Личный приём - 2019-01-14
И. Воробьева
―
22 часа и 6 минут в столице. Всем здравствуйте! Это программа «Личный прием», которую ведут Евгений Ройзман… Женя.
Е. Ройзман
―
Здравствуйте!
И. Воробьева
―
И Ирина Воробьева. Здесь будем с вами целый час разговаривать, общаться, рассказывать. Это первая программа. И в этой первой программе мы, конечно, в первую очередь будем объяснять, что это такое, что это за программа и на чем она основана. Я напомню нашим слушателям, что можно нам писать, конечно, и задавать ваши вопросы.Кстати, ваши личные вопросы Евгению Ройзману ближе к концу эфира я тоже буду задавать, поэтому вы их уже присылайте. +7 985 970 45 45 – это телефон для СМС-сообщений. Нас транслирует Ютюб-канал «Эхо Москвы». Можете там тоже писать и общаться. «Личный прием» - так называется наша программа. И мы ее так назвали, потому что у Евгения Ройзмана…с какого? С две тысячи…
Е. Ройзман
―
Ну, с 2000-х точно.
И. Воробьева
―
Да, где-то вот с нулевых начался такой личный прием. В Екатеринбурге к Евгению Ройзману шли, шли, шли люди. Потом депутатство – люди тоже шли, личный прием продолжался. И вот он продолжается до сих пор. То есть ты проводишь личный прием каждую пятницу.
Е. Ройзман
―
Ну, сейчас – каждую пятницу, да.
И. Воробьева
―
А вот объясни, откуда это взялось и почему это так длится. Как это происходит вообще?
Е. Ройзман
―
Понимаешь, есть ряд ситуаций, когда людям просто некуда пойти. Вот у нас когда в городе была наркокатастрофа…ну, это настоящая была наркокатастрофа, когда скорые ездили с обочин трупы собирали; когда торговали во всех поселках; когда мужики своих женщин боялись отпустить – встречали за 3 квартала с работы, чтобы шапку не сорвали; машину на секунду нельзя было на улице оставить. Ну, это была реальная наркокатастрофа. И в тот момент людям просто некуда было идти, некуда пожаловаться, никаких советов неоткуда получить. Все, кто как-то этой ситуацией владели…кто-то зарабатывал с этого деньги, кто-то в этом участвовал.Ну, мы в это время объявили войну наркоторговцам. Это была настоящая такая война. Это было настоящее народное восстание против наркоторговцев. И люди вдруг увидели, что есть куда пойти. Ну и все. И началось – там 30, 40, 50 человек в день со всеми проблемами. И надо было искать алгоритмы решений. То есть ты собираешь, собираешь, собираешь частности и пытаешься найти системные решения. И это в конце концов привело меня в Государственную Думу.
Но с Государственной Думой получилось следующее. У меня были очень тяжелые выборы. Я на них не собирался. Я не знал, что это такое. Но когда начали уже громить всерьез, и речь шла уже о физическом существовании, то есть было понятно, что все, надо как-то выходить, и я пошел на эти выборы. И это были очень жесткие такие, тяжелые выборы. И меня люди просто занесли на руках в Государственную Думу. И у меня было такое ощущение, что это мне аванс такой, что я должен. И я вот этот аванс совершенно искренне отрабатывал, пока не закончился мой депутатский срок.
И у меня за 4 года через приемную прошло около 40 тысяч человек. То есть это очень серьезная, напряженная работы была. Но, я вам скажу, что депутаты ведут личный прием. Вообще, каждый избранный чиновник… То есть, если глава города, которого избирали, депутат, депутаты разных уровней… Личный прием – это основа основ. Во-первых, ты должен видеть, разговаривать глаза в глаза с теми, кто тебя избирал. Ты должен постоянно мониторить эту ситуацию. Подожди, я сейчас очень важные такие вещи говорю. То есть это твой долг. Мало того, если ты ведешь личный прием, тебе уже никто никогда никаких сказок не расскажет.
И. Воробьева
―
То есть ты получаешь от людей напрямую.
Е. Ройзман
―
Ты информацию от людей напрямую, и у тебя есть уверенность в том, что ты делаешь; уверенность в том, что ты говоришь, потому что у тебя информация настоящая от людей на прямую.
Е.Ройзман: Просто удавлен малый и средний бизнес. Удавлен. Нечем заплатить зарплату
И. Воробьева
―
Вот смотри. Я, просто, почему хотела тебя прервать. Во-первых, хотела сказать, что, вообще-то, действительно, это нормально, когда избирают депутата, а он дальше начинает помогать гражданам. И вот я хочу спросить у наших слушателей. Я совершенно не собиралась запускать какие-либо голосования, но здесь просто просится этот вопрос.Скажите, пожалуйста, уважаемые радиослушатели, когда-нибудь вообще вы ходили на приемы к избранным чиновникам – к депутатам, к муниципальным депутатам (или районным) – любым чиновникам, которых избирают (Государственной Думы, Мосгордумы, вашего ЗакСобрания) по своему личному вопросу?
Е. Ройзман
―
К мэрам своим.
И. Воробьева
―
К мэрам своим, да. Вот вы когда-нибудь пользовались этой опцией или нет? Если да, вы пользовались…неважно, с каким результатом вы ходили, это был личный прием, вы просто сели, напротив вас сидел избранный чиновник, и вот вы ему свой вопрос, проблему рассказывали. Если да, ходили – 660 06 64. Если нет, такого не было ни разу – 660 06 65. Поехали! Голосование идет. Давай дальше. С чем приходили люди? Ну вот когда ты депутатом уже стал.
Е. Ройзман
―
Слушай, у меня, понимаешь, что… Я когда был депутатом, я в 2005-м году завел «Живой журнал» («LiveJournal»). И я был первым тогда вообще из политиков, кто это сделал. Потом Саша Лебедев сделал «Живой журнал», Виктор Имантович Алкснис, еще несколько человек. И в Думе они потом появились. Но я был первым тогда. Я набрал быстро. И у меня посыпались еще обращения через «Живой журнал».А потом, когда ты соцсети мониторищь, ты все время видишь, что происходит, и куда-то ввязываешься. Ну, или люди обращаются. И это вдруг совершенно отдельная история. То, что идет по соцсетям – это совершенно отдельная история, потому что народу сейчас все больше и больше в соцсетях. И если ты сам мониторишь свою ленту, то… Ну, у меня там еще 15-20 обращений в день сыпалось. И я уже сказал, у меня было ощущение, что я людям должен, потому что в очень тяжелой ситуации меня завели в Государственную Думу. Я отрабатывал с удовольствием. Но есть ряд вещей, которые я потом на ходу уже понял.
