Евгений Маргулис - Разбор полета - 2017-08-07
С.Крючков
―
21 час и 3 минуты. Мы начинаем программу «Разбор полета». Проведут ее сегодня Станислав Крючков и Андрей Ежов. Сегодня препарируем полет музыканта Евгений Маргулиса. Здравствуйте!
Е.Маргулис
―
Здравствуйте, здравствуйте!
А.Ежов
―
Я напомню, может быть, тем, кто еще не знает, что «Разбор полета» - это программа о людях, решениях, прежде всего, которые они принимают и мотивах, которыми они руководствуются.Если по ходу у вас возникнут реплики, - а я уверен, что это, скорей всего произойдет, - то номер для СМС-сообщений, напомню: +7 985 970 45 45. Аккаунт vyzvon в Твиттере, форма на сайте «Эхо Москвы».И увидеть нашего сегодняшнего гостя Евгения Маргулиса можно на канале «Эхо Москвы» в YouTube. Здесь же есть чат, из которого мы сообщения читаем и самые интересные прозвучат в этом эфире.
У нас традиционный вопрос. Мы начинаем с самого непростого решения, которое вам приходилось принимать, о котором, может быть, много думали, сомневались, возможно, с последствии жалели. Вот с ходу можете вспомнить?
Е.Маргулис
―
Нет, решения такие были и находятся всегда. Но у меня организм устроен так, что прежде, чем что-то сделать… у меня нет такого импульсного состояния: решил – и сделал. Я всегда как бы чувствую и анализирую, что может быть потом. Принимаю решения не быстро, долго, но никогда не жалею.
А.Ежов
―
Вот самое сложное решение, если навскидку? Может быть, не одно было в жизни.
Е.Маргулис
―
Ты знаешь, сейчас как-то вспомнить достаточно сложно, потому что всё то, что ты имеешь в виду, это настолько все неинтересно… Самые сложные были решения в детстве.
А.Ежов
―
Как это ни странно.
Е.Маргулис
―
Почему? Тогда ты еще молодой и наглый и считаешь, что тебе 15 лет, и ты уже знаешь весь мир, а родители у тебя старые… как скала, и они не понимают твоего молодого буйного напора. Ты слушаешь «Битлз» - они не слушают «Битлз», и поэтому, что они могут тебе подсказать? И ты делаешь решения, которые оказываются весьма глупы. Ну, и, естественно - мордой об стол, конечно ж…
С.Крючков
―
А есть то, что вы протащили через всю жизнь из детства?
Е.Маргулис
―
Протащили, ты имеешь в виду от того, что неправильно было...
С.Крючков
―
Вот то, что оказала такое неизгладимое впечатление еще в момент такой детской несознанки, и теперь вы к этому постоянно возвращаетесь и думаете: «Да, это был момент самого моего эмоционального пика, и сегодня мне это, может быть, не хватает». Вот вы сказали, что вы человек рациональный…
Е. Маргулис: Моя двоюродная сестра обнаружила у меня неплохой слух года в четыре
Е.Маргулис
―
Не такой уж рациональный и не такой уж обдумывающий, просто думающий о том, что будет дальше. То есть я, наверное, умею анализировать события. Такого из детства нет, наверное, не осталось, ибо то, что есть сейчас, у меня получилось осознанно.
С.Крючков
―
Парень родился в московской еврейской семье практически под Новый год 55-го года…
Е.Маргулис
―
Какой ужас!
С.Крючков
―
Что это была за семья, расскажите?
Е.Маргулис
―
Семья была достаточно простая. Мама была преподавательницей русского и литературы. Папа был инженер. И вот в этой замечательной семье родился я под Новый год. Прекрасный выбор.
С.Крючков
―
И ничего не предвещало выбор будущего музыкантского такого успеха. Казалось бы: инженер и школьная учительница.
Е.Маргулис
―
Ты знаешь, наверное, предвещало, потому что моя двоюродная сестра обнаружила у меня неплохой слух года в четыре. Я помню, что года в четыре – это такая обычная история еврейских семей – когда собираются какие-то гости, - ты, самое юное поколение, должен встать на табуретку и не повеситься – а спеть какую-нибудь песню, дабы поразить родственников. Это сделала моя сестрица. Она обнаружила во мне вокальные и еще бог знает какие данные. И я радовал слух своей родни.
С.Крючков
―
А «еще бог знает какие» - это какие? Ну, там скрипичная история…
Е.Маргулис
―
Скрипичная история - это уже такая… как визитная карточка. У меня была бабушка, которая ненавидела музыку. Но не совсем, конечно, ненавидела, она ее относительно любила, но в ее понимании музыка должна получаться сразу. То есть если ты достаточно талантливый, то ты должен взять скрипку и сыграть так, чтобы все соседи заплакали. Но взял скрипку – и плакала она от ужаса, от ненависти, от того, как я извлекал звуки. Ее это страшно бесило, и она выкинула эту скрипку в окно.
А.Ежов
―
Обучение игре на скрипке – это достаточно серьезными нервами должны обладать все окружающие.
С.Крючков
―
Ну, а чего бабушка ждала – волшебства, она считала, что это произойдет само собой?
Е.Маргулис
―
Ты знаешь, нет. Она просто, как мне сказала, когда я был относительно взрослым, что «на свете существует масса людей, и есть люди, которые не любят просто музыку, и вот одна из них – я».
С.Крючков
―
Так бывает.
Е.Маргулис
―
Я еще знаю одного известного режиссера, который музыку не выносит, а при этом милейший человек. Очень известный режиссер, мой друг.
