Суть событий - 2008-12-26

С.ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. 21 час и 6 минут в Москве. Это программа «Суть событий» и я, Сергей Пархоменко. Последняя программа этого года, но совсем не последняя в нашей жизни, я надеюсь. Думаю, что все будет хорошо, все будет продолжаться и дальше. Более того, я даже в этом году никуда не отправляюсь, ни на какие каникулы и ни в какой отпуск. Так что прощаться до 16 января, как некоторые, или до 26-го не буду с вами, а скажу, что наши с вами встречи по пятницам в 9 часов вечера будут продолжаться как ни в чем не бывало. И на протяжении вот этой вот праздничной посленовогодней недели, если ничего не случиться, конечно, надеюсь, что ничего не случится такого, что этому помешает. Программа «Суть событий» в прямом эфире «Эха Москвы», как обычно, с массой всяких технических ухищрений и прибамбасов. 7 985 970 4545 – это смс. Милости прошу, с любого мобильного телефона по обычному тарифу, который навязывает вам ваш провайдер мобильной связи. Ни копейки сверху никто с вас не возьмет. Или по телефону 363 36 59, перед этим код Москвы. Этот телефон заработает у нас через какое-то время. Есть еще, как всегда, напоминаю, интернет, который помогает слушать радио о общаться с радиоведущими всем, кто любит пялиться в монитор. А таких людей все больше и больше, особенно много их за границей, наша аудитория непрерывно растет. Да, и еще один анонс, который я должен сделать – после окончания этой программы после небольшого перерыва начнется программа «Кредит доверия», в которой будет традиционный ее гость, а точнее, фактически главный ее ведущий – Михаил Бергер, мой давний друг и коллега. Я с удовольствием в этот раз буду ему ассистировать. Вот в прошлый раз я уже замещал Сергея Бунтмана, и в гостях у нас был замечательный Евгений Григорьевич Ясин. Теперь вот будет не менее замечательный Михаил Бергер, экономический журналист, сам бизнесмен, человек, хорошо понимающий в разных экономических материях. Я должен сказать, что я всю неделю после прошлой пятницы читал, очень весело ухмыляясь, разные конспирологические комментарии, которые появлялись на «Эхе» относительно этой замены. Я бы объявил чемпионом того балбеса, который написал, что вот, костлявая рука голода вцепилась в горло «Эха Москвы», и оно вынуждено своих штатных сотрудников, то есть Бунтмана, заменять внештатными, то есть Пархоменко, что дешевле. Таким образом, значит, экономим. Ну да, параноидальных этих предположений всегда бывает достаточно в этих комментариях. Иногда бывает очень забавно за ними наблюдать. Ну, видите, некоторые могут себе позволить. Вот Бунтман взял и пошел в отпуск. Имеет право, между прочим. А я его замещаю. Надеюсь, что Сереже хорошо отдыхается и когда он вернется, он восстановит статус-кво и наконец покажет вам класс, как надо вести эту программу. Не так, как я это делаю, а так, как делают это настоящие профессионалы. Ждем этого с нетерпением. Ну вот, собственно.

Я бы начал нынешнюю нашу программу с тех вопросов, которые пришли мне по интернету. Хотя с вышепрозвучавшими анонсами не на все вопросы я буду отвечать. Скажем, Григорий Иванович из Твери, бывший и.т.р., как он пишет, в смысле инженерно-технический работник, пишет нам: «Я недавно стал безработным, но не желаю идти строить дороги, как предложил мне Роструд. Просто считаю, что к такому виду трудовой деятельности я не приспособлен. Что мне делать?» Вот давайте отложим ответ на этот вопрос до появления здесь в студии Михаиле Бергера. Я думаю, что он сейчас меня слышит, едет где-нибудь в направлении «Эха Москвы». Вот Бергеру подготовиться! Знаете, как это было раньше на всяких важных собраниях. Бергеру подготовиться к ответу на этот вопрос!

