Таш Саркисян - Разбор полета - 2017-04-10
10.04.2017
Т.Фельгенгауэр
―
Здравствуйте! Это программа "Разбор полета", программа о людях, которые принимают решения, о том, как они эти решения принимают. Оксана Чиж и Татьяна Фельгенгауэр в этой студии.
О.Чиж
―
Действительно, добрый всем вечер! И Татьяна Фельгенгауэр и Оксана Чиж не одни, тут есть Таш Саркисян, сооснователь «Камеди Клаб», продюсер, ресторатор…
Т.Фельгенгауэр
―
Журналист.
О.Чиж
―
Это было бы, наверное, правильно.
Т.Саркисян
―
Мне неудобно в присутствии вас называть себя журналистом, потому что уж точно журналистом не являюсь.
Т.Фельгенгауэр
―
Разберемся в процессе программы "Разбор полета", являешься ли ты журналистом или нет.
Т.Саркисян
―
Договорились.
О.Чиж
―
Есть традиционный вопрос, с которого всегда начинается эта программа, это вопрос о самом сложном решении, которое приходилось в жизни принимать, когда пришлось уж точно, действительно, посомневаться, серьезно подумать и понять, чем придется пожертвовать.
Т.Саркисян
―
Вы знаете, уникальность заключается в том, что я ни разу, по сути дела, серьезного решения не принял. Все это само собой разумеющаяся история, которая вытекала из определенного стечения обстоятельств. И это классический, представленный многократно в различных формах творений выбор главного героя - направо или налево – у меня отсутствовал напрочь, то есть не было никогда ничего подобного.
Т.Фельгенгауэр
―
Не было, потому что за тебя решали или это было слишком очевидно.
Т.Саркисян
―
Вот в моем представлении я, безусловно, человек, который находится в парадигме коротких ответов. Я не готов затягивать свое личное решение, сове личное отношение на какой-то длинным промежуток времени, предаваться этому второму, третьему аналитическому подходу, возвращаться к этому вопросу и просмотру этой проблемы с другой точки зрения. То есть короткий ответ и, исходя из того, что ты находишься в цепи коротких ответов, то решение, естественно, приходит само собой. Безусловно, это микроответы, которые привели к выходу туда или обратно. Но вот такого мощного нагнетания ситуации: вот сейчас скажу - да или нет, вот сюда или туда, белое или черное – вот я не смогу… Не исключаю, что я лукавлю, и по факту, если мы начнем препарировать ситуацию, мы найдем. Но для себя, во всяком случае, я не могу сказать, что у меня были серьезные драматические решения.
Т.Фельгенгауэр
―
Переезд в Москву.
Т.Саркисян
―
Ну это тоже ведь вопрос само собой вытекающей истории. Был КВН, он закончился. Делать там было нечего. И здесь появилось чем заняться. И всё, надо было ехать, вставать, брать чемодан, собирать его. Даже тогда чемодан – вряд ли – сумка.
О.Чиж
―
Это же все равно страшно. Нужно собрать вещи и приехать в никуда. Непонятно, где жить, на что жить.
Т.Саркисян
―
Была смелость, была уверенность в том, что, конечно, все получится. Был родственники, у которых я очень коротко квартировал, там практически недели две-три максимум, после чего я снял квартиру. Благо были наработаны какие-то отношения здесь. Появилась организация, которая сразу же взяла нас в рекламный отдел. Мы несколько человек работали в странной строительной компании, в странном рекламном отделе. Но при этом это были деньги по тем временам – 500 долларов в месяц.
О.Чиж
―
Это какой год?
Т.Саркисян – 2000
―
й. Это квартиру на Башиловке снять стоило 100 долларов, а такси – мы еще после этого зацепили промежуток времени долгий: делали передачи на одной из музыкальных радиостанций, не знаю, наверное, в эфире у вас нельзя называть?
Т.Фельгенгауэр
―
Можно.
Т.Саркисян
―
«Русское радио», чего уж греха таить. Теперь непонятно, почему я не хотел ее называть: из рекламных соображений или просто неудобно было. А с Новой Башиловки до Казакова, где базировалось «Русское радио» такси стоило, дай бог мне памяти - 50 рублей.
О.Чиж
―
Неплохо.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну то есть можно было жить практически роскошно.
Т.Саркисян
―
Абсолютно комфортно. Во-первых, я вам скажу, что я практически за 42 года своего существования ничего не делал того, что идет вразрез с моим мироощущением, то есть в разрез с моим желанием. То есть я ни разу не вставал в 9 утра, не проклинал ничего и не ходил в научно-исследовательский институт перекладывать одну бумажку на другую. И не знаю… даже не руководил огромным количеством людей, которые, не исключено, делают большое важное дело и приносят большую экономическую выгоду. Но мне это не нравится. У меня не было ни разу ни одно дня такого…
Т.Саркисян: Уникальность заключается в том, что я ни разу, по сути дела, серьезного решения не принял
О.Чиж
―
Хорошо. Но не странно было: вот там финалы КВН, наверное, на улице узнают, запросто подходят – и вот после этого заниматься рекламой в строительной компании, заниматься какими-то бумажными вещами в целом, ну что-то придумывать, конечно, но не то?
