что вот он перешел в Роскосмос, и поэтому не надо защищать.
М. Майерс
―
Мы даже не знаем, кто эту гражданскую войну раскручивает.
Д. Гудков
―
Многие, кстати, мне кажется мы должны защищать, неважно. Он журналист. Бывших не бывает.
М. Майерс
―
Это вы Навальному скажите. Вы с ним дружите же, коммуницируете.
Д. Гудков
―
Конечно. Безусловно, я и высказываю свою точку зрения, надеюсь, что и он и многие другие услышат. Мы должны защищать всех. Когда подкинули Голунову наркотики – все вступились
М. Майерс
―
А вы Вышинского защищали?
Д. Гудков
―
Я через неделю узнал про кейс корреспондента «Звезды», и я за него вступился, и нам удалось немножко раскрутить. Он вышел кстати. Он все отсидел. Я узнал поздно. А сколько таких журналистов у нас. Поэтому мы должны вступаться, нас должно отличать от власти, что нет - мы/они. Но мы должны быть на стороне закона. Если человек невиновен, если это не какой-то там мерзавец, негодяй, пропагандист…
М. Майерс
―
…Он называется журналист. А вы Вышинского защищали, еще раз повторюсь.
Д. Гудков
―
Потому что если сегодня…
М. Майерс
―
Кирилла Вышинского защищали?
Д. Гудков
―
Наверное. Я уже сейчас не помню. Столько людей.
М. Майерс
―
Это журналист, который сидел на Украине. От RT, по-моему.
Д. Гудков
―
Сто процентов я писал какие-то посты в поддержку. У меня последнее время столько кейсов, у меня каждый день начинается с публикаций в защиту какого-нибудь осужденного невиновного.
М. Майерс
―
Но вы политик, у вас работа такая.
Д. Гудков
―
И, честно говоря, не прошла неделя после принятия Конституции, я даже выпустил ролик у себя на Ютуб-канале, у нас Прокопьева – раз, еще недавно прогремел кейс Серебренникова. У нас Верзилов.Д.Гудков: Мы должны вступаться, нас должно отличать от власти, что нет - мы/они
М. Майерс
―
Много. Пальцев не хватит.
Д. Гудков
―
Пальцев не хватит. И не прошло недели. Поэтому, честно говоря, я уже просыпаюсь с мыслью о том, что еще произошло. Я сразу в Telegram или куда-нибудь на информационную ленту и смотрю. И каждый день практически какие-то новости.
М. Майерс
―
Закон о противодействии экстремизму принят в первом чтении сегодня. Там нашелся один воздержавшийся как обычно.
Д. Гудков
―
Давайте я лучше расскажу, что это.
М. Майерс
―
Я примерно немного знаю об этом, потому что мы в пятницу в Утреннем Развороте говорили об этой вашей трактовке. На которую вы обратили внимание. Что теперь никому нельзя, а Путину можно. Нарушать территориальную целостность РФ.
Д. Гудков
―
Пожалуйста, друзья, расскажите всем вашим знакомым, кто голосовал за поправки или поддерживал поправки. Путин нам сказал, что есть важная поправка, которая защищает территориальную целостность нашей страны. Просто вспомните. Это был один из главных пропагандистских лейтмотивов и аргументов. Так вот они сегодня в первом чтении приняли закон. Везде распространяют информацию, что вот принят закон о запрете отчуждения земель. Я просто решил почитать, что в нем написано.
М. Майерс
―
Вы первый, кто решил почитать.
Д. Гудков
―
Этот закон о противодействии экстремистской деятельности. То есть отчуждение земель приравнивается к экстремизму. Если вы скажете «Крым не наш» или «отдать Курилы» – то вы станете экстремистом и вас спокойно могут посадить, попадаете под действие закона. Но это и так было. То есть эта норма была прописана в законе, она распространялась на всех, включая президента. То есть это уже было, ничего нового в этом нет. Но закон, который они внесли, просто меняет формулировку и дописывает: за исключением случаев делимитации, демаркации, редемаркации. Такие слова, не все их знают.
М. Майерс
―
Объясните.
Д. Гудков
―
Делимитация – это если два государства договорились о том, чтобы сдвинуть границу. То есть, грубо говоря, Путин с кем-то договаривается…
М. Майерс
―
С японцами.
Д. Гудков
―
Об отчуждении Курил, например. Или вернет Крым, захочет вернуть Крым, предположим. Это будет называться делимитация и демаркация. То есть это когда в рамках соглашений государств. То есть никому нельзя, а Путину можно.
М. Майерс
―
А такое решение оно у нас сейчас принимается на каком уровне? Президентская история или там должно думу пройти.
Д. Гудков
―
…конечно, парламент. Грубо говоря, власти можно, Путину в первую очередь, а нам даже сказать об этом нельзя. Понимаете? То есть вы все и так сядете, если что. А если нужно будет президенту или власти нашей провести, сдвинуть границы, то им ничего за это не будет. То есть они наоборот приняли закон, который разрешает Путину отчуждать территории. То есть так обмануть всех. Все пришли, проголосовали за нерушимость нашей территории, а закон, который принимается, причем это сейчас Путин. А предположим, когда-нибудь этот режим рухнет, придет кто-то другой. И кто-то другой сможет провести делимитацию, демаркацию. То есть они обманули, сделали ровно наоборот. Поэтому сейчас очень важно всем рассказывать. Потому что люди голосовали за нерушимость границ, за сохранение русского языка, за пенсии и так далее. Через 2-3 месяца люди увидят, что нихрена не поменялось, а стало только хуже. Поэтому будут слать эту власть к чертовой матери со всеми этими поправками. Поймут, что их обманули. Вот и всё.
М. Майерс
―
У нас мало времени остается, я вас не могу не спросить про харассмент. Эта волна, которая накрыла СМИ. Мне очень важно знать ваше мнение. Потому что вы настолько вовлечены в журналистскую…
Д. Гудков
―
Я папа 20-летней дочери. То, что устанавливаются новые такие этические нормы – это правильно. То есть я надеюсь, просто здесь не будет какого-то…
М. Майерс
―
К сожалению, не начну с вами спорить. У меня времени просто нет. 30 секунд.
Д. Гудков
―
Скажем так, это очень хорошо, что такие нормы устанавливаются. Я против харассмента, безусловно. Но главное, чтобы это было без каких-то перегибов. Вот и всё.
М. Майерс
―
Но Кевин Спейси – это перегиб?
Д. Гудков
―
Я сейчас детали просто не знаю. Но они могут быть перегибы. Но то, что теперь скажем, история с харассментом как-то может влиять на репутацию – это хорошо, потому что у нас устанавливаются, так возрождается институт репутации. И вообще харассмент - это плохо.
М. Майерс
―
Да, это плохо. А то, что в «Особом мнении» услышите Владимира Пастухова в 19 – это хорошо. В 20 программа Светланы Сорокиной и Юрия Кобаладзе: Дальний Восток – дело тонкое. Это хорошо. И в 21 час – программа «Статус» с Екатериной Шульман – тоже хорошо. Дмитрий Гудков, политик, гость программы «Особое мнение». Спасибо большое.