А.Ежов
―
Вы достаточно много времени в детстве провели не с родителями, а именно с бабушкой. Это следует из вашей официальной биографии. А жизнь отдельно от родителей какой-то отпечаток наложила на вас? Бабушки часто склонны к проявлению излишней опеки. Вот вашем случае что-то такое особенное было?
Е.Маргулис
―
Нет, мы никому не мешали, и бабушка у меня была такая, знаешь, наседка. Ну, еврейская бабушка – это такое одно целое… Любила она меня безмерно. Я помню, первый класс. 1 сентября, первый класс. Прошло, наверное, минут шесть с половиной после начала первого ознакомительного урока – вдруг ногой открывается дверь, входит бабушка с чугунком картошки. На вопрос учительницы, зачем, она говорит: «Мальчик должен кушать».
С.Крючков
―
Это шутка.
Е.Маргулис
―
Это не шутка, это было действительно так.
А.Ежов
―
Это была обычная московская школа, я так понимаю?
Е.Маргулис
―
С одной стороны, обычная, с другой стороны необычная, потому что мои одноклассники были весьма продвинутыми детьми.
С.Крючков
―
А в силу чего? В силу семейственности какой-то?
Е.Маргулис
―
Это же метро «Аэропорт», а метро «Аэропорт» всегда славилось тем, что там жили достаточно элитарные семьи: кино, писатели, шпионы, в общем, вся хорошая эта братия. То есть у меня в классе было два ребенка детей военных атташе, каких-то послов.Но школа была прикреплена к Министерству обороны, и интернату Министерства обороны. И всех детей, которые обучались на тот момент в Москве, родители которых несли нелегкую службу где-то за пределами Советского Союза, обучались у нас, - и у нас неплохой был класс; я уже говорил, что мы заканчивали какой-нибудь из классов, у нас начинались школьные каникулы, - я уезжал в пионерский лагерь, а они уезжали куда-то в другие места. И вот
1 сентября часть из нас обменивалась комариными укусами, а часть приносила замечательные виниловые пластинки артистов, которые мы любили.
С.Крючков
―
А, кстати, есть история дружбы, пронесенная вами с той поры? Сохраняются контакты со своим школьным классом?
Е.Маргулис
―
С классом, скорей всего, уже нет, но с тремя персонажами из своего класса, с которыми я проучился с первого класса, я общаюсь до сих пор.
С.Крючков
―
Итак, фиксируем: бабушка была против музыки, папа – инженер, мама – школьный учитель, и, тем не менее, музыка в вашу жизнь приходит. Там начинается музучилище…
Е.Маргулис
―
Нет, никакого музучилища…
С.Крючков
―
Нет?
Е.Маргулис
―
Нет. Этого не было. Петь я все-таки любил… ну, относительно любил, то есть мог извлечь из себя какие-то правильные звуки. Но в 64-м году посредством радиоприемника «Рига-6» на волне радиостанции «Голос Америки», на волне 11 метров – это для тех, кто понимает, - я услышал песню «Can t Buy Me Love» «Битлов».Это было воскресенье. У нас был семейный обед, мы что-то ели вкусное. И вдруг я услышал эту песню – и чердак мне снесло. Мне очень захотелось быть битлом. Но гитару в руки в тот момент я еще не брал. Гитару я в руки взял, когда мне исполнилось лет 15, и я понял, что на мою внешнюю красоту из одноклассниц никто толком внимания не обращает, потому что я был достаточно корявый и не очень симпатичный. Но те мальчики, корявые и несимпатичные, но играющие на гитаре, имели больший успех. Поэтому я научился играть на гитаре, чтобы петь тех же самых Битлов.
Е. Маргулис: В 64 году я услышал песню «Can t Buy Me Love» «Битлов». И чердак мне снесло
А.Ежов
―
Вы рассказывали о некой гитаре за 7.50. Я так понимаю, за 7 рублей 80 копеек. Это что, такой самый распространенный инструмент на то время?
Е.Маргулис
―
Да, это была Шиховская гитара, покрашенная, кстати, очень красиво. Она была настоящего цвета санберст. И в принципе, сейчас, обращаясь назад, понимаю, что на этом инструменте априори играть было невозможно, потому что она была сделана вопреки законам. Скажем, классическая русская гитара – это семиструнная гитара. А тут шестиструнная с широченным грифом… То есть не было технологий, по которым гитары должны был выпускаться, не было у нас такой культуры. Я, по-моему, ничего не вру. Не было, да.Ну, гитара – гитара. Есть шесть струн, значит, это гитара – на ней надо хоть как-то научиться играть. И вот я хоть как-то научился на ней играть.
С.Крючков
―
И вот 9-летний мальчишка в 64-м году услышал Битлов на волне «Голоса Америки» из расчета, что девочки услышат, как он воспроизводит мелодию…
Е.Маргулис
―
Это уже потом.
С.Крючков
―
Позже… Но, тем не менее, даже позже не все девчонки были готовы к восприятию такой музыки.
Е.Маргулис
―
Ты знаешь, ввиду того, что дворовая культура была развита значительно больше, скажем, в процентном отношении, несмотря на то, что мы жили в нормальном районе и там не было каких-то рабочих поселений, заводов и прочее, то какая-то определенная продвинутая часть, опять же возвращаясь к своей школе, то есть в процентом отношении - половина наполовину. Половина любила музыка двора – вот эти блатные песни: Высоцкий на тот момент, Галич появился… скажем, активной воровской тематики не было никогда в жизни. А часть ездящих любила зарубежную музыку, а часть не ездящих любила, скажем, интеллектуальную музыку, как бы бардов вот.
А.Ежов
―
А чисто технически как вы учились играть на гитаре: это самоучитель, это кто-то элементарно показывал аккорды во дворе или все вместе, может быть, - как это происходило?