Т.Саркисян
―
Во-первых, ты сам себе отдаешь отчет, что это явно не последняя площадка, на которой ты будешь применять свои силы, ты понимаешь, что это пошаговая, долгая история. Просто есть абсолютно ощущение, что ты, условно, должен находиться в пространстве с огромным количеством информационных потоков. Без этого невозможно. Я не верю людям, которые спокойно, абсолютно комфортно могут уйти в некий пресловутый дауншифтинг с точки зрения социальной активности.И сейчас я не имею в виду количество постов в Фейсбуке. Это именно от прямого контакта, от ощущения того, что ты находишься в некоем пространстве, которое через тебя тоже проходит и это тоже очень важно. И поэтому для меня выбор пути в большом городе – это само собой разумеющаяся история была. И не было опять-таки вопроса дилеммы первого парня на деревне, хотя ребят из нашей команды и выбирали, и остались там и остаются довольно-таки на крепких позициях. Некоторые даже в составе различных блоков стали депутатами армянского парламента.
Да, при этом мне точно не интересно.
Т.Фельгенгауэр
―
Но школа КВН, она, в принципе, помогает же?
Т.Саркисян
―
Конечно. Это такой же университет. Что такое учебное заведение? Это возможность погрузиться в экстремальную среду, когда в какие-то короткие промежутки времени экстремально тебе надо принимать группу решений, от которых зависит успех или неуспех. Любое учебное заведение в первую очередь для этого и существует. Есть, конечно же, ощущение, что ты ходишь в университет получить знания, но потом все эти знания по большому счету ты получаешь в первые две недели работы на новом месте.Твоя главная задача – за определенный короткий промежуток времени наладить свои способности коммуницировать с абсолютно разными людьми, которые случайно… еще в случае с университетом там полегче, в армии-то совсем тяжело: ты погружаешься в атмосферу людей, которые при любом стечении обстоятельств с тобой не могли оказаться. То есть мы по баллам не могли пройти приблизительно в одно учебное заведение. Это все возможность научиться принимать решение.
И с этой точки зрения КВН, особенно тот КВН, который был у нас, особенно КВН конца 90-х – это единственная эксклюзивная площадка, где, действительно, были собраны лучшие мозги тогда зарождающегося нового телевидения российского, его переформатирования и того, что мы видим сейчас. Было абсолютное разнообразие в спектре от «Первого канала» до ТНТ – это все что варилось, условно, во второй половине 90-х в рамках КВН, потому что там, действительно, была единственная площадка, где эти ресурсы были востребованы. И с этой точки зрения, безусловно, КВН является основным базовым учебным заведением, которое, я могу сказать, я прошел.
Т.Фельгенгауэр
―
А про армию важный вопрос, потому что служить в армии в Армении – это серьезно. И Нагорный Карабах. И что за решения приходилось принимать там?
Т.Саркисян
―
Это тоже не решение. Это обязанность. Это было четкое ощущение и не только мое. Я уверен, что это мировосприятие 99% людей, которые родились в Армении – что ты должен долг отдать, что ты обязан это сделать, что ты должен свои полтора-два года посвятить тому, что на маленьком пятаке, условно, территории твое личное присутствии хотя бы как-то частично обозначит безопасность твоей страны.
Т.Фельгенгауэр
―
Безусловно. Но в момент, когда ты на этом пятаке территории и у тебя в руках оружие, есть все равно твое личное решение, когда тебе нужно сделать шаг, два… спустить курок, нет…
Т.Саркисян
―
Безусловно, ты принимаешь присягу. Ты военнослужащий, ты военнообязанный. В этой ситуации это сложная полемическая тема, вообще – взаимоотношение человека и оружия, взаимоотношение серьезное и явно выходящее за рамки нашей дискуссии. Но это вопрос патриотического отношения, твое личного вклада в безопасность страны.
О.Чиж
―
А не было того, о чем говорит Таня – не было ощущение несоответствия - мне очень хочет быть правильно понятой – несоответствия этого дела своей натуре. Потому что если есть какие-то артистические наклонности, если склад характера, который подразумевает аудиторию, сцену, а вы стоите с оружием в руках, не насилие ли это над собой?
Т.Саркисян
―
Нет, это не насилие. Это абсолютно понимание, что тебя мало. Потому что по большому счету призыв женщин в израильскую армию тоже можно рассматривать как насилие. Но когда ты понимаешь, что нас всего 5 человек. Вот если из пяти четверо актеры, а один НРЗБ сдаться и лапки кверху… Нет, конечно. Это важный элемент моего ощущения, это нужно мне и я это воспринимаю, как важную часть своей жизни, более того, которая дал мне очень много знаний.
О.Чиж
―
Каких?
Т.Саркисян
―
Взаимоотношения с людьми. Мы все разговариваем даже сейчас по большому счету на разных языках. И нам, во всяком случае нужно хотя бы…
О.Чиж
―
Найти общий код какой-то.
Т.Саркисян
―
Значит, людям время отведено… необходимо значительно меньше, но в большой выборке это очень сложный процесс – найти взаимоотношения с человеком, который на первый взгляд разговаривает с тобой на одном языке. И вот эта школа взаимоотношений с людьми, которые находятся в абсолютно другой системе координат, хотя ментально там код по большому счету зашит один и тот же, наверное базово даже абсолютно иное решение к вещам, которые на первый взгляд кажутся абсолютно в ранге базовых по умолчанию. Вот это очень важно. Это большой коллектив, повторюсь – очень важный момент – коллектив, который не ты выбираешь.
О.Чиж
―
А вот, наверное в коллективе, который не ты выбираешь, в котором в большой концентрации люди находятся как бы разного склада характера, разного опыта, начитанности и прочего – и там как раз конфликты бывали?
Т.Саркисян
―
Конечно же, в любом месте существуют конфликты.
О.Чиж
―
Вы их разрешаете, вообще?
