Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2012-08-15

А. ПЛЮЩЕВ - Здравствуйте, меня зовут Александр Плющев. В эфире программа «Особое мнение». В гостях сегодня известный экономист Сергей Алексашенко. Сергей, добрый вечер.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Добрый вечер.

А. ПЛЮЩЕВ - И я напоминаю номер СМС, по которому вы можете задавать Сергею вопросы. +79859704545. Twitter-аккаунт vyzvon, также не забывайте и про кардиограмму нашего эфира, где вы можете согласиться или возразить своим кликом Сергею Алексашенко.

2/3 россиян ничего не предпринимают для защиты от кризиса, хотя полагают, что так называемой второй волны не миновать. Об этом свидетельствуют результаты опроса, проведённого «Ромир». То есть, получается, мы кризис ждём, но ничего делать для него не будем. Или мы не можем делать, я не знаю. Как вы бы прокомментировали?

С. АЛЕКСАШЕНКО - У меня два комментария по этой теме. Первое. То, что правительство своего добилось, и население в массовом порядке, 3/4, считает что кризис будет.

А. ПЛЮЩЕВ - Да нет, нет. 56 считают, что кризис будет.

С. АЛЕКСАШЕНКО - То есть больше половины.

А. ПЛЮЩЕВ - А 77 заявляют, что ничего не предпринимают.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Больше половины населения считает, что кризиса не избежать, и уже всё. Ужас-ужас-ужас. Пора бежать. И мне кажется, что это с точки зрения экономики очень плохое состояние. Потому что, вообще говоря, нормальное состояние экономики – рост. Нормальное состояние экономики – это развитие. И когда все экономические агенты или больше половины экономических агентов, а это и население, и бизнесмены, считает, что будет кризис, то это означает, что они думают не о развития, а о консервации, да, о сохранении, как бы выжить, и экономика в таком состоянии жить хорошо не может. Это меняет ориентиры, это ломает инвестиционные планы, это подталкивает тот же самый отток капитала, подрывает будущее экономики страны. Это первое.

Второе. Ещё более занятная цифра, то, что 77% ничего не собираются делать. Это означает, что люди вообще не верят в свои силы, и что правительство, опять-таки, российские власти достаточно успешно вбили им в голову. Что мальчик ходит в первый класс – Сталин думает за нас. То есть есть власть, она всё решит, она всех спасёт, она всех обогреет, она всех накормит. Вы сидите, немощные, терпите и ждите. Опять-таки, с точки зрения экономики, с точки зрения экономического развития отвратительная ситуация, потому что людям вбили в голову, что они ничего не могут изменить в своей жизни, абсолютно патерналистское сознание.

А. ПЛЮЩЕВ - Вы взваливаете на людей, а выдавал ведь читательские результаты этого опроса.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Я не валю на людей, Александр, я людей ни в чём не обвиняю. Я обвиняю власти. Власти насадили людям… Ну, в конце концов, у нас министерство… Людям вбили это в голову.

А. ПЛЮЩЕВ - Ну, люди это приняли. Ок, половине из них нечего терять, согласно этому исследованию. Вот, почему они не беспокоятся-то.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Вы знаете, «нечего терять» - это означает, что у них нет сбережений. Но у них есть зарплата. Извините, пожалуйста, в кризис зарплату сохранить – это тоже хорошо. Я напомню, что в Соединённых Штатах Америки во время кризиса 2007-2008 годов уровень безработицы вырос больше, чем в 2 раза. Люди потеряли работу. Речь даже не в том, что они потеряли стоимость домов, кто-то стал банкротом по кредитам, потеряли дома, собственность. Люди потеряли работу, потеряли заработок. Наши люди считают, что мы заработок не потеряем. Когда они говорят «слушайте, вообще никаких проблем, мы ничего в кризис не потеряем» - это означает, что они абсолютно уверены, что их работа. Либо они получают деньги из бюджета, либо это пенсионеры, да, либо они уверены в том, что правительство не даст закрыть, как было в кризис 2008 года.

А. ПЛЮЩЕВ - Я попрошу вас развить эту тему, Сергей, потому что вы предвосхитили мой вопрос, точнее, вопрос человека под ником liberast001: «Возможно ли в случае большого кризиса урезание пенсий или зарплат бюджетников?».