Первое: всегда надо выслушивать две стороны. Всегда. Я потом приведу пример, что со мной было, несколько ситуаций. Ну, может, они кому-то пригодятся. Но, и второе: если ты депутат, если ты как-то связан с электоральной активностью, собираешься на следующие выборы, ты кроме всего прочего, кроме просто добрых дел, ты вынужден еще и просчитывать свои шаги. И если ты работаешь без огласки, то ты начинаешь работать против себя. Очень хороший у меня был пример. Я думаю, что я сейчас скажу – и люди меня поймут, и кому-то это пригодится.
Ко мне пришел мужик, которого уволили с фабрики. Ему 59 лет, его уволили откровенно несправедливо. Я говорю, конечно, я вам постараюсь помочь. Я позвонил сначала в отдел кадров. Они говорят: «А что вы заступаетесь? Это не ваше дело». Я говорю, что значит не мое дело? Потом нашел директора. Потом нашел владельцев. Зашел в жесточайший конфликт с владельцами. Они говорят: «Нет, мы не будем восстанавливать, мы не дадим такую команду». И мы прошли через суды, проделали огромное количество работы, полгода мы этим занимались.
И в конце концов этого мужика восстановили на работе, он день проработал и ушел по собственному желанию уже (ну, как положено). Но я заработал себе одного сторонника в этой ситуации. Но я нажил себе врагов – все завода управление там и еще там 2,5 тысячи человек работало, которые, когда дошло до дела, большая часть была бы сориентирована против меня. И я понял, что если СМИ с тобой не работают, и нет никакой огласки твоей работе, то есть ситуации, где ты начнешь работать против себя.
И. Воробьева
―
Классная история.
Е. Ройзман
―
Это тоже интересный момент.
И. Воробьева
―
Да. Для политика – безусловно. Ну что, у нас есть результаты голосования. Не подсматривая, как ты думаешь, сколько людей в процентах от 100 ходили на прием?
Е. Ройзман
―
Ну, я думаю, половина точно.
И. Воробьева
―
Нет. 28% проголосовавших сказали, что они хоть однажды, но были на приеме у избранного чиновника, а 72% сказали, что никогда там не были. Есть вероятность… Я не буду запускать второе голосование, но есть вероятность, что люди вообще не очень знают, что это возможно, что такие приемы проводятся вообще.
Е. Ройзман
―
Но, на самом деле, это и для тех, кого избирали, тоже очень важно иметь постоянный вот этот контакт и ощущение происходящего, потому что отрываешься от земли моментально. То есть, если ты заходишь в Государственную Думу, там все для тебя, там весь обслуживающий персонал дает тебе понять, что он работает на тебя, что вся страна работает на тебя и что ты – избранный (не в том смысле, что за тебя голосовали)
И. Воробьева
―
Каста.
Е. Ройзман
―
И я вам скажу, что…это я вам говорю по своему опыту…постоянно надо следить за собой, чтобы не надеть рюкзак и не улететь в космос. То есть это очень важно на самом деле, потому что появляется вот такое ощущение. И за собой все время надо следить. И когда я смотрю заседание Государственной Думы, выступления некоторых депутатов, я вдруг вижу, что некоторые из них за собой не уследили.
И. Воробьева
―
Хорошо. Потом был перерыв, а затем – мэр города.
Е. Ройзман
―
Ирин, у меня не получилось перерыва.
И. Воробьева
―
В личном приеме не было перерыва.
Е. Ройзман
―
Да. Потому что, во-первых, была очень сильная команда. Была очень сильная команда, потому что в ходе этой работы выявляются люди, которые способны иметь ровное отношение к каждому приходящему. Потому что я видел людей, которые очень талантливые в своей области, но их раздражают посетители. То есть реально. Я видел людей, у которых в ходе меняется…они начинают раздражаться, срываться. С такими тоже работать очень трудно. И вот сложилась мощная, хорошая команда.И когда у меня закончился мой депутатский срок, я вернулся к работе своей основной в Фонде и вдруг обнаружил, что люди продолжают идти. У меня особого ресурса не было, а люди продолжали идти. И я вдруг увидел, что вынужден был все равно что-то помогать. Ну, к тебе приходят и говорят: «Помогите, пожалуйста». Ты же не скажешь – «Все, я закончил. Извините».
Е.Ройзман: Самое главное – лишить права на незнание. Систему не изменить, но в конкретном случае помочь можно
И. Воробьева
―
Корочка истекла. Все.
Е. Ройзман
―
Да. Поэтому начал. И вдруг обнаружил, что ресурс-то не кончился, потому что те, с которыми ты работал, все твои контрагенты, они понимают, что ты делаешь, понимают, почему ты обратился. И вот тогда мы вытащили несколько очень серьезных вещей. И, в частности, вот эта знаменитая история с Сагрой, когда мы ее вынесли и когда мы не дали посадить простых мужиков, которые обороняли свою деревню. Не было совершенно никакого ресурса. Просто за счет соцсетей, засчет честного отношения у нас получилось спасти этих людей.А в конце концов мерзавцев… там практически всю банду закрыли. Это было в те времена, когда ресурса не было никакого. А потом, когда я стал главой города, у меня сложилась ровно та же самая ситуация. Это были очень тяжелые, напряженные выборы. И в конце концов люди сделали меня главой моего города. И все. И у меня сразу вот это ощущение, что это аванс, что я должен отработать в полную силу. И я стал вести прием. И для меня, кстати, это очень важно. У меня есть ощущение, что все-таки у меня получилось эту традицию заложить, потому что сейчас и депутаты стали вести личный прием, и в мэрии личный прием проводится.
И. Воробьева
―
В Екатеринбурге.
Е. Ройзман
―
Да, в Екатеринбурге. Надо сказать, что в Екатеринбурге в этом плане город очень демократичный. И у нас нет пропускного пункта, нет паспортного отдела там в мэрии, нет вертушки, через которую проходят. У нас любой человек может зайти в мэрию и попасть куда ему надо. Но, в мой-то кабинет просто каждый мог зайти – у меня не было ни охраны, никого. И я считаю, что это очень правильно. И в Екатеринбурге если эту традицию сумеют сохранить, это будет очень приятно.
И. Воробьева
―
Ну, вот наши слушатели спрашивают, о чем мы сейчас, собственно, рассказываем. Смотрите, наша программа – «Личный прием» – будет рассказывать, собственно, непосредственно о тех историях, с которыми люди приходят к Евгению Ройзману. Если вы читаете его в социальных сетях (и у нас на сайте тоже), то вы наверняка зачитываетесь этими постами. Я, например, зачитываюсь. Вот как раз об этом мой следующий вопрос. С чем приходят люди сейчас? Вот о чем мы будем рассказывать?