Т.Саркисян
―
Армяне, в чем прелесть – если мы говорим об армянской армии – армяне – это люди слова, там до физических взаимоотношений практически если и доходит, то весьма это такая фальная стадия, когда уже непреодолимо… То есть первое – это всегда логика, это всегда вопрос, ответ, и получение ответов для разбора ситуации. Выдавливать из себя силу – это показатель слабости. Демонстрировать силу, чтобы что? Что против лома вы всегда есть, как мы знаем, более мощным лом.
Т.Саркисян: В моем представлении я, безусловно, человек, который находится в парадигме коротких ответов
Т.Фельгенгауэр
―
А если возвращаться в Москву. Да, там строительная фирма, прекрасные 500 долларов в месяц и все прочее. Но вы какой-то момент появляется «Камеди Клаб». И это же достаточно крутой поворот.
Т.Саркисян
―
Это огромное стечение событий, которые повернули мою жизнь тоже. То есть есть группа людей, у которых в течение несколько недель изменилась жизнь полностью. Вот я один из этих людей.Вот, когда меня спрашивают, в чем больше всего я нахожу какого-то комфорта, счастья или удовольствия в воспоминаниях – что мне удалось в свое жизни удалось прожить такое количество разных жизней. Вот этот кусок, который стартовал с этого момента, эта какая-то ядерная цепная реакция – это фантастика. Пережив это единожды... я не знаю, это одно из ярчайших воспоминаний и вообще, вещей, которые со мной произошли.
О.Чиж
―
А не страшно было начинать это дело? Потому что жанр-то для вас был совершенно новый.
Т.Саркисян
―
Да опять говорю, там никто ничего не считал. Не было.
Т.Фельгенгауэр
―
Сначала было не телевидение. Берлинский дом на Петровке.
Т.Саркисян
―
Вообще не было никакого телевидения. До этого еще вот этот «Касбар» никому не нужный, у «Чайки» был плавательный бассейн.
Т.Фельгенгауэр
―
На Остоженке.
Т.Саркисян
―
Так ребята, о чем вы сейчас? Стратегия, просчет… Я поэтому вам говорю, когда все эти разговоры начинаются относительно того, что… должна быть стратегия, должны посчитать, - я не понимаю этих людей, потому что, безусловно, не исключено, что математически можно какую-то схему просчитать, но взрыв – это взрыв. Это то, что случайно в эту секунду, в этот состав добавился какой-то другой химический элемент и это все резко взорвалось, потому что оказалось, что это нужно сейчас прямо это все. И это все завертелось и поехало.
Т.Фельгенгауэр
―
А уходить сложно?
Т.Саркисян
―
Нет, это тоже очень легко, потому что ты понимаешь, что лично твое участие ничего кроме дискомфорта ничего больше тебе не принесет.
Т.Фельгенгауэр
―
Но ты к этому решению идешь какое-то время или первый какой-то испытанный намек на дискомфорт – и все, сразу отрезало: до свидания, я пошел?
Т.Саркисян
―
Нет, здесь, ты идешь к этому. У тебя просто опускаются руки. Ты понимаешь, что ты здесь ничего не сделаешь.
О.Чиж
―
А что это такое? Это скука?
Т.Саркисян
―
Да, это скука. Это страшная вещь, она мне мешает. Я, по сути дела, безусловно человек, который кикер, замечательно собирают команды, открываю, делаю, придумываю. Но в тот момент, когда это все едет, это перестает мне быть интересным вообще.
Т.Фельгенгауэр
―
Человек-стартап.
Т.Саркисян
―
Это отвратительно звучит, но…
Т.Фельгенгауэр
―
Просто, как это все написать? А как же результат, прогресс, эффективность? Или это уже все неинтересно.
Т.Саркисян
―
Потом приходят другие ребята, которые считают, просчитывают, систематизируют, анализируют. Я полевой командир. Мне надо с шашкой впереди, первым и чтобы вот первым прорубить, влезть, ввязаться, чтобы поехало. Когда поехало, искать, где дальше врубаться во вражеские ряды.
О.Чиж
―
Пока дальше не пошли ряд практических вопросов. А почему роль ведущего, а не роль участника, например?
Т.Саркисян
―
Менее талантлив был, чем все остальные. Это логично было. Потом там один создатель, была административная ситуация… Потом ребята там реально артистически сильнее. И потом, это не мое было вот и всё.
О.Чиж
―
Как это «не мое»? А вот это всё – аудитория, смех.
Т.Саркисян
―
Ощущения больше эмоциональные нежели оттого, что ты делаешь на сцене какие-то… Это не мое просто. Я не чувствую и не чувствовал никогда себя в этой роли хорошо – это первое. Во-вторых, я, действительно, менее талантлив, чем люди там исполняющие… Каждый должен делать то, что у него лучше получается.
Т.Фельгенгауэр
―
Телевидение портит людей?
Т.Саркисян
―
Смотрят кого.
Т.Фельгенгауэр
―
У нас в гостях сегодня Таш Саркисян.
Т.Саркисян
―
Давайте поставим вопрос иначе: что ты имеешь в виду под словами «портит»?
Т.Фельгенгауэр
―
Есть же, с чем сравнивать: «Камеди Клаб» без телевидения и «Камеди Клаб» на телевидении.
Т.Саркисян
―
Не совсем. Потому что он скуксился, если бы продолжал оставаться исключительно открытым микрофоном в рамках кафешки, он бы закрылся. Он появился немножечко раньше, чем это явление стендап, которое сейчас поработило всё, сейчас же все стендап делают.
Т.Фельгенгауэр
―
Да, это куда ни плюнь.
Т.Саркисян
―
Да. И это, безусловно, вещь, которая должна была перейти в телевидение, и это, безусловно, телепередача. И версия на «Первом канале» да, она испортила, потому что она никакого отношения к «Камеди Клабу» не имеет, и это была ошибка. Но это телевизионная передача. Поэтому она оформилась в первые два-три года. Первые два-три года «Камеди» - это то, что должно было получиться и то, что из этого вышло.