Е.Маргулис
―
Нет, во-первых, интернета…
А.Ежов
―
Собственно, поэтому я и интересуюсь.
Е.Маргулис
―
Были самоучители для шестиструнной и для семиструнной гитары, но толком, когда начинаешь все это с нуля, понять невозможно. И идти в какой-то музыкальный кружок… мы все-таки дети такие… из рогатки пострелять – какой музыкальный кружок? Знаешь, как примерно были кружи выжигания по дереву – тоже как-то неловко туда ходить.И мне первые аккорды показал сосед по лестничной клетке. Он показал мне три аккорда вот самые настоящие: «маленькая звездочка», «большая звездочка», «коленчатый вал». И показал, как это ни странно, как на этих двух аккордах – на маленькой звездочке и «большой звездочке» играется песня Back In The USSR. Это было очень круто! Не похоже, но очень круто.
И я, выучив эти два аккорда, выучив настоящий бой под название «восьмерка» и слушая, действительно, очень много всякой битловской музыки, начал по слуху подбирать эти аккорды, как это все звучит…
С.Крючков
―
Для себя, когда решили, что из этого должна получиться какая-то крутая история в будущем?
Е.Маргулис
―
Ты знаешь, наверное, спустя… сейчас даже не вспомню. Скажем, осознанный мой выход на такую большую подпольную, что называлось, любительскую сцену у меня состоялся в 1975 году, мне было лет 19 уже. Я был приглашен в дворовый коллектив под названием «Машина времени», в танцевальный коллектив. И после этого как-то понеслось.Но так, чтобы стать музыкантом, чтобы спланировать историю своей дальнейшей жизни, что я когда-то буду музыкантом – такого не было никогда. Потому что мы опять же дети того самого прошлого, того самого 20-го века, когда родители, бабушки и дедушки говорят: «Сначала стань инженером, получи высшее образование, а потом – хоть дворником».
А.Ежов
―
Раз уж мы заговорили о происхождении, то каково было еврейскому мальчику в Москве в 60-70-е годы – тот рубеж? Или в районе метро «Аэропорт», в общем-то, было достаточно комфортно? Любопытный момент, на мой взгляд.
Е.Маргулис
―
Комфорта – насколько?..
А.Ежов
―
Я не знаю… косые взгляды…
Е.Маргулис
―
Нет. Ну, послушай, писатели, художники…
А.Ежов
―
Это из-за места, собственно?..
Е.Маргулис
―
Ну, локейшн, локейшн, локейшн… Этого никто не отменял. Ну, так угораздило меня там родиться. Такого не было. Я помню, ты знаешь, первая огромная картина: на моих глазах построили аэровокзал, который между метро «Аэропорт» и «Динамо», и там висела картина в холле, по-моему, 4 на 4 «Все дороги мира ведут к нам».Я это запомнил, потому что она была хороша, Был нарисован такой, допустим, зал прилета, в который приезжают люди всех национальностей: там тебе и белые и черные, и красные, и зеленые, и бог знает какие. Ну, классная, замечательная цветастая картина. Вот «Аэропорт» был именно таким же.
С.Крючков
―
И Москва в вашей жизни осталась навсегда, потому что, собственно, не уехали в ту волну, большую волну и в последующем не было, видимо, такого позыва или все же мысли были?
Е.Маргулис
―
Нет, мысли были у всех всегда. Это конец 70-х, начало 80-х, когда наши секретари стали умирать просто с интервалом в год, и было все хуже и хуже, и работать не давали… Но потом, как сказал Хаджа Насреддин, либо ишак…, либо сам,.., либо падишах сдохнет, поэтому. Помните, да, эту притчу? Я московский. Люблю Москву.
А.Ежов
―
Если вернуться в вашу юность. По поводу родителей, которые говорили по поводу инженерного какого-то будущего, вообще, родственники, я так понимаю, как-то направляли как-то? Понятно, что о карьере музыканта речь вроде бы не шла.
С.Крючков
―
Там же медицинская история еще была.
Е.Маргулис
―
Медицинская - да. А родственников большое количество и каждый из себя представлял отдельную профессию, Естественно, каждый предполагал, что детеныш родственника пойдет по их стопам. Ну, кто-то хотел, чтобы я стал связистом. Не получилось, кстати.Кстати, по поводу связи у меня такой экспириенс: я проучился целый год в техникуме связи имени Подбельского. Мне нужно было пережить один призывной период. Я туда поступил. И первый, кто раскусил, что я человек, который туда пришел просто так, был папа Олега Басилашвили. Валериан Басилашвили были директором этого техникума имени Подбельского, который меня и вышиб оттуда. За что я Ксюше Басилашвили пару лет тому назад сказал, что передайте папе, что дедушка сделал абсолютно правильный выбор.
С.Крючков
―
И взаимоотношения с Советской Армией так и не заладились?
Е.Маргулис
―
Не получилось, да. Я не буду рассказывать все эти истории, потому что мне светило далекое путешествие, не в смысле тюрьмы, а меня хотели закинуть аж на край земли, а мне этого ужасно не хотелось.
С.Крючков
―
И вот 75-й год, начинается «Машина». Там промежуточный этап – «Воскресенье». Тем не менее, в 80-м году вы уходите в «Аракс». И деньги приходят, аудитория становится большой.
Е.Маргулис – В 79
―
м.
С.Крючков – В 79
―
м даже. То есть именно спокойных денег, спокойных деток захотелось или нет?