Е. Ройзман
―
Ирина, очень точная сейчас вот эта поправка, что «сейчас». Потому что суть обращений меняется в зависимости от политической ситуации, от экономической ситуации. Были времена, когда люди шли…половина людей шла с просьбой перерасчета пенсии. Из оставшихся – часть шла с просьбой похлопотать, чтобы дали ветеранство. А остальные – с разными несправедливостями. Потом был момент, 13-й – 14-й годы, большая половина шла – это проблема ЖКХ. Я скажу, что сейчас все равно половина – это проблема, так или иначе связанная с жильем.И сейчас все больше ситуаций, когда люди по самым разным причинам закредитованы, причем закредитованы бывают до такой степени, что хоть в петлю вообще. Вот жилье и кредиты, то есть экономическая ситуация. И последнее время, последние приемы: приходят делегации с разных заводов, с разных предприятий – невыплаты зарплат. Этого стало больше.
Но меня последний раз поразило: пришли мужики – невыплата зарплаты – говорят: «Только вы об этом не пишите и никому не говорите, потому что нас тогда вообще уволят». Я говорю: «Вам не платят уже несколько месяцев. А что вам работать там, если уже несколько месяцев не платят? Ну заходите в лобовой конфликт и отвоевывайте». Они говорят: «Нет, тогда вообще уволят. Уже возрастные, уже хрен куда потом устроишься». То есть люди очень боятся.
Но я скажу из своего опыта. Есть замечательная русская пословица – «Сердитого проклянут, а смирного проглотнут». Это вот ровно тот самый случай, когда мужики, которые домой деньги принести не могут, у них там дома голодные сидят, и они говорят: «Мы боимся, а то уволят». Так, конечно, трудно свои права отстаивать. И здесь, конечно, надо обострять в этих ситуациях. Но, вообще, за невыплату зарплат отвечает прокуратура. И через прокуратуру такие вещи решаются.
Но, сейчас у многих рушится бизнес. И я видел ситуации, когда люди не платят зарплаты не потому, что не хотят, а потому, что нечем. И по малому бизнесу парень пришел и четко очень обозначил ситуацию: «Понимаете, - говорит, - у людей денег нет и поэтому с них взять нечего. И поэтому бизнес просаживается». То есть это, ну, такое.
И очень болезненные вопросы для людей, связанные с жильем. Они, пожалуй, самые болезненные, потому что у нас нет этой традиции жить в съемном жилье. На Западе люди привыкают – они снимают жилье всю свою жизнь. У нас очень важно, чтобы жилье было свое. То есть это какой-то итог жизненный. Это что-то состоявшееся.
И. Воробьева
―
И якорь какой-то.
Е. Ройзман
―
Ну да. Это очень важно для всех. Это ментальная такая особенность. И вот представляете, у меня последний прием приходит ситуация. Ну, она уже на два приема приходила, женщина, Любовь Михайловна. Жили в маленьком городке с дочерью вдвоем, а мужчины у них нет, мужа нет. Дочь поступила в университет. И она решила переехать в Екатеринбург. И они продали свое единственное жилье, переехали в Екатеринбург и купили квартиру. За 2 800 000 купили однушку такую; просторную хорошую однушку за 2 800 000. И были очень довольны. Купили у владельца, сделка прошла и была зарегистрирована в Росреестре.
Е.Ройзман: Люди пытаются оградиться и дистанцироваться от чужой боли и стараются ее не воспринимать
И. Воробьева
―
Ну, все официально.
Е. Ройзман
―
Все официально. Через неделю пришла женщина и говорит: «А что вы тут делаете?». Они говорят: «Мы тут живем. Мы купили эту квартиру». Она говорит: «У кого?». Они говорят: «У владельца купили». Она говорит: «Нет, владелец – я». А тот человек, который
И. Воробьева
―
Участник сделки.
Е. Ройзман
―
Да. Тот, который им продал квартиру, он предоставил паспорт со всеми данными истинного владельца, но с другой фотографией. В принципе, во время регистрации могли это увидеть. Но не увидели.
И. Воробьева
―
Вопрос в реестре, да?
Е. Ройзман
―
Да. Но не увидели. И теперь эта женщина спокойно подала в суд – и мать с дочерью выселяют. Представьте себе, у них больше ничего нет. Им возвращаться некуда вообще. Мало того, девчонка на первом курсе, а у матери четвертая стадия, онкология. Она на ногах-то плохо стоит, несколько химий перенесла и вдруг на них такое сваливается. Ну, это просто жизненная катастрофа. И понятно, что я целиком на их стороне.Но, вдруг… Я только что говорил, что очень важно всегда выслушивать вторую сторону, потому что самые разные ситуации. А теперь представьте ситуацию, если человек действительно приходит в свою квартиру и узнает, что она продана, там живут чужие люди. Тоже можно понять. Но здесь у меня есть подозрения (и не только у меня), что истинная владелица где-то что-то подозревает, что-то знает, как произошло не без ее участия.
И. Воробьева
―
Но официального подтверждения этому нет.
Е. Ройзман
―
Пока нет.
И. Воробьева
―
Пока нет.
Е. Ройзман
―
И, значит, задача – надо, чтобы возбудили уголовное дело. Просто начать разбираться, потому что кто-то должен за это отвечать. Уголовное дело возбуждается очень туго. Потом, в конце концов, когда уже была сильная, хорошая публикация в СМИ, уголовное дело возбудили, но ни одного действия по этому уголовному делу не сделали. А сейчас, 29-го числа, будет второй суд – выселят моментально. То есть это действительно придут приставы – и люди окажутся на улице. А им вообще некуда пойти.Но я считаю, что в этой ситуации…Росреестр зарегистрировал сделку – я считаю, что спрос должен быть с Росреестра. Я считаю, здесь уже прокуратура должна вмешиваться. Но мы этим делом занимаемся. Мы ее будем поддерживать, смотреть. Но, в свое время было такое мошенничество достаточно распространенное. И люди попадали в невероятные ситуации. Представьте себе: муж, жена, двое детей, у них – однушка. Они продают свою однушку, берут ипотеку и покупают большую, хорошую двушку.
Через полгода освобождается какой-то человек, приходит и говорит: «Это моя квартира. Когда делали приватизацию, меня не включили, забыли». Все отматывается обратно. Он выигрывает суд – и этих людей выселяют.
И. Воробьева
―
А ипотека?
Е. Ройзман
―
У них не выплаченная ипотека, продана своя квартира и они – с двумя детьми. Но эта история, слава богу, закончилась хорошо. Там с огромным трудом удалось доказать, что был сговор. Те, которые продавали, знали, что делали. Но таких ситуаций было много. Это сложнейшие истории.
И. Воробьева
―
Ну, вот подожди. А вот с этой историей, про которую ты рассказываешь сейчас – женщина с дочкой. А на самом деле, что им в такой ситуации делать? Хорошо, они могут прийти к Евгению Ройзману. А в реальности что им делать? Вот куда им бежать?
