Сергей Неверов - Разбор полета - 2013-01-21
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Разбор полета», программа о людях, которые принимают решения, и о том, как они эти решения принимают. Программу для вас ведут Татьяна Фельгенгауэр и Ирина Воробьёва. Добрый вечер, Ирина.
И.ВОРОБЬЁВА: Добрый вечер. Я представляю нашего сегодняшнего гостя в «Разборе полета» - это заместитель председателя Государственной Думы Сергей Неверов. Сергей Иванович, добрый вечер.
С.НЕВЕРОВ: Добрый вечер.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте.
И.ВОРОБЬЁВА: Ну что же, у нас есть традиция (вы – человек информированный, я уверена, вы знаете об этой традиции) задавать первый вопрос, и первый вопрос звучит таким образом. Какое самое сложное, самое тяжелое решение вы принимали в своей жизни, чтобы оно касалось не только вас лично, но и людей, которые вокруг вас? То есть самое такое было сложное.
С.НЕВЕРОВ: Ну, из тех, которые в жизни происходили события, я думаю, что, наверное, первое – это когда было принято решение группой моих товарищей и я принимал решение, это когда мы приняли решение выдвигаться в Государственную Думу в 1999 году. Тогда, как вы помните, еще были выборы по одномандатным округам, я избирался в шахтерском регионе. И когда вы выдвигаетесь без, скажем так, особой поддержки какого-то там, скажем, без решения, принимаемого вышестоящими какими-то структурами...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Без санкции свыше, давайте честно.
С.НЕВЕРОВ: Без санкции свыше, да. Всегда трудно, приняв это решение, привлечь в свою команду людей, которые с вами пойдут. Почему? Потому что вы начинаете нести ответственность за них. Потому что любой проигрыш – это приведет к тому, что у людей могли бы возникнуть какие-то проблемы. Ну, мне так на тот взгляд казалось.
И как раз вот это решение – оно, конечно, было, на мой взгляд, первым таким ответственным, очень серьезным решением.
Что же касается в дальнейшем, то это, конечно...
И.ВОРОБЬЁВА: Подождите. Давайте остановимся на этом решении. Значит, соответственно на весах идти в Госдуму, не идти в Госдуму. Вообще как возникла эта идея идти в депутаты?
С.НЕВЕРОВ: Ну, дело в том, что моя жизнь общественная началась гораздо ранее принятия этого решения – это 1989-й год, это забастовки шахтеров, это Советский Союз. Я тогда работал на одной из шахт Кузбасса, я работал механиком участка на предприятии и не думал связывать свою жизнь какую-то с общественной жизнью, как-то с теми структурами, в которых я оказался в дальнейшем (это профсоюзы). Я работал на производстве, учился без отрыва от производства на вечернем факультете и хотел быть директором шахты по причине того, что мой отец отработал длительный период в шахте, более 37 лет, и я свою жизнь связал с такими предприятиями. Ну, он работал на рудных предприятиях, я пошел работать в угольную отрасль. И, конечно же, вот такое стремление – оно, все-таки, меня вынуждало учиться и быть производственником.
И 1989-й год, забастовки шахтеров, активная, скажем так, жизнь новых структур общественных, рабочие комитеты. На одной из конференций, на которой уже тогда стали выдвигаться кандидатуры альтернативные, моя кандидатура была предложена без моего согласия на вот это выдвижение.
И.ВОРОБЬЁВА: То есть решение сверху, все-таки, было принято какое-то.
С.НЕВЕРОВ: Нет, это были тоже мои коллеги, которые со мной работали.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Без меня меня женили.
С.НЕВЕРОВ: Да. Предложили, сказали «Слушайте, чего мы здесь обсуждаем разного рода кандидатов? Вот у нас есть парень, который только-только закончил институт, получил красный диплом, молодой еще». Мне было тогда 28 лет, даже еще не было 28-ми. И мне предложили возглавить профсоюз на одной из шахт.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, ну это прямо как в фильме «Москва слезам не верит». Хотя, не исключено, что в последнее время вас продвинули по профсоюзной линии. Вы просто, ведь, как раз с начала 90-х. Вот, читая вашу биографию, видишь, в основном, профсоюзную карьеру.
С.НЕВЕРОВ: Это профсоюзы, да. И, естественно, конечно же, решение идти в Государственную Думу – это тоже было моих коллег по профсоюзному цеху. Почему? Потому что шла реструктуризация угольной отрасли и необходимо было, конечно, работать... Ну, мы тогда считали, что необходимо больше работать в области защиты людей наемного труда, и такое было принято решение. И мы погрузились в то, что начали собирать подписи для выдвижения в Государственную Думу.
И.ВОРОБЬЁВА: Так а что было против? Страшно? Что не пройдете? Или что?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Или, может быть, вообще не ваше призвание?
С.НЕВЕРОВ: Ну, во-первых, я не проходил, скажем там, школу депутатскую на уровне муниципальном, на уровне региональном, да? Вот, я занимался профсоюзной деятельностью вместе со своими коллегами. Писали там коллективные договора, соглашения, отстаивали, защищали своих коллег в этой области. И, естественно, конечно, мы считали, что не совсем урегулированы какие-то взаимоотношения в области трудового законодательства. Есть другие вопросы, которые необходимо принимать на законодательном уровне. И вот тогда было принято решение пойти в Государственную Думу и добиваться этих решений на законодательном уровне.
Единственное, что, на самом деле, сдерживало, это, еще раз я говорю, это просто привлечь в команду людей, потому что это же не только занимались этим профсоюзные деятели – необходимо было привлечь и представителей уже тогда, скажем, предпринимательской среды, тех, кто занимался этими вопросами. И вообще я избирался в городе Новокузнецке – это не только город шахтеров, это город металлургов, это город химиков, это разная аудитория. Был депутат Государственной Думы, тогда уже не первый созыв, Виктор Медиков, который очень много работал, много делал. Но нам казалось, что мы сможем больше. И, естественно, такое решение было принято.