С. АЛЕКСАШЕНКО - Номинальные – нет. Я думаю, что Россия, в отличие от Латвии, в отличие от Греции, в отличие от Ирландии, российские власти не пойдут на номинальное сокращение ни зарплат бюджетников, ни пенсий пенсионеров. Я думаю, что скорее они согласятся на инфляцию, скорее они согласятся на обесценение стоимости пенсий, стоимости рубля. Но я плохо представляю… Даже если на самом деле вспомнить эти самые тяжелые «лихие» 1990-ые годы, даже в 1990-ые годы о сокращении пенсий, о сокращении зарплат не было и речи. Поэтому я думаю, что это пока из области невероятного.

А. ПЛЮЩЕВ - Возвращаясь к этому исследованию, самые популярные меры, как защититься от кризиса, люди покупают валюту. Ну, вот, есть ещё вопрос от evgen7788: «Когда же рухнет рубль? Вы обещали 50 рублей за доллар весной…». Обещали?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет.

А. ПЛЮЩЕВ - «…Уже скоро осень. Сижу со своим долларом, а он всё 31 да 32».

С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет, я не обещал доллар 50 рублей. Я говорил, что при каких-то сценариях доллар может стоить 50 рублей. Я думал, что эти сценарии опирались на цены на нефть в 80 долларов или 70 долларов, да, такое может быть. Если нефть резко подешевеет, то рубль подешевеет вместе с нефтью. Но пока, как мы видим, нефть, подешевев до 95 долларов, сейчас опять отскочила на 110-112 долларов за баррель. Более чем комфортный уровень. И я не вижу оснований, для того чтоб рубль дешевел как-то очень сильно. Поэтому если вас действительно волнует будущее рубля, следите за ценами на нефть. Куда нефть, туда и рубль.

А. ПЛЮЩЕВ - Но этот способ поведения – скупка иностранной валюты – правильный?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Александр, это не вопрос правильный-неправильный, да…

А. ПЛЮЩЕВ - Эффективный, хорошо.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет. Вот, смотрите. Мы с вами смотрим, как население реагирует на ту мифическую угрозу кризиса, которая у него возникла в голове. Население считает, что основная защита от кризиса – это покупка иностранной валюты. Это означает, что население не верит в экономическую политику властей, она не верит в то, что власти способны противостоять кризису, не верит в то, что власти говорят – у нас есть резерв, у нас есть план А, план B, план C и там план Х28, как противостоять кризису. Население не верит властям. Раз оно не верит властям, оно говорит – значит, так, все свободные деньги покупаем на покупку валюту. С точки зрения платёжного баланса покупка населением валюты – это и есть отток капитала.

То есть мы должны понимать, что в тех десятках долларов оттока капитала, которые у нас с начала года или с сентября месяца прошлого года, вклад населения – он тоже имеется. То есть население тоже уводит свой капитал из российской юрисдикции. Это означает, что население не верит властям.

А. ПЛЮЩЕВ - Ну, это вы говорите с точки зрения макроэкономической, да? А с точки зрения населения-то, я всё подвожу к тому, как от кризиса-то уберечься?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Александр, а откуда вы взяли, что он будет?

А. ПЛЮЩЕВ - Все говорят о второй волне. Вы говорите о мифической угрозе. Так ли она мифична?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Александр, вы знаете, генералы всегда готовятся к прошедшей войне, да, это известная фраза. Экономисты или политики – они всегда готовятся к тому кризису, который уже прошёл. Они считают, что следующий кризис будет точно таким же, каким был предыдущий. Я, в отличие…

А. ПЛЮЩЕВ - Но ведь ГКО нет больше.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Подождите, у нас в 1998 году был кризис государственной задолженности, да? В 2008 – кризис корпоративной задолженности, когда банки и предприятия, взяв большие кредиты за рубежом, не смогли по ним расплатиться. И там, и там, кстати, было снижение цен на нефть. Если вы меня спросите о том, какой сценарий кризиса я вижу для себя наиболее вероятным для России, там, в среднесрочной перспективе, не знаю, там, 2-4-5 лет, я считаю, что наш кризис будет опираться на сокращение инвестиций. Экономика, в которой все свободные сбережения уходят за границу, экономика, в которой частный капитал не инвестирует, экономика, в которой частные бизнесмены закрывают свои предприятия и переводят бизнес-активность в другие страны, там, в Европу, в Китай, в Америку, такая экономика не может расти.