Е. Ройзман
―
Ну, смотрите, на самом деле им бежать некуда вообще. У городов не бог весть какой маневровый фонд. А потом, ну, они придут, скажут: «Ну, дайте нам в маневренном фонде что-то».
И. Воробьева
―
Жилье ты имеешь в виду.
Е. Ройзман
―
Да. А им скажут: «Знаете что, у нас такая очередь на 15 лет. Почему мы вам должны дать раньше?». Они скажут: «Нам некуда идти». Скажут: «Зарабатывайте. Идите, снимите». А у нее четвертая степень онкологии. Понятно, что…уже я это озвучил вслух. Понятно, что мы не бросим, будем искать, будем помогать. Но вот такая ситуация.И, понимаете, люди, которые приходят…иногда бывает, что человеку нужно просто помочь структурировать мысли, подсказать, где-то – взять за руку. Иногда бывает, что просто надо вложить свою энергию, потому что люди, когда попадают в такие ситуации, они просто не понимают, куда бежать, у них кончается энергия.
И. Воробьева
―
То есть смотивировать, как-то подбодрить, да, сказать, что можно бороться.
Е.Ройзман: Это наша страна. Нам бежать отсюда некуда
Е. Ройзман
―
Да просто знать хотя бы, что кто-то есть, кто заступится, будет отслеживать, поможет.
И. Воробьева
―
Неужели люди в таком отчаянии?
Е. Ройзман
―
Слушайте, этого очень много. Этого очень много. И зачастую уже СМИ не берут такие истории, потому что СМИ переполнены. И у нас есть еще одна ситуация. Существует очень много мошеннических схем, направленных на пенсионеров. То есть это знаменитые «письма счастья»…
И. Воробьева
―
Да. Звонки.
Е. Ройзман
―
Да. И я видели такие ситуации, что человек сначала идет на поводу, потом начинает тратить свои деньги, потом занимают старушки у всех своих знакомых, потом берут кредиты, а потом закладывают квартиры. И те люди, которые сумели вот так запутать пенсионеров… Это беспроигрышная совершенно история, потому что это, как правило, молодые, дерзкие юристы, которые выигрывают у них все суды. А пенсионер будет до конца жизни выплачивать полпенсии. Плюс, у него, как правило, есть свое жилье. И те, которые будут вступать в наследство, будут вынуждены погасить кредит. То есть этих ситуаций море.
И. Воробьева
―
Нельзя наказывать как-то?
Е. Ройзман
―
Вообще, очень тяжело возбуждают уголовные дела. Очень тяжело. Мы столкнулись… У меня очень сильно тогда Степан Чиганцев работал, мой помощник, который сейчас возглавляет «Фонд Ройзмана». Пенсионерка. Только что умер муж. Хороший мужик, изобретатель. И через некоторое время ей позвонили и говорят: «Вам чтобы вступить в право наследства, вам надо срочно заплатить 100 тысяч». Она их слушает, и она берет, идет в банк, снимает 100 тысяч, платит. Они ее не отпускают с телефона практически.Они говорят: «Да, тут же выяснилось, что у вас еще полмиллиона наследства. Тогда надо еще 200 заплатить, чтобы вступить». В общем, она в течение 2 суток из Сбербанка вывела 835 тысяч рублей. Ей за 80. Мужу было за 80, который умер. И вот бедная вдова вывела 835 тысяч рублей. Это все деньги, которые они накопили за всю свою жизнь. Мы начали этим всерьез заниматься. Очень быстро установили, откуда звонки. Установили, кто контролировал, кому она переводила деньги.
Это очень серьезная история была, которая в свое время на контроле здесь у МВД была. Установили всех. Ничем история не кончилась. Ни копейки денег не вернули. Никто не задержан, не арестован. Ну, никто не хочет ввязываться. Потому что эти дела надо просто структурировать, работать. И вот эта история повисла. Занимался я ей в свое время, «Новая газета» еще помогала, Дима Муратов. И вот эта история повисла, то есть ничего не вернули.
И. Воробьева
―
Хотя, казалось бы.
Е. Ройзман
―
Хотя сделали все. И занимался мой помощник сам от начала до конца, потому что вопиющая история: вдова, пожилая женщина, только что умер муж, заслуженный человек, который много для людей сделал. Такие бывают ситуации.
И. Воробьева
―
Во-первых, у нас пролетело полпрограммы внезапно уже. Нам тут написали, что… Хорошее начало, такое сочное. Спасибо большое! Нас спрашивают, где находится Евгений – в студии он или по Скайпу. Сейчас Евгений находится в студии «Эха Москвы». Вообще, эта программа будет все время между Москвой и Екатеринбургом. Иногда мы будем с Женей в одной студии, иногда будем в разных местах находиться. В общем, вот такая история.
Е. Ройзман
―
Ирин, я думаю, что, может быть, мы сделаем какую-нибудь передачу с приема, потому что люди, которые приходят на прием, большинство из них не будет против, если их дела получат такую всероссийскую огласку. Это очень важно.
И. Воробьева
―
Я уверена, что мы как раз к этому и придем, потому что это очень логично. Программа «Личный прием». Сейчас вернемся через несколько минут.НОВОСТИ
И. Воробьева
―
22 часа и 34 минуты в столице. Нам тут написали: «Какая-то веселая у вас музыка. Юмористическая программа что ли?». Да что вы! Это такая специальная музыка у нас в этом эфире с Евгением Ройзманом, называется – «Личный прием». А музыка-то очень известная – песня «Я остаюсь».
Е. Ройзман
―
Да, это принципиальная такая песня, потому что мы же никуда не бежим, мы остаемся. Я во всяком случае. Поэтому пусть она будет. Так, чтобы не забываться. То есть это наша страна. Нам бежать отсюда некуда. И только от нас зависит, какая наша страна будет.
И. Воробьева
―
Тут тоже, кстати, спрашивают. Вот перед перерывом ты рассказывал, с чем приходили люди и с какими вопросами. Тут хочется очень наивный вопрос. Скажи, а вот с чем-то хорошим приходят?
Е. Ройзман
―
Слушай, ну конечно приходят, ты что! Ну, с пирогами приходят.
И. Воробьева
―
Правда?
Е. Ройзман
―
Да. Грибы соленые, огурцы соленые, пироги, носки могут связать.
И. Воробьева
―
Серьезно? Боже, как это мило. Перед Новым годом, наверное, вообще завалили.
Е. Ройзман
―
Ну, 97 тортиков принесли.
Е.Ройзман: Все больше ситуаций, когда люди закредитованы до такой степени, что хоть в петлю
И. Воробьева
―
Ооо! Вот почему ты 1-го января на пробежку пошел, да?