О.Чиж
―
Хорошо. А не развивается зависимость от рейтингов, от мнения тех людей, которые считают и говорят: вот это хорошо зашло, а это… так себе? И все равно внутреннее наверняка начинаешь с этим сверяться.
Т.Саркисян
―
Безусловно, валютой телевидения является телевизионный рейтинг. Вот от этого никуда не уйдешь, и ты должен существовать. И все остальное – от лукавого. Мы крутые, мы хорошие, но нас не смотрят - значит, вы не крутые и не хорошие. Всё логично.
Т.Фельгенгауэр
―
Люди на улицах насколько мешают?
Т.Саркисян
―
Узнавали. Сейчас уже меньше, конечно. Но был период, когда реально было ощущение, что ты «Роллинг Стоунз» как минимум. Особенно приезжаешь в город Владивосток, например – и все тебя узнают – все.
Т.Саркисян: За 42 года своего существования я не делал ничего, что идет вразрез с моим мироощущением
Т.Фельгенгауэр
―
Это мешает, утомляет, приятно, хочется еще, скучаешь по этому?
Т.Саркисян
―
Нет, по этому не скучаю. Для этого был свой промежуток времени. Тогда было так круто, сейчас так хорошо. Но это то, что осталось со мной. Это то, что я прожил.
О.Чиж
―
Хорошо. В какой-то период многие люди, которые добились каких-то успехов в КВН, они пошли по стопам «Камеди» или около «Камеди». И потом точно так же многие люди из «Камеди» ушли в какие-то телепроекты, в различные какие-то ситкомы, какие-то проекты на соседних телеканалах. Там не было мыслей продолжить это, например, в кино?
Т.Саркисян
―
Нет. Потому что благо, мой замечательный друг и партнер по созданию «Камеди» Артур Гаспарян все купоны, связанные с кино, прямо с первого захода срубил…
Т.Фельгенгауэр
―
Лимит, что ли, на количество?
Т.Саркисян
―
Нет, просто ты идешь туда, ты это делаешь. Наверное, можно было кино снять или что-то придумать. Но так не придумалось, значит, не придумалось.
Т.Фельгенгауэр
―
Это интересный подход. Но есть же другой подход: можно попытаться придумать и понять твое это или не твое. Но даже если мыслей не возникло…
Т.Саркисян
―
Значит, что-то другое хотелось сделать, например, футбольный журнал возглавить.
Т.Фельгенгауэр
―
Но эта история с «Total Football», она была н очень длительной.
Т.Саркисян
―
Почти два года.
О.Чиж
―
На самом деле, резкий поворот. Как так?
Т.Саркисян
―
Я считаю, что я ради этого сделал «Камеди»
Т.Фельгенгауэр
―
Чтобы позвали «Total Football» возглавлять?
Т.Саркисян
―
И иронизирую, конечно, но то, что, безусловно, иметь отношение к спорту, к спортивному телевидению, к спортивному медиа – это всегда было моей спортивной мечтой, - это факт.
О.Чиж
―
Слово «журналист» добавляем в представление.
Т.Фельгенгауэр
―
Таш сообщал, почти два года возглавлял журнал «Total Football». И тут не знаю, как можно избежать слово «журналистика». Главный редактор – это как раз роль руководящая.
Т.Саркисян
―
Да.
Т.Фельгенгауэр
―
И тут и посчитать надо, и то и сё.
Т.Саркисян
―
Да, это я умею делать хорошо. Я очень хорошо собираю команду.
О.Чиж
―
А это первый опыт управления был такой серьезный.
Т.Фельгенгауэр
―
Медийный.
Т.Саркисян
―
Да, да. Но я очень быстро справился с этим.
О.Чиж
―
Это прямо так с ходу получилось? Потому что съедят же в коллективе.
Т.Саркисян
―
Кого?!
О.Чиж
―
Везде же есть свои манипуляторы…
Т.Саркисян
―
Посмотри на меня – ну как, слабину? О чем ты? Как съесть-то меня?
Т.Фельгенгауэр
―
С какими сложностями, с какими решениями сталкивается человек, который в первый раз приходит как серьезный начальник куда-то?
Т.Саркисян
―
Во-первых, ты должен четко понимать и не боятся, что ты много не знаешь. Это нормально. С тебя – энергия, с тебя желание, с тебя понимание, куда ты идешь. Со всех остальных – способность это реализовать. Вот ты не пришел… ты не самый умный, ты не знаешь контекст, не все абсолютно – это неправда. Просто я знаю то, по причине чего я руковожу вам. Следовательно, то направление, куда мы идем, оно, пока я руковожу вам, верное. Все остальное мы решаем. И сейчас вопрос не некого представления о пресловутых бирюзовых компаниях, когда все вместе дружно – нет, это вопрос доверия, вопрос партнерства.
Т.Фельгенгауэр
―
Проще нанять человека или уволить человека?
Т.Саркисян
―
Проще, безусловно, нанять. Потому что в момент, когда человека увольняешь, он, помимо прочего, еще оброс каким-то твоим отношением к нему, там есть уже личная составляющая.
Т.Фельгенгауэр
―
И как тогда принять решение?
Т.Саркисян
―
А как по-другому? Это работа.
Т.Фельгенгауэр
―
А что нужно сделать, чтобы быть уволенным Ташем Саркисяном? Не появляться годами на работе?
