Особое мнение СПб - Дмитрий Губин - Особое мнение - 2020-11-30
30.11.2020
Т. Троянская
―
Добрый день! Я Татьяна Троянская, и сегодня «Особое мнение» журналиста Дмитрия Губина – здравствуйте! С коронавируса мы традиционно начинаю, боюсь, в ближайшее время эта тема продолжится. Культурный коронавирус, по-петербургски…
Д. Губин
―
Насколько я знаю, Мариинский театр, несмотря на то, что покосило немало (и даже Нетребко, надеюсь, у него всё нормально с голосовыми связками), а здесь, конечно, всё закрыто.
Т. Троянская
―
У вас закрыто, у нас открыто, но 50% до сегодняшнего, а с завтрашнего – 25%. Но выходные прошли у нас очень бодро: в Ледовом дворце был концерт Басты, я не присутствовала, но фотографии говорят о том, что все стояли плечом к плечу, про маски не могу ничего сказать, и Комитет по культуре нам рапортовал, что всё в порядке, нарушений не было. Тем не менее в «Люмьер-Холл» на Обводном канале пришли сотрудники Комитета по культуре, и там был джазовый концерт. Если верить организаторам, то там было меньше 50 человек, но там начали светить фонариками в лицо зрителям и кричать, что они нарушают. Почему так: Басте в ледовом можно, а «Люмьер-Холлу» нельзя?
Д. Губин
―
Я надеюсь, что Комитет культуры пришёл в полном обмундировании космонавта и пилил дверь болгаркой.
Т. Троянская
―
Нет, даже прошли мимо термометров, не стали измерять.
Д. Губин
―
Значит это не Комитет по культуре – такое можно резко и четко посылать на… Приходить должны жестко, спиливая дверь с петель болгаркой, с дубинками, полной экипе, в забралах только с прорезями для глаз – полный ОМОН-паранджа. Только тогда это можно считать это серьезным государственным учреждением, а всё прочее не считается. Татьяна, что вы меня мучаете? Я не знаю, почему присобачились к джазу, я с трудом вас представляю на концерте Басты, между нами.
Т. Троянская
―
Почему это. Я была на концерте Хаски, между прочим.
Д. Губин
―
Когда вы и на Linkin Park пойдете, пританцовывая, тогда что-то дрогнет…
Т. Троянская
―
На Rammstein, я не сдаюсь. Тоже не можете представить?
Д. Губин
―
Это как раз могу. Я вам ответил, мне нечего отвечать. Пришли, потому что им нечем заниматься, потому что нужно поставить птичку в журнале проверки. Я до сих пор не могу понять, по каким правилам живёт Россия, я имею в виду коронавирусные правила.
Т. Троянская
―
Вы считаете, что нужно закрыть?
Д. Губин
―
Я не знаю, потому что в Германии не просто закрывают и запрещают, тут идёт обсуждение вполне определенных цифр. Все обсуждения идут бесконечно по телевидению, Меркель на телевидении с частотой (у вас там тоже, Путин, говорят, есть) прогноза погоды появляется и объясняет, что, как и почему; главы земель тоже с неизбежность прогноза погоды. Но при этом Германию сегодня является центром мирового ковидиотизма: если вы считаете, что намордник – это зло, то вам нужно тайно переходит границу и вливаться в ряды немецких протестующих. Хотя тут доходит до анекдотических случаев: были митинги, там вылезла 12-летнаяя девица, которая сказала, что у неё не было дня рождения, что у неё его украли, что пришло две подруги, а хотелось 22, и что она себя чувствует Анной Франк. Нормально, Анна Франк пряталась в Гестапо по подвалам пять лет, а это существо день рождения не смогло справить.
Т. Троянская
―
Что случилось с жителями Германии? Какое-то время назад вы рассказывали, что все носят маски и все очень заботятся о собственном здоровье.