А вот, например, вопрос, на который я все-таки ответил бы. Владимир Ловчев, преподаватель из Казани, меня спрашивает: «В нормальных странах во время кризиса цены падают. Можно ли ожидать в России снижения цен на книги? А то в Казани цены на них имеют намерение стать запредельными или беспредельными». Ну, я понимаю подтекст этого вопроса. Некоторые из наших слушателей помнят, что я по основной своей профессии в последние годы являюсь книжным издателем, и вроде как мне близка эта материя, и мне за нее и отвечать. Знаете, да, действительно, проблема цен на книги меня волнует очень живо, это важная часть моей жизни. Все, что связано с книжным бизнесом и, несомненно, с книжным сбытом тоже. Но я здесь сказал бы Владимиру Ловчеву и целому ряду людей, задающих по существу этот же вопрос в других формах, только там речь идет не о книгах, а то об автомобилях, то о продуктах питания, то о цене на образования, то еще на что-нибудь. Видите ли, надо все-таки отдавать себе отчет, что в стране, слава тебе господи, пока цены не регулируемые. Ну, по меньшей мере на большинство товаров и услуг. Они определяются рынком. Они определяются балансом между спросом и предложением. Ну, плюс некоторые дополнительные возмущающие обстоятельства типа пошлин, еще чего-то и так далее. Государство может влиять на эти цены, устанавливая налоговый режим тот или иной, устанавливая таможенный режим тот или иной, стимулируя снижение пошлин на соответствующие товары или затормаживая повышением пошлин. В общем, есть всякие инструменты. Но все-таки продавец определяет, почем он готов отдать книгу или автомобиль или квартиру или кусок сыра или лекцию в университете, если это платный поток или все что угодно. Продавец пишет цену на ценнике, и никто в этот момент над ним не висит. А пишет он эту цену, ориентируясь на свои представления о том, что происходит в голове у покупателя и в кармане у покупателя. Это же касается, конечно, и цен на книги. Да, книготорговцы должны будут немножечко подвинуться. Они, в общем, довольно жирно собирают с каждой продаваемой книги. Ну понятно, что в каждом бизнесе есть свои сложности, и в их бизнесе тоже есть много разных сложностей. Ну вот, например, наш слушатель приводит некоторые цены. Например, он пишет, что книга из серии ЖЗЛ про Булгакова 838 рублей, а книга Солженицын – 1050 рублей у них там в Казани. Ну вот я могу сказать, что реальная себестоимость этой книги вместе с типографией, вместе с тем, что заплатили автору, редактору, корректору, научному редактору, всем, кто ее делал… я думаю, что даже если это хорошо и качественно издано – я не помню, скажу вам честно, в точности, на какой бумаге в последнее время издается серия ЖЗЛ, хотя видел эти книжки и держал их в руках относительно недавно, но как-то не смогу вам сейчас сказать, но по-моему, они изданы достаточно качественно – так вот, я думаю, что себестоимость такой книги реальная едва-едва превышает сто рублей. В самом худшем случае. Имея в виду и типографию, и все на свете. Значит, вот, представьте себе – себестоимость такая, а цена, скажем, за тысячу. Ну, конечно, что-то зарабатывает и издательство. Но много зарабатывают разные книготорговцы. Целая большая цепочка книготорговцев, которая на этом сидит. И это касается, конечно, не только книг. Это касается всего – и продуктов питания, и разного рода услуг, и турбизнеса, и чего угодно еще. Есть более доходные виды коммерческой деятельности, менее доходные, более жирные, более постные – всякие. Но, конечно, в этой ситуации сами продавцы должны потесниться, я бы сказал. И никто им здесь ничего не укажет и ни в чем не поможет за исключением тех случаев, конечно, когда есть сговор. Мы говорили об этом с Евгением Григорьевичем Ясиным неделю назад, если помните, что есть отрасли – бензиновая, скажем, нефтяная, - где налицо всякие искусственные завышения цены, глее налицо сговор между продавцами. Там ситуация довольно кислая. И сейчас она становится особенно кислой и для самих участников этого сговора, потому что оказывается, что они немобильны и не могут нормальным образом реагировать на изменяющуюся ситуацию, на вызов рынка.