У нас во втором квартале этого года рост экономики практически прекратился. То есть второй квартал по отношению к первому – это меньше, чем 0,5% годовых, да?

А. ПЛЮЩЕВ - Сегодня буквально пришли данные о том, что не рост экономики, рост производства возобновился.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Александр, вот, подождём, да? У меня не очень много доверия к цифрам Росстата, тем более к оперативным цифрам Росстата. И я понимаю, что есть ложь, большая ложь и статистика. И всегда можно вам объяснить, что по отношению к этому выросло неимоверно, хотя на самом деле произошёл спад. Самое главное – взять правильную точку отсчёта. Если сравнивать с 1913 годом, как это делали в Советском Союзе, у нас будет феноменальный рост по всем показателям. Можем успокоиться, да?

Но второй квартал по отношению к первому – опять экономика затормозилась. У нас после кризиса 2008 года, это третий или четвёртый эпизод, у нас практически каждые 2-3 квартала экономика тормозит, экономика не может никак набрать обороты, экономика не может работать нормально. И будущий кризис, мне кажется, будет связан с тем, что частный капитал перестанет инвестировать, и экономика потеряет темпы роста, не знаю, будет 0,1%, 0%, может быть, даже спад. Даже при нынешних ценах на нефть. Даже при отсутствии кризиса в Европе. Просто экономические агенты не захотят вкладываться в будущее страны, в будущее своего бизнеса. И это самая тяжелая ситуация. Потому что мы видели кризис 2008 года. Да, цены на нефть упали. Ну, упали, и через 3 месяца они выросли. И всё стало постепенно нормализовываться.

Мы помним кризис 1998 года. Да, был тяжелейший август и сентябрь. Просто катастрофически. В ноябре 1998 год экономика начала расти. Реальный сектор экономики, промышленность начала расти двузначными темпами, да? Мы понимаем, что такие кризисы – они проходят. А кризис, основанный на недоверии, на том, что люди не верят в будущее, люди не верят в судебную систему, люди не верят в закон, люди не верят в защиту прав собственности – это ломается очень тяжело. Ну как, в одну сторону, мы не знаем, какая там соломинка переломит хребет ишаку или какая капля переполнит стакан с водой, вот так же и в обратную сторону.

Если капитал, если бизнесмены перестанут верить в будущее российской экономики, то потом заставить их поверить будет гораздо тяжелее. И это самый тяжелый кризис. Это совсем не тот кризис, о котором говорят наши слушатели. Это не тот кризис, о котором говорит наше правительство, спорит Минфин с Минэкономики. Это абсолютно другой кризис.

А. ПЛЮЩЕВ - Так вот, заканчивая эту тему, расскажите, чем чреват кризис инвестиций?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Кризис инвестиций чреват тем, что рост прекратится. Прекратится рост.

А. ПЛЮЩЕВ - Для экономики – ок. Для нас?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Подождите. Для всех, для рядовых людей, для широких слоёв населения любой экономический кризис чреват одним и тем же – ростом цен, замораживанием зарплат, падением жизненного уровня. Любой экономический кризис для населения проявляется в одном и том же. Здесь нет никакого разнообразия. Падение уровня жизни – это главный результат кризиса.

А. ПЛЮЩЕВ - Безработица?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Возможно, безработица. Возможно, скрытая безработица. Когда вы продолжаете ходить на своё рабочее место, но получать 25% зарплаты, да? Это же тоже скрытая безработица. Но это всё проявляется в снижении уровня жизни. Вам хуже жить.

А. ПЛЮЩЕВ - Хорошо. Точнее, плохо. Ну, будем надеяться, что всё не так катастрофично, как это описывает Сергей Алексашенко. Это же миф, правда? Вы же сами сказали, что миф?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Миф – это что?

А. ПЛЮЩЕВ - Миф о кризисе.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет, миф о второй волне кризиса.