Е.Маргулис
―
Я бы не сказал. Мне был 21 год. Уйдя из «Машины», мы сделали «Воскресенье». Ну, «Воскресенье», в принципе, тоже достаточно бесперспективная история, потому что это был такой… ну, сейшеновый коллектив. И я где-то я уже рассказывал, что больше всего мне стало надоедать, что мы играем в разных местах, но для одной и той же публики. То есть, люди, которые ходили на эти сейшены… То есть ты играешь концерт в Мытищах, завтра или послезавтра во Фрязино, и вот публика, которая была в Мытищах, вся оказывается во Фрязино.
А.Ежов
―
Перетекает.
Е.Маргулис
―
Ну да. И страшно обломно, что куда бы ты не приезжал, публика одна и та же. Хотелось все-таки выйти за этот порочный круг. И меня пригласили… На каком-то концерте побывали то ли Тимур Мардалейшвили, то ли Сережа Рудницкий – у них на тот момент Беликов уходил, потому что было перепутье в театре Ленинского комсомола, а «Аракс» бы коллективом «Ленкома».И стало такое перепутье: либо оставаться, быть в театре, быть театральным коллективом и никуда выезжать, либо гастроли, рок-н-ролл, твистугей – весь СССР у тебя перед ногами. Они приняли решение валить. А Сережа, по-моему, не захотел. И меня вытащили на его места.
И два года мы просуществовали просто восхитительно. Деньги стали зарабатывать большие. Ничего не оставалось, потому что мы, как все продвинутые люди, тратили деньги только на аппаратуру. Потому что мы играли во дворцах спорта, и нужен был аппарат, которым эти дворцы спорта и озвучиваешь.
Ежов
―
А поставками импортной техники, вообще, какие-то проблемы были, я так понимаю, или все это советское оборудование Рижского завода какого-нибудь – что это было?
Е.Маргулис
―
Поставки импортной техники.. происходило всегда всё… Существовал Институт Патриса Лумумбы и всевозможные подобные заведения, где учились иностранцы, которые притаскивали с каникул какие-нибудь инструменты. Или, скажем, люди, которые имели возможность уезжать за границу, они всегда привозили инструменты на продажу. Инструменты, усилители, какие-то еще приборы, нужные для игры.Советского ничего не было. Ну, только, наверное - зал и сцена. Все остальное было либо сделано руками мастеров, которые появились и стали клепать усилители как Marshall. В Харькове делали, по-моему, гитары Fender или в Казани делали гитары Fender – не отличишь вообще, прямо идеально было сделано. Играла, правда, по-другому: по-харьковски и по-казански, но сделано было вплоть до винтиков, которые блестели так же.
С.Крючков
―
И к этому времени история с медициной уже осталась в прошлом.
Е.Маргулис
―
Ну да, потому что я в какой-то момент понял, что если медицина у меня была профессия. А музыка – хобби, то стало все на самом деле. Плохим врачом я быть не мог: фамилия обязывает, поэтому… И вообще, мне музыка нравилась больше.
А.Ежов
―
Но на поступлении в медицинский кто-то из родственников настаивал все-таки?
Е.Маргулис
―
У меня тетка была зам главврача 67-й больницы.
С.Крючков
―
Вот настаивали. Настаивали… А вы вздорный человек были, сопротивлялись этому активно?
Е.Маргулис
―
Нет, нет, не сопротивлялся. Было интересно, потому что молодая кровь бурлит, музыканты – любвеобильные, любовь дает свои плоды, а я научился избавлять своих дружков от последствий. Я тонко так…
С.Крючков
―
Кстати, в 82-м году был такой эпизод с интересом к вашей персоне конторы…
Е.Маргулис
―
Да, было такое, да.
С.Крючков
―
И на этом «Аракс» закончил свою историю?
Е.Маргулис
―
Закончил, да. Но, на самом деле, это была она из составляющих того, что «Аракс» скоро закроют. Опять же умер Леонид Ильич – раз. Во-вторых, мы страшно раздражали заслуженных артистов всевозможных, потому что мы собирали огромные дворцы спорта.
Е. Маргулис: Осознанный мой выход на большую подпольную сцену состоялся в 1975 году, мне было 19
Ты приезжаешь не как сейчас, а мы приезжали в город на 10 концертов, играли эти 10 концертов, иногда были добавочные концерты. И, в принципе, так как мы получали все-таки с концерта копейки – мы кормили всю эту свору, - но зависть все-таки есть зависть, потому что мы не заслуженные и бог знает какие. А по законам и нормативам мы должны были получать не 20 рублей с концерта, а 5.50, так как нет ни у кого музыкального образования. Ну и писали письма «за нарушение финансового кодекса» и чего-то там еще… К нам все время приходили из ОБХСС: куда тратим деньги, пятое десятое… Ну, а остальное по поводу меня – это просто приложилось. Я как бы про это забыл… и неинтересно это.
А.Ежов
―
Татьяна из Москвы, слушательница наша возвращается в 76-й год и пишет, что концерт в летнем театре парка Измайлово помнит до сих пор. Вы, кстати, тоже можете делиться своим воспоминаниями, наблюдениями, репликами.
Е.Маргулис
―
Измайлово не помню вообще.
А.Ежов
―
Вот смотрите, а Татьяна помнит. +7 985 970 45 45 – на тот случай, если вы что-то вспомните такое.
Е.Маргулис
―
Как бы Измайлово-то я помню, а вот концерт… Зеленый театр, что ли? Зеленая эстрада?
А.Ежов
―
Ну, видимо. Или в летнем театре, парке. Я в планировке парка Измайлово не очень…
Е.Маргулис
―
Нет, вот сейчас память возвращается в этот мозг. Но я почему-то думаю, что это Сокольники. Ну, не важно.
