Суть событий - 2010-10-22

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 9 минут в Москве, добрый вечер, дорогие друзья, это программа «Суть событий» на радио «Эхо Москвы». Я – Сергей Пархоменко, как всегда по пятницам в это время мы обсуждаем с вами события недели и здешних, российских, и зарубежных, и московских, и провинциальных, какие хотите, какие покажутся нам важными. Так вот, обсуждаем с вами события недели при помощи SMS +7 985 970-45-45, можно отправить сообщение – прямо перед собой на экране я его немедленно увижу. С любого мобильного телефона оно отправляется. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы», многоканальный телефон без всяких фильтров и предварительных отслушек, по которому вы можете звонить сюда в эфир. Ну и сайт echo.msk.ru – на этом сайте есть и возможность отправить нам сообщение, и даже видеотрансляция, к которой вы уже можете подключиться. Вот, я вижу, все в порядке, она работает, вот 150 человек ее уже смотрит, не успела передача начаться. Была еще возможность отправить мне сообщение перед началом программы – обычно около суток такая возможность работает. Сейчас уже поздно, сейчас уже можно только с помощью SMS +7 985 970-45-45. Добро пожаловать.

А я читаю те сообщения, которые мне пришли, вот, за минувшие сутки на сайт «Эха Москвы», и удивляюсь тому, как там много Франции, скажу вам сразу и вполне откровенно. Я не рассчитывал, что этот сюжет до такой степени вас заинтересует, и отчасти я рад, что у меня так много вопросов на эту тему, потому что мне эта ситуация кажется очень интересной. И интересно то, что вы тоже обращаете на это внимание.

Хотя, среди руководителей российского государства принято считать, что вот такие дела, которые творятся сейчас во Франции, это вещь совершенно ничтожная, неважная, абсолютно не представляющая собой ничего интересного. И как недавно один из них выразился, «пустейший пустяк». Автор этого выражения, как вы, может быть, догадались, если вы слушаете на протяжении последней недели «Эхо Москвы» (немало у нас уже шло разговоров об этом), Владислав Юрьевич Сурков, один из влиятельнейших российских политиков. Говорят, что человек, который, собственно, формирует политическую часть работы сегодняшней российской администрации, в широком смысле администрации – не только администрации президента, но вообще всей властной группировки в России. Он высказался некоторое время тому назад, дал интервью, формально приуроченное на тот момент к появлению кандидатуры, отчетливой кандидатуры мэра Москвы, Сергея Собянина. На мой взгляд, это одно из самых отвратительных интервью, которые были даны в российской политике на протяжении последних нескольких лет. Это манифест политического цинизма и презрения политиков к вверенному им населению. Они относятся к этому, как выясняется... Если прислушаться к тому, что говорит Владислав Сурков, относятся к этому как к игре, относятся к этому как к развлечению, относятся к этому как к какой-то азартной забаве, огорчаются, когда азарт проходит, начинают скучать, зевать, им начинает казаться, что что-то последнее время ничего новенького нам не несут и так далее.

Вот, как говорит, я напомню вам, Владислав Сурков о том, что происходит каждое 31-е число на протяжении уже довольно долгого времени, вот, в 13-й раз. 13-е 31-е число подряд по счету ожидает нас в ближайшее время, ожидает в Москве на Триумфальной площади, на бывшей площади Маяковского. «Здесь действия мэрии, милиции, прокуратуры, судов абсолютно законны и адекватны», - говорит господин Сурков. Ну, это понятно, он цитирует своего идейного, так сказать, руководителя и начальника, который говорил о том совсем недавно, едучи по Сибири, что он не допустил никаких ошибок и все в полном порядке. Теперь такая мода говорить так о себе, говорить, что ошибок не было, что все законно, «Чего вы ко мне пристаете?» и так далее.

«Именно здесь, - говорит Сурков, - противостояние различных политических групп стало приобретать черты какого-то социалистического соревнования, какого-то, я бы сказал, бурлеска». Видите? Жанр не устраивает господина Суркова – ему хотелось бы зрелища в каком-то другом духе. Бурлеск ему наскучил. Можно подумать, что от этого, кому достанется площадь 31 числа, что-то изменится.