Ответственность, все-таки, за тех коллег, которые со мной выстроились. Почему? Потому что кампания шла достаточно такая, скажем, агрессивная. В то время всегда проходили такие кампании. Одномандатные округа – это сложность выбора в том, что вам необходимо большое количество проводить встреч, встречаться с разными аудиториями. И, конечно, как вы понимаете, когда вы выступаете перед любой аудиторией, то вам задают разные вопросы и вы, в принципе, отвечаете за все, что вы делали и что вы не делали, и что вам еще предстоит сделать. И вот это, конечно, решение то, что в твой процесс включилось большое количество людей, которые занимались с твоей командой выборами, которые ездили на встречи... Это большое количество, еще раз хочу сказать, товарищей и вновь появившихся людей, которые приняли решение и занимались моей кампанией вместе со мной. Это 400, потом, по большому счету, агитаторов, с которыми мы встречались и постоянно проводили встречи. Это большое количество пенсионеров по одной простой причине, потому что 1999-й год – это период, когда на угольных предприятиях подолгу не платили заработную плату, когда шахтеры не получали пенсию, когда, на самом деле, были очень серьезные проблемы с закрытием шахт. Я хочу сказать, что только в одном Кузбассе было закрыто большое количество предприятий, и большое количество людей просто оказалось на улице. Еще не были разработаны меры социальной поддержки угольщиков, когда шахты закрывались. И вот в этом направлении предстояло очень много работать и, конечно же, повышать и свою квалификацию в части законодательных инициатив и законодательных процессов. И здесь, конечно, хочу сказать еще раз огромное спасибо тем, кто принял тогда решение, и мы в этот процесс включились.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сергей Иванович, а было ли?.. Вот тут какие-то есть разночтения просто в источниках. Но я бы хотела узнать про решение ехать в Москву еще до того, как вы начали свою депутатскую карьеру, вместе с другими шахтерами стучать каской. Когда это происходило и почему вы решили, что надо ехать в Москву?
С.НЕВЕРОВ: Это был и 1995-й год, это был и 1996-й год, когда, я повторю, шахтеры не получали месяцами заработную плату, когда наши пенсионеры и в том числе мой отец не получали пенсию. Когда закрывались, на наш взгляд, потому что реструктуризация началась в 1994 году, закрывались шахты и когда без каких-либо мер социальной поддержки люди просто-напросто оказывались на улице. И, естественно, те решения, которые мы принимали в рамках тогда Российского угольного профсоюза... А я был членом руководящего органа этого профсоюза, работая на шахте, председателем профкома шахты входил в центральные органы Профсоюза угольщиков России. И, конечно, мы принимали решение приезжать к Белому дому добиваться своих требований, стучали касками, добивались встреч с руководителями. Тогда с нами встречался и Виктор Степанович Черномырдин, один из первых, кто пошел на такую встречу. К сожалению, те, кто отвечал тогда за угольную отрасль и находились в правительстве как Борис Немцов, как другие представители, они отказались от встреч с шахтерами.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Борис Немцов в 1995-м еще был губернатором.
С.НЕВЕРОВ: Борис Немцов уже в 1996 году был в Белом доме и занимался вопросами ТЭКа. И, естественно, конечно, мы добивались этих встреч для того, чтобы решать эти вопросы. Такие акции проходили в тот период достаточно часто. Вы знаете, что на Горбатом мосту не только шахтеры собирались, но и другие представители.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Шахтеров запомнили все очень-очень-очень сильно.
С.НЕВЕРОВ: Ну, по одной простой причине, потому что такие акции проходили и далее.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И, по-моему, в 1998-м тоже была длительная акция.
С.НЕВЕРОВ: Да, и в 1998-м была длительная акция, когда шахтеры стучали касками. То же самое проходило и в регионах.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Палаточные городки там.
С.НЕВЕРОВ: Палаточные городки, которые проводил независимый профсоюз горняков. В основном, это были представители северных территорий – Воркуты, Инты. Приезжали ребята, которые проводили такие акции. И естественно, конечно, все это, еще раз говорю, сподвигло нас к тому, что необходимо на законодательном уровне принимать непосредственно те решения, которые бы были направлены на вопросы социальной защиты шахтеров, шахтерских городов, решения вопросов о закрытии предприятий и, в целом, скажем, комплексному рассмотрению этих задач. Вы помните, это были 1997-й год, перекрытие железных дорог в регионах, когда шахтеры в Кузбассе перекрывали Транссиб и требовали приезда правительственной комиссии для решения тех проблем, которые были. То есть этот период как раз с 1994 года по 1998-й, когда шахтеры перманентно ходили на те или иные акции протеста для того, чтобы добиваться своих прав.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть вот эта профсоюзная деятельность и этот акционизм – они в итоге вас привели в Государственную Думу.
И.ВОРОБЬЁВА: Человек, стучавший каской на Горбатом мосту... Да?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Достучался.
И.ВОРОБЬЁВА: Да. Вот сейчас сидит перед нами.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В прямом смысле достучался до Государственной Думы.
С.НЕВЕРОВ: В итоге привели в Государственную Думу, да.
И.ВОРОБЬЁВА: Хорошо. Вы были в Государственной Думе во фракции «Народный депутат», если я ничего не путаю, и в 2003 году вы приняли решение переходить в другую фракцию. Почему было принято решение? Вас уговорили, вот, человека, стучавшего каской на мосту?
С.НЕВЕРОВ: Дело в том, что я был беспартийный и во фракции «Народный депутат»... Тогда это была группа «Народный депутат», которая была образована в 2000 году, в которую вошли стопроцентно депутаты, которые избирались так же, как и я, по одномандатным округам, которые прошли определенный жизненный путь, которые пришли решать проблемы непосредственно той основной массы, которая делегировала их в думу, или того региона, от которого они избрались. И мы объединились в рамках вот этой группы «Народный депутат» для решения этих вопросов. Почему? Потому что трудно что-либо делать одному, необходимо объединять свои усилия и мы вот так объединились.