С.Крючков
―
И вслед за «Араксом» начинается такой 8-летний период до следующего возвращения в «Машину», когда и времена перестают быть людоедскими в сравнении с прошлым, и, собственно говоря, коллективы становятся, скажем так, работающими под крылом официальной филармонии. Вот об этом периоде у вас какие воспоминания сейчас остаются? Работа с Антоновым…
Е.Маргулис
―
Нет, работа с Антоновым – я уже тоже говорил об этом – что так как мен никуда не брали на работу, а Юрий Михайлович пошел получать звание в Чечено-Ингушской филармонии, и ему был абсолютно наплевать, есть я там в красном листе ожидания или нет. Он говорит: «Пойдем ко мне играть». Я говорю: «А как, если я такой… типа запрещенный к появлению на нашей советской эстраде?» Он говорит: «Послушай, Чечено-Ингушская филармония – это отдельная формация. Там не то что бас-гитару не знают – там не знают, кто такой Маргулис». Я говорю: «А как ты будешь меня представлять?» «На бас-гитаре, - сказал он, - играет бас-гитарист». Всё.
А.Ежов
―
Евгений Маргулис, музыкант – гость программы «Разбор полета» сегодня. Мы продолжим этот разговор после кратких новостей и рекламы.НОВОСТИ
А.Ежов
―
21 час, 35 минут в российской столице. Это программа «Разбор полета». Андрей Ежов, Станислав Крючков. И сегодня гость нашей программы Евгений Маргулис. Устин Усманов спрашивает в чате видеотрансляции в YouTube: «Откуда у Маргулиса латышская фамилия (или литовская)?»
Е.Маргулис
―
Нет, это такая типичная производная от еврейского слова «маргалит», что значит жемчужина. Это так получилось. Но, на самом деле, окончание – это принадлежность к тем местам, откуда вышли мои предки, то есть кто-то там был, наверное, оттуда, хотя отец у меня вроде бы из Вильнюса.
А.Ежов
―
Я надеюсь, что теперь вопросов у нашего слушателя не осталось. Тут вспоминают люди, на каких концертах они были. Алексей из Марьино, из столичного района пишет, что был на концертах «Машины» в ДК Трудовые резервы и еще в нескольких местах в 75-м, 76-м годах. Вы, 20-летние казались ему 16-летнему весьма зрелыми музыкантами.
Е.Маргулис
―
Ну да.
А.Ежов
―
Я напомню телефон для связи со студией: +7 985 970 45 45 – это для ваших СМС-сообщений. Аккаунт vyzvon в Твиттере. Форма на сайте «Эхо Москвы». И это вышеупомянутый чат возле нашей трансляции в YouTube – тоже мы смотрим все сообщения.
С.Крючков
―
Вот мы так, худо бедно шествуя по вашей биографии, добрались до середины 80-х, хотя, казалось бы, рок-н-рольщик Маргулис перешел от работы в коллективах, которым известная фронда были свойственна, к работе с музыкантами если не лояльными, то как минимум не активно выступающими против советской власти.Я обратил внимание, читая ваши интервью, готовясь к программе, что вы всегда мирно по поводу разного рода популярной музыке говорите. Вот вашему музыкальному посылу это изначально было чуждо, или вы просто любите хорошую музыку и не делите ее по схемам каким-то по линиям?
Е.Маргулис
―
На самом деле, делить музыку… это делают только критики. В критики идут те, кому не удалось что-то сделать в профессии. Ты знаешь, что тот, кто не стал литератором, становится литературным критиком. Тот, кто не стал хорошим музыкантом, становится музыкальным критиком.Я музыку на стили не делю – я тоже об этом говорил. Скажем, два направления применимы ко мне. Я никому свое мнение не навязываю. Это хорошая музыка и плохая музыка. Всё. А слушаю я все что угодно. У меня нет такого, что я люблю играть блюз, я слушаю только блюз. Нет, почему? Я как бы активный участник того, что происходит на земле. Я отслушиваю все что угодно, кроме рэпа.
С.Крючков
―
Кстати, читал, что в автомобильные путешествия за рубежом берете с собой флешку, где огромное количество советской музыки. И тот саамы Трошин, о котором вы часто говорите…
Е.Маргулис
―
Трошин – любимый артист, да.
С.Крючков
―
Он вам по-прежнему близок? Вот эта эпоха 60-х – вы вспоминаете там, допустим, о полете Гагарина, насколько значимое это было событие, чтобы в последующем это включить в свой собственный блюз каким-то образом?
А.Ежов
―
Да, вы были совсем ребенком, но, тем не менее, атмосфера, я думаю…
Е.Маргулис
―
Возвращаясь к «Аэропорту», возвращаясь к академию Жуковского, которая была недалеко от нас, и в школу, которая была недалеко от академии Жуковского – и Музей космонавтики недалеко от академии Жуковского, то, естественно, логическая цепочка завершается приходом Гагарина в наш класс.
С.Крючков – О
―
о!
Е.Маргулис
―
И была где-то фотография, подписанная им самим. Куда это все делось, бог его знает.Но теперь, возвращаясь к музыке. На самом деле, скажем, советская музыка тех времен – 40-е, 50-е – там было столько хорошего и по гармонии… Раньше мы не врубались, потому что отторгали. Мы любили Битлов, а то, что не похоже на Битлов – это такой уже… треш. А оказалось там столько всего хорошего и столько хорошей музыки, что я это начал переслушивать.
И опять же большой кайф тех записей, что они в дороге не дают расслабиться, заставляют слушать. А когда фоном идет что-то такое зарубежное, ритмичное, все сливается в одну песню. А тут сюжет: доярка и колхозница – класс!