«Все уже и забыли из-за чего все началось». А вы знаете, я не забыл, я вообще хорошо помню. Могу напомнить, и сделаю это, как только дочитаю этот фрагмент. «Все уже и забыли, из-за чего все началось. Возникают какие-то бумажные герои, виртуальные мученики. Ну, было, может быть, какое-то время кому-то интересно. Дальше что? Одно и то же, День сурка какой-то. Надо прекращать». Дальше он говорит о том, что проблема всегда была в организаторах этих акций, которые ничего не могли толком организовать. «Насколько я понимаю, – ну, насколько он, Сурков понимает, - реакция городских властей объяснялась именно этим, а не какими-то другими причинами». И дальше он говорит: «Если в многомиллионной Москве 200 человек хотят собраться непременно 31 числа непременно на Триумфальной и непременно в столь скромном количестве, пусть собираются. Уверен, новый мэр столицы найдет нужное решение. Это будет решение в духе политики президента». То есть дубиной по башке, как мы помним, на эту тему высказался не президент, а премьер-министр. Таким образом у нас нет никаких сомнений здесь, что они придерживаются одной и той же позиции, поскольку мы не обнаружили в словах президента после этого, ни в действиях президента никакой абсолютно реакции на такое заявление Владимира Путина. Помните, он дубиной по башке собирался кого-то на этой самой Триумфальной площади?

Так вот, я не забыл. И я думаю, что и вы не забыли, из-за чего, собственно, весь этот День сурка, как выражается господин Сурков. Я это очень хорошо помню. Весь этот День сурка из-за того, что на этой площади систематически, ну, точнее по поводу этой площади, в связи с этой площадью систематически нарушается закон. Вот, из-за этого. Какое-то время это было интересно. Ну, мне это интересно до сих пор: а как это может быть, что закон систематически 13 раз подряд нарушается на одном и том же месте, причем вполне демонстративно, вполне отчетливо и почему-то это остается не только без последствий, но и пользуется одобрением высших должностных лиц российского государства?

Так вот, я хотел бы вернуться от этой точки обратно к тому, с чего начал, к вопросу, который чаще всего, пожалуй, встречается в тех вопросах, которые я получил по интернету. К вопросу о событиях во Франции. Вы спросите: «Какая связь?» Связь совершенно прямая. Вот, у меня спрашивают: «Выразите, пожалуйста», - некто, кто просто подписался «Слушатель радио, служащий из России» (Слушатель радио – это такой ник, такое прозвище интернетовское он себе выбрал). – Выразите, пожалуйста, ваше отношение к событиям во Франции. Пока не очень ясно, на чьей стороне правда». Или, вот, например, еще один вопрос на эту же тему: «Ваше отношение к забастовкам во Франции. Если завтра в России на пяток лет подымут планку выхода на пенсию, хоть кто-нибудь выйдет на улицу?» - спрашивает у меня некто, кто подписывается словом «Эстет», а внизу пишет, что зовут его Андрей и что живет он в Дрездене.

Это очень хороший вопрос. Во Франции, напомню, готовится к принятию закон, который отодвигает пенсионный возраст на 2 года. Казалось бы, не много, но, все-таки, существенно для тех, кто не только приближается к этому возрасту, но и как выяснилось для огромного количества других французов самых разных возрастов. И там поднялась на эту тему колоссальная, невиданная на протяжении уже многих лет забастовочная волна и волна демонстраций. Вот, по данным Euronews, которые мне сегодня попались, 2 миллиона 700 тысяч человек одновременно участвуют в таких демонстрациях. А в забастовках по этому поводу принимает участие почти миллион 200 тысяч, огромное, на самом деле, количество. 1 миллион 120 тысяч забастовщиков насчитывается в настоящую минуту во Франции, которые говорят, что бастуют именно по этому поводу.