Почему возникло решение в 2003 году перейти в другую группу, группу «Отечество», фракцию «Отечество – Вся Россия». Вы знаете, что тогда еще не было «Единой России», тогда было «Единство», «Отечество», тогда была группа регионов, которую возглавлял Олег Морозов. И вот тогда я получил приглашение перейти в эту группу. Почему? Потому что «Народный депутат», группа депутатов, входящих в группу «Народный депутат», во главе с Геннадием Ивановичем Райковым приняли решение создать свою партию и идти именно от партии на эти выборы. Я же для себя уже тогда со своими коллегами, мы приняли решение, что продолжать избираться по одномандатному округу как независимый депутат. И вот тогда в ходе разговора мы очень серьезно дискутировали. Я остался беспартийным, перешел в фракцию «Отечество – Вся Россия». И в 2003 году вновь избирался по этому же округу Новокузнецкому, он, правда, стал номер другой (он был 90-й, потом стал 91-й). И я избирался также как независимый депутат – у меня никаких не было ни обременений, ни договоренностей о вступлении в партию. А уже после того, как произошли выборы, на следующий год я, соответственно, обсуждая уже со своими коллегами и обсуждая со своими коллегами, с которыми мы занимались вопросами угольной отрасли, уже я занимался тогда вопросами и другими социальными, входя в комитет по труду и социальной политике, мы приняли решение о том, что, все-таки, больше пользы, когда мы можем объединить наши усилия и, скажем, с этими усилиями решать, наверное, больше вопросов.
Ведь, депутат Государственной Думы, который является одномандатником, он зависел только от своих избирателей и необходимо было принимать решения. И тогда, как вы помните, было очень много федеральных целевых программ, программ так называемых инвестиционных, в которых депутаты занимались тем, что старались привлечь средства на свой округ для, там, строительства поликлиники, строительства школы, каких-то других целей. Вот, объединившись, вступая в уже структуру более, скажем так, объединенную, я понял то, что, все-таки, в рамках уже работы такой, более мощной структуры можно добиться большего.
Единственное, чтобы вас там слышали, единственное, чтобы к вашему мнению прислушались, у меня тогда состоялся разговор с руководством фракции «Отечество – вся Россия». И естественно, конечно, мне сказали, что всемерно будут помогать в рамках моей деятельности, в то же время никаким образом не воздействуя на меня, вступать в партию или не вступать в партию. Мне сказано было «Если ты примешь решение сделать это сам, то тогда, пожалуйста, мы рады будем с тобой усилия объединить».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть ваше решение, первоначальное ваше решение оставаться беспартийным оказалось ошибочным и вы его поменяли?
С.НЕВЕРОВ: Ну, вы знаете, я же решение это принимал тоже не один, я, соответственно, советовался со своими помощниками, которые у меня работали в регионе. Я тогда достаточно активно работал в рамках общей депутатской группы так называемой от Кузбасса – у нас было 4 депутата, и мы проводили консультации с губернатором Кемеровской области Аманом Гумировичем Тулеевым, потому что Тулеев, на самом деле, очень много сделал для Кемеровской области, я имею в виду для шахтеров. И, конечно, это решение принималось коллегиально, но оно оставалось за мной и мне необходимо было принять решение, вступать или не вступать в партию «Единая Россия». И я тогда принял для себя решение вступить. И, конечно же, нисколько об этом не жалею, так как сегодня занимаю...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не скучаете по беспартийности.
С.НЕВЕРОВ: Вы знаете, я хочу сказать, что, все-таки, когда вы работаете в команде, когда вы работаете на результат для общего решения, когда вас слышат, когда не просто, там, вам говорят «Ты должен делать так»...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Когда в большинстве.
С.НЕВЕРОВ: А, вот, тогда же не было большинства еще. Тогда «Единство» избирался блок, и, как вы знаете, тогда большинство еще не было сформировано. Оно было сформировано уже путем, скажем, объединения ряда групп. Тогда «Единая Россия» получила, по-моему, порядка 37% и за счет одномандатников, конечно, было сформировано то большинство, которое, на мой взгляд, тогда, все-таки, смогло решить ряд вопросов, которые не решались, начиная с 1999 года, с 2000 года по 2003-й год.
Я вам один только пример приведу. В течение всего созыва, который был 3-й, мы практически не могли решить одну проблему – это изъятие сверхдоходов с нефтяной отрасли для пополнения бюджета. И именно только в 2004 году было принято решение, был принят закон по изъятию сверхдоходов, что позволило, на самом деле, реально решить вопросы дальнейшие в социальном секторе и запустить ряд программ, в том числе и ряд национальных проектов в области и здравоохранения, и образования, и сельского хозяйства. Почему? Потому что на это появились средства.
И.ВОРОБЬЁВА: Скажите, вот, наш слушатель пишет: «При этом по отдельности все депутаты такие умные, честные, добрые». А на самом деле? Вы можете сказать, что вы не жалеете о том, что вступили в «Единую Россию»? Неужели, вы за все это время с 2004 года... Сколько уже прошло? Уже почти 9 лет, да? Вы были согласны со всеми решениями партии «Единая Россия»?
С.НЕВЕРОВ: А вот здесь же вопрос, опять же, слышат вас или нет и можете ли вы донести свою позицию или нет, да? Есть депутаты, которые активно принимают участие в обсуждении тех или иных вопросов. Есть депутаты, которые, может быть, менее активно принимают участие. Но, как вы знаете, создателем партии и вдохновителем всех процессов партии «Единая Россия» был Владимир Владимирович Путин, и, естественно, тогда Владимир Владимирович очень серьезно проводил и встречи, и консультации и с депутатской фракцией, и с депутатским корпусом в обсуждении тех или иных проблем. И когда у вас появляется возможность в рамках вот этой структуры доносить свои предложения, свои мнения, с которыми считаются, которые принимают, то у меня в этом вопросе нет сожаления.