С.Крючков
―
«Подмосковные вечера».
Е.Маргулис
―
«Подмосковные вечера» - это красота, это всемирный хит.
А.Ежов
―
А если вспоминать то время, кроме «Битлов» из иностранных исполнителей… Чабби Чекер – вы везде его упоминаете.
Е.Маргулис
―
Чабби Чекер. Это была единственная песня, выученная мной на английском языке.
А.Ежов
―
Кто еще, не помните так, навскидку из исполнителей, которые, действительно, произвели серьезное впечатление, во многом определив, наверное?..
Е.Маргулис
―
Начало и середина 50-х – это, конечно «Битлы» и «Роллинги». Конец 60-х – это уже психоделика и так далее, это Джимми Хендрикс, это «Лед Зеппелин», «Пинк Флойд».
С.Крючков
―
Делая выбор между «Битлами» и «Роллингами»… не сравните?
Е.Маргулис
―
Нет, я так не могу.
А.Ежов
―
Всё хорошая музыка.
Е.Маргулис
―
Я на необитаемый остров не возьму яблоко, пластинку и книгу. Знаете, да?
С.Крючков
―
Нет.
Е.Маргулис
―
Обычный такой дурацкий тест. Вот вы попадете на необитаемый остров, и у вас есть возможность взять любимую книгу, любимую пластинку и что-то там еще любимое. Нет такого. Если ты попал на необитаемый остров, у тебя ничего под руками не будет. Лучше в башке оставлять все то, что тебе нравится. Хотя НРЗБ сказал, что все равно сколько лет тебе ни будет, то ты будешь любить, на самом деле, то, что тебя зацепило в детстве.Вот меня в детстве зацепили «Битлы», и я не слушал их, наверное, лет 25. И что-то вот сейчас меня пробило, и я взял и переслушал все альбомы. Что-то куда-то ехал далеко. И оказывается, я практически помню все слова песен, не полностью, но могу напеть практически любую.
С.Крючков
―
Что-то в восприятии той поры и сегодняшней изменилось? На чем бы вы сделали акцент и заострили внимание?
Е.Маргулис
―
Нет, нет.
С.Крючков
―
То есть это все те же Джон, Пол…
Е.Маргулис
―
Не совсем так. Опять же, зачем я возвращаюсь к старинной музыке – я никогда не слышал оркестровую музыку 20-х и 30-х годов зарубежную, зарубежные эти оркестры, танцевальные оркестры. И благодаря тому, что интернет плотно засел в наш организм, но можно найти в интернет радио, программы по определенным жанрам.
Е. Маргулис: Первый, кто раскусил, что я человек, который туда пришел просто так, был папа Олега Басилашвили
И я нашел одну программку, которая называется «Виниловая эра». Это то, что выходило на виниле еще тогда. Я даже не знаю, винил это или восковые валики – слушай, но оркестры фантастические! То есть, понятно, вообще, откуда ноги растут. Ты слушаешь записи 35-го года и слушаешь что-то современное – мама родная! Кто у кого стырил, непонятно!
С.Крючков
―
Если от музыки уйти и вернуться к той хипповой вахте, которую вы в некотором роде несли в Советском Союзе, то каково это было? Вы ностальгируете хоть сколько бы то ни было по той ушедшей эпохе? Как вы приняли, условно говоря, 91-й год, падение «совка»?
Е.Маргулис
―
Ты знаешь, ностальгии абсолютно никакой нет, потому что было-то невесело. И с одной стороны, нам повезло, что нас активно не трогали, как трогали, допустим, ту же писательскую и художническую братию. Такого, знаешь, чтобы музыкант «присел» за убеждения – ну, практически не было. Поэтому что тут ностальгировать? Прошло – и прошло, и слава богу.
А.Ежов
―
Вы говорите о засилье интернета. Тогда интернета никакого на было. И вообще, как обратная связь осуществлялась, как это происходило? Вы понимали масштаб в принципе ваших поклонников, их количество?
Е.Маргулис
―
Конечно.
А.Ежов
―
Тут просто у нас продолжается серия ретроспективных СМС от наших слушателей. Таня спрашивает, помните ли вы концерт в Доме коммуны на Орджоникидзе 74-й или 75-й год. Сама Таня, толпы штурмовали окна и запасные ходы с крыши. Благо охранники караулили только центральный вход. Вот именно масштаб аудитории осознавали тогда?
Е.Маргулис
―
На самом деле, масштаб мы поняли где-то в конце 70-х, когда появилась возможность записывать, делать магнитоальбомы. Мы делали это в принципе для себя: посмотреть, послушать себя со стороны, как мы, на самом деле, звучим, потому что было интересно.И потом ты приезжаешь куда-то на юга, и к тебе приходят ребята с Дальнего востока, из Азербайджана и говорят: «У вас классные песни!» - «А откуда знаешь?» - «А вот привезли из Москвы. Студенты были в Москве, приехали на каникулы». Шестисотая копия перезаписи этой пленки рваной, не рваной.. Говорит: «Класс!»
И вот тогда мы поняли, когда уже начали ездить по Советскому Союзу на гастроли, там не важно – «Машина времени», «Аракс» - вот эти коллективы, которые начинали в конце 60-х, и которые благодаря своим записям стали известны, потому что на радио нас не пускали, на телевидение нас не пускали. И поэтому все это расходилось таким как бы сарафанным радио. В лица нас никто не знал, поэтому можно было называться кем угодно.