Так вот, мы задаем себе вопрос, а что будет в России? А в России будут давать дубиной по башке в такой момент, и люди будут знать, что в этих ситуациях дают дубиной по башке. Дело в том, что ровно для этих случаев, вот, для тех случаев, когда, в частности, принимается какой-то законопроект и люди остаются им недовольны, Конституцией России был предусмотрен такой порядок, в котором люди могут свободно собираться и свободно высказывать свое отношение к волнующим их проблемам. И порядок этих собраний, в сущности, уведомительный – они не обязаны ни у кого спрашивать разрешение, они обязаны сообщить о своем намерении с тем, чтобы власти могли, ну, как-то к этому подготовиться и принять некоторые соответствующие меры к поддержанию порядка, чтобы это законное желание граждан никто, в частности, не нарушил, и чтобы оно в свою очередь не нарушило ни чьих законных интересов. Вот, за соблюдение этого порядка, за сохранение этого конституционного права люди и выходят. Это я не вам напоминаю (вы-то это отлично помните, уважаемые радиослушатели), а, вот, господин Сурков забыл об этом, о чем сообщает в своем интервью интернет-газете «Взгляд» - я ровно его зачитывал тут в начале программы. Он забыл, о чем там дело. Ему поначалу было интересно, а потом он соскучился. Вот, я напоминаю ему, в чем там дело. Там люди защищают свое конституционное право. Конституционное право собираться в тех случаях, когда им есть, что сказать друг другу, когда им есть, что продемонстрировать.

Я хотел бы, все-таки, напомнить, что внутри слова «демонстрация» содержится слово «демонстрация» - это когда один другому что-то демонстрирует. И когда представители власти, а в некоторых случаях даже некоторые из моих коллег удивляются: «А чего, собственно, им там, медом намазано, что ли, на этой Триумфальной площади? Почему нельзя где-нибудь на набережной? Где-нибудь на Тишинке, где-нибудь на Ходынке, где-нибудь за кольцевой, где-нибудь у черта в заднице? Какая, собственно, разница? Везде есть заасфальтированные площадки». Так вот, вопрос не в заасфальтированной площадке, а в возможности продемонстрировать в ходе демонстрации. В этот момент люди демонстрируют... Даже если они стоят на месте – демонстрация не всегда идет по улице с одного места на другое. Бывают и стоячие демонстрации, они называются пикетами или они называются митингами, или они называются разного рода там манифестациями в разных формах. Так вот, люди демонстрируют свое отношение к делу. Сегодня французы демонстрируют свое отношение к делу и имеют на это право.

Я не знаю, так или не так будет приниматься закон о повышении пенсионного возраста в России. Что он рано или поздно он будет приниматься, нет никаких сомнений. Есть мировая тенденция, есть мировой тренд демографический, люди живут, слава тебе, господи, все больше, успехи медицины здесь сказываются, пропорции между людьми молодыми, которые работают и своими деньгами, своими пенсионными отчислениями содержат пенсионеров, и людьми пожилыми, которые являются получателями пенсий, эта пропорция постепенно меняется. Меняется она, к счастью, в сторону... «К счастью», потому что это просто означает, что люди не умирают дольше. Меняются в сторону людей относительно пожилых, людей в возрасте. И понятно, что нужно отодвигать пенсионный возраст вслед за средней продолжительностью жизни, вслед за успехами медицины. В России, к сожалению, это произойдет не очень скоро. В России речь идет сегодня о том, что продолжительность жизни одна из самых низких среди так называемых цивилизованных стран в мире. Вот, если не брать совсем какие-то нищие и ужасные дыры, голодные, которые существуют по миру, так вот Россия находится в этом смысле в очень печальном положении. Но зато в России есть довольно существенные экономические проблемы, которые и ее заставляют задумываться о таком перемещении вот этого пенсионного барьера, и, может быть, здесь это не оправдано ростом продолжительности жизни, зато нас подталкивает туда экономика.

Так вот, нам не долго осталось ждать – я уверяю вас, вот, можете проверить эти мои слова в ближайшее время – нам не долго осталось ждать того момента, когда в России тоже появится такой закон. И мы знаем, что приниматься он будет абсолютно бездумно. Знаем, мы знаем, как принимаются сегодня такого рода законы. Как был принят, скажем, закон, осложняющий порядок, вот этот самый заявительный порядок на разного рода протестные акции и разного рода массовые мероприятия. Вот, сегодня – вы только что слышали это в новостях – был принят этот закон. Принимали его ровно 3 минуты, никто особенно его не обсуждал. Начальство приказало – депутаты проголосовали. Так ровно они проголосуют и за закон о повышении пенсионного возраста. Не так, как это происходит сегодня во Франции, где больше тысячи поправок за несколько дней должен был принять только французский сенат, верхняя палата французского парламента. Они сидят почти круглосуточно в окружении этих самых манифестантов и подробнейшим образом рассматривают поправку за поправкой, рассматривают те взаимоотношения, которые устанавливаются между этим законом и другим французским законодательством.