Есть еще одна группа вопросов, на которую я считаю себя обязанным ответить. Она касается нашумевших судебных решений или нерешений последней недели. Несколько есть возмущенных вопросов по поводу полковника Буданова. Конечно, его дело здесь анализируется и интерпретируется на фоне всей истории про Светлану Бахмину. Действительно, почти никто из тех, кто говорит о Буданове, за исключением, может, людей, непосредственно причастных к этой истории, прежде всего, наблюдателей в Чечне, да и вообще на Северном Кавказе, которые чрезвычайно близко принимают к сердцу эту историю. Это действительно чудовищная была ситуация. Если кто не помнит, советую поискать материалы, собственно, теперь уже восьмилетней давности, когда шел процесс, даже больше, почти девять лет. Там было много всяких ужасных подробностей по поводу того, как именно издевались над этой девушкой, как именно ее убивали, кто принимал участие в этом, как вина была свалена на нескольких рядовых, которые оказались там свидетелями этого убийства и которых потом заставили прятать тело, и так далее. В общем, это довольно гнусная история. С изнасилованием при помощи черенка лопаты. Ну, в общем, совсем-совсем невозможно как-то было, я помню, это читать. Но, тем не менее, человек этот признан раскаявшимся вроде бы и признан безопасным, безобидным и подлежащим, так сказать, выпуску на волю. Однако есть дополнительное обстоятельство. Есть параллельная история со Светланой Бахминой, юристом ЮКОСа, которая тоже дожидается чего-то. Она дожидается то ли условно-досрочного освобождения вот такого же, как того, которое было даровано Буданову, либо, может быть, помилования. И здесь, я бы сказал, люди, которые руководят Россией сегодня, я б сказал, люди, которые «держат» Россию, они совершают вполне демонстративные поступки и в одном и в другом случае. Ну, во всяком случае, то, что касается Бахминой, это именно так. У меня вот здесь один из наших слушателей по прозвищу Ник, как он сам подписывается, спрашивает: «Неужели вы еще сможете найти (я уже не способен) найти нематерные выражения для комментирования одновременных судебных решений по Буданову и Бахминой, а также ответа президента на письмо деятелей культуры с просьбой отпустить ее? Ваще не стал заморачиваться, а взял да и забил», - пишет человек, который подписывается «Шура», а наверху в качестве прозвища ставит слово «Ник». Знаете, Шура, да, я способен найти нематерные выражения. Я гораздо выдержаннее и, по всей видимости, как-то флегматичнее, чем вы. Поэтому попробую нематерными выражениями это прокомментировать. Вот сейчас увидите, как у меня это получится. А еще один наш слушатель по имени Леон, инженер, пишет: «Уважаемый Сергей, чем вы можете объяснить отсутствие публичной реакции президента Медведева на обращение выдающихся деятелей культуры России и простых граждан с просьбой о помиловании Светланы Бахминой?» И так далее. Ну, Леон, вот в вашей заочной дуэли с этим самым Ником Шурой вы проиграли. Потому что вы, по всей видимости, просто не в курсе. Есть эта реакция. И реакция очень красноречивая. Реакция очень демонстративная. Я вот вчера, кажется, держал в руках одно из официальных писем, которое пришло одному из подписантов этого письма. Напомню, что помимо огромного количества людей в интернете, подписавших на сайте bahmina.ru прошение о помиловании Светланы Бахминой, было еще письмо, подписанное примерно пятьюдесятью, в общем, не побоюсь этого слова, выдающимися российскими деятелями культуры, искусства и отчасти науки. Там были и актеры, и режиссеры, и музыканты, и писатели. Кого только не было. Вот они получили ответ. Ответ они получили такой. Каждый из них получил ответ: «Уважаемый такой-то такой-то! Сообщаем, что ваше обращение и обращение (дальше идет список всех остальных 50 подписавших) о помиловании Бахминой С.П. направлены к главе республики Мордовия на их использование при предварительном рассмотрении ходатайства о помиловании осужденной в соответствии с порядком, предусмотренным Указом Президента Российской Федерации о комиссиях по помилованиям на территории субъектов РФ». Вот. Значит, люди написали лично президенту Медведеву. Они как граждане России собрались вместе и написали другому гражданину России, который в течение нескольких ближайших лет будет продолжать работать на должности президента. А так он вообще такой же гражданин России. Они написали ему, а он, не удостоив их ответом, а поручив ответить своему сотруднику, Н. Михайловой, начальнику Департамента организационной работы по вопросам помилований, так подписан этот ответ, отфутболил это письмо господину Меркушкину, главе Мордовии. Это сделано для того, чтобы этих людей обидеть. Точка. Больше ни за чем. Я абсолютно убежден, что это демонстративный шаг, задачей которого было показать этим людям их ничтожное место в сегодняшней России. Вот за этим это было сделано. Я видел, например, в интернете реакцию тоже одного из подписавших – Григория Чхартишвили, он также известен под именем Борис Акунин, - одного из популярнейших российских писателей на сегодня. Он человек очень аккуратный, взвешенный, тщательно себя контролирующий. Он сказал, что он считает, что «со стороны Медведева это очень невежливо». «Напоминаю, - сказал Григорий Чхартишвили, - что мы обращались к главе Российской Федерации по поводу не только Светланы Бахминой. Мы просили проявить милосердие ко всем несчастным женщинам, оказавшимся в сходном положении. Уловка, к которой прибегла администрация, кажется мне крайне неуклюжей», - сказал Чхартишвили. Мне тоже она кажется крайне неуклюжей. И мне кажется, что это невежливо. Ну, я бы употребил гораздо более сильные выражения, но вслед за господином Чхартишвили не буду.