С.Крючков
―
Сегодня эта камерная история с проектом «Квартирников» Маргулиса и история стадионов, собираемых на рубеже 70-х и в большей степени 80-е, она каким-то образом за параллелена? Ведь потому что обычно квартирники как-то связывают в большей степени, наверное, с питерским роком, а московский, который работал под филармониями под теми или иными артистами, с теми или иными артистами, имеющими звания народного или заслуженного Чечено-Ингушской и так дальше, - эта история идет стороной, или я неправ?
Е.Маргулис
―
Нет, ну, дворцы спорта – это дворцы спорта. В какой-то момент я понял, что мне камерная обстановка нравится значительно больше, и мне нравится играть такие концерты. Я понял, что, скажем, формат для того, чем я сейчас занимаюсь – более 500 человек мне не нужно. Потому что мне интересно смотреть, как человек реагирует.Когда большой зал, ты не понимаешь, как народ себя ведет абсолютно. Вот сливается для тебя в одно пятно. Кто-то пришел просто так, кто-то пришел поддать с кем-нибудь, третий – еще бог знает, каким образом. А на квартирных каких-то мероприятиях лишних людей не бывает.
Ну, бывает… нет, один идиот находится всегда. Была такая шутка… кстати, вы тоже можете обратить внимание, что на любом концерте всегда находится один человек, который что-то орет. Вот не важно, где – заграничный концерт, наш концерт…
И один мой приятель где-то, наверное, в начале 80-х понял, что это такое: это просто один человек, который ездит за всеми. Такой человек находится всегда.
С.Крючков
―
А что в этот момент происходит в душе музыканта, стоящего на сцене? Да, он понимает, что этот чувак любит тебя, он ездит за тобой. А, с другой стороны, он маленько раздражает…
Е.Маргулис
―
Нет, если орет по делу – бог с ним, пускай орет. А если орет какую-то чушь… Была такая смешная история. То ли Макар рассказывал… Да, Макар.Где-то начало 90-х. И его попросили заменить на концерте… То есть был концерт Юрки Лозы. Юра заболел, и Макар поехал вместо него. Какой-то там, допустим, тысячный зал. Вышли, сказали объявление, что вместо Лозы будет петь Макаревич. Народ порадовался. Поет первую песню – нормально. Вторую - нормально. Третью - нормально. На четвертой песне голос из зала: «Юрка, завязывай петь Андрюхины песни!»
С.Крючков
―
А сейчас как на «Квартирниках» у Маргулиса удается сохранять ту атмосферность, ту камерность, о которой мы говорили? Ведь живем в эпоху, когда информация о грядущем концерте молниеносно распространяется. Приходится как-то отсеивать желающих приобщиться, желающих прийти к вам, да?
Е.Маргулис
―
Ну, ты имеешь в виду съемки, да?
С.Крючков
―
Да, именно съемки.
Е.Маргулис
―
На самом деле, мы уже знаем, кто к нам ходит. И у нас есть такая типа закрытая группа. А так… народ всегда у нас появляется таким образом: это мои друзья, это друзья музыкантов, это съемочная группа, это друзья съемочной группы. Ну, и пара-тройка человек, которые пришли, случайно об услышали. Не гнать же их?
С.Крючков
―
Бродил по сети, смотрю: ролик выложен в интернет. Вы с Чижом там на улице играете, народ кучкуется, люди начинают снимать. Вообще, как это происходит? Это с полоборота возникает или заранее продумывается? Это ведь такая, популярная история. Сегодня многие подобные съемки на улицах организуют под гитару.
Е. Маргулис: Мы страшно раздражали заслуженных артистов всевозможных, потому что мы собирали огромные дворцы спорта
Е.Маргулис
―
Ты знаешь, это, на самом деле, была задумка сделать. Это была наша пилотная передача два года назад. Мы решили запустить такой проект: путешествие по городам и местам рождения звезд, в которых, естественно, они давно не были, чтобы как бы из первых уст получить полную информацию о становлении героя из этого города, который вышел в большой свет и стал знаменитым. Чижа я знаю много лет.Я говорю, давай попробуем на тебе, потому что большие ученые должны всегда пробовать на мышах – своих друзьях. Он говорит: «Давайте, тем более, что давно не был».
И мы поехали в Дзержинск. Взяли с собой съемочную группу. И он меня провел по своим местам, по музыкальному училищу, где он учился. Мы нашли каких-то его преподавателей. Никого не предупреждали. Просто, знаешь, как снег на голову свалились. Бабки у подъезда в доме, где живет брат. Я говорю: «Ну чего там Серега Чиж?..» - «Какой он на фиг Чиж? Вот брат его – Чиж, а этот косматый черт!» Понимаешь, вот такое вот. Большой кайф.
И под конец я говорю: «Слушай, давай сыграем какой-нибудь легкий концерт в самом топовом месте вашего города». Он говорит: «А какое у нас топовое место? Такого нет». Я говорю: «Ну, давай возьмем какой-нибудь ТЦ, нарисуем с тобой афишу и посмотрим, что из того будет.
Мы нарисовали афишу, что сегодня, допустим, в 7 часов вечера выступят заслуженные всего Чиж и Маргулис; концерт начнется в 7, в 7-15 закончится. Рисовали картину Чиж и Маргулис, то есть афишу. Повесили. Кто-то вывесил в интернет. Народу набежала хренова туча. То есть все были изумлены.
Пришел охранник, сказал: «Тут у нас этого нельзя делать». Я говорю: «А что у вас каждый день такая?..» Он говорит: «Ничего не знаю…». Ну, мы его послали и сделали то, что хотели сделать. И сыграли сначала 15 минут, потом еще 15 минут. Но программа, к сожалению, не пошла, и это осталось в интернете.