Практика работы российского парламента сегодня не позволяет надеяться на то, что что-то подобное будет происходить в нашем случае. И тогда люди захотят выйти на улицу. И в этот момент выяснится, что ни у них нет навыка организации таких мероприятий, ни у власти нет привычки иметь дело с такого рода организаторами, они не понимают, что делать, и каким образом организовать, каким образом пустить в мирное русло такого рода события. Ни у правоохранительных органов нет никакой практики реальной спокойной работы, когда они отделяют, действительно, реально существующих провокаторов от мирных граждан, которые демонстрируют свое мнение вполне законным и конституционным образом. Они умеют только дубиной по башке, как учил их их премьер-министр. Им тоже наскучило. Им наскучило так же точно, как тому омерзительному прапорщику Хорькову, которого, помните, в свое время сняли в Санкт-Петербурге? Ему тоже было скучно. Ему скучно было смотреть на этих хорьков, и он говорил им: «Хорьки! Кому еще?» Помните эту чудесную историю? Вот эта скука, я вижу ее в глазах их обоих, тонкого специалиста по миру и автора текстов для «Наутилуса Помпилиуса», каким является господин Сурков, и вот этого вот отвратительного типа, который выяснял, какому хорьку еще заехать по физиономии на питерской улице. Я его называю «прапорщик Хорьков», и думаю, до самой смерти его будут называть именно таким образом. Потому что только хорьки признают этого человека своим прапорщиком. Вот, он их, хорьков прапорщик, он не мой прапорщик, я прапорщиком его не признаю и я над собою его прапорщицкую волю не признаю никогда. Только хорьки.

Вот, между прапорщиком Хорьковым и господином Сурковым я вижу прямую связь, я вижу между ними тесные родственные отношения. Им обоим скучно видеть людей, которые выходят выразить свое мнение на улицу. Они оба не понимают, что они здесь делают, они оба забыли, о чем здесь речь, и один, и другой. И выражают это каждый своим способом, один, давая интервью газете «Взгляд», а другой, заворачивая за спину руки и сворачивая шею первому же, до кого он может дотянуться. Этот Хорьков и этот Сурков – родственники, они политические братья, и я, на самом деле, на этом настаиваю, что они воспитаны одним режимом, они работают на один режим, на одну идею и они вместе не выпустят вас на улицу тогда, когда возникнет новая история, скажем, с пенсиями или с чем-нибудь подобным и вы захотите высказать свое мнение. Вне зависимости, кстати говорят, от того, будете ли вы правы, высказывая ваше мнение. Лично я (у меня спрашивают мое отношение к этому), лично я еще раз могу повторить. Да, я считаю неизбежным повышение пенсионного возраста. Но я хотел бы, чтобы этот закон был поддержан значительным количеством других законодательных актов, чтобы люди, чей пенсионный возраст повышается, были бы защищены в финансовом смысле на протяжении своей трудовой биографии. Чтобы они знали, что те финансовые накопления, которые они создают в то время, пока работают, вот, на протяжении этого продленного периода до их пенсии, чтобы они знали, что эти финансовые накопления защищены и пойдут не на что-нибудь, а именно на выплату им пенсий, коль скоро они участвуют в государственной пенсионной системе. Я хотел бы, чтобы у людей была реальная возможность альтернативы, чтобы они могли проявить, если хотите, пенсионную инициативу – я не зря оговорился таким образом. Чтобы они могли сменить свой пенсионный фонд и свободным образом выбрать, в чьи руки доверить пенсионные свои отчисления и свои пенсионные накопления, и чтобы закон уравнял бы эти пенсионные фонды в правах и защитил бы пенсионеров тех, которые выбирают не государственные формы накопления. Это связанные вещи. Если мы отодвигаем этот срок, если мы в этом смысле ужесточаем правила, если мы осложняем жизнь людей, заставляя их работать дольше, давайте их защитим – это вещи связанные. Если их не связали, нужно выходить на улицу и нужно требовать, чтобы парламент действовал разумно. Но прапорщик Хорьков и политик Сурков вместе не выпустят нас на эту улицу. Они скажут, что им скучно, они скажут, что они не помнят, зачем это делается.