Д. Губин
―
Это так. С одной стороны, там, где нужно носить, 100% носят, и более того носят всё больше и больше там, где не требуется носить маски, потому что я живу в той части города, которая не относится к обязательной для маски, и это не обязательно пожилые люди, и школьники, и люди среднего возраста, а старики, практически все, в масках. Причем не просто в масках, но и в тех, что более безопасные. Почему такое сборище ковидиотов? По двум основным причинам. Первая: Германия не столкнулась с коронавирусом так, как столкнулись другие страны, по-прежнему, уровень смертности, если принять за чистую монету российскую статистику, в полтора раза меньше, здесь мощнейшее здравоохранение, и просто благодаря принятым мерам, тут низки по сравнению с Центральной Европой, ниже только в Скандинавии, уровень зараженности – нет ощущения угрозы и опасности. Если в России, у меня переболели практически все знакомые: правда, я в шоке, я каждый день звоню, и мне говорят, что они не чувствуют запахи, и кое-кто умер – в Германии такого нет, в кругах, где я общаюсь, никто не умер. Это создаёт ощущение, что это не по-настоящему, будто это просто грипп, хотя это не так. Если бы даже это был просто грипп, то там любят вспоминать пандемию 1968 года, гонконгский грипп – тот же самый подвид, что и испанка, от которой умерло, минимум, 17, максимум, 100 млн человек на планете, смертность в отдельных местах достигала 100%, это хорошо задокументировано, потому что в 1918 году вымирали целые религиозные общины, и в своих книгах они фиксировали факты смерти. Это кстати потом помогало откапать из вечной мерзлоты, в северных поселениях трупы людей, которые умерли в 1918 году от испанки, чтобы секвенировать геном. Так что в 1968 году нам страшно повезло, там, по-моему, смертность была 0,005%, а могла бы быть и 50%. Так вот в Германии есть ощущение, что это нестрашно. В первую волну в моем городе населением в 300 тысяч, условное немецкое Иваново, умерло 16, за вторую волну умерло уже около 60 – разница в цифрах не осознается. И второе: все ограничения идут вразрез с законом, а Германия – это закон, он исполняется. Например, власти Германии не могут запретить митинги. У нас любят ссылаться на то, что в Германии разрешительная система митингов: да, но если вы подали заявку, то не имеют право его запретить, и более того, обязаны к вам присоединить полицию, которая вас будет охранять. Это Германия, а не Россия.
Т. Троянская
―
Митинги продолжались, несмотря на пандемию?
Д. Губин
―
Ещё как, они проходят по всем деревням, малым городам, в Берхтесгадене, в милом городочке на берегу, потому что ограничения входят в противоречия с законом. Вы будете смеяться, но в Германии, мне мой преподаватель немецкого нашёл информацию, что каждые 12 минут появляется в сетях сообщение о том, что Меркель, от того, что она выкормыш Восточной Германии, по примеру Путина хочет ввести диктатуру – это мейнстримная тема. Немцы, и даже не идиоты (а что поделаешь, дураков на свете больше, чем людей), вполне разумные люди считают, что Меркель хочет установить диктатуру.
Т. Троянская
―
А может у Меркель диктатура выйти? Когда выбирали президента США, эксперты говорили, что неважно, кто будет президентом, поскольку система выстроена так, что ничего с США не случится. В Германии также или нет?
Д. Губин
―
И да, и нет. В 1933 году это случилось, действительно, Гитлер пришёл к власти абсолютно демократическим путем, но дальше он отменил все демократические институты. Теоретически это возможно, в России же установилась диктатура?
Т. Троянская
―
У нас всё-таки другой исторический путь.