А.Ежов
―
Наташа из Москвы пишет: «Помню, что была на концерте, где в первом отделении была «Машина», во втором – «Воскресенье». Это мне так кажется или, действительно, были такие концерты?»
Е.Маргулис
―
Это было, только наоборот: сначала «Воскресенье», потом – «Машина времени». Либо концерт, который назывался «50 на двоих». Так как мы все тесно переплетались друг с другом, и Леша Романов был певцом «Машины времени» в 75-м году, когда я туда пришел. Я был басистом «Машины времени» и «Воскресенья». В общем, в какой-то момент решили сделать такой концерт. Был такой концерт, да. Это было лет 17 назад.
С.Крючков
―
Вы ассоциируетесь у многих с человеком, который олицетворяет собой, в принципе, русский блюз. Вот, что такое русский блюз? И, как вы это называете во многих интервью, «я человек, поющий с блюзовым интонациями. Тем не менее, что же такое русский блюз? Почему блюз на русском языке в вашем исполнении возник?
Е.Маргулис – В 66
―
м году мне попалась пластинка такого Роберта Джонсона. И мне так понравилось… Опять же по аналогии с дворовыми песнями, у нас три минорных аккорда, а у них все-таки… если минорный блюз – это два минора и мажор, а у них блюз оказался мажорный. И мне так понравилось, что из трех аккордов можно сделать какие-то песни, варьировать как-то… И поэтому я понял, то у меня из трех аккордов нравиться сооружать песни значительно больше, чем и пяти или десяти.
А.Ежов
―
Чем был обусловлен ваш приход на телевидение? Речь идет о программе «Квартирник» на канале «Че». Нас тут тоже спрашивают в чате YouTube: «Что-то нет новых. Будут еще?»
Е.Маргулис
―
На канале «Че» Не будет, потому что на канале «Че» мы перестали выходить аж полтора года назад. С сентября программы пойдут на НТВ.
А.Ежов
―
Будет примерно тот же самый проект?
Е.Маргулис
―
Примерно тот же самый. Немножко формат я поменяю. Если раньше у меня была чистая акустика, то сейчас будет все намешано, и места будет больше.
Е. Маргулис: Я музыку на стили не делю. Есть хорошая музыка и плохая музыка
А.Ежов
―
А среди телевизионной аудитории спрос есть на такие форматы, как вам кажется? То есть понятно, что решение начать этот проект было неслучайным.
Е.Маргулис
―
Ты знаешь, по большому счету музыкальные форматы рейтинга никогда не приносят, если это не концерт какой-нибудь…
А.Ежов
―
Ко Дню милиции.
Е.Маргулис
―
Ну да, сборный концерт, либо какая-то звезда в перьях… бог его знает. Я думаю, что это имиджевый проект. Те, кто хотят воспринимать этот как имидживый проект, то нормально. Те, кто думает на этом заработать рейтинги, - это нереально.
С.Крючков
―
Для вас эта телевизионная история, она просто форма реализации какого-то своего замыслы. Не для аудитории, а потому что вам это нравится.
Е.Маргулис
―
Аудитории просто напомнить то, что было раньше. Loking back - взгляд назад.
С.Крючков
―
Шансов на то, чтобы вы это делали, если бы вам это не нравилось, не было бы никаких?
Е.Маргулис
―
Нет. Мы придумали это, мы предложили, мы сделали первые пилоты. И нам предложили снимать дальше – это когда на «Че» было. Мне нравится. И артисты хорошие. Они выглядят совершенно по-другому. И опять же другое совершенно отношение к артисту, которого все привыкли видеть на экране, на концерте на расстоянии какого-то количества метров. А тут на расстоянии вытянутой руки он у тебя, его можно пощупать, можно даже задать какой-то вопрос и вот посмотреть и увидеть, что он потеет так же, как ты, в конце концов.
А.Ежов
―
«В жизни и творчестве у вас было все, о чем вы мечтали?» - интересуется наш слушатель Иван Зайцев из под Пскова. Или пока рано говорить..
Е.Маргулис
―
Что-то я еще не все попробовал. Не знаю.
А.Ежов
―
А чего хочется больше?
Е.Маргулис
―
Не знаю.
А.Ежов
―
С ходу сложно сказать.
Е.Маргулис
―
Надо подумать.
С.Крючков
―
Но полет нормальный.
Е.Маргулис
―
Да. В кино я вроде бы снял сейчас…
С.Крючков
―
Мюзиклы были.
Е.Маргулис
―
Да, Мюзиклы были. В театре не играл, потому что слишком много времени нужно тратить на репетиции. Меня звали сейчас. Но я говорю: как я брошу битловать и снимать концерты? Не могу.
Е. Маргулис: Ты слушаешь записи 35-го года и слушаешь что-то современное – мама родная! Кто у кого стырил, непонятно!
А.Ежов
―
Дмитрий Мезенцев спрашивает: «Насколько вам интересна общественная жизни и сильно ли на вас отразилась проблема «Крым наш»? Вообще, для вас проблема есть такая?
Е.Маргулис
―
Ты знаешь, давай все-таки говорить о музыке.
А.Ежов
―
Я хотел в заключение…
С.Крючков
―
Вы не чужды какой-то социальной активности. Вот на вашей странице обнаружил, что вы выразили солидарность ребятам-горнякам, которые в Мирном сейчас остаются в шахте.
Е.Маргулис
―
Да.
С.Крючков
―
Музыкант Евгений Маргулис. Это «Разбор полета», которые незаметно как-то за час подошел к концу. Всего вам доброго, спасибо!
Е.Маргулис
―
Да, действительно, час. Спасибо большое!
А.Ежов
―
Спасибо большое! Программу провели Станислав Крючков и Андрей Ежов. До встречи!