Т.Саркисян
―
Это вообще не есть аргумент. Потому что есть задачи… Я думаю, что вопрос – не попасть в русло, то есть не попасть – вот хреновое слово в «стратегию» - не попасть в линию. Вот, когда ты против шерсти – это сразу же понятно, что человек просто не играет с тобой.
Т.Фельгенгауэр
―
И тогда надо с ним надо расставаться?
Т.Саркисян
―
Да, обязательно.
Т.Фельгенгауэр
―
Без сожаления.
О.Чиж
―
То есть люди не переучиваются.
Т.Саркисян
―
Нет.
Т.Саркисян: Я не верю людям, которые комфортно могут уйти в дауншифтинг с точки зрения социальной активности
Т.Фельгенгауэр
―
Серьезно? Люди не меняются?
Т.Саркисян
―
После трех лет жизни люди не переучиваются вообще. Вот как закодировали в три годика, так и остаются навсегда.
Т.Фельгенгауэр
―
Нам сейчас надо сделать небольшой перерыв. Это программа "Разбор полета". Таш Саркисян, продюсер, сооснователь «Камеди Клаб», ресторатор, о чем мы еще поговорим, журналист и много еще всего прочего. Вернемся через несколько минут.НОВОСТИ
О.Чиж
―
Программа "Разбор полета" продолжается. Татьяна Фельгенгауэр, Оксана Чиж; продюсер, сооснователь «Камеди Клаб», кавээнщик, ресторатор, журналист Таш Саркисян находится в этой студии.
Т.Фельгенгауэр
―
Уходить из «Total Football», ради которого все затевалось, было… как?
Т.Саркисян
―
Обидно, потому что ты понимаешь, что ты находишься на руинах бизнеса, ты понимаешь, что закрывается бумажный бизнес. Вот ты стоишь и понимаешь, что прямо сейчас, в эту секунду застаешь, как столетиями создаваемая какая- то культура в этот момент заканчивается.
О.Чиж
―
То есть это были практические причины, это не скука?
Т.Саркисян
―
Да, конечно. Не-не, там просто заканчивалась бумага. Вся эта история схлопывалась, схлопывался издательский дом, и логично, что уходили рекламодатели. Потому что первые из спорта стали прыгать в диджетал, и это все, конечно, схлопнулось. И это все было обидно, жалко, печально в понимании того, что были бы ресурсы, было бы время чуть раньше что-то сделать, попытаться, а сейчас нет ни сил, ни эмоций у людей, которые, по сути дела, являются владельцами бизнеса; что это все просто загибается.
Т.Фельгенгауэр
―
Но в ситуации, когда ты стоишь на руинах, какие есть развилки и что НРЗБ?
О.Чиж
―
Тоже прыгать в диджетал или что делать?
Т.Саркисян
―
Нет, ни разу такого не было. Надо было двигать дальше. Была история с ресторанным раскладом, были какие-то проекты, было что-то около спорта всегда. Была передача на НТВ с Георгием Черданцевым, которая довольно-таки долго просуществовала по меркам спортивных программ непрофильных каналов. Так что все двигалось, был бизнес какой-то всегда связанный…
О.Чиж
―
Такое впечатление, что двигалось как-то само.
Т.Саркисян
―
Я в самом начале сказал…
О.Чиж
―
О! Кафе открывается – пойду там… как-то возглавлю процесс.
Т.Саркисян
―
Не возглавлю. Мы открыли культовое заведение еще в 2004, по-моему, это «Техника молодежи». Оно прогремело. Там много шишек было набито. Но настолько много внутри было зашито энергии, что там это был очень хороший плацдарм для обучения, с точки зрения профессиональной, но очень удачным бизнесом: там мы зарабатывали сумасшедшие деньги.
Т.Фельгенгауэр
―
А как идея эта возникла?
Т.Саркисян
―
Появилось место, про которое сказали: «Не хотите взять?»
О.Чиж
―
Почему к нам так не приходят? В самом центре Москвы…
Т.Саркисян
―
Хотите построить? Давайте придумаем заведение… Вот придумали.
Т.Фельгенгауэр
―
И это был опыт важный и, в общем, удачный.
Т.Саркисян
―
Очень удачный, такой интересный. Там еще какая-то романтика всей это алкогольной составляющей. Конечно, было очень прикольно.
О.Чиж
―
Но сам ресторанный бизнес – это такая же очень непрактичная штука. Зачем к ней несколько раз возвращаться, к этой истории?
Т.Саркисян
―
Я не могу понять, почему меня все время жизнь туда толкает, серьезно. Вот я ухожу вроде. Пошел на большой спортивный телеканал. Вроде там чего-то подлела. Но параллельно рисуются все равно какие- то ресторанные истории. И вот я не могу от этого избавиться. Я не могу людям сказать – нет. Ну как людям сказать нет?
Т.Фельгенгауэр
―
Сказать: я занят, у меня другая работа.
Т.Саркисян
―
А там же интересно может получиться.
О.Чиж
―
Как придумывается концепция заведения, в которое захочется ходить? Потому что в Москве же много всего, на самом деле.
Т.Саркисян
―
Много всего, что открывается, закрывается. Зовут, например, помочь с реализацией большого ресторанного проекта воссоздания легенды ресторана «Арагви». Ну как не вписаться? Интересно же. Потом интересная тема - это контакт с грузинской кухней, которая на первый взгляд очень легкая и простая. На самом деле, все это сложно. Есть какие-то технологические вокруг это появляющиеся истории, которые тянут другое. Ты едешь, с кем-то договариваешься и начинаешь рисовать какую-то концепцию, выходящую за рамки одиночного проекта, пытаешься найти какую-то интересную бизнес-схему. Все это так движется. И как, сказать, нет не делай – сам себе? Не получится.Потом, вот это мультистаночник, мультиинструменталист… одновременно многостаночник…
Т.Фельгенгауэр
―
Человек-оркестр. Но обидно же, когда ты реально вложился, сейчас вот, если «Tribeca» вспоминать, всю свою душу вложил…
Т.Саркисян
―
И не пошло. Ну бывает.