Конечно, есть спорные моменты по принятию тех или иных решений. Вы помните тот же, например, 122-й закон, который был принят и в отношении которого было очень много дискуссий, споров. Но нам удалось, все-таки, добавить на реализацию этого закона серьезные средства для того, чтобы он заработал в полной мере.
И.ВОРОБЬЁВА: Что это за закон?
С.НЕВЕРОВ: Тогда монетизация льгот. Ведь, знаете, все об этом говорили. Вот, понимаете, суть же в чем? Было огромное количество людей, миллионы граждан, которые потенциально имели право на бесплатный проезд, на лечение санаторное, на какие-то другие вещи, на лекарства, но пользовались этим не все. Я приведу вам один из примеров работы на шахте, да? Вы к морю могли поехать только в зимний период времени, а в летний период, как правило, это использовала номенклатура. Поэтому возникали...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, номенклатуры-то к 1998 году не осталось.
С.НЕВЕРОВ: Нет, почему же? Оставалась.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И к середине 2000-х. Или они все еще ездят по путевкам до сих пор?
С.НЕВЕРОВ: Я имею в виду период с 1989 года. И здесь, когда вы, все-таки, можете, еще раз хочу сказать, вносить те предложения, которые слышат, которые вы там можете донести, в командной игре, как говорится, можно получить более сильные решения, чем добиваться этого одному.
И.ВОРОБЬЁВА: Но так вы же не отвечаете на мой вопрос, правда же?
С.НЕВЕРОВ: Какой?
И.ВОРОБЬЁВА: Ну, вы же не ответили. Вы же, неужели, со всеми решениями партии, в которой состоите, были согласны? Или вы, может быть, были не согласны, но приняли решение об этом не говорить, например.
С.НЕВЕРОВ: Нет, почему? Вы знаете, ведь, тебя либо должны убедить, либо... Ну, тот период, когда были депутаты-одномандатники, у вас было право: если вы не согласны, вы заявляли свою позицию и, выступая на группе или на комитете, голосовали так, как голосуете. В тот период проходили многие законы, по которым депутаты, которые являлись одномандатниками, они голосовали свободно, они голосовали так, как после встреч с избирателями.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А потом уже как партийцы?
С.НЕВЕРОВ: Когда уже выборы проходят только по партийным спискам, то, естественно, в любой партии, какая бы ни была в Государственной Думе представлена, уже работает принцип, все-таки, обсуждения и принятия решений, когда фракция принимает решение консолидированно голосовать по тому или иному вопросу для решения. И здесь если вы не смогли донести свою точку зрения, убедить, то вы соглашаетесь со своими коллегами. Это принцип любой политической партии, это принцип любой фракции, работы в Государственной Думе. Даже те фракции, которые работали в Государственной Думе третьего созыва (Яблоко, СПС), они старались тоже придерживаться, все-таки, консолидированного голосования в принятии вопросов, которые касаются позиций, скажем, партии. Ведь, партия идет на выборы...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Простите, что я вас перебиваю, Сергей Иванович. Но даже у судей Верховного суда и Конституционного суда есть особое мнение.
С.НЕВЕРОВ: И они его выражают, конечно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Есть судьи, которые могут выступить с особым мнением.
С.НЕВЕРОВ: Конечно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В этом плане у вас есть такая же свобода, наверное?
С.НЕВЕРОВ: Вы можете это мнение высказать на фракции, и вот мы сейчас, я хочу сказать, в рамках, например, обсуждения бюджета федерального на 2013-й год, на последующие годы у нас достаточно серьезная дискуссия проходила во фракции, у нас очень много было разногласий. Но если вы с чем-то не согласны, вы можете предложить. Вы можете предложить и попытаться доказать свою точку зрения аргументированно. И если с вами согласятся коллеги, они могут занять вашу позицию. И это не является исключением.
И.ВОРОБЬЁВА: У нас еще будет много вопросов и по вашей партийной деятельности, и вообще по вашей деятельности. Кстати, вернемся мы ненадолго еще назад и в шахтерское время. И, в общем, наши слушатели тоже активно очень задают вам вопросы. У нас будет еще наша вторая часть программы. Я напомню, что у нас в гостях в программе «Разбор полета» заместитель председателя Государственной Думы Сергей Неверов. Ну а мы вернемся буквально через несколько минут после кратких новостей и рекламы в эту студию и продолжим задавать вопросы нашему гостю.
НОВОСТИ
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Разбор полета», в которой сегодня главным героем выступает Сергей Неверов, заместитель председателя Госдумы. Давайте немножечко вернемся назад. Сейчас мы временно перестанем вас мучить за всю «Единую Россию».
И.ВОРОБЬЁВА: Ключевое слово – «временно».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Временно, да. Потом мы вернемся и вам придется за всю партию ответить как всегда.
С.НЕВЕРОВ: Если останется время.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не волнуйтесь – это мы следим.
И.ВОРОБЬЁВА: На это мы всегда оставим время.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте... Может быть, Ира потом нас немножечко еще назад вернет, но я бы в 2001-й год обратила свой взор, когда вы баллотировались на пост губернатора Кемеровской области.
С.НЕВЕРОВ: Да.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я бы хотела понять причины такого, на мой взгляд, непонятного решения, потому что губернатор Кемеровской области – это Аман Тулеев, это аксиома, это известно всем уже многие десятилетия. И я вот не очень понимаю, что это было за решение. Не могли бы вы мне рассказать?
С.НЕВЕРОВ: Это было командное решение. Я имею в виду, команды.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У вас сегодня ключевое выражение.