Д. Губин
―
В России прецеденты, и тут прецеденты. Теоретически может быть всё, что угодно. Если сейчас на улицы выходят протестовать против масок, и тут присоединяются всё (те, кто считают, что Гейтс чипирует, и 5G влияет на мозг) – ковидиоты всех стран соединяются. Но представить себе Меркель в качестве диктатора, восстановление в современной Германии диктатуры я могу с трудом, потому что я общаюсь с немцами, особенно, с молодыми, и, например, я постоянно задаю вопрос о том, как они относятся к миллиону беженцев. Германия приняла в 2015 миллион беженцев, Меркель произнесла свою знаменитую фразу: «Мы справимся». 3 млн русских, которые приехали в Германию, простить это Меркель не могут и считают Меркель полной дурой, идиоткой, потому что русский в Германии – природный, нутряной расист. Он считает, что он человек белой кожи, поэтому он несёт ответственность за Европу, а все, кто понаехали тут, второй сорт. За эти любопытно наблюдать, потому что я давно учу немецкий язык и не могу похвастаться идеальным результатом, но когда в группе у тебя два иранца, кубинка, венесуэлец, и вы начинаете обсуждать какие-то политические темы, то вдруг выясняется, что нет никакой разницы между Россией, Ираном, Кубой и Венесуэлой – такие же диктатуры, оказались мы здесь примерно по одинаковым причинам. Иранец у нас вообще умница, из какого-то древнего рода, но для русских это не важно, для них есть белый человек и если всех немцы будут пускать, то они идиоты, и русские должны этому препятствовать.
Т. Троянская
―
А молодые немцы относятся?
Д. Губин
―
Я спросил девочку-врачу, и она мне сказала: «Как же? Мы же в Сирии не воевали, мы не проливали там кровь, значит, мы обязаны помочь и принять». Потом она стала объяснять, что ей вообще все нравится, потому что те, кто понаехал, вносят новую жизнь в Германию, она говорит, что ей скучно среди немцев, потому что немцы – слишком предсказуемые, у нас всё распланировано. В солнечный день кто идёт на озёра гриль делать? Это те, кто понаехал, потому что у немцев этого нет в плане, они не пойдут. Она говорит, что это вообще фантастика, потому что то, что люди себе представляют под немецкой кухней, так оно и есть: кислая капуста, сосиски, рулька, полкурочки, картофель, свинина с хрустящей корочкой – тяжелая пища. И она говорит: «Посмотри, у нас есть немецкая кухня, но я рада, что я могу пойти в турецкий магазин за ягнятиной, в русский – за молочными продуктами, за кимчи – в азиатский». Потому что основная кухня в Южной Германии, на самом деле, итальянская, потому что первый поток эмигрантов – итальянцы.
Т. Троянская
―
Многие ли с ней согласны, вот в чем вопрос.
Д. Губин
―
Я не знаю, я не проводил статистический опрос. Я знаю, что книжка, которую обожает Вова Соловьёв «Германия. Самоликвидация» Тило Саррацина, банкира из маркелевской партии, абсолютно фашистская о том, что происходит с Германией. Фашистская она не потому, что он поставил вопрос о том, что Германия не переваривает беженцев (они не становятся немцами) – это правильный вопрос, потому что люди, которые приехали в Германию, действительно, не стараются стать немцами. Вопрос надо ставить так: почему европейские, западные ценности не являются привлекательными для большого числа людей. С русскими это тоже происходит, но по-другому: русские первого поколения, стадной миграции 1990-х годов, не немцы, здесь Брайтон-Бичей гигантское количество, русские магазины, аптеки, кварталы, в русских магазинах продают эмалированные кастрюли с цветочками, печеньки. Но дети русских перестают, слава Богу, быть русскими и становятся немцами. Это я тоже точно знаю, потому что знакомым с большим числом семей, и не знаю пока ни одного исключения. Тило Саррацин написал книжку, но его методы считал, что нужно изымать турецких детей из детей на продлёнку, чтобы дети росли вообще без семей, он выписывал рецепты, как должны питаться люди, живущие на пособии. И когда я прочел, как они должны питаться, какую температуру поддерживать, то это реальный концлагерь, который он предлагает. Но его все обожают, в том числе и в России, потому что не было бы такого прокремлевского интеллектуала, который бы эту книжку не прочел и не сказал бы «ура», и не согласился бы, что так и нужно делать. Возвращаясь к нашему вопросу: это позиция старших поколений, а младшие считают, что надо принимать, потому что не хотят монолитную Германию, где рулька, сосиски и кислая капуста. Я тоже так думаю, потому что одна из больших бед Петербурга в том, что город формально порт, но какой он, в задницу, порт, где вы видели портовую жизнь в Петербурге? Вот Гамбург – это порт, потому что там все культуры мира. А в Питере какие культуры?
Т. Троянская
―
Денег у нас мало.