О.Чиж
―
Поясним для слушателей: бар назывался «Tribeca».
Т.Саркисян
―
Не пошло по многим причинам. Была фундаментальная ошибка. Ты же потом анализируешь все, понимаешь, что не получилось, потому что это и это ты сделал неправильно, а вот это и это – так получилось. Но вот сидишь в августе – и вдруг доллар становится 60, а не 30. И так получилось. И ты как-то привязан к определенным условиям, и начинает колбасить, и экстренно надо принимать решения. Так бывает. Во всех проявлениях человеческих бывает, когда у тебя что-то не получается. Но это твой личный опыт, это то, что ты берешь с собой.
О.Чиж
―
Я так начинаю предчувствовать по истории с тем, как тянет все равно в ресторанный бизнес, что все равно факультет виноделия был выбран не случайно.
Т.Саркисян
―
Случайно.
О.Чиж
―
Все-таки.
Т.Саркисян
―
Случайно.
Т.Фельгенгауэр
―
Мимо проходил просто так приемной комиссии?
Т.Саркисян
―
Нет. Там была довольно-таки серьезная ситуация. Развалился Советский Союз. Там, где можно было сдать экзамены на русском языке… потому что огульная была тема – все переводить на национальное везде – был очень маленький периметр. Плюс ко всему уже начинался КВН, и он в моем представлении являлся тем, чем меня может заинтересовать. Институт появился поскольку, ну как без диплома-то?
Т.Фельгенгауэр
―
Действительно, нельзя. То есть просто этому факультету повезло, что он подошел по параметрам.
Т.Саркисян
―
Нам вместе повезло, потому что там много чего интересного было. И профессор Айвазян, царство ему небесной, и ампелография и виноградарство и все. Это понимание, насколько есть тяжелейший… вот, где любовь – это отношение к земле или отношение к виноградарству. Сельское хозяйство – это же совершенно другая культура отношения к жизни и вообще взаимоотношения с природой, с миром внешним. Это совершенно другая тема, которую вот случайно мы проходили мимо, застали… Зато мы поняли, что это не наше.
Т.Саркисян: Выдавливать из себя силу – это показатель слабости. Демонстрировать силу, чтобы что?
О.Чиж
―
Кстати говоря, меня это удивляет. При такой легкости в начинании чего-то нового, что не было попытки, например, организовать это дело – производитель вина, например.
Т.Саркисян
―
Это не мое сто процентов.
О.Чиж
―
Потому что одно из самых интересных вещей в мире.
Т.Саркисян
―
Да, но там ты не возьмешь эту историю эмоцией. Ты не возьмешь ее запалом, не возьмешь короткими ответами. Там надо очень долго, нудно, методично идти… Ну это не мое вообще.
Т.Фельгенгауэр
―
Давайте обратно к журналистике. «Матч ТВ».
Т.Саркисян
―
Да.
Т.Фельгенгауэр
―
Почти два года.
Т.Саркисян
―
Ну да. Запустили, год – и всё.
Т.Фельгенгауэр
―
Насколько было легким решение прийти, и вот внутри уже, глядя, как там формируется руководство, насколько можно было свои решения отстаивать или нет?
Т.Саркисян
―
Во-первых, я безумно счастлив, что провел это время… я очень рад, что я могу сказать, что имел отношение к созданию нового взгляда на спортивное телевидение. Я очень-очень благодарен огромному количеству людей, которые меня туда позвали, что позволили мне делать что-то, о чем я мечтал, что что-то получилось и то, что казалось исключительно возможно в рамках просмотра NFL, MBA можно сделать и здесь. Но есть свои сложности. И, к сожалению, просто надо было идти дальше. Я считаю, что максимум, что я мог сделать в этой системе координат, я сделал там.
О.Чиж
―
Вот когда вы говорите, что приходит понимание, что нужно идти дальше, всегда есть четкое понимание, куда идти дальше, или, в принципе, вы человек про то, что сейчас можно уйди, закрыть за собой дверь, посидеть неделю – и оно как-то само образуется?
Т.Саркисян
―
Счастье заключается в том, что у меня всегда есть, что делать. У меня нет момента, страха перед тем, что я сейчас закрою дверь и мне нечего будет делать. Мне всегда есть, что делать и всегда я чем-то занят. И поэтому многие решения мне приходят с легкостью. Я понимаю, что с определенной ситуацией – хорошая зарплата, работа в удачном месте, госкорпорация – все это и так далее, огромное количество людей… те жалобы до конца НРЗБ что вокруг происходит, меня не интересует. Если хотят, пусть увольняют.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну да, просто когда, условно, на «Матч ТВ» ты, в том числе, отвечаешь за комментаторов и видишь, что происходит с комментатором Андроновым, это, в общем, наверное, не очень приятная история.
Т.Саркисян
―
Там много чего…
Т.Фельгенгауэр
―
Тем не менее много чего происходило на «Матч ТВ» и продолжает происходить.
Т.Саркисян
―
Да. Это жизнь, это часть жизни, и это все происходит с нами в той или иной степени. Поэтому, конечно же, любой человек ту или иную ситуацию переживает по-своему. Нормальные человек не может не реагировать на какие-то внешние воздействия. На это все реагируют.
О.Чиж
―
А есть какой-то рецепт, как понять, когда это внешнее воздействие требует вмешательства, а когда нужно просто понять, что это жизнь, само разрулится: «меня там быть не должно, это не моя война»?