Я думаю, что это сделано намеренно. И это демонстрация того… теперь пора разобраться, что, собственно, демонстрируют, если мы считаем, что это демонстративный ход. Это демонстрация того, на каком языке люди, которые держат Россию сегодня, намерены общаться с теми, кто в этой России сегодня живет. Я бы предложил этот факт рассмотреть как бы в параллели с рядом других фактов. Например, с заявлением господина Суходольского, первого заместителя министра внутренних дел России, который прямым текстом сказал о том, что, по всей видимости, будут всякие эксцессы и они будут подавлены с применением силы. Это неточная цитата, но смысл ее ровно такой. Можете найти заявление господина Суходольского и убедиться, что это так. Да он, собственно, и продемонстрировал это на практике, потому что именно он отдавал все практические указания, которые привели к тому, что произошло во Владивостоке несколько дней тому назад, когда туда был отправлен московский омоновский отряд, который там лупил на улицах людей. Я прекрасно этих людей знаю. Я как-то испытал на себе их профессиональные навыки. Они такие дуболомы, я б сказал. Довольно трусливые при этом. Трусость их заключается в том, что они не смеют назваться. Когда спрашиваешь, как зовут, откуда, звание, часть, молчат. Молчат, сопят. Вот со мной эта история происходила, история моего знакомства с ними пару лет назад во время одного из Маршей несогласных, когда я шел по тротуару на Тверской улице, ко мне подошли четыре человека и вот так вот сопя, молча и не отвечая на мои вопросы, кто такие, зачем, чего надо, чего приставали, чего хотят, спросить, может, чего, может, помочь чем могу… значит, вот они, сопя, подошли вчетвером, оторвали меня как-то от асфальта, отнесли в автобус. Ну, потом продолжали молчать и сопеть каждый раз, когда я как-то к ним обращался с вопросами. Пришлось написать заявление о том, что я был похищен неизвестными лицами в центре Москвы. Ну и я получил через некоторое время очень смешную отписку из одной районной московской прокуратуры, где было сказано, что мое заявление проверяется и по нему будут приняты соответствующие решения. Ну, за этой отпиской ничего не последовало. Вот господин Суходольский на одном конце – это вот так будем разговаривать с гражданами России. А госпожа Н.Михайлова, отвечающая пятидесяти знаменитым писателям, актерам, блистательным музыкантам, выдающимся режиссерам, общественным деятелям и так далее, выступающая с отпиской вместо президента, который, ровно как и офицер ОМОНа, сопит и имени своего не называет и как-то уходит, что называется, в глухую несознанку, - вот это другая часть того же самого разговора, сказал бы я. В условиях кризиса люди, которые держат Россию, выбирают такой метод общения с населением. Они будут над ним издеваться и они будут его бить. Они считают, что так эффективнее. Ну, по всей видимости, они ошибаются. Ведь штука же заключается в том, что то, что они делают, не то что безнравственно, хотя это безнравственно, или это глупо или это нехорошо или это бессовестно или еще как-нибудь. В конце концов, это неважно. Важно другое – это очень неэффективно. Это плохо работает, как мы видим. Вот смотрите, то, что произошло на Дальнем Востоке, это маленькая штучечка, это несколько сот человек, вышедших на улицу небольшого по российским меркам, хотя Владивосток крупный город, но есть, конечно, сильно-сильно крупнее в России, небольшого города в очень отдаленном регионе, просто самом отдаленном, они вышли с очень локальными требованиями, а посмотрите, сколько вони! И сколько пыли от этого. А что, если что-нибудь серьезное начнется? А что, если какая-то более мощная и многочисленная социальная группа, чем группа людей, живущих вторичным рынком подержанных японских автомобилей, захочет побороться за свои права? Вот сейчас у нас на одном конце люди, которые держат Россию, со всей своей мощью, со всеми своими ОМОНами, со всеми своими прокуратурами, всеми своими УФСИНами, ГУИНами и всем остальным, а на другом конце – группа торговцев подержанными тойотами. Вот они столкнулись лоб в лоб. Задействовано все, включая председателей двух палат Федерального Собрания РФ, юристов-конституционалистов, высоких чиновников МВД, всех на свете. Все в этом во всем участвуют. Представьте себе, что завтра это… все почему-то шахтеров боятся. Можно подумать, что у нас шахтеры самые мускулистые, с самыми оттопыренными нижними челюстями. Ну хорошо, не актеры, не шахтеры и даже не офицеры, которые вдруг почему-то захотят что-то такое продемонстрировать и что-то такое предъявить, какие-то там свои права. А какая-то вот социальная группа. Не знаю, машинисты электровозов, например. У нас как-то в транспортной сфере происходят тоже мрачные всякие события. Или ветеринары. Или еще какая-нибудь такая вот профессиональная или социальная или еще какая-нибудь группа захочет что-нибудь предъявить людям, которые держат Россию. Чем же они справляться-то с этим будут? Вот пока есть Суходольский. Все. Как-то все, что предъявлено. Больше ничего. Ну, осталось еще немножко денег в стабилизационном фонде – можно попробовать как-то баблом закидать, но такое впечатление, что не должно хватить. Вот. Это неэффективно. И это работать не будет. И в этом смысле мы с вами все очень рискуем, что мы доверили… точнее, вы доверили, потому что я за них не голосовал – вы доверили свою судьбу людям, которые принимают вот такие решения и выбирают вот такой язык и вот такой стиль разговора с народом страны, которую они пока держат. Давайте на этом месте я остановлюсь. Новости. Я почитаю, что там мне наприходило по смс, а потом поговорим с вами по телефону.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и ровно 35 минут в Москве. Это вторая часть программы «Суть событий». Я Сергей Пархоменко. Читал пейджер на протяжении последних четырех минут. Ну, не пейджер, конечно, а экран, на котором смс-сообщения отображаются – те самые, которые вы присылаете мне по номеру 7 985 970 4545. Через некоторое время заговорим с вами по телефону 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Пожалуйста, собственно, уже сейчас можно постепенно как-то подбираться к телефонному аппарату. Многоканальный телефон «Эха Москвы». Из того, что пришло мне по смс, ну, люди протестуют разные, которые обиделись на то, что я сказал, что вы голосовали за тех, кто сегодня держит Россию.