Давайте на этом месте я остановлюсь. Через 4 минуты мы продолжим с вами эту программу. Продолжим ее телефонными разговорами по телефону 363-36-59 – начинайте звонить уже сейчас, а через 4 минуты я сниму трубку. Я – Сергей Пархоменко, это программа «Суть событий» на радио «Эхо Москвы».

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут в Москве, я потратил эти 4 минуты на то, что читал ваши сообщения, пришедшие по SMS +7 985 970-45-45. И как я радовался, что эти сообщения у меня есть, потому что я обнаружил, читая их, что совершил, оказывается, чудовищную ошибку, просто совершенно невыносимую, недопустимую и возмутительную. Я сказал, что Сурков писал тексты для «Наутилуса Помпилиуса». Послушайте, разумеется, это не так, конечно же, я оговорился. Не для «Наутилуса Помпилиуса», а для «Агаты Кристи». Как написал здесь один из слушателей, этого человека к «Наутилусу Помпилиусу» близко не допускали. Ну, не знаю уж, допускали или не допускали, но только для «Агаты Кристи» он писал эти тексты и очень, надо сказать, гордился этим.

Так вот. Это не от меняет его родства с прапорщиком Хорьковым. Мне кажется, что отношение к жизни, к нам с вами и к нашим с вами правам у этих людей абсолютно одинаковое. Просто один работает бицепсом, а другой работает языком, а так, в сущности, работают они на одно и то же.

363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы», и я надеюсь сейчас услышать вас в этом самом нашем прямом эфире. Давайте поговорим с вами о том, как вы относитесь к этой ситуации вокруг Триумфальной площади? На самом деле, в этом, конечно, много анекдотичного. Сказал Сурков «Если они хотят на 200 человек, пусть будет 200 человек», и какой-то московский чиновник в ту же секунду не просто, что называется, прогнулся, не просто проявил подобострастие, а прогнулся ровно на тот градус, на который ему позволили. Вот, ровно на 200 человек выдал это разрешение – не на 201-го, не на 198, а так, как велел начальник. В этот момент, собственно, и становится понятно, кого именно эти люди считают своим начальником. Ну, как мы знаем, сегодня уже это решение было благополучно отменено, потому что на него люди, организаторы этой демонстрации прореагировали ровно тем способом, которым должны были. Они сказали о том, что это решение абсурдное. А почему, собственно, 200 человек? А почему не 250, не 300, не 1,5 тысячи, не столько, сколько в реальности туда придет? Слава богу, есть большой опыт организации этих событий. И понятно, что туда не придет меньше вот такого-то определенного количества людей. Особенно если это событие будет разрешено, так тем более придет народу и еще больше. В общем, это было решение вполне издевательское, как к издевательскому к нему и отнеслись, ровно в той же издевательской манере оно было после этого и отменено. Я думаю, что это не изменит ситуацию на Триумфальной площади ближайшего 31 числа. И люди, которые собирались туда пойти до этого решения, вне этого решения, те туда и отправятся. И мне кажется, что сегодня у этих людей будет еще больше чего сказать власти и тем, кто противостоит им – Суркову, Хорькову и целому ряду других людей, которые всяк на свой лад пытаются отучить их от исполнения своих прав, пытаются отнять у них те права, которые завтра понадобятся им еще больше, когда придется отстаивать свои серьезные интересы.