Т.Саркисян
―
Нет такого. Наверное, ты чувствуешь это.
Т.Фельгенгауэр
―
На уровне интуиции просто: сейчас вот не влезай, а здесь поборись?
Т.Саркисян
―
Это вопрос невозможности каких-либо оправданий, то есть если ты себе начинаешь объяснять… Вот это самая большая ошибка.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, когда ты сам себя оправдываешь.
Т.Саркисян
―
Да.
О.Чиж
―
Эмоциональный вы человек?
Т.Саркисян
―
Очень.
О.Чиж
―
То есть можете, в принципе, и кулаком по столку во время конфликта и принять решение, например, об уходе тоже на эмоциях?
Т.Саркисян
―
Могу.
О.Чиж
―
Или до какой-то степени только.
Т.Саркисян
―
С годами все меньше. Все-таки сдерживаюсь, работаю над собой.
Т.Фельгенгауэр
―
То есть на Тину Канделаки кулаком не стучали.
Т.Саркисян
―
Прорабатываю эту ситуацию. Я повторюсь, ко всем там замечательно… Тинатиин Гиивиевна делает огромное дело. Она как локомотив ведет всю эту историю туда, куда они видит. И самое главное, в ней столько энергии, что дай бог ей все это осуществить. Да, просто люди разные бывают.
Т.Фельгенгауэр
―
Людей известных, которых узнают, таких опинион-мейкеров и особенно людей, которые умеют развеселить, очень часто пытаются втянуть во всякие политические дела. Были бы подобные истории? Приходилось ли принимать решения, связанные с участием или неучастием в политике?
Т.Саркисян
―
Сейчас, я, насколько я понимаю, все меньше и меньше все это дело используется.
Т.Фельгенгауэр
―
Только в путь!
Т.Саркисян
―
Меня никогда не просили ничего подобного сделать.
О.Чиж
―
То есть сняться в предвыборном ролике, стать доверенным лицом.
Т.Саркисян
―
Нет. Если бы, наверное, попросили, я бы, наверное, не сделал.
Т.Фельгенгауэр
―
Это в России. А в Армении?
Т.Саркисян
―
Очень часто, очень много. Потому что там нерв ближе. Там на поверхности. Там… слово «хуже» неправильно, там системных ошибок больше.
Т.Фельгенгауэр
―
Сейчас были выборы.
Т.Саркисян
―
Да.
Т.Фельгенгауэр
―
Какие впечатления, ощущения? И не хочется ли стать частью политической системы, чтобы менять что-то в родной стране?
Т.Саркисян
―
Чтобы изменить, надо, во-первых, жить там, где ты хочешь изменить. Потому что все эти наши переживания, это на уровне участников процесса, которые посильно экономически как-то помогают родственникам, что-то пытаются делать и так далее. Если ты что-то хочешь изменить, ты должен пойти туда и начать работать в полях, по-другому не бывает.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну и нет таких мыслей?
Т.Саркисян
―
Не знаю…
Т.Фельгенгауэр
―
Вот уж где энергия, вот уж где эмоции, вызовы.
Т.Саркисян: Есть группа людей, у которых в течение несколько недель изменилась жизнь полностью. Я один из этих людей
Т.Саркисян
―
Я переживаю из-за чего – что, безусловно, людей, которые обладают огромным количеством знаний и удачный и не очень кейсов в мире очень много, я имею в виду армян. И, безусловно, мы очень сильно могли бы помочь там. Просто это вопрос договоренности, как мы это делаем, потому тут тоже нелегко… Типа ребята, приходите, мы сейчас подвинемся все дружно, а вы вот приходите, здесь проводите все, что вы думаете. Это сложно. Но немножко переживаю. Не немножко, сильно переживаю за то, что…
О.Чиж
―
На выборы ходите?
Т.Саркисян
―
Здесь? Нет.
О.Чиж
―
Принципиально?
Т.Саркисян
―
Ну как-то… да.
Т.Фельгенгауэр
―
Потому что не родная страна или что?
Т.Саркисян
―
Нет, сейчас это опасно…
Т.Фельгенгауэр
―
Мне кажется, ты пытаешься как-то отгородиться вообще от политической темы, когда мы говорим про Россию, нет?
Т.Саркисян
―
Нет, почему? Мы можем поговорить. Просто я на выборы не хожу. Неинтересно мне.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну а в Армению на выборы…
Т.Саркисян
―
Я не гражданин Армении, я гражданин Российской Федерации.
Т.Фельгенгауэр
―
Ты ездил посмотреть, что ли?
Т.Саркисян
―
Я не ездил. Я просто слежу. Благо, есть возможность. Я просто переживаю за то, что там происходит. Потому что там, действительно, нерв очень близко. Там, действительно, очень серьезный момент с несправедливостью. Там много есть вопросов, которые стоят намного острее, чем в России, поверьте.
О.Чиж
―
Хорошо. На самом деле, у вас же очень активная жизнь в соцсетях. И наверняка вы видите там все баталии, связанные с какими-то политическими ссорами даже через соцсети…
Т.Саркисян
―
Иногда это выглядит…
О.Чиж
―
Не затягивает.
Т.Саркисян
―
Я читатель.
Т.Фельгенгауэр
―
Чукча не писатель…
Т.Саркисян
―
Не писатель, но читатель. У меня есть огромное количество людей, которых я, действительно, с огромным интересом читаю, в том числе, и на политические темы из разных лагерей абсолютно. При этом мне это очень интересно, но я это воспринимаю как очень сильный источник информации.
О.Чиж
―
Но такой, отстраненной и дистанцированной, как я понимаю.