А. ПЛЮЩЕВ - Да.

С. АЛЕКСАШЕНКО - У нас другой кризис идёт. Я считаю, мы не тот кризис обсуждаем. Вот, вторую волну мне совершенно неинтересно обсуждать, потому что она не зависит, это внешний кризис, это кризис, в котором российские власти не могут сделать ничего. Будет коллапс в Европе, не будет коллапса в Европе, остановится китайская экономика, не остановится китайская экономика, вот, на это российские власти повлиять не могут. А на инвестиционный климат, на психологию, на поведение бизнесменов российские власти повлиять могут. И пока они влияют в ту сторону, чтобы закрывать бизнес и уходить из страны. И это гораздо тяжелее.

А. ПЛЮЩЕВ - Тогда вернёмся к текущим, собственно, новостям, сегодняшним прямо. Отставка генерального директора Центра имени Хруничева. То есть последователи те кадровые выводы, о которых так долго говорил сначала президент, а потом премьер Медведев. И после очередной катастрофы со спутниками всё-таки последовало это. Как вы думаете, приведёт ли эта отставка, может, другие кадровые решения, может быть, ручное управление от Рогозина, которое он обещал, к улучшению работы нашей российской космической отрасли, ракетно-космической отрасли?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Первое, на что я хотел бы обратить внимание. Есть очевидная разница в подходах кадровой политики у Владимира Путина и Дмитрия Медведева. Владимир Путин не любит наказывать даже в случае провинностей. Владимир Путин не любит менять людей, Владимир Путин не считает правильным вообще как-то публично обвинять кого-то в том, что что-то сделал плохо. Дмитрий Медведев считает, что это правильно. Дмитрий Медведев считает, что в любых ошибках, в любых проблемах есть виноватый. Если есть виноватый, то его нужно наказать. Если нужно наказать, нужно сделать это быстро и публично. Поэтому сразу нужно отделить, да, что есть две линии поведения.

В данном случае, видимо, назначение генерального директора Центра Хруничева – это является прерогативой премьер-министра. Премьер-министр решил наказать и уволить. Поможет ли это, поможет ли ручное управление имени Дмитрия Олеговича Рогозина? Не поможет. Не поможет. Мне кажется, что российская космическая отрасль – она получила в наследство от Советского Союза огромный потенциал. Мы сегодня обсуждали с одним из банкиров, что российская экономика унаследовала от Советского Союза. По большому счёту, две таких конкурентоспособных отрасли. Это космическая и ядерная. Это те отрасли, в которых до сих пор, в основном на советских запасах, хотя и на научно-технических заделах, эти отрасли живут и продолжают развиваться.

Но в Америке, вот, долгое время космическая отрасль тоже существовала на средства государства. Сейчас наблюдается другой процесс. В Америке всё больше и больше частных компаний начинают заниматься космическим бизнесом, запусками спутников, созданием космических кораблей. И мы очень хорошо понимаем, что частный бизнес – он гораздо более эффективен. То есть если 10-15-20 лет назад российский космический сектор должен был соревноваться с американским государственным космическим сектором, и в принципе это борьба была равная. Где-то идеи лучше, где-то решения более правильные. То сейчас нужно соревноваться с частной инициативой. Вот, на стороне Америки частная инициатива. Американцы пустили в космическую индустрию частный капитал. И насколько я понимаю, уже через год или через два практически все запуски спутников в Америке будут осуществляться частными компаниями. Ну, таких обычных спутников, которые летают на орбитальных орбитах. Не межпланетные станции, а спутники относительно невысокой орбиты – они будут запускаться частными компаниями.

Это означает, что соревноваться уже нужно не России с Америкой, не Роскосмос с НАСА, а Роскосмос против десятка частных компаний, у которых принцип другой – принцип эффективности, принцип прибыльности. У нас Роскосмос по-прежнему… Мы обвиняем Роскосмос. Это государственное ведомство, которое, вообще говоря, хозяйственными функциями не занимается. Есть огромное количество предприятий, которые очень плохо управляются с точки зрения корпоративной. У которых есть куча важных задач, но которые не управляются как компании, не управляются как компании, ориентированные на результат, для которых понятие прибыли вообще не существует, для которых не существует понятия завоевания рыночных позиций, продвижения на рынок. И мне кажется, что ручное управление, а тем более имени Дмитрия Олеговича Рогозина – оно будет толкать российскую космическую отрасль ещё дальше от того необходимого уровня конкурентоспособности, который отрасли нужен.