«Я тоже за них не голосовала!» - пишет, например, Диана из Саратова. Таких несколько есть. Ну да, Диана, вы не голосовали, я не голосовал, но было же довольно значительное количество людей, которые сегодня спрашивают – как это, что это, откуда это все взялось? Откуда этот вонючий совок? Что происходит? Кто все эти люди? Где они сидели все эти годы? Они все эти годы сидели у вас в избирательном бюллетене, и вы за них голосовали. Раз за разом. Вспоминайте. Вспоминайте постепенно. Сейчас самое время вспоминать, за кого вы голосовали. И как-то думайте над этим. Ближайшие несколько лет ничего вам не останется. Только над этим думать. Ну, продолжайте.

Про перегонщиков автомобилей, то-се. «Надоел вселенский плач о горьких судьбах продавцов японского автохлама и производителей тазика, УАЗа и ГАЗа. Если 50% машин, выпускающихся в России, иномарки…» Вообще, действительно. Да, много мы говорим о горьких судьбах продавцов японского автохлама, но, по-моему, надо говорить о них именно в этом разрезе – как о чем-то довольно незначительном, что, тем не менее, произвело, как видите, совершенно непропорционально могучий эффект. Вот меня поэтому это заинтересовало. Ровно поэтому. И ни по чему больше.

«Кремлевская власть давно игнорирует заявления граждан, высылая отписки, подписанные не теми, к кому обращаются люди, а другими чиновниками. Конечно, ответ на письмо людей об освобождении Бахминой должен был подписать Медведев», - пишет мне Наталья Львовна. Да, должен был. Несомненно, должен был подписать. Ну, хотя бы потому, что у нас есть такая бумага, называется Конституция – в ней есть 33-я Статья. Это вот, собственно, статья об обращениях граждан, которая указывает на это как на одно из важнейших гражданских прав. Каждый имеет право обращаться к должностным лицам любого ранга и имеет право рассчитывать на ответ. Другое дело – что механизм этих ответов и обработки этих обращений должен был быть прописан в специальном законе, законе о петициях, в федеральном законе, а этого закона так и нет, и в ближайшее время, по всей видимости, и не будет. Поэтому все это остается такой доброй волей должностного лица. А вот у меня, между прочим, похоже, не работает телефон, что ужасно обидно. Ну ладно, давайте пока я поотвечаю на смс. 7 985 970 4545 – это смс-номер, с помощью которого я готов общаться с вами, пока мне тут телефон не восстановят.

«Как вы прокомментируете, что некоторые из наших выдающихся подписантов за Бахмину, которых власть презрительно проигнорировала, пошли затем в Кремль за наградой?» - Москва, Олег Алексеевич спрашивает у меня. Олег Алексеевич, очень просто я это прокомментирую. Ведь люди, которые подписали это письмо за Бахмину и второе большое письмо в защиту не только Бахминой, но и огромного количества, нескольких сотен по меньшей мере сидящих у нас в тюрьмах многодетных матерей или матерей с маленьким детьми, они ведь не за свержение царя подписывались. Они подписывались по вполне конкретному поводу – по поводу этой женщины или этих женщин. Они совершенно как-то не то что записали себя в революционеры. Ничего такого они не имели в виду. И они никому не давали клятв никогда больше ни с кем не общаться, никуда не ходить, ни от кого ничего не понимать и так далее. Поэтому я не вижу здесь большого противоречия. Другое дело, что я думаю, что среди этих людей есть те, и их немало, кто вполне способен проанализировать эту цепь событий, кто вполне способен правильно интерпретировать вот это небольшое, но отчетливое оскорбление, которое было властью этим людям нанесено. Я думаю, что многие из них как-то об этом будут помнить. И завтра, раздумывая над тем, куда идти, куда не идти, что принимать, чего не принимать, что говорить публично, чего не говорить, что поддерживать, что не поддерживать, у чего служить такой яркой бирюлькой, как целый ряд наших деятелей культуры или спорта, которые вступают в партию… очень справедливо, кстати, сказали ведущие программы «Школа злословия» - не помню, кто из них двоих, Татьяна Толстая или Авдотья Смирнова. Одна из них сказала, что это такой предмет роскоши, который власть себе покупает, призывая в свои ряды какую-нибудь артистку, какую-нибудь балерину из Большого Театра, какую-нибудь гимнастку знаменитую или что-нибудь вроде того. Ну вот им тоже хочется, чтобы красиво. Некоторые вешают на шею что-нибудь блестящее, а эти вот вешают себе вот такого вот соратника по партии. Так что нет здесь большого противоречия, а есть просто школа, которую люди проходят.