С.НЕВЕРОВ: Я имею в виду решение, которое принималось вместе. На самом деле, и в тот период, я думаю, что и сейчас по большому счету в прямых выборах Тулееву нет альтернативы по причине того, что, конечно, Тулеев возродил угольную отрасль, построены десятки новых шахт, работают новые производства, работают новые предприятия. И моя тогда бабушка (она тогда еще была живая), она мне тоже говорила «Я не понимаю, почему ты идешь против Тулеева». Но альтернативы Тулееву не было и практически в тот период, когда были назначены выборы, никто не выдвигался. Но выборы проводить необходимо, и, соответственно, мы приняли решение, что в альтернативу Тулееву Неверов выдвинет свою кандидатуру. Мне, на самом деле, это было трудно по причине того, что я являлся депутатом Государственной Думы и достаточно активно работал, каждую неделю приезжал в регион. Но такое решение было принято. Оно было принято для того, чтобы выборы состоялись, для того, чтобы выборы были проведены, и, соответственно, я принял решение, поддержав предложение Тулеева, вместе с ним пойти на выборы. И моя задача была, и мы с ним занимались тем, что, в принципе, обозначали ту программу, с которой губернатор будет избираться, и ту программу, которая будет направлена и на возрождение угольной отрасли, и решение проблем, которое необходимо было в Кузбассе.
Тогда после этого было принято решение еще несколькими кандидатами, которые выдвинулись уже и, в принципе, у нас прошли достаточно серьезные...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Открытые демократические выборы.
С.НЕВЕРОВ: Открытые демократические выборы.
И.ВОРОБЬЁВА: 95% против 1, 1, 1, 1.
С.НЕВЕРОВ: Ну, таков закон: безальтернативные выборы быть не могут. А выдвижение никто не предполагал и никто не составлял Тулееву. Поэтому такое было принято решение.
И.ВОРОБЬЁВА: Ну, то есть вы не являлись, на самом деле, никакой альтернативой, вместе с Тулеевым шли и, в общем, вы это понимали.
С.НЕВЕРОВ: Да, мы шли вместе и мы это понимали, и мы этого не скрывали, мы об этом говорили и объясняли людям то, что необходима альтернативность.
И.ВОРОБЬЁВА: В общем, необходимо избрать Тулеева, поэтому мы и сделаем так.
С.НЕВЕРОВ: Да.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но спустя почти 10 лет, ваша фамилия вновь оказывается в списке возможных кандидатов на пост губернатора Кемеровской области. И здесь уже речь идет об утверждении президентом. Ему предлагают какой-то там список, он выбирает, утверждает. Ну, выбирает кого-то.
Тут было какое-то ваше участие? Или это без вашего ведома все произошло в 2010 году?
С.НЕВЕРОВ: На самом деле, проходили консультации и меня приглашали. И разговор был о том, что если решение президентом будет принято в отношении моей кандидатуры, то готов ли я пойти работать в регион. Естественно, я давал согласие по одной простой причине – потому что пишется заявление президенту в соответствии с теми нормами закона, которые были, о том, что если такое решение будет принято и если это решение будет поддержано депутатским корпусом, депутатами областного совета народных депутатов, то, конечно, тогда я пойду работать в регион. Поэтому это была, скажем так, честная позиция, но решение было за президентом по внесению кандидатуры.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы расстроились? Ну, вы бы хотели быть губернатором Кемеровской области?
С.НЕВЕРОВ: Вы знаете, я хочу сказать, что, конечно, меня с Кемеровской областью связывает многое, ну, практически вся моя жизнь. И поэтому если бы такое решение было принято, я бы пошел. Но говорить о том, что расстроился я или нет? Решение принимал президент, и я думаю, что в тот период и, в принципе, согласен с этим сейчас, что это решение было выверенное, и президент, внося кандидатуру Тулеева, конечно, оценивал все возможности потенциальных кандидатов, которые были в тройке, для того, чтобы в области продолжала работать та политика, которая сегодня есть – это решение социальных вопросов, это решение развития производства. Это, конечно, регион очень серьезный, промышленный потенциал 3 миллиона населения. Я считаю, что...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, сейчас опять. Сергей Иванович, с вами очень сложно разговаривать. Сейчас вы мне рассказали все, о чем думал в тот момент президент, и чем он руководствовался. Я поняла, чем он руководствовался. Но мне-то интересно, как человек из Кемеровской области, который всю свою жизнь за нее болел, ездил в Москву стучать каской, расстроился он или нет?
С.НЕВЕРОВ: Вы знаете, если бы я не хотел идти, я бы, конечно, мог не давать согласия на включение себя в эти списки и рассматривать свою кандидатуру. Но мое решение было принято, если оно будет со стороны президента поддержано, конечно же, пойти.
Говорить о том, что я совсем не расстроился, конечно, так нельзя. По одной простой причине – потому что есть люди, которые меня так же поддерживали в принятии этого решения. Но считаю по прошествии времени, что Аман Гумирович сегодня достаточно справляется со своими обязанностями, и для Кузбасса, конечно, это решение позитивное.
И.ВОРОБЬЁВА: Я, на самом деле, не буду возвращаться сильно назад.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не сильно назад.
И.ВОРОБЬЁВА: Да. Я, наоборот, вперед пойду. Мы будем так путешествовать по вашей биографии. Смотрите, вот первые 2 созыва вы избираетесь от Кемеровской области. В 2007 году вы почему-то идете по списку от Алтайского края, где вы никогда не проживали, не работали. Что это за решение?
С.НЕВЕРОВ: Дело в том, что мои корни очень серьезно связаны с Алтайским краем, мой отец родился в Алтайском крае, моя жена с Алтайского края. И все мои родственники по линии отца до переезда в Кемеровскую области жили в Алтайском крае. Мой дед уходил на фронт с Алтайского края и у меня многое связано с Алтайским краем.