Отрасль должна научиться конкурировать. Отрасль должна понять, что космическая индустрия становится бизнесом, бизнесом конкурентным. Да, количество игроков там не исчисляется сотнями, но оно уже превышает десяток. Это рынок. Рынок большой, рынок ёмкий. И не всегда достаточно иметь правильное технологическое решение, не всегда достаточно иметь хороший технологический продукт. Нужно уметь продвигать свой продукт на рынке, нужно уметь договариваться с клиентами, нужно идти на коммерческие переговоры, нужно учитывать интересы. Это бизнес. А мы наоборот переводим всё в русло государственного капитализм. У нас премьер-министр и президент разбираются с неудачей по запуску спутников, вместо того чтобы этим занимались инженерно-технические специалисты и думали о том, как в рамках компании это правильное или неправильное решение, должен Центр Хруничева с кем-то сливаться, кого-то поглощать и принимать какие-то организационные решения. Но мы считаем – сняли директора Центра Хруничева, ну, типа решили проблему. Да никакую проблему не решили. Мы ещё больше усугубляем. Проблема космической отрасли в том, чтобы перевести из государственного капитализма в конкурентную среду. А мы делаем всё наоборот.

А. ПЛЮЩЕВ - Александр Петров сразу спрашивает: «Да, Алексашенко, жалеете, что не уничтожили космическую отрасль в 1990-ые годы?».

С. АЛЕКСАШЕНКО - Мне не довелось её уничтожать, поэтому, вот, наверное, даже и не жалею. Понимаете.

А. ПЛЮЩЕВ - Я переведу вопрос Александра в более конструктивное русло. Что думаете про развитие частных инвестиций у нас, в России, в космос? Если вы говорите, что это эффективно в Соединённых Штатах…

С. АЛЕКСАШЕНКО - Я думаю, что Россия дозрела до того, чтобы космическую индустрию вывести из-под контроля премьер-министра или президента, да? Вот, успех российского космического сектора – он будет зависеть от того, сможет ли этот сектор стать рыночно-ориентированным. Если он будет смотреть в рот государству, если он будет надеяться на то, что государство даст денег, если он будет надеяться на то, что премьер-министр, президент, не знаю, патриарх или ещё кто-то примет правильное управленческое решение, то наш космический сектор будущего не имеет. Будущее российского космического сектора только в том, чтобы выиграть в конкурентной борьбе. Пока для этого есть необходимые возможности.

А. ПЛЮЩЕВ - Экономист Сергей Алексашенко в гостях у программы «Особое мнение». Разъясните историю с Сечиным или нет? Я два дня пытался разобраться, потому что сначала в правительстве удивились и возмутились назначению Сечина главой «Роснефтегаза», там кто-то подписывал, кто-то не подписывал директивы. Сегодня выяснился источник правительства, сказал что это Владимир Путин, будучи премьером, подписал, и он стал главой «Роснефтегаза», Сечин.

Мне понравилась одна сентенция из заметки Newsru.com, они вспоминают насчёт того, что Игорь Сечин стал в своё время ответственным секретарём комиссии по топливно-энергетическому комплексу и тем самым вернулся к управлению потоками нефти и газа. Тогда СМИ и эксперты расценили это как конец премьера Медведева. Они посчитали, что вернувшись к управлению ТЭК, Сечин выводит из-под контроля правительства 30% российского ВВП. И тогда я начал перечитывать всё заново.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Понятно. Если глядеть на эту ситуацию глазами Игоря Ивановича Сечина, то есть задача минимум и задача максимум. Задача минимум – она связана с тем, что «Роснефтегаз» - это 100% государственная компания, которая является главным акционером «Роснефти». Практически все государственные акции «Роснефти» принадлежат «Роснефтегазу». То есть Российская Федерация владеет 0,0… какой-то долей «Роснефти» напрямую, всё остальное – через «Роснефтегаз». То есть акционером «Роснефти» является «Роснефтегаз». И, соответственно, «Роснефтегаз» выдвигает предложения по членам совета директоров, голосует на собраниях и так далее.