Т.Саркисян
―
Да.
О.Чиж
―
Как с друзьями получается? Человек, который становится другом, это сознанный выбор, или это тоже такие люди, которые где-то возникли на каком-то этапе жизни?..
Т.Фельгенгауэр
―
Потом уже отвалились, когда этап закончился.
Т.Саркисян
―
Нет, у меня очень мало друзей, на самом деле. И все они осознанно… я понимаю, откуда и что это. Потому что я сам по себе очень тяжелый человек в общении. И поэтому люди, которые находятся со мной вместе в этом пространстве, это мои люди, и я пришел к ним, действительно, по разным путям. Есть у меня друг, которого я знаю 30 лет, а есть люди, которых я сравнительно недавно знаю, но при этом воспринимаю их очень… как родных людей, соизмеримо с теми, кого я знаю очень давно.
О.Чиж
―
Получается ли работать с друзьями? Или это портит, наоборот, все?
Т.Саркисян
―
По факту это всегда портит, конечно же.
О.Чиж
―
Работу или дружбу?
Т.Саркисян
―
Одно из двух уж точно.
Т.Фельгенгауэр
―
Если говорить, что Таш Саркисян – это человек-оркестр и много всего и всегда есть, чем заняться, место, где живешь, насколько это важно: это Москва или, может быть, завтра это Нью-Йорк, и потом опять Ереван?
Т.Саркисян
―
Это часть, продолжение тебя. Поэтому, когда мы в начале нашего разговора говорили относительно правильности восприятия всего окружающего, то есть гармоничности, то место, где ты живешь – это часть тебя, это взаимоотношения с внешним миром. Поэтому Москва для меня – это очень важная часть. Это мой город в ощущении. Мне, безусловно, нравится в Нью-Йорке, потому что они энергетически очень похожи: это большие злые, давящие, контрастные, не признающие никаких компромиссов города, но мне при этом очень нравятся.
О.Чиж
―
Очень гармоничное описание, не правда ли?
Т.Фельгенгауэр
―
Для тяжелого человека самое то, в принципе.
Т.Саркисян
―
С плохой погодой.
Т.Фельгенгауэр
―
Как при таком наборе качеств, которые являются определяющими, можно выбирать с виду легкие и развлекательные дела?
Т.Саркисян
―
А их нету же. Любое дело, ты правильно сказала, с виду всё это… вот нету легких дел, не существует. Нет ничего, что приносит, действительно, серьезные результаты, что делается легко. Визуально кажется, что это весело, забавно, замечательно, но все это сложно. Это решения, это нерв, это бесконечное напряжение вокруг этого всего.
Т.Фельгенгауэр
―
И в этом плане ведь вопрос юмора, это вопрос очень сложный и очень тонкий, потому что у нас вечно есть полиция нравов: над чем можно шутить, над чем нельзя шутить.
Т.Саркисян
―
У нас уже сейчас есть полиция скорби.
Т.Фельгенгауэр
―
Да, полиция скорби.
Т.Саркисян
―
Понимаете, вот поэтому социальные и вопросы относительно политики в соцсетях – это настолько все на уровне песочницы и детей, которые друг в друга кидаются какашками…
Т.Фельгенгауэр
―
Ну а когда был КВН и когда был «Камеди Клаб», там были какие-то границы?
Т.Саркисян
―
Безусловно, конечно же.
О.Чиж
―
А как их поставить? Как понять, над чем шутить можно, над чем шутить уже нельзя?
Т.Саркисян
―
С точки зрения качества?
О.Чиж
―
С точки зрения этики, с точки зрения какого-то внутреннего комфорта, потому что погода на улице тоже меняется.
Т.Саркисян
―
Этика, безусловно, это вопрос воспитания. Ты не можешь смеяться над вещами, которые тебе запрещали делать папа и мама как бы ты ни пытался. Это вбито в тебя.
Т.Фельгенгауэр
―
А если говорить о качестве, не туалетный юмор, условно?
Т.Саркисян
―
А тут вопрос аудиторный. Просто сколько бы ты не шутил про туалеты или не про туалеты, рано или поздно ты перестаешь быть в авангарде этого всего, потому что приходят люди, которые начинают шутить, условно, про биткоины и какие-то вещи, о которых ты даже не знаешь.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну и только Михаил Задорнов продолжает шутить про американцев.
Т.Саркисян
―
Да, но Михаил Задорнов и его тысяча зрителей и всё. Или «Камеди», у которых, условно, миллион. А есть еще сейчас, условно, Big Russian Boss какой-нибудь новый, который будет собирать по 5 миллионов просмотров и аудиторно он будет впереди, потому что юмор – это всегда остро, это то, что на острие восприятия.
Т.Фельгенгауэр
―
Но ты же не будешь шутить на заказ, потому что аудитория ждет от тебя шутки про биткоины?
Т.Саркисян
―
Ну тогда ты отваливаешься и остаются ребята, которые будут шутить про биткоин. Понимаешь, есть история с продюсированием. Гениальный продюсер Гарик Мартиросян. Он, я думаю, что бесконечно до 2745 года может генерировать людей, которые будут находиться хотя бы близко к ощущению того, что это остро. Но это безумно быстро меняющееся ощущение, потому что юмор – это самый острый контакт с миром. Это первая твоя быстрая реакция на это. Поэтому всегда в фаворе те, кто чувствует момент, секунду.
Т.Фельгенгауэр
―
Спасибо большое. Таш Сракисян, продюсер, сооснователь «Камеди Клаб», ресторатор, журналист был гостем программы "Разбор полета". Оксана Чиж, Татьяна Фельгенгауэр.