«Ваше мнение о подписанном президентом законе о коррупции. Госдума ему плюнула в лицо…» Да нет, никто тут никому не плевал в лицо. Госдума верноподданнически приняла все то, что должна была в этой ситуации принять.

«Можно подумать, что президент читает и отвечает на какие-нибудь другие письма каких-нибудь других граждан России», - пишет мне Кащей. Ну, вообще, конечно, не читает и не отвечает. Для этого у него есть большой штат людей. И их профессия заключается ровно в том, чтобы разбираться в этих письмах и понимать, на какое письмо нужно ответить, а на какое можно пока не отвечать или ответить на него формально или передать его на ответ какому-нибудь чиновнику крупному или мелкому. Вот эти люди решили, а президент с ними согласился, что на вопрос, пойдет ли снег, отвечать надо. В данном случае отвечал не президент, а премьер-министр формально. Ну, один из людей, которые держат Россию. Собственно, не имеет большого значения. А вот на этот вопрос отвечать не надо. Что вот те вопросы, которые были заданы в этом странном непрямом эфире, когда Дмитрий Медведев выступал по поводу итогов года – вы помните, два дня тому назад произошла странная вещь: как-то не по всем каналам, не очень в прямом эфире какими-то кусками где-то что-то показали. Ну, в общем, понятно, что это вам не прямая линия с Владимиром Путиным, это труба пониже, дым пожиже. Но тем не менее, вопросы там были вполне гомерические – по поводу того, простим или не простим мы Украине то, что она поддержала Грузию. Высказался в этот момент президент России по поводу разного рода угроз, которые на сегодня над Россией нависают, и прочее. Вот на эти вопросы он посчитал нужным ответить. Вот эти вопросы были признаны им значимыми. Тяжело, на самом деле, про это…

«Зря вы пожар народного гнева раздуваете. Первый же и сгорите», - пишет мне Юрий. А я, знаете, не раздуваю никакого народного гнева. Я вам, Юрий, демонстрирую то, что с вами происходит. Вы почему-то пишете мне таким образом, как будто вас это не касается, как будто вы в какой-то другой стране находитесь, как будто бы вас какие-то другие люди держат. Мы же с вами оба здесь. Мы же с вами оба это будем иметь у себя на голове. Мне странно думать, что вы этого не понимаете.

«Зачем чиновники каждый год под Новый Год считают своим долгом вылить ведерко помоев на Санта-Клауса и сказать, что наш Дед Мороз всему голова?» Хороший вопрос, на самом деле. Такой, вполне предновогодний. Мне кажется, что российские политики испытывают, на самом деле, очень большой дефицит сюжетов для своих пропагандистских усилий. Ну вот я много раз использовал эту метафору: трудно себе представить, как будет происходить футбольный матч, если у людей мячик отнять. Какой-то мячик должен быть, который гоняют. Или какая-то шайба. В общем, какой-то предмет, вокруг которого происходит игра. Вот таким предметом в политике являются сюжеты для пропагандистские усилий. Ну, вот организовали Грузию. Я нисколько не сомневаюсь, что российско-грузинский конфликт в августе произошел в результате множественных провокаций с российской стороны. Ну вот устроили войну – получили сюжет. Есть другой сюжет – украинский. По поводу, скажем, голодомора. Или по поводу каких-то проблем с газом. И так далее. Есть сюжет прибалтийский. Вот я сегодня с восторгом прочитал, как один мой бывший коллега, а ныне партийный деятель Михаил Леонтьев высказался по поводу того, что вот наши танки должны стоять в Риге и обязаны оккупировать Прибалтику, и так далее. Хорошо Михаилу Леонтьеву, когда появляется такой сюжет. А иначе о чем бы он разговаривал? О том, что его танки никогда не будут стоять в Риге? В Риге будут стоять танки другой страны – той страны, в которой его, Леонтьева, уже не будет. Потому что к тому моменту, как эти танки будут там стоять, люди вроде Леонтьева давно сгорят в концлагерных печах вместе со всеми остальными, кто приложил так много усилий к тому, чтобы эти танки начали ездить и чтобы самомнение и самосознание этой страны поднялось так высоко. Это же происходит в этом порядке. Сначала страна превращается в фашистскую, сначала она убивает, уничтожает и сжигает всех тех, кто помог ей сделаться такой, а потом она начинает лезть на соседей. Это же в этом порядке, правда? Но, тем не менее, сюжет нужен. Он работает.