Да, и ещё помимо этого, у «Роснефтегаза» есть 10% акций «Газпрома». То есть это такая компания, которая владеет достаточно большим куском собственности государственной. Я думаю, что задача минимум для Игоря Ивановича Сечина состоит в том, чтобы создать барьер, который позволяет тебе эффективно контролировать состав совета директоров компании «Роснефть», где Игорь Иванович является председателем правления. То есть он является менеджером, а «Роснефтегаз» назначает совет директоров, голосует на собрании за тех представителей, которые должны войти в совет директоров. Тем самым Игорь Иванович, становясь председателем совета директоров «Роснефтегаза», будет принимать решения, кто будет являться членом совета директоров компании «Роснефть». То есть он себя защищает бюрократически. Абсолютно такая…

А. ПЛЮЩЕВ - На этом самом интересном месте прервёмся и продолжим объяснение этой ситуации вокруг Сечина и «Роснефтегаза» через несколько минут после новостей и рекламы.

НОВОСТИ

А. ПЛЮЩЕВ - Экономист Сергей Алексашенко в программе «Особое мнение». Ваши вопросы +79859704545, через Twitter-аккаунт vyzvon. Также есть и кардиограмма эфира, которая находится на нашем сайте и продолжает изменяться с вашими кликами. Там же ведётся и трансляция компании «Сетевизор».

Мы закончили на самом интересном месте – объяснение интриги вокруг назначения Сечина, избрания Сечина председателем совета директоров «Роснефтегаза».

С. АЛЕКСАШЕНКО - Да. Итак, возвращаемся. Есть задача минимум для Игоря Ивановича Сечина – обеспечить себе максимально комфортное существование в рамках компании «Роснефть», чтобы совет директоров «Роснефти» был удобным для тебя, чтобы там не было неприятных людей, конфликтных людей, людей, которые хотят разобраться в деталях, людей, которые хотят тебя контролировать.

А. ПЛЮЩЕВ - Как в «Аэрофлоте», например.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Ну, в «Аэрофлоте» хороший совет директоров. Там нормальный совет директоров, не надо трогать.

Есть задача максимум. То, о чём говорится в этой заметке Newsru.com? Что ещё когда Владимир Путин был премьер-министром, Игорь Иванович Сечин придумал план резкого усиления государственного участия в энергетике и консолидации государственных энергетических активов в рамках компании «Роснефтегаз». То есть превратить её не только в держателя акций «Роснефти» и «Газпрома», а ещё акции энергетических компаний «Интеррао», «ОГК» и так далее. То есть насытить эту компанию активами. Это был такой план Игоря Ивановича, с тем чтобы… он же не знал своей судьбы в тот момент, да? Я думаю, что всерьёз думал о том, как бы встать во главе «Роснефтегаза», да? Но для этого нужны были государственные деньги, бюджетные вливания, чтобы покупать акции, и так далее.

Мне кажется, что это такой план B, да, попытаться нарастатить, создать такое мини-«Росимущество» в энергетическом секторе, встать во главе всего этого. Но, судя по тому, что сейчас происходит с бюджетом, денег у государства на эти цели нет. И этот план B, в общем, так и остался, но, может, он ещё где-то живёт…

А. ПЛЮЩЕВ - Это всё здорово. Но я думаю, что нас, публику, больше всего забавляет, или, как сейчас принято говорить, доставляет нам больше всего то, что два дня никто не понимал, что происходил. И в правительстве были сильно удивлены этим.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Это особенности российского корпоративного управления в компаниях с государственным участием. Я уже говорил в начале этого сюжета, что «Роснефтегаз» является 100% государственной компанией. А на компанию, которой владеет один акционер на 100%, не распространяются многие нормы российского законодательства, в том числе правило проведения собраний. Вот, в компании «Роснефтегаз», так же как в других компаниях, которыми государство владеет на 100%, акционерные собрания не проводятся. Акционерные собрания проводятся в форме выпуска распоряжений «Росимущества». То есть «Росимущество» выпускает распоряжения, где написано – «Считать собрание проведённым. По результатам собрания принять такие-то решения». И всё. И, опять, практика бюрократическая показывает, что «Росимущество» не успевает выпустить все протоколы, все эти распоряжения вовремя. И они оформляются задним числом. И, соответственно, одна интрига состоит в том, подписал Владимир Путин директиву на избрание Игоря Сечина председателем совета директоров «Роснефтегаза» или не подписал, а вторая интрига состоит в том, а вообще это заседание совета директоров состоялось или не состоялось? Ведь в совете директоров «Роснефтегаза» есть и другие люди.