Вся проблема в том, что это уже выборы были по партийным спискам, И тогда я занимался в партии непосредственно Сибирским федеральным округом и мы обсуждали формирование тогда списка по прохождению в Государственную Думу. Тогда уже не было одномандатных округов и, соответственно, мы вели консультации и вели диалог и с регионом, я имею в виду с руководством региона Алтайского края и Кемеровской области для того, чтобы какой регион представить.
Вы знаете, что тогда впервые, на самом деле, очень много появилось и кандидатов, и депутатов, которые являлись либо экспертами в какой-то области, либо занимались профессионально уже той работой, которой занимались. Вот я тогда уже профессионально занимался работой по партийной части в рамках Сибирского федерального округа. И мы тогда определяли, и тогда было принято решение, именно партией было принято решение, что я пойду по спискам Алтайского края в Государственную Думу.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У меня такой, общий вопрос, потому что я внимательно слушаю ваши рассказы и мне бы хотелось понять, вообще за последние 15 лет степень самостоятельности ваших решений. Потому что во всех тех событиях, о которых мы сегодня с вами говорим, все решения командные, коллегиальные, посоветовались, не посоветовались, было какое-то предложение сверху... Степень вашей самостоятельности и независимости. Есть какая-то планка, когда вы говорите «Так, вот сейчас я всех услышал, но есть Сергей Неверов и только он это решит».
С.НЕВЕРОВ: Я хочу сказать, что ни одно из тех решений, которые были приняты, они бы, конечно, не состоялись, если бы с этими решениями не согласился я и непосредственно сам не принял решения поступить именно так.
Ведь, вы знаете, в тот период, когда вы избираетесь, вы же, ну, можно так сказать, не становитесь одиноким и самостоятельным. Ваши все решения оценивают те, кто за вас голосовал, ваши решения оцениваются с той позиции, где принимались, где обсуждались ваши решения в продвижении или в прохождении той или иной структуры. Поэтому с этим всегда нужно считаться, это, все-таки...
Вы знаете, работа депутата – это в большей степени, конечно... А если это еще работа депутатов, которые избраны по партийным спискам, это, все-таки, общие решения. Это решения, которые принимаются вместе. Но у вас всегда есть право, у вас всегда есть позиция, которую вы можете заявить и ее отстаивать. И я ее всегда отстаиваю в обсуждении того или иного вопроса. И с чем-то вы можете согласиться, например, обсуждая те же законопроекты, о которых мы сейчас говорим, как вы голосовали и как не голосовали. Я всегда занимал позицию ту, которую считаю, скажем, сам, что она верная, да? Но я эту позицию должен донести до своих избирателей, должен донести до своих коллег и попытаться убедить их в том, что я эту позицию занимаю правильно.
И.ВОРОБЬЁВА: Сергей Иванович, тогда расскажите нам, пожалуйста, как вы, лично вы, Сергей Неверов принимали для себя, исключительно как для себя решения голосовать по последнему нашумевшему закону, поправкам, которые запрещают американцам усыновлять наших российских детей?
С.НЕВЕРОВ: Я голосовал с чистой совестью за запрет усыновления американцами детей Российской Федерации по причине того, что я не скрываю, я являюсь сам усыновителем и считаю, что в этом вопросе мы должны дать возможность нашим гражданам заниматься этой темой. Но для этого мы как законодатели и исполнительная власть должны сделать все, чтобы эта процедура была а) доступной, чтобы эта процедура была возможной и чтобы те усыновители, которые, принимая это решение, не имеют возможности определенные финансовые, скажем, в решении вопросов лечения ребенка, продолжения его учебы, могли на это получить такую возможность.
Я, ведь, вам скажу следующее. У нас сегодня более 30 тысяч граждан, которые хотят усыновить ребенка, но не у каждого позволяет возможность.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И 120 тысяч детей.
С.НЕВЕРОВ: Это в банке данных, да. Но я вам приведу такой пример, что из них порядка 80 тысяч детей – это которые имеют возраст от 10 и выше лет. Этих детей не спешат усыновлять и зарубежные усыновители. И здесь мы должны сделать максимально большое усилие в решении комплексной проблемы этого вопроса. Это разного рода семьи могут быть – это могут быть патронатные семьи, это могут быть семьи, которые просто занимаются вопросами воспитания детей, это может быть и самая высокая форма усыновления, когда это происходит усыновление, когда ребенок меняет фамилию, меняет имя и начинает жить в этой семье.
Те процедуры, с которыми сегодня сталкиваются российские усыновители, их, конечно, сегодня необходимо совершенствовать и не всегда есть возможность это сделать. Либо вам это не позволят несколько метров квадратной площади для того, чтобы вы могли усыновить ребенка, либо не позволит какая-то часть вашего дохода в бюджете семьи для того, чтобы вы занимались воспитанием ребенка. Но те средства, которые сегодня в государстве тратятся на вопросы содержания детей в наших сиротских учреждениях, они колоссальные. Они могли быть перенаправлены.
Но здесь другой вопрос, это комплексный вопрос, это решение вопроса вообще в целом семьи и материнства. Это вопрос сегодня о профилактике семейной, для того чтобы у нас не оставались вот такие сироты, которые сегодня при живых родителях находятся в этих учреждениях.
И.ВОРОБЬЁВА: Всё это прекрасно. Я совершенно с вами согласна, что процедуры чудовищные, бюрократические, у многих нет возможностей. Но причем здесь американцы и почему запрет-то?
С.НЕВЕРОВ: А вопрос объясняется просто. Ведь, мы до этого буквально несколько месяцев назад вели очень серьезную дискуссию в Государственной Думе, когда принимали вопрос о ратификации соглашения.
И.ВОРОБЬЁВА: Которое вы ратифицировали, приняли решение.