Д. Губин
―
Да, причем тут деньги, любой порт остается портом – все флаги в гости к нам, иностранцы по Невскому толпами.
Т. Троянская
―
Какие сейчас иностранцы? У нас закрыт границы.
Д. Губин
―
Петербург был портом, реальным и крутым мировым городом только во время Чемпионата мира по футболу в 2018 году, и, может быть, в 1990-е, когда все сюда валили. А сейчас это скучная иранская провинция.
Т. Троянская
―
Давайте честно, сейчас провинция, потому что все границы зарыты и туристы у нас из России, и то немного.
Д. Губин
―
Чтобы быть иранской провинцией достаточно Комитету по культуре с фонариками на джазовый концерт.
Т. Троянская
―
Там кстати были не только представители комитета по культуре, но и по имущественным отношениям. Это не все проверки, что происходят в нашей стране: детскому хоспису «Дом с маяком» пригрозили штрафом и закрытием после внеплановой проверки МВД. Обвинение в том, что детям дат наркотики.
Д. Губин
―
Я не знаю, я ничего не могу сказать, потому что в Германии совершенно другая система: все лекарства, сколько-нибудь серьёзные, по рецепту. Это не только потому что дефицит лекарств, и ты не можешь купить впрок, но и потому, что страховая медицина покрывает стоимость большинства лекарств. Когда тебе врач выписывает розовый листок – это значит, что ты либо ничего не заплатишь за лекарство, либо ты заплатишь5-10 евро, и если лекарство стоит 1000 евро, то ты заплатишь, максимум, 20 евро. Поэтому тут об обороте вопрос не стоит, если только к врачу, который часто выписывает лекарства – это отдельная тема о том, как построена страховая медицина. Если ты будешь слишком часто ходить к своему врачу, стразовая компания просто перестанет этому врачу перечислять деньги за прием, здесь нет поликлиник, а только частные кабинеты. Просто в России я перестал отличать правду от лжи – здесь столько раз все кричали «волки», что уже непонятно, сдохли ли все волки или они действительно нападают на стадо. Количество вранья в России зашкаливает, и кажется, никто не может отличить, что правда, а что ложь, и никто никому не верит. Была у, кажется, Баунова из Карнеги хороший текст по поводу того, что масочный протест совершенно иной, чем в Европе – это праздник детского непослушания.
Т. Троянская
―
На зло?
Д. Губин
―
Потому что когда ты стоишь на карачках перед начальником, то не можешь сказать Путину, что он диктатор, преступник, что он уничтожил все законы и поубивал кучу людей, что он по локоть в дерьме и по щиколотку в крови – за это посадят. Я думаю, что я уже наговорил на статью.
Т. Троянская
―
Вы в Германии, это ваше оценочное суждение и особое мнение.
Д. Губин
―
Ты не можешь сказать, что в России все законы, начиная с Конституции, это ложь и туфта: Россия не федерация, в России фальсифицированы все выборы. И ты творишь детский праздник непослушания: тогда я съем банку варенья без хлеба на обед – вот, что происходит на самом деле.
Т. Троянская
―
То есть в Германии говорят, что на нашу свободу наступают, а в России просто праздник детского непослушания.
Д. Губин
―
Угроза в Германии ложная, но страх, что у тебя отберут свободу подлинный. В России речь не идёт о свободе, её и так отобрали и никогда не было: «Понимаю – ярмо, голодуха, тыщу лет демократии нет, но худого российского духа не терплю».
Т. Троянская
―
Поэтому хотя бы так. Вы с нежностью, также, как и я, относитесь к семье Тиграна Кеосаяна и Маргариты Симоньян.
Д. Губин
―
Да, мои сильные мужские чувства к Тиграну Кеосаяну превышают допустимые нормы приличия, я его практически вожделею.
Т. Троянская
―
Вы видели новую «Международную пилораму», где он пародирует Обаму?
Д. Губин
―
Не что ж я не знаю, что в собрании сочинений Брежневу, для этого не нужно их читать. Прекрасно себе представляю, но нервы у меня слабые, существо я чувствительное и ранимое – зачем мне себя риску нервного срыва по средству просмотра мужчины, к которому я вожделею, кажется, даже больше, чем Соловьёва и Киселёва. Не буду страсть скрывать.