А. ПЛЮЩЕВ - Стоп. Я скажу без обиняков. Выглядит это так, что Медведева не поставили в известность, и, в общем, не сочли даже нужным его ставить.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Да вообще никого… Александр, да причём здесь Медведев? Вообще никого.

А. ПЛЮЩЕВ - Ну просто известно, что Медведев и Сечин как-то…

С. АЛЕКСАШЕНКО - Вы знаете, я боюсь, что может быть такая ситуация, что в курсе этого распоряжения, в курсе этой директивы об избрании Игоря Сечина председателем совета директоров два человека – Владимир Путин и Игорь Сечин. И что вообще говоря никто третий этого распоряжения, этой директивы не видел. Поэтому о ней никто не может говорить – существует она, не существует. Вот. И на самом деле на месте информационных агентств я бы мучил не Наталью Тимакову, а я бы мучил членов совета директоров «Роснефтегаза», их бы спрашивал – скажите, пожалуйста, а у вас заседание совета директоров было? Вы за Игоря Ивановича-то уже голосовали или не голосовали? Да, потому что там же есть несколько человек. Вот, их надо спросить – ребят, вы свою руку поднимали? Они обязаны голосовать в соответствии с директивой, да? Либо они вам все соврут и скажут – да, была директива, да, у нас прошло собрание, либо они скажут – слушайте, не было ничего. Мы не знаем, была директива или нет, но заседания не было, мы директивы не видели. Потому что любой член совета директоров – и в «Аэрофлоте», и в «Роснефтегазе» - от государства, он должен директиву посмотреть и сказать – там мне написано голосовать так-то, я голосую так-то.

А. ПЛЮЩЕВ - Хорошо. С этой запутанной темой, с вашего позволения, свернём на искусство. Я имею в виду искусство фотографии. Просто сегодня в вашем Twitter’е появилась фотография из зала заседания Политбюро. Это на Старой площади, Администрация Президента?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Да, Администрация Президента.

А. ПЛЮЩЕВ - Вас как туда занесло?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Ну, меня пригласила Ксения Юдаева, которая стала шерпой по мероприятиях в рамках G-20, и она проводила дискуссию о российском председательстве, соответственно, что делать, какие инициативы выдвигать. Ну, собственно, я, пользуясь таким приглашением, посетил.

А. ПЛЮЩЕВ - Что посоветовали? Какие инициативы выдвигать? Конфиденциально…

С. АЛЕКСАШЕНКО - Это пусть Ксения Валентиновна решает, разговаривать об этом или нет. Ну, это, конечно, было такое рабочее совещание, и я не думаю, что правильно рассказывать об этом…

А. ПЛЮЩЕВ - Я-то когда увидел, подумал, что уже начались заседания экспертного совета того самого, о котором столько вопросов к вам сегодня через интернет пришло.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет, пока никакой информации о деятельности, о встречах, о заседаниях экспертного совета нет.

А. ПЛЮЩЕВ - Ну, правда, оно же при правительстве.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Оно даже не при правительстве, оно при премьер-министре. И пока работа экспертного совета идёт в форме такого заочного обсуждения. То есть есть какой-то законопроект. Если хочешь, ты можешь высказать своё мнение. Если не хочешь, можешь не высказывать. Пока никаких встреч таких очных - я не слышал о них.