Е. Ройзман
―
Не, у нас еще там отдельное помещение. И был очень мощный проект такой – «Сбыча мечт». Дети и подопечные из детского хосписа писали свои желания. И очень много людей, которые брали на себя исполнение этих желаний. Там самые разные. Там у одного ребенка желание – побывать в Большом Театре. У другого ребенка – съездить в Питер. У кого-то – полетать на самолете. Ну и так далее. И люди берут на себя исполнение желаний. И у нас завалено все там было.
И. Воробьева
―
Все-таки с чем-то хорошим приходят.
Е. Ройзман
―
И очень приятно. Приходят молодые. Пришел парень, у них ассоциация стройотрядов. «Мы, - говорит, неполитизированные. Мы всем умеем работать. Поэтому любой серьезный субботник, любая помощь кому-то, пожилым – на нас рассчитывайте, мы соберемся, все быстро сделаем. Если что, - говорит, - имейте в виду, у нас еще есть женский стройотряд».
И. Воробьева
―
Вот! Молодцы!
Е. Ройзман
―
Просто приятно. Потому что, на самом деле, молодые-то нормальные растут. И в удовольствие с ними общаться.
И. Воробьева
―
Для наших слушателей еще расскажу один маленький секрет. У нас будет в этой программе еще одна тема постоянная, которую мы со следующего раза будем уже активно внедрять. Что будет в следующий раз, сейчас сразу скажу. Но я бы хотела, чтобы вы поучаствовали тоже в выборе этих тем – у нас практически демократия будет в этом эфире в данном вопросе.Смотрите, любой большой город имеет более-менее одинаковые проблемы: парковки, трафик, стройка, ЖКХ, животные, медицина, образование. В общем, очень-очень много разных, но тем не менее очень одинаковых для больших городов тем. Я бы хотела, чтобы вы нам помогали их выбирать. Вот какая тема, которая вам была бы интересна, которая одинаковая в Москве и в Екатеринбурге, в Новосибирске и в Санкт-Петербурге, и в других городах. Вот на следующую программу мы запланировали поговорить о такой проблеме больших городов, как бездомные животные.
И вот ровно через неделю мы с Евгением Ройзманом будем в этом же эфире это обсуждать. И я вас попрошу: пожалуйста, поучаствуйте и расскажите, какие проблемы больших городов вас бы заинтересовали в обсуждении именно в нашем формате.
Е. Ройзман
―
Да. Какие-то вещи я могу рассказать как еще в недавнем прошлом глава города. То есть в самых серьезных вещах я вынужден был сам лично разбираться достаточно глубоко. Ну, где-то я могу просто подсказать.
И. Воробьева
―
Ну, вот это же тоже очень важно с точки зрения управления городом, потому что это мы так рассуждаем все время: вот случилась какая-то беда – а ну-ка, давайте-ка быстренько всех расселите по квартирам, по домам; а давайте-ка быстренько вот сюда, вот сюда. Наверняка же не все так просто в каждом большом городе.
Е. Ройзман
―
На самом деле, не то чтобы не так просто, а сразу же возникает вопрос: «Подожди, а почему этих? А вот у нас на очереди еще столько-то людей и они ждут очень долго. А почему их? Потому что они плохо смотрели документы или потому что на мошенников нарвались, не разобрались?». И система именно так и работает. Система выстроена, она совершенно безжалостна, у нее нет глаз, ушей и так далее. Она делает то, что должна делать. И поэтому и нужны личные приемы. И какие-то особо сложные ситуации надо решать в ручном режиме.И когда кто-то говорит: «Вот, надо выстроить систему, которая будет сама работать!». Ну, попробуйте выстроить. Что-то пока еще никто не выстроил. За каждой системой стоят люди. И это совершенно нормально, что что-то приходится решать именно вот так – личным участием. Это абсолютно нормально.
И. Воробьева
―
Про личный прием. Спрашивают вот о чем. «А личный прием осуществляет только Евгений Ройзман или все-таки какая-то команда до сих пор работает?»
Е. Ройзман
―
Нет, слушайте, у меня вся команда, которая работала со мной, когда я был главой города. То есть все, кто со мной ушли, они все со мной работают. У нас очень сильный юрист есть. У нас по каждому направлению есть человек, который глубоко погружен и в этом понимает. Плюс, у нас добрые отношения со всеми, кто отвечает за решение этих вопросов в самых разных инстанциях. То есть сохранились добрые отношения. Я же приема не вел. У меня последний прием был 29-го мая – я провел последний самый прием. И после этого долго приемов не вели. И вот в ноябре начали снова.Я когда начинал прием… Просто люди идут, пишут, звонят – говорят: «Когда? Важно». Проблемы копятся. Ну, вздохнул и понял, что, видимо, придется. И у меня была некая, скажем так, робость, неуверенность, потому что, когда ты звонишь и представляешься, что ты глава города, идут навстречу и так далее. А когда ты просто сам по себе звонишь как Евгений Ройзман, неизвестно, как отреагируют. И вдруг я столкнулся с тем, что люди рады, что я позвонил. Точно так же реагируют, стараются помочь. И мне это было, конечно, очень приятно. То есть такой момент серьезного доверия и уважения. И, конечно, опять же вот такое отношение как авансы приходится отрабатывать.
И. Воробьева
―
Хорошо. Меня тут спрашивают, когда люди приходят, я не знаю, можно как-то в процентном соотношении сказать, что, например, в половине случаев вы можете помочь, а в половине – не можете… Или в каком?
Е. Ройзман
―
Смотрите, я даже если вообще не могу помочь, то я сделаю так, что человеку будет хоть как-то полегче.
И. Воробьева
―
Психолог, получается.
Е.Ройзман: В мой-то кабинет просто каждый мог зайти – у меня не было ни охраны, никого
Е. Ройзман
―
Ну да, где-то я поделюсь своей энергией, где-то – поделюсь своим опытом, где-то – все равно работает Фонд. Мы же все это ведем в приемной Фонда. И в каких-то случаях даже можем быть, может быть, небольшую финансовую помощь получится оказать, если уж совсем вопиющая ситуация. Но когда ты в своем городе прожил 56 лет и когда у тебя полный город товарищей, и ты всех знаешь, все равно ты найдешь какие-то ходы, какие-то решения, ну, просто человека поддержать, чтоб он хотя бы знал, что он может прийти. Вы знаете, вплоть до такого доходит, что приходит человек, которого можно просто чаем напоить с пирогами, ему станет на лучше полегче, что он попал к нормальным людям, его выслушали. Даже так.
И. Воробьева
―
Приходят жалуются на чиновников? Наверняка же. А вот как с ними не портить отношения?
Е. Ройзман
―
Смотрите, жалуются, жалуются. Жалуются на правоохранительные органы. Как правило, на бездействие правоохранительных органов. Жалуются на прокуратуру. Начали больше жаловаться, что прокуратура как-то стала более политизированной и меньше занимается вот какой-то конкретикой.