«Кризис нужен для промывки мозгов народу», - пишет мне Антон, студент из Перми. Да нет, кризис никому не нужен. Кризис – вещь объективная. Он образовался в результате довольно серьезных процессов. Я здесь, кстати, с удовольствием прорекламирую очень интересный и очень простой, очень ясный и разумный текст, который написала Маша Гессен, хороший очень журналист и писатель. Мне довелось несколько лет работать с ней во всяких журналах. Написала она в журнале «Сноб». Есть такой довольно шикарный и дорогой журнал, который стал появляться в киосках, по меньшей мере в Москве и в Питере. По-моему, только два номера его вышло на публику. Вот там статья о происхождении кризиса, по-моему, очень понятная, расшифровывающая те слова, которые мы слышим в последнее время очень много – про всякие ипотечные операции, про всякие кризисы банковской системы американской и мировой. Вот она описывает, как, собственно, это происходило, от чего это взялось. Взялось это от того, пишет она и как-то очень убедительно это демонстрирует, что на протяжении многих лет людей, которые работали в этой финансовой сфере, не интересовал результат, а интересовал только процесс – их собственный доход, их собственный профессиональный успех, их собственное обогащение зависело от процентов и премий, которые полагались им в процессе осуществления всей этой банковской, кредитной, ипотечной и так далее деятельности. Людей, которые работали в ипотечных фондах, не интересовало, будут ли возвращены те кредиты, выдаче которых они способствовали. Грубо говоря, они вербуют новых заемщиков, и им неважно, отдадут ли кредит их собственной фирме. Казалось бы, они должны быть в этом заинтересованы. Нет, они заинтересованы не в этом. Они заинтересованы в том, чтобы навербовать как можно больше заемщиков. Любой ценой. Чтобы надавать как можно больше кредитов. Потому что они от этого получают свои бонусы и свои премиальные. Их интересует процесс, а не результат. Знаете, когда читаешь такие вещи, невольно начинаешь задумываться над всякими аналогиями и понимаешь, что, собственно, слабость тех, кто пытается управлять Россией в этот кризисный момент, происходит ровно из этого же – их не интересует результат. Они зарабатывают в процессе этого правления. Зарабатывают во всех смыслах. Зарабатывают и свои деньги, и свою власть, и свое влияние, и свои привилегии, и свое, с позволения сказать, моральное удовлетворение. Оно происходит из процесса – из того, что они получают от этого сегодня, в сегодняшний день. Есть в связи с этим большая проблема. Достаточно часто, поскольку эти люди влезли по шею и в российский бизнес на всех его уровнях, и в российскую банковскую систему на всех ее уровнях, и в российскую правоохранительную систему, которая так или иначе получает тоже свои доходы сегодня от того, что просто более или менее терроризирует российскую экономику. Они сегодня вынуждены принимать крупные управленческие решения, которые касаются, по существу, их собственных денег. Это не может не отражаться на качестве этих решений. Они достаточно часто, когда возникает вопрос о том, что спасать, это или то, спасают свое бабло, просто свои собственные доходы, которые есть в той или иной отрасли хозяйства.

«А у нас есть что-нибудь хорошее?» - спрашивает у меня тем временем Игорь из Екатеринбурга. Да, несомненно, у нас хорошего немало. У нас есть, например, замечательная литература, которой я занимаюсь последние годы. У нас есть люди, которые читают все больше и больше. У нас есть люди, которые все больше и больше учатся. У нас есть люди, которые постепенно начинают ценить собственную независимость. Очень медленно, очень осторожно они начинают прислушиваться к себе и начинают понимать, что им важно не зависеть от людей, которые их держат. По ходу дела они учатся. Учатся, Игорь, у нас на глазах. И я думаю, что они не допустят тех ошибок, которые допустили вы, приведя к власти тех, кто сегодня держит Россию.

«Сергей Борисович, почему-то вы забыли о том, что существуют такие выражения протеста, как забастовка. Ведь не будут менты и чекисты валить лес, рубить уголь и варить сталь, а это мера очень действенная». Ну, посмотрим. Я много лет говорил о том, что в российской политической системе пока не наросло одного чрезвычайно важного элемента, а именно – реально действующих профсоюзов. Есть очень много профсоюзов суррогатных. Есть организации, которые называют себя профсоюзами, которые пытаются имитировать их деятельность. Именно имитировать. В реальности же такой вот профсоюзной деятельности не происходит. Я думаю, что нам предстоит это увидеть в ближайшее время. Я думаю, что нам предстоит убедиться, что это очень важная часть жизни общества. А что? приезжаешь за границу – во Францию, в Италию, в Германию, куда угодно – и достаточно часто с эти сталкиваешься. То одни бастуют, то другие. То одни чего-то требуют, то другие. То поезда не ходят, то самолеты не летают. То чемоданы не разгружают. То еще что-нибудь. То почта закрыта, то банки. В первый момент это как-то сильно удивляет и, я бы сказал, бесит. Но дальше ты начинаешь понимать, что ведь когда оно работает, оно часто потому так хорошо и работает, что существует некоторый баланс интересов. Одни добились такого защищенного, серьезного положения – я имею в виду работников той или иной отрасли – и ценят свое место. Ценят свою работу, ценят свой труд, свое дело и делают его хорошо. Боятся из этого из всего вылететь. Другие уступили многое в этой борьбе – я имею в виду владельцев предприятий, работодателей , нанимателей и так далее, - но с другой стороны, они могут и требовать много. И когда вы видите, с какой точностью ходят немецкие поезда или какой качественной едой вас кормят в итальянских ресторанах, можете вспомнить, что отчасти это происходит еще и потому, что забастовка там – нормальная часть и форма диалога между одной частью общества и другой. Конфликтная, резкая, иногда довольно агрессивная, но эффективная. И именно поэтому стороны этим не злоупотребляют. Я думаю, что постепенно людям, которые работают в России, предстоит научить тех, кто держит Россию, что существует и такая форма тоже и что нужно уметь разговаривать с теми, кто закрывает ворота предприятий, выдвигая те или иные требования. Не бить, а разговаривать. Другого способа, на самом деле, нет. Поехали дальше. У нас сегодня получился вечер смс-вопросов и ответов, поскольку телефон не работает.