С.НЕВЕРОВ: Которое мы ратифицировали, да. Но после ратификации этого соглашения мы по-прежнему получили такую ситуацию, когда мы не можем проследить судьбу нашего ребенка, когда последний случай произошел уже после этого соглашения, наши консульские службы не могли попасть в семью для того, чтобы посмотреть ситуацию с ребенком, который был подвергнут насилию, по одной простой причине – потому что прокурор штата отказал нашим консульским службам в посещении этой семьи, потому что он сказал, что законы штата не позволяют вторгаться в семью. И мы видели, что соглашение, которое было направлено на то, чтобы проконтролировать содержание наших детей, нахождение их в США, оно не работает.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Оно успело проработать месяц.
И.ВОРОБЬЁВА: Месяц.
С.НЕВЕРОВ: А, ведь, вы понимаете, если вы намереваетесь реализовать это соглашение, то вы готовите какую-то базу в отношении... Там был запрос в отношении 60 тысяч детей, где они сейчас находятся, в каком состоянии. И если сегодня соглашение вступило в силу и вы не передаете информационные какие-то материалы, кто в каком состоянии и где сейчас находится, то это говорит о том, что вы не собираетесь выполнять это соглашение. И когда становится известно... Последний случай, еще раз говорю, когда консульские службы не смогли проникнуть в семью к этому ребенку... Ну, послушайте, мы столкнулись с тем, что, ну, может быть, мы подошли формально к принятию этого соглашения не совсем... Но я вам хочу сказать следующее: последние социологические опросы показали более 75 граждан нашей страны против зарубежного усыновления, усыновления американцами, а более 53-х против вообще зарубежного усыновления. Это говорит о том, что, на самом деле, нужно заниматься у себя в стране этой проблемой.
И.ВОРОБЬЁВА: Сергей Иванович, все понятно. Я не понимаю двух вещей тогда в принятии вами лично этого решения. Во-первых, месяц только просуществовало это соглашение. Но вы же понимаете, что как только это соглашение вообще перестанет работать, то узнать о судьбе российских детей, уже усыновленных американцами, будет в разы сложнее. Как же вы принимали для себя решение бросить этих детей?
С.НЕВЕРОВ: Вы знаете, никто, во-первых, никого не собирается бросать. А во-вторых, еще раз хочу сказать, что мы рассчитывали на то, что с американской стороны мы получим более объективную и своевременную информацию о том, в каком состоянии находятся сегодня наши дети. Но когда, еще раз говорю, мы столкнулись с тем, что мы этого получить не можем, когда мы столкнулись с тем, что в отношении тех... Мы же думали, что в отношении и с принятием этого соглашения будут пересмотрены и определенные дела, которые были в процессе рассмотрения, когда были совершены какие-то насильственные действия или убийства в отношении наших детей. Но мы посмотрели, что этого ничего не происходит. И это говорит о том, что никто и не собирался ничего пересматривать, и никто не собирается ничего делать. Поэтому, конечно, принятие этого закона, во-первых, должно сподвигнуть американскую сторону для того, чтобы выполнять международное соглашение, которое они ратифицируют у себя.
И.ВОРОБЬЁВА: И еще один короткий вопрос по как раз принятию этого решения. Вот смотрите, когда Госдума рассматривала это в первом, во втором чтении, вы наверняка же, видели протесты граждан, обращения в Государственную Думу не только, там, просто активных граждан, но и общественных организаций.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Письма детей, которые были усыновлены в Америку.
И.ВОРОБЬЁВА: Общественных деятелей, актеров и так далее. Вот, вы мне объясните, когда вы принимаете это решение, неужели, все то, что происходит вокруг, вас это не интересует совершенно?
С.НЕВЕРОВ: Интересует-интересует.
И.ВОРОБЬЁВА: Но почему же вы тогда этого...
С.НЕВЕРОВ: Я приведу вам пример. Мы же получили письмо, скажем там, 100 тысяч граждан о роспуске Государственной Думы, да? Но за Государственную Думу, которая сегодня работает, проголосовало 60 миллионов граждан.
И.ВОРОБЬЁВА: Но сначала получили 100 тысяч за отмену этой поправки.
С.НЕВЕРОВ: Конечно. Мы сейчас, проведя те же социологические исследования, я имею в виду ВЦИОМ провел исследование, мы увидели, что большое количество населения поддерживает то решение, которое мы приняли. Ведь, мы эти вопросы обсуждали, обсуждали в регионах, обсуждали со своими и коллегами-депутатами в регионах, и обсуждали со своими избирателями. Мы, ведь, тоже проводили процедуру опроса и говорили со своими гражданами, как нам поступить.
Вот это не говорит же о том, что если сегодня какая-то структура или несколько, там скажем, десятков, может быть, даже и 100 тысяч, о которых мы сегодня говорим, не поддержат это решение, что мы должны именно так и поступить. Но хочу сказать, что большинство поддерживает и, все-таки, мы пошли по пути, услышав это большинство и приняв это решение.
Поэтому, знаете, все эти обсуждения, конечно же, проходили, мы проводили и консультации. И в рамках нашей партии проводили. Но решение-то, ведь, все-таки, если мы посмотрим, Государственной Думы... Ну, не так их много, но оно было принято консолидировано всеми политическими партиями.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А для вас важно, чтобы решение голосовать или не голосовать было одобрено тем самым большинством?
С.НЕВЕРОВ: Ну, это немаловажно. И это, конечно, необходимо на это смотреть и с этим считаться. И мы, насколько видим как работает эта Государственная Дума, мы видим, что достаточно серьезные происходят и дискуссии, и споры, и обсуждения. И мы видим по всем тем вопросам, которые в Государственной Думе обсуждаются, и социологические службы проводят исследования. Мы видим, что большинство граждан поддерживают те решения, которые принимаются в Государственной Думе. Я сейчас не хочу уходить в специфику, там скажем, может быть, каких-то экономических вопросов или каких-то других. Но я говорю об общественно-политических вопросах, которые обсуждаются в Государственной Думе, и большинство этих вопросов, все-таки, принимается в Думе консолидированных.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, вот эти поправки были приняты же со свистом, в течение недели.