И. Воробьева
―
Правозащитной деятельностью, вообще-то, должна заниматься прокуратура.
Е. Ройзман
―
Ну, вообще, да. То есть прокуратура должна выходить за обездоленных, за людей, которые сами не могут. Прокуратура должна выходить по своей инициативе представлять их интересы. Очень много самых разных ситуаций. И действительно жалуются. Но надо понимать одну вещь. Большинство людей не знает, чем прокуратура отличается от суда. Многие не знают, чем мэр отличается от губернатора. Это действительно так. И я в свое время не понимал. И надо сказать, что растет раздражение. И для многих людей все, кто относится к власти, они обозначают словом «они». Тем самым проводя такой окоп…
И. Воробьева
―
Ну и они…
Е. Ройзман
―
Да. Дистанцируются и говорят, это они. И отношение не самое лучшее. Но когда разбираешь каждую конкретную ситуацию, всерьез разбираешь, беспристрастно, понимаешь, что вполне возможно, что зачастую человек просто не знает, в какую дверь пойти. Никто не вышел, просто за руку его не завел, потому что не считают нужным это многие. Все же зависит от личных качеств участников соревнований. И когда человек сидит на приеме, через него идет поток – появляется механическое совершенно отношение.Потом, я сталкивался еще с одной вещью – люди пытаются оградиться и дистанцироваться от чужой боли и стараются ее не воспринимать, потому что, если они будут пропускать через себя, их надолго не хватит. То есть я с этим сталкивался тоже не раз. И я не могу в этом обвинять.
Была одна история хорошая. Во времена, уже когда Александр Македонский умер. Сын Антигона вернулся в Афины, много золота у него было, хлеба – подкупил всех и стал царствовать а Афинах (Деметрий Полиоркет). Он блестящий такой юноша. Он был не готов к тому, что к нему пошли с жалобами разными, он с утра до вечера должен был выслушивать всех. И однажды он уже так устал…
А там какая-то старушка пришла. Он встал уже и собирался уйти, а она говорит: «Выслушай и меня». Он говорит: «Я уже не могу». Она говорит: «Если не можешь, то зачем ты собрался царствовать?». То есть такой был жесткий разговор между ними. И действительно, если ты уже пошел работать, ну…
И. Воробьева
―
Ваши вопросы Евгению Ройзману на номер +7 985 970 45 45 – это телефон для ваших СМС-сообщений; аккаунт @vyzvon, если вы пишете из Твиттера. Пишите нам в чате Ютюб-трансляции. Я очень стараюсь оттуда как-то выцепить вопросы. Специально обращаюсь к тем, кто туда пишет: пожалуйста, вы как-то их обозначайте – пишите мне (я там в этом чате есть), что-нибудь, чтобы я могла их увидеть. Потому что очень большой поток, очень много людей пишет одновременно.
Е. Ройзман
―
Ирин, знаете, на что хотел бы обратить внимание… В последнее время…ну, этой истории, наверное, 3-4 года…в связи с тем, что резко изменилась экономическая ситуация, очень много людей…вдруг сбились платежи по ипотечному жилью, и очень много людей зашли в конфликты с банками, а банки (причем, чем мощнее банк, тем он проще работает) начинают отнимать ипотечное жилье.Причем иногда банки начинают отнимать жилье, которое в стороне от города, которое стоит копейки, которое никогда не продать за ту цену, за которую люди его купили. И я видел, как семьи с 4-мя детьми выселяют, с 3-мя детьми выселяют, с маленькими детьми люди оказываются на улице, потому что квартира в ипотеке, она принадлежит банку, банк выходит в суд – и квартиры продает. Мало того, там когда уже столько люди наплатили, квартиру продают значительно дешевле, но там какая-то разница есть. И это еще событие – эту разницу потом получить. Но вот эти вещи, как ни странно…
И. Воробьева
―
Стало больше сейчас, да?
Е. Ройзман
―
Это много стало.
Е.Ройзман: Всегда надо выслушивать две стороны. Всегда
И. Воробьева
―
А, это всегда было.
Е. Ройзман
―
Это началось года с 15-го.
И. Воробьева
―
И растет.
Е. Ройзман
―
Это на каждом приеме. И я хочу сказать, что удавалось решать вот эти истории через управляющих банками. Потому что управляющие банков, как правило, эти ситуации не видят – этим занимаются клерки. И когда вдруг управляющий банка попадает в ситуации…то есть он лишен права на незнание и перед ним сидит семья, у которых 3 детей и которые совершенно нормальные люди, но в силу обстоятельств они не могут платить вот так…И когда управляющий банка понимает, что это сейчас он примет решение, чтобы они оказались на улице, то, как правило, не решают так, а находят какие-то другие пути решения. И, на самом деле, большинство людей абсолютно нормальные. И когда сталкиваются – готовы идти навстречу. И нам удавалось много таких ситуаций решать: и со «Сбером», и с «ВТБ». То есть именно шли навстречу. И Банк «Интеза».
И вот последняя у нас серьезная ситуация с «Росбанком». Судя по всему, «Росбанк» там пойдет навстречу. Женщина купила в Новоберезовском двушку… У нее трое детей. Ну, они с мужем вдвоем купили… Ну, поселок на окраине Екатеринбурга, вторичное жилье, 47 метров квадратных за 2 миллиона с небольшим. И все. С мужем конфликт, тяжелая какая-то ситуация, муж уходит. Он бы и рад алименты платить, у него своя ситуация – он не может, у него нет денег.
Все, пропустили один, другой, третий платеж. Очень быстро банк выходит в суд. И люди все. Они понимают, что они сейчас окажутся на улице. Заключают мировое соглашение. Банк говорит, никаких проблем; все, мировое соглашение; да, сейчас реструктурируем, 360 тысяч заплатите. И вот она приходит ко мне и говорит: «Понимаете, для меня 360 тысяч – это запредельные деньги».
И. Воробьева
―
Это космос просто.
Е. Ройзман
―
«То есть мне их не собрать никогда. У меня, - говорит, - трое детей. Мне их надо в школу, в садики, везде». Я говорю: «Вы готовы платить?». Она говорит: «Я готова пойти в график ежемесячный и платить, платить, платить. Я справлюсь. Ну и дети тут подрастут помогут. Но 360 тысяч мне не собрать». Ну и все, связались с руководством банка. Они говорят: «Давайте мы сейчас посмотрим, как сделать. Если что, с судебными приставами поговорим, чтобы они не наседали. Главное, чтоб вошли в график». То есть пошли навстречу. Как-то вот полегче мне уже на душе. Вот таких ситуаций много.
И. Воробьева
―
Таких ситуаций действительно много. И, конечно, далеко не всем так, что называется, везет. Вот хотелось бы, конечно, чтобы банки как-то более человечно относились к людям.