Ну, про то, что творческая интеллигенция сама виновата, что к ней так относятся… Не очень я понимаю, почему она сама виновата. «Солженицын отказался от ордена из рук Ельцина», - напоминает мне Наталья. Ну да, отказался. А из рук Путина не отказался. Ну да. Со всяким человеком происходит некоторая эволюция. Особенно с возрастом. В частности, с возрастом он слабеет. С возрастом он начинает хуже понимать, что происходит вокруг него, начинает путаться. Это касается всех. В том числе и великих писателей.

«Венедиктов тоже на письма не отвечает», - пишет мне Олег. На самом деле, Венедиктов, как я понимаю, отвечает на сайте эховском, www.echo.msk.ru, довольно активно на вопросы, которые ему там задают на прямую линию главного редактора. А потом – вы ведь не выбирали его президентом. Правда? Он вам в некотором роде ничем не обязан. Это не вы его посадили на этот стул. А президента вы. Поэтому вам президент обязан отвечать. А Венедиктов нет.

«В России нет премьер-министра. В России есть должность председателя правительства. Говорите правильно». Спасибо, Платон. Скажите, Платон, у вас есть сомнения, кого именно я имел в виду? Есть у вас ощущение, что моя речь допускает какие-то противоречивые толкования? А чего цепляетесь в таком случае? Просто так? время потратить? По клавишам колотите? Не жалко собственных пальцев?

«При какой цене на нефть от государства останется…» В общем, пшик останется. Давайте мы лучше с Бергером это обсудим. Это интересный вопрос.

Сколько мне платят из вашингтонского обкома, - спрашивает Павел. Ну, Павел, заведомо больше, чем вам платят из кремлевского. Вы же понимаете, что разница к квалификации моей и вашей такова, что, в общем, трудно себе представить, чтобы наши доходы были бы сравнимы.

«Ходатаем за воровок должен был ответить клерк, не отрывая шефа от важных дел», - ответил мне Саша на мои инсинуации по поводу истории с Бахминой. Понимаете, в чем дело – это были ходатаи не за воровок, Саша. Это были ходатаи за людей, подвергшихся политическим репрессиям. Точнее, одного конкретного человека. А также, если мы говорим, напоминаю вам, о письме этих самых пятидесяти деятелей культуры, это были ходатаи за несколько сот женщин, находящихся в аналогичной ситуации, потому что они находятся в местах заключения, несмотря на то, что у них есть маленькие дети или они ждут ребенка. Так что вопрос здесь не в том, кто чего украл. Во всяком случае, в случае с Бахминой вы не знаете, украл ли кто-нибудь что-нибудь, у вас нет никаких оснований так говорить, поскольку материалы суда над нею содержат довольно абсурдные утверждения и, несомненно, не свидетельствуют твердо о том, что она может быть признана воровкой. Ей вынесен приговор, вызывающий большие-большие сомнения, прежде всего связанные с тем, что она выполняла свои служебные обязанности в качестве юриста и, выполняя эти служебные обязанности, подписывала некоторые документы, которые даже та сама компания, которая, напомню вам, была признана пострадавшей, признала не нанесшими ей никакого вреда. Так что о каких воровках, собственно, вы говорите? Я не очень понимаю.

Ну что, давайте мы на этом остановимся и через несколько минут продолжим разговор, но уже в другом составе. Появится главное действующее лицо следующего часа – Михаил Бергер, журналист, бизнесмен, экономист, человек очень образованный, знающий и прекрасно анализирующий окружающую нас ситуацию. Это будет программа «Кредит доверия». А предыдущий час была программа «Суть событий». Ее вел я, Сергей Пархоменко. С приближающимся Новым Годом. И увидимся с вами на следующей неделе, уже в новом году, как ни в чем не бывало. Счастливо. С праздником.