И.ВОРОБЬЁВА: Очень быстро. Когда вы успели услышать вот эти мнения?
С.НЕВЕРОВ: А вот почему вы не думаете, что когда мы ратифицировали закон, что Государственная Дума получила тысячи обращений от граждан о том, что мы это сделали неправильно? И мы когда приезжали в регионы, мы со многими встречались и нам говорили «А зачем вы это сделали?» Но мы объясняли, что то соглашение, которое мы принимаем, позволит нам сегодня, все-таки, заниматься проблемами детей. И на наш взгляд, все-таки, будет сдерживать тех усыновителей, которые сегодня усыновляют наших детей, потом их бросают по, там, достижению 18-летнего возраста или какие-то другие производит вещи. Но мы увидели, что этого не произошло.
И.ВОРОБЬЁВА: Скажите, а, вот, после того, как вы принимаете нарушения, не важно, там, общественно-политические, значимые, вот, вы видите...
С.НЕВЕРОВ: Нарушения?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Решения.
И.ВОРОБЬЁВА: Решения-решения.
С.НЕВЕРОВ: (смеется)
И.ВОРОБЬЁВА: Я так и сказала, да?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, нарушения. Решения.
И.ВОРОБЬЁВА: Решения. Вы видите реакцию общества, вы видите, как несут ваш портрет на марше, вы видите там какие-то комментарии, какие-то мнения.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Информационное поле взрывается.
И.ВОРОБЬЁВА: Да. То есть вы же, наверняка, уже это отслеживаете, вы же видите это, вы же не живете в изоляции.
С.НЕВЕРОВ: Конечно, да.
И.ВОРОБЬЁВА: Вы задумываетесь, что, может быть, то есть вы допускаете для себя мысль, что, может быть, решение, все-таки, было неправильным? Это лично для вас, да? Я не говорю про фракцию, не говорю про партию – я говорю про вас лично.
С.НЕВЕРОВ: Я, конечно же, смотрю на ту реакцию, которая происходит и происходит не только, скажем, среди тех, кто поддерживал это решение, но и тех, кто не поддерживает это решение. Мне в этой части единственное тревожно – это нетерпимость к тому, кто принял решение или принимает решение, или кто не принимает решение.
Знаете, когда в блогосфере или еще где-то начинает происходить такая дискуссия как, знаете, вот это враги, это враги... Вы знаете, я как-то был на «Эхе» и выступал. А потом почитал блогосферу. И, знаете, там столько выступлений «Слушайте, да чего вы с ним говорите? Да его убить надо». Ну, то есть понимаете? Вот эта нетерпимость – она, конечно...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, вы, конечно, извините, но вы же первый делите на врагов и не врагов...
С.НЕВЕРОВ: Не, ну, послушайте, ну, я хочу сказать, что...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: ...своими законами. Разве нет?
С.НЕВЕРОВ: Ну, почему же своими законами мы делим на врагов и не врагов?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, потому что получается, что американские усыновители – враги, а итальянские усыновители не враги.
С.НЕВЕРОВ: Никто не говорит, что американские усыновители – враги. Мы говорим о том, что правовая система, которая работает в США, органы прокуратуры, судебные органы сегодня не реагируют адекватно на те события, которые происходят. Ни в коей мере мы не хотели сказать и не говорим о том, что американские усыновители, они – враги. Многие из них действуют, на самом деле, из благих побуждений. Но когда происходит событие, мы не в состоянии сегодня проконтролировать те процессы, которые происходят судебные, мы не допускаемся к органам судебным для того, чтобы высказать свою точку зрения. И поэтому мы говорим, что сегодня именно правовая система в этом направлении хромает. Но это ни в коей мере не относится к гражданам США.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вопрос, который всегда завершает нашу программу. Я надеюсь, что вы нам ответите честно на этот вопрос. Над каким решением?..
С.НЕВЕРОВ: Я на все ваши вопросы отвечал честно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Немного витиевато иногда, но честно. Над каким решением вы сомневаетесь сейчас?
С.НЕВЕРОВ: Принятием решения, над которым я сомневаюсь сейчас, да?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да.
С.НЕВЕРОВ: Это решение сугубо частное или?..
И.ВОРОБЬЁВА: Какое больше всего вас сейчас волнует и заставляет вас переживать и много думать, и выбирать.
С.НЕВЕРОВ: Ну, первое, это, конечно, в любом случае оценку любому депутату и политику дадут его избиратели. Над тем решением, которое я принял в самом начале своей жизни, - это когда пошел работать по профсоюзной линии, изменив своему желанию стать директором шахты, работать производственником. Поэтому я сомневаюсь только в одном – правильно я принял это решение или неправильно. А если я его принял правильно, то мне оценку дадут другие. А если я его принял неправильно, то я все время думаю: а какой бы из меня был директор шахты?
И.ВОРОБЬЁВА: Слушайте, какое интересное у нас окончание программы. Я думаю, что одно из последних решений в смысле по времени, которое вы за последнее время приняли, - это по меньшей мере прийти в нашу программу. Спасибо большое, что вы приняли решение, все-таки, прийти.
С.НЕВЕРОВ: Спасибо, что пригласили.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо. У нас в «Разборе полета» сегодня был Сергей Неверов, зампред Госдумы, несостоявшийся пока директор шахты. Но все еще впереди.
С.НЕВЕРОВ: Ну, я уже пенсию имею шахтерскую, поэтому уже не состоюсь. (смеется)
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, значит, несостоявшийся директор шахты Сергей Неверов. Большое спасибо, Сергей Иванович. Всем счастливо.
С.НЕВЕРОВ: Всего доброго.