21 час 38 минут в Москве. 363-36-59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Вы знаете, что я предпочитаю не снимать трубку в тех случаях, когда звонят такие, профессиональные звонильщики, многие сотни раз уже дозвонившиеся сюда на радио, а иметь дело с людьми, ну, звонящими спонтанно, скажем так, теми, кому, действительно, есть что сказать на эту тему. Из тем, которые стоит обсуждать сегодня, я взял бы историю на Триумфальной площади. Я несомненно говорил бы о требовании прокуратуры, которая формально предъявила свой счет Ходорковскому и Лебедеву, и счет этот 14 лет в результате вполне абсурдного процесса, вполне абсурдное требование. Ну, впрочем, мы с вами не ждали ничего особенно от этого отличающегося. Еще один интересный сюжет – это тот, который мы уже затронули сегодня, это тот, что развивается во Франции, история с пенсиями. Ну что же? Давайте поговорим на эти и другие темы недели. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». Вот, вы, например. Да, я слушаю? Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

С.ПАРХОМЕНКО: Да?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Александр.

С.ПАРХОМЕНКО: Да. Откуда вы звоните?

СЛУШАТЕЛЬ: Я в Подмосковье сейчас живу, а так, вообще, москвич.

С.ПАРХОМЕНКО: Вот, сегодня появились новые сведения о том, что резко интенсифицируется процесс объединения Москвы и Московской области. Вы как к этому относитесь, живя в Подмосковье? Вы хотите быть москвичом, скажу я вам вот так?

СЛУШАТЕЛЬ: (смеется) Ну, вы знаете, это, по-моему, очень сложный вопрос, объединять такой регион. То есть тут какой-то должен быть губернатор. И сейчас в этой ситуации, когда убрали Лужкова, назначили Собянина, возможно, как бы, пойдут и дальше. Потому что Грызлов, как-то он в тени и область – банкрот. Поэтому, возможно, как бы, один важный регион...

С.ПАРХОМЕНКО: Грызлов? Вы имеете в виду, Громов, наверное, губернатор Московской области?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, ой, sorry, sorry. Да.

С.ПАРХОМЕНКО: Громов, да.

СЛУШАТЕЛЬ: Громов, да. Ну, как? Получается, как бы, такую, лужковскую элиту отстранили, теперь нужно дальше пойти.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, еще пока никого не отстранили. И совершенно не исключено, что она отличнейшим образом пойдет сейчас в дело. А, впрочем, посмотрим. Больше шансов, конечно, на замену этой элиты.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, главное, что мы все остаемся, как бы, за скобками, мы им не нужны.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, отличная история была с поздравлением москвичам от Владимира Владимировича Путина, которые выбрали себе мэра. Отличного мы выбрали. Особенно процедура этих выборов мне очень понравилась – та тщательность, с которой учитывалось, в частности, мое мнение.

СЛУШАТЕЛЬ: Да. И самое главное, москвичи давно... В принципе, я в Москве с 1976 года живу, так у меня получилось, что я совсем недавно в Подмосковье переехал. Ну, москвичи давно, в принципе, по поводу Лужкова ворчали и все, как бы, видели. Тем не менее, много раз выбирали, но, все-таки, сейчас так это возникло, что вдруг увидели что-то и недоверие какое-то возникло к нему. Хотя, в общем, много было безобразий.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, что называется, дело решенное. Чего уж нам теперь с вами его обсуждать? Давайте вернемся к сегодняшнему дню. Вы-то с чем звонили? Я как-то вас отвлек на взаимоотношения с Московской областью.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, по поводу Триумфальной площади. Ну, вот, Сурков, вот это все, то, что его интервью вот это было. Мне кажется, людям даже не будет никогда стыдно. Вот, настолько мы живем в какой-то странной стране, столько много умных людей, столько понимающих, но нам вот это все дают, и дают это все лопать, как бы. И не будет стыдно. Все, как бы, нормально. Все, они считают, что такая система и будет, и она останется. Хотя, все настолько динамично...

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, вы знаете, я тут обратил бы ваше внимание на то, что такого рода заявления делаются в органе, скажем так, с абсолютно ничтожной аудиторией, и имеющем статус такого, внутреннего, такого, боевого листка для очень небольшой группы людей. И, на самом деле, это такой сигнал для своих. Если бы не мы, собственно, если бы не радиостанция «Эхо Москвы» и не некоторое количество наших коллег, никто бы особенно и не узнал бы об этом, никто бы особенно и не прочел бы этого. Но, вот, мы вытащили это наружу, мы и наши коллеги в других изданиях, потому что, на самом деле, конечно, это абсолютно возмутительные речи. И то, что