Ситуация с беженцами, лишенными родительских прав - Павел Астахов - Разворот (утренний) - 2011-02-15
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: У нас на связи Павел Алексеевич Астахов, уполномоченный по правам ребенка в России. Павел, здравствуйте.
П.АСТАХОВ: Добрый день.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я благодарен вам. Мы вас попросили, чтобы вы послушали начало передачи. Вы слушали, да?
П.АСТАХОВ: Да, конечно. Я с Юлией все время на связи.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Смотрите, вот что Юлия Леонидовна отметила пару проблем. Первая проблема – что…
П.АСТАХОВ: Матвей, не надо их повторять, я их прекрасно слышал.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, хорошо, если вы все слышали, тогда говорите.
П.АСТАХОВ: Я слышу это уже несколько дней, потому что мы с ней это все обсуждали. Ну, во-первых, хочу сказать, что испытываю чувство гордости за Юлию Леонидовну, поскольку это новый уполномоченный по правам ребенка, как, впрочем, и я, и на последнем съезде, который мы проводили в конце прошлого года, я настаивал на том, чтобы уполномоченные все занимали позицию именно сохранения семьи во что бы то ни стало. Вот какие бы ни были родители, но уполномоченных не должны обвинять в том, что они занимаются тем, что разрушают семьи, отбирают детей. Это абсолютная ложь. Мы стоим как раз на страже интересов семьи и ребенка и проверяем – у нас есть такая функция, - все ли сделали органы опеки, социальные службы для того, чтобы сохранить семью. И здесь есть вопросы. Действительно, почему с 2005 года, когда семья была поставлена на учет как социально неблагополучная, органы опеки до 2010 года активной деятельности не проводили? А вот в 10-м году, когда тема зазвучала актуально… Вы задавали вопрос, почему в 10-м году. Да я вам отвечаю, почему. Потому что весь 10-й год прошел под знаменем борьбы за права детей, защиты прав детей. И, естественно, социальные службы тут же активизировались и стали показывать, как они активно работают.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, Павел, меня интересовало…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Подождите, они что, просто план выполняли?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Меня интересовало совсем не это. Вы меня прервали, сказали – я все слышал, я все понял. А я хотел бы обратить внимание на другие вещи. В статье Цветковой, которая побоялась сейчас взять трубку, по всей видимости, потому что знала, что я ей задам вопрос, знает ли… Итак, она пишет в своей статье, что есть какой-то непонятный вот этот участковый, который инспирировал вот этот весь ужас вокруг их семьи, а губернатор в этом письме, которое он нам написал, пишет о двух реальных приговорах – виновный в покушении угрозы убийством в отношении жены и второй приговор от 4 июня – жестокое обращение с ребенком. Так что, это один участковый может организовать такие приговоры из-за того, что его бросила дочь этой семьи? Вот это меня смущает. А с другой стороны, если вы будете возвращать ребенка в такую «чудовищную» семью, где таких два приговора, то что ж вы будете делать с ребенком? Он же там погибнет.
П.АСТАХОВ: Матвей, ну, отвечу вам как адвокат. Защищаться человек имеет право любыми средствами. Правда?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.
П.АСТАХОВ: В том числе не говоря, что было на самом деле, и придумывая то, чего не было. Второе. Журналист, как вы знаете, я долгое время участвовал в таких процессах и защищал много журналистов, могу вам сослаться на многие постановление судов, которые говорят о том, что журналист имеет право на преувеличение, на некорректное сравнение, даже на провокацию. Поэтому – чего мы будем Цветкову обсуждать и ругать? Таких статей каждый день выходит десятки. Тема острая, тема болезненная для общества.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я не про Цветкову, я про реальные приговоры. Если они инспирированы…
П.АСТАХОВ: Я начал последовательно, как вы мне задали вопрос, Матвей.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, пожалуйста.
П.АСТАХОВ: Я отвечаю по Цветковой. Таких статей выходят десятки каждый день. Я разбираюсь с каждым случаем. Помните, сколько было воплей, что в Нижнем Новгороде из политических убеждений отняли ребенка? Пока Малахов не показал в программе этих людей, которые бьют, извините, друг другу физиономии, плевали они на ребенка, и никаких там политических убеждений нет. И так в каждой ситуации. Мы с ней разбираемся. Но это не значит, что человек, даже осужденный, пусть два приговора, пусть лишение родительских прав, не имеет права восстанавливать родительские права. Юлия Леонидовна абсолютно права, что для этого они должны доказать, что им ребенок нужен, и должны это доказать не государству, не органам опеки, а нам, обществу, ребенку, самим себе, а потом уже органы опеки вместе с судом будут выносить решение. Точнее, суд будет выносить решение по представлению органов опеки. Но эта перспектива, к которой один идет тем, что исправляется, прекращает пить, делает ремонт, заботится о своем ребенке, ходит к нему в детский дом, где он находится в статусе ребенка, оставшегося без попечения родителей, а другой начинает поднимать вселенский шум. Поэтому вот с этим надо разобраться и понять, что здесь – родители собираются идти по пути юридическому восстановления своих родительских прав и доказывания того, что они не будут разрушать жизнь ребенка и свою жизнь? Пока я не вижу этого, согласен. Потому что надо было хотя бы обжаловать решение суда. С другой стороны, изучая эту семью, мы увидели интересную закономерность. Представьте себе, люди живут 16 лет без документов, без паспортов. Они же не восстанавливают свои паспорта, утеряв их где-то. 16 лет жить без паспорта – вы можете вообще, Матвей, представить себе?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тут написано, что жестокие чиновники не давали им паспорт.
П.АСТАХОВ: Ну конечно, да. Нет никого в Саратовской области, к кому можно было бы обратиться. Есть уполномоченный по правам человека, есть уполномоченный по правам ребенка, Общественная палата, бог знает кого полно. Если вам чиновник отказывает, есть суд, в конце концов. У нас все граждане уже давно знают дорогу в суд. Но они же не делают этого. Решение выносится, приговор – не обжалуют. Один прошел приговор… Ведь это приговоры суда, где присутствовал адвокат. Пусть назначенный, пусть бесплатный адвокат, но у него можно было спросить, как обжалуется решение суда? Вы могли бы попросить адвоката подать хотя бы формальную жалобу, чтобы в кассации пересмотреть это дело? Но этого тоже не делается. то есть люди абсолютно инертны в отношении своих прав и защиты своих прав. Поэтому говорить о том, что они сейчас моментально побегут все юридические процедуры выполнять, нельзя. Но мы будем им помогать до конца. И Юлия Леонидовна будет курировать их. Она водит их к юристам теперь. Знаете, нянькой стала для них. Это будет продолжаться до тех пор, пока мы не увидим, что семья не хочет заниматься своим родным ребенком. Вот когда они скажут: «Все, не хотим», напишут полный отказ от того, что они будут бороться дальше за его права, тогда мы их оставим в покое.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо вам большое за ваш комментарий. Я хочу только сказать, что здесь, конечно, есть таинственная фигура вот этого участкового…
П.АСТАХОВ: Ну давайте не будем его демонизировать.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не-не, демонизировать не демонизировать, но, простите меня, два…
П.АСТАХОВ: Вы хотите сказать, что участковый управлял решениями суда?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не знаю. Но почему именно в 2010 году сразу два приговора?
П.АСТАХОВ: Ответил вам. Год прошел под знаменем борьбы с…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я вам понял, хорошо. Павел Астахов, уполномоченный по правам ребенка в России. Спасибо за ваш комментарий.