Т. Троянская
―
Завидуете успешной карьере и семейной жизни.
Д. Губин
―
Пусть Марго меня немного поревнует: хочу я его, причем даже, если не природная скромность, то я бы сейчас бы мог сказать, как именно и в каких формах.
Т. Троянская
―
Не будем, с воображением у меня всё в порядке.
Д. Губин
―
Интересно, грязные мысли всегда характерны для чистых девушек.
Т. Троянская
―
Я же дальше программу вести не смогу, буду только представлять вас с Тиграном Кеосаяном.
Д. Губин
―
Учитесь властвовать собою.
Т. Троянская
―
Дело в том, что грузы из Белоруссии будут теперь идти через Петербург и Ленинградскую область – проект этот перешел из стадии политических заявлений в практическую плоскость. Раньше все грузы шли через Клайпеду, а теперь через Петербург и Ленинградскую область – из-за этого экономика Литвы упадёт, но может быть, в России дружба между двумя странами станет столь…
Д. Губин
―
А что экономика Белоруссии столь существенна, что может прибалтийскую экономику разрушить?
Т. Троянская
―
Если верить «Деловому Петербургу», в котором вы печатаетесь, то это 30%.
Д. Губин
―
Я ничего не могу сказать, я не экономист. Вам нужно спрашивать журналистов из «Делового Петербурга».
Т. Троянская
―
А если расценивать это как «подставили брату плечо».
Д. Губин
―
Белоруссия интересна только одним – белорусским коридором. Когда вас не выпускают, вам делают стоп-лист на границе с Россией, то вы берете билет до Минска, там покупаете билет и летите во весь мир, потому что несмотря на договоренности об общих базах с данными, но через Белоруссию всех запретников из России выпускали. Это войдет в историю, не знаю, сохранился ли он сейчас. Если да и Лукашенко держит фигу в кармане против Путина, то это очень на него похоже, то он сохранит на всякий случай белорусский коридор. А если дела Лукашенки плохи, и надо сливать, потому что жизнь дороже, значит, белорусский коридор больше не буде существовать – ничем другим Белоруссия с точки зрения подставления плеча помочь России не может.
Т. Троянская
―
Но белорусский коридор не так мало.
Д. Губин
―
Конечно, когда возбуждают уголовные дела по любой статье и могут осудить за слово, что в основном касается провинции. Но то, что Быкова пытались убить – это важный сигнал, это куда более серьезно, чем попытка убийства Навального, потому что он политик. До этого убивали врагов, а небожителей не трогали.
Т. Троянская
―
Дмитрия Быкова небожителем не назовёшь.
Д. Губин
―
Конечно, небожитель, не трогайте Быкова, он – одно из немногого, что есть у России. У России же сегодня ничего нет, что мы можем предъявить миру? Несколько человек, которые делают вещи мирового уровня: Улицкая, Быков, Гергиев, как бы я плохо не относился – больше ничего и нет. И если Быков кому-то показался своими достаточно умеренными взглядами, кроме того он патриот в известной степени, тем, кого надо убрать…
Т. Троянская
―
Вы в этом уверены?
Д. Губин
―
Я Быкову задавал этот вопрос напрямую, когда он был в Мюнхене: «Я тебе скажу точно, что это было отравление». Но после того, как отравили Навального, Быков сказал, что у него есть глубокие подозрения, что это заказное отравление. И я думаю, что, когда будут проанализированы задним числом многие случаи странных смертей в Англии среди беглых бизнесменов. Меня это напрягает не потому, что я боюсь за свою жизнь, во-первых, я достаточно много прожил, во-вторых, медицина Германии действительно хороша, в-третьих, в Германии стало убивать достаточно опасно. Итог года в том, что Россия превратилась в страну изгоя, Путин – смесь Каддафи и Хомейни, вот во что он превратил себя и собственную страну, нет разницы между Венесуэлой, Ираном, Кубой и Россией, она исчезла, это страны изгои, совершенно одинаково оцениваемые. И дело Навального поставило жирную точку. И хамство подзаборных шалав, которые исповедуют моя любимая женщина из МИДа и мою нелюбимый Лавров, который говорил (это даже невозможно было себе представить, что на одном языке говорят Лавров и Никита Михалков)… Не знаю, смотрели ли вы выпуск «Бесогона», я специально эту часть посмотрел: сидит Михалков и в стилистике «запорожец пишет письмо четырем турецким султанам», он матом кроет Меркель, Макрона, Джонсона… Сидит спёкшееся яблочко, который последний дерьмовый фильм снял 20 лет назад, который всё утратил, и просто матом на камеру кроет президентов ведущих держав. Лавров себя ведет так же.
Т. Троянская
―
В том, что несёт Михалков, Путин виноват?
Д. Губин
―
Конечно, у него единственный зритель. Обратите внимание, у Путина есть единственный зритель или адресат – президент США, потому что Ганди умер и поговорить он может только с президентом США, в Бога, я думаю, он не верит.
Т. Троянская
―
С Байденом?
Д. Губин
―
Он говорит с постом, есть единственная страна, и в этой единственный пост, который его достоин – это президент США. А все, кто в России, разговаривают исключительно с Путиным. И Михалков – спёкшееся в русской печи яблочко, поэтому он прекрасно понимает, что нужно достучаться до небес, а это Путин, и поэтому нужно дать понять, что я могу и матом их всех покрыть, и голую жопу показать. Если надо Никита Михалков покажет голую жопу президенту США, только если бы Путин это увидел.
Т. Троянская
―
Есть ощущение, что Михалков тоже разговаривает с постом, поскольку до этого были другие президенты.
Д. Губин
―
Путин же звонил ему на 75-летие, от чего Никита был абсолютно счастливый, что его заметили и бокальчик подняли – падение дальше невозможно. Но Михалков – это всегда барометр русской политической погоды. Что поделаешь, у них такая генетика: они сверхчувствительны вплоть да на карачках. Я надеюсь, что это не касается Михалковых-младших, ни Стёпы, ни Тёмы. А старшие так.
Т. Троянская
―
Старшие? Вы имеете в виду Адрона Кончаловского?
Д. Губин
―
Конечно, и он хорошо чувствует политическую конъектуру. У него первая забота – своё здоровье, он хочет в 100 лет встретить не спёкшимся яблочком, а молодым и наливным.
Т. Троянская
―
Он хорошо выглядит.
Д. Губин
―
Это правда. Не скажу, что Никита скверно выглядит, это усы и немного мата.
Т. Троянская
―
Видимо, у меня страсть к Михалкову, вы не можете смотреть Кеосаяна, а я Михалкова.
Д. Губин
―
Если бы мы вожделели одних и тех же мужчин, нам пришлось бы подраться прямо в эфире, должно же что-то нас разделять хотя бы в сексуальных соображениях. Произошла диктатура и установилась в России, поэтому бояре, понимаю, что они могут перестать быть боярами по щелчку пальцев, как пел Высоцкий: проводник в преддверье пьянке, завертелся на пупе – так вот это Михалков, и все вертятся. А сейчас эстетика задана такая, что сейчас нужно не просто грозить что-то Западу, потому что предъявить нечего кроме нескольких лиц. Поймите, ничего нет. Попробуйте назвать хотя бы одну жизнь, которой Россия может гордиться. Периодически в ЖЖ возникают: давайте посмотрим, чем Россия может гордиться, вот у нас наладили выпуск трамваев… Вот наш уровень.
Т. Троянская
―
Звягинцев, Александр Сокуров…
Д. Губин
―
Насчёт Сокурова ладно: был да всплыл, это моя частная точка зрения. Звягинцев – да, но он, к сожалению, не умет ставить оперы. Конечно, ему нужно было бы уезжать на Запад работать, потому что здесь ему работать не дадут.
Т. Троянская
―
Пиотровский.
Д. Губин
―
Да-да-да, Эрмитаж. А ничего другого нет, остаётся только эстетика.
Т. Троянская
―
Я думаю, что мы не всё сегодня вспомнили, будет возможность в следующий раз. Спасибо!