Е. Ройзман
―
Но на уровне руководства… Еще раз, самое главное – лишить права на незнание. Когда сама машина там катится и кого-то давит, ты вроде за рулем не сидишь. А потом, когда тебе говорят, что это твоя машина и ты можешь ее остановить, любой нормальный человек что-то сделает в конкретном случае. Систему не изменить, но в конкретном случае помочь можно.
И. Воробьева
―
У нас есть вопросы от слушателей. На самом деле, их довольно много. Я некоторые из них выбрала. Вот Стас из Курска спрашивает: «А сколько примерно человек за год в Екатеринбурге приходит на личный прием?». Ну, можно не за год. Можно на прием один.
Е. Ройзман
―
Да нет, ну что… Я 4,5 года был мэром. За это время у меня пришло больше 13 тысяч человек за 4,5 года. Ну, сейчас в среднем на прием идет по 50 с небольшим человек.
И. Воробьева
―
А сколько по времени этот прием?
Е. Ройзман
―
Ну, мы начинаем в 10 и до конца, пока люди идут. Вообще, конечно, прием отнимает энергию. Знаешь, приходит человек, которому ты помог.
И. Воробьева
―
Вот! Бывают и такие!
Е. Ройзман
―
У меня последний раз тетушка пришла и говорит: «Я вот тут мимо проходила, знала, что прием и зашла сказать, вы мне очень сильно помогли». Я говорю: «Когда?». Она говорит: «Да, давно уже». Я говорю: «А как помог?». Говорит: «А я к вам зашла еще туда на Белинского. Ну что, мне деньги нужны были на зубные протезы, взять негде. Вы деньги достали и дали». И мне очень приятно было. Она такая с зубами, улыбается. Но, кстати, по зубам очень интересно. Я скажу такую вещь, которую мне говорить досадно, но это правда. Люди после 60 лет (а после 70 – уже обязательно), как правило, все без зубов. Все пожилые люди без зубов. Потому что, как лечили зубы в Советском Союзе…все помнят, что это такое.
И. Воробьева
―
Да.
Е. Ройзман
―
Это такие гестаповские методы совершенно.
И. Воробьева
―
Ну и никто не ходил.
Е. Ройзман
―
Никто не ходил. Плюс питание, плюс экология. И сейчас большинство 60-, 70-летних (во всякому случае, это я не про Москву и не про Питер говорю, хотя тоже огромная проблема) без зубов. И это видно. Очень жалко этих людей. И я думаю, это еще сокращает дальнейшую жизнь.
И. Воробьева
―
Да. Хотя внезапно совершенно как-то так вышли на это. Тут Александр из Екатеринбурга жалуется. Говорит, что освещение во дворах куда-то исчезло полтора года назад и не хотят возвращать его.
Е. Ройзман
―
Объясняю про освещение во дворах. Причем эта история была с представлением прокуратуры. Я просто знаю, как это было в Екатеринбурге в свое время. За дворы, за придомовую территорию должны платить жители, собственники. Оказывается, город не может платить. Это нецелевое использование бюджетных денег. Город должен освещать междомовые пространства, проезжую часть, все остальное, а дворы должны освещать жители, собственники. Управляющие компании, ТСЖ должны этим заниматься. Просто, все привыкли, что это всегда освещает город.И когда дошло до дела, к этому не были готовы. До сих пор город предоставляет и опоры, и все остальное, но этим должны заниматься собственники жилья. Ну и когда я впервые с этим вопросом зашел, потому что претензий было все больше и больше, сказали: «Подождите, почему мы должны этим заниматься?». То есть люди, собственники жилья, это жилье принадлежит им, это они должны освещать свои дворы. Все, это по предписанию прокуратуры было сделано, это была проверка.
И я думаю, что это сейчас касается не только Екатеринбурга. Хотя, если честно, я считаю, что если бюджет будет нормальный, то надо искать варианты, брать это на себя. Город может себе позволить, на самом деле.
Е.Ройзман: Меня люди просто занесли на руках в Государственную Думу. И у меня было ощущение, что это мне аванс
И. Воробьева
―
Александр с Уралмаша спрашивает: «А бывает наборот, когда приходят люди и предлагают свою помощь? Например, хотят сделать доброе дело, но нужна поддержка?».
Е. Ройзман
―
Слушайте, бывает. Иногда приходят мужики взрослые по 40-50 лет говорят: «Знаете, мы вот для себя уже что-то сделали. У нас дети взрослые. Подскажите. Дайте какое-то направление. Где-то, может, детям помочь. Где-то еще что-нибудь». Мы всех записываем. И когда доходит до дела, находим, кого обзвонить, кто что предлагал какую помощь. У кого-то машина есть, у кого-то – рабочие руки, у кого-то инструменты. Вот для Екатеринбурга хороший был прецедент.Мы свои силами, несколько строительных компаний, и мы в несколько субботников (там по 300 человек собиралось) третий этаж хосписа сделали, там 30 коек дополнительных. Просто вот так без единой копейки бюджетных денег. И такие проекты бывают. И приходят нормальные люди со своими идеями. И молодые приходят, и старшие приходят. И всегда есть куда приложить свою энергию и свои руки, чтобы сделать какое-то добро.
И. Воробьева
―
Евгений и Москвы пишет: «Евгений хорошо знает историю. Он по образованию историк или это хобби?».
Е. Ройзман
―
Ну, слушайте, я, на самом деле, каким-то аспектом вынужден заниматься достаточно профессионально. Я занимаюсь 18-м веком, уральским горнозаводским старообрядчеством. Ну и все сопутствующее; все, что к этому относится. Вот сейчас мне пришлось профессионально подойти. Мне Алексей Алексеевич Венедиктов предложил сделать лекцию по Екатерине Второй. Это очень интересная была работа. Я занимался. Ну, на хорошем уровне подготовился. И очень доволен. Для меня это вызов был такой. Я вернулся в другое время совершенно головой. И сейчас у меня будут снова «Дилетантские слушания»…
И. Воробьева
―
Чтения.
Е. Ройзман
―
Да, «Дилетантские чтения». 25-го января я буду готовить лекцию по Александру Македонскому.
И. Воробьева
―
А где будет проходить. В каком городе?
Е. Ройзман
―
Здесь, в Москве 25-го числа.
И. Воробьева
―
А про образование так и не ответил.
Е. Ройзман
―
Нет, ну, я историк не просто так.
И. Воробьева
―
Ну, понятно.
Е. Ройзман
―
То есть я все-таки историк. Ну и надо понимать, что мне в свое время довелось создать первый в России частный музей иконы. И для меня эта история – это не коллекционерская история, это для меня больше научная история.
И. Воробьева
―
Тамара в чате Ютюба спрашивает: «А пытался ли Евгений заставить работать правоохранительные органы?».