А. ПЛЮЩЕВ - Я выбрал несколько вопросов про этот экспертный совет, потому что у вас есть пост, и Илья из Ярославля, например, обращает на него внимание, пост в Живом Журнале, блоге Сергея Алексашенко, на сайте «Эха» тоже есть. Итак, значит, «Вы в этом посте рассказываете, почему туда собираетесь войти, - пишет Илья, - но ваши объяснения, на мой взгляд, свелись к тому, что вы пишете, для чего этот совет нужен вам. А вот для чего этот экспертный совет при премьер-министре нужен обществу, я так и не понял. Объясните без дураков, кому же всё-таки нужнее этот совет – обществу или госаппарату в качестве правовой ширмы?».

С. АЛЕКСАШЕНКО - Вот, смотрите. Обществу этот совет нужен, да, как некая замена, убогая, ограниченная, да, политической конкуренции, политическим дискуссиям. Потому что таким образом общество получает некую уверенность в том, что председатель правительства услышит разные точки зрения, да, и до него те люди, которые уважают себя, уважают своё имя, они будут премьер-министру говорить то, что они думают. Они будут говорить не то, что премьер-министру приятно, есть и такие, есть те, кто будут говорить то, что приятно премьер-министру, а есть те, кто будут говорить, что они думают, да, и поэтому обществу, вообще говоря, полезно и хорошо знать, что у премьер-министра есть разные точки зрения.

Что хочет премьер-министр от экспертного совета? Не знаю. Об этом надо спрашивать или премьер-министра, или подождать, там, не знаю, через полгода, через год к этой теме вернуться и посмотреть, как этот экспертный совет будет работать. Может, он вообще не будет собираться. Вот, например, Владимир Путин, когда он стал премьер-министром, он в сентябре 2008 года создал совет по предпринимательству и конкурентоспособности. Совет собрался один раз – в сентябре 2008 года. И всё, и с тех пор не собирался.

Поэтому я бы сейчас, честно говоря, не стал бы пытаться предугадать, чем этот совет будет заниматься, какой будет результат его деятельности. Давайте подождём. Есть человек, который сказал – мне этот совет нужен. Это Дмитрий Анатольевич Медведев. Как он воспользуется этим советом, будет ли он прислушиваться к советам совета или не будет, мы это всё увидим.

А. ПЛЮЩЕВ - Но мне казалось, что пока нынешний премьер-министр работал президентом, там тоже создавались разные советы, может быть, не такой по экономическим делам, но различные. И мне кажется, опыт показывает, что ничего хорошего из этого не получается. Может быть, это моё мнение как обывателя.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Вы знаете, совет при президенте, совет при премьер-министре – он вообще говоря существует для того, чтобы доводить некую информацию, да, помогать премьер-министру или президенту в принятии решений. Совет не является органом, принимающим решения, да? Совет даёт премьер-министру аргументы в пользу того или иного выбора. А премьер-министр принимает решения. И в зависимости от того, какие вопросы будет премьер выносить на обсуждение совета, в зависимости от того, какие решения премьер будет принимать по результатам этих дискуссий, можно будет говорить, нужен ему такой совет по жизни или не нужен, или это декорация. Поэтому, опять, мне кажется, давайте подождём, не будет забегать вперёд.

А. ПЛЮЩЕВ - Ещё один вопрос напрямую, мне нравятся, когда люди так напрямую спрашивают, Сарт спрашивает: «Кто реально руководит правительством – Медведев или Шувалов?».

С. АЛЕКСАШЕНКО - Медведев. При том, что Игорь Шувалов выполняет огромный объём работ в рамках правительства, будучи первым вице-премьером. У него есть своя зона ответственности. И я так понимаю, что они четко понимают, кто чем занимаются, Медведев и Шувалов. Я пока не встречал признаков какой-то конкуренции, конфронтации между ними.

А. ПЛЮЩЕВ - Но, вот, да или нет чисто – нет ощущения, что институт помощников президента, советников, да, который был создан, после того как Путин стал президентом, стал дублировать правительство?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Пока я не вижу. Пока я не вижу. Скажем так, пока институт советников, новых советников при президенте себя никак не проявил. Пока он не мешает работать правительству.

А. ПЛЮЩЕВ - Это было «Особое мнение» экономиста Сергея Алексашенко. Я Александр Плющев. Спасибо и до свидания.

С. АЛЕКСАШЕНКО - До свидания.