Е. Ройзман
―
Смотрите, очень интересно. Мы когда начинали, там были разные мнения. Когда была наркокатастрофа и когда надо было заставить работать, там было одно мнение – мы должны их заставить. Нам говорят: «Ну, подождите. Их вон Путин не может никак заставить работать». Тогда надо уговорить. Может быть, где-то уговорить. А потом вдруг выяснилось, что… Да, я считаю, что система сгнила. Я так считаю. Я с этим сталкивался не раз. Я считаю, что система сгнила.Но внутри этой системы всегда находятся честные и порядочные люди, для которых такие простые слова как «долг», «совесть, «Родина» - не пустой звук. И все, кто работают, они всегда друг друга знают. И все, кто работают, друг к другу относятся с уважением. И этих людей всегда можно найти и предложить им свою помощь, где-то – совместную работу. И когда ты относишься к ним с уважением, с пониманием к их работе, к их проблемам, они тоже начинают относиться с уважением и к тебе, и к общим задачам. Поэтому всегда можно найти, всегда можно договориться. До сих пор, в общем-то, удавалось всегда.
И. Воробьева
―
Нам предлагают в качестве одной из тем, которые объединяют проблемы больших городов, взять историю с мусором, обсудить ее после животных. Берем?
Е. Ройзман
―
Слушайте, вообще, когда-нибудь об этом надо поговорить. Эта проблема, на самом деле, очень сложная. Но она сложная только из-за своей коррупционной емкости, потому что все страны европейские как-то с этой проблемой справляются, научились. Сегодня прозвучала очень хорошая информация, что собираются сделать гигантский мусорный полигон на 500 тысяч тонн в год, из Москвы будут свозить под Котлас в Архангельскую область.
И. Воробьева
―
Да. Об этом как раз и спрашивали.
Е. Ройзман
―
Да. И сказали, что, возможно, эти отходы потом будет забирать Швеция. Так вот, единственное, что я думаю, что шведы пока просто об этом не знают. Все, что касается Швеции и Финляндии… Кстати, у них подчеркнутое уважение к своей земле. Это первые страны, которые наладили воспроизводство леса. У них леса вырастает больше, чем вырубается.То есть, если ты в Швеции срубаешь одно дерево, ты должен посадить 2, если 10 срубаешь, то 20. И там этот закон не обойти. И я не уверен, конечно, то шведы с большой радостью узнают, что они будут забирать у нас мусор. Вообще, эта тема очень серьезная. И думаю, что, конечно, придется потом глубоко поговорить о ней.
И. Воробьева
―
Дмитрий из Екатеринбурга спрашивает: «А были у вас случаи, когда на прием приходили неадекватные люди? Как вы себя вели в такой ситуации?».
Е. Ройзман
―
Ну, бывает. Но процент всегда приблизительно одинаковый. Ну, бывают временами такие небольшие обострения. Но задача быстро понять, что перед тобой не вполне адекватный человек. Главное – не обижать, соглашаться, вежливо разговаривать. Задача – просто успокоить человека.
Е.Ройзман: Это было настоящее народное восстание против наркоторговцев. И люди вдруг увидели, что есть куда пойти
Самая большая проблема, когда ты всерьез воспринимаешь, вгружаешься, слушаешь – и потом оказывается, что человек неадекватный. Вот это очень серьезный удар такой ментальный, потому что ты же раскрываешься полностью, ты слушаешь, впитываешь. И вдруг оказывается, что… А если ты сходу понял, то вообще никаких проблем. И успокаивать их достаточно легко.
И. Воробьева
―
Тут спрашивают про всякие разные трудовые споры. И просят рассказать, а была какая-то концовка с этими мужиками с завода? Они в итоге согласились бороться или как?
Е. Ройзман
―
Смотрите, на самом деле, для меня это всегда было просто. То есть у меня добрые отношения с местной прокуратурой. Я знаю. С кем из прокуроров можно разговаривать. И за невыплату зарплат отвечает прокуратура. Прокуратура прост ломает через колено, очень жестко и заставляет платить. Но, я в последнее время сталкиваюсь с ситуацией, что зарплату не заплатили не потому, что не хотели платить. А потому, что нечем заплатить зарплату. Просто удавлен малый и средний бизнес. Удавлен. Нечем заплатить зарплату.Понятно, что если это будет на «УВЗ». На «УВЗ» все больше этих проблем. Ну, гигант такой. Там уже где-то на 4-дневную неделю переходят, где-то – на 3-дневную. Ищут любые способы, чтобы люди увольнялись. И, допустим, если люди придут с жалобами, что на «УВЗ» не платят зарплату, понятно, что «УВЗ» деньги найдет. А вот когда человек, который сам создавал свой бизнес, который начал платить налоги до того еще, как заработал хоть одну копейку, и с которого получают все, кому не лень…
Потому что, действительно, надо понимать, что ситуация такая в стране. Контролирующих, надзирающих, получающих, запрещающих стало больше, чем работающих. И вот здесь в каждой ситуации надо разбираться. Может быть, где-то искать компромиссы, разговаривать с другой стороной. Ну, иногда удается.
И. Воробьева
―
Короткий вопрос про «Фонд Ройзмана». Спрашивают, получает ли Фонд какие-то гранты, еще что-то.
Е. Ройзман
―
Нет, Фонд не получает никаких грантов. Просто набираете «Фонд Ройзмана» в любом поисковике – все увидите.
И. Воробьева
―
То есть вы существуете на частные пожертвования.
Е. Ройзман
―
Да, конечно. Основная наша работа – это, конечно, поддержка хосписа Первого Екатеринбургского, детский хоспис. Ну, это основное. Ну и куча историй, где просто люди попадают в трудные ситуации, надо помогать. Ну, мы постоянно рассказываем, отчитываемся. В любом поисковике – «Фонд Ройзмана» – увидите.
И. Воробьева
―
Да. Ну, тут именно про гранты спрашивали. Все, у нас полминутки остается. Значит, мы договорились, что в следующий раз, ровно через неделю, из городских проблем мы берем проблему бездомных животных. И наших слушателей просим, соответственно, тоже как-то к этому готовиться и вопросы свои готовить. Это был первый выпуск программы «Личный прием» с Евгением Ройзманом.
Е. Ройзман
―
Да, друзья, еще смотрите, если что-то очень серьезное, там мало ли, просто мне в Фейсбук можно в личку написать, во Вконтакт, в Твиттер в личку, в Инстаграм в директ можно написать, я там посмотрю. И любые подсказки от вас, потому что мы только начинаем, то есть мы всерьез и надолго.
И. Воробьева
―
Да, это правда.
Е. Ройзман
―
Любые подсказки. Будем признательны. Ну и всем доброго здоровья, добра и удачи!
И. Воробьева
―
Спасибо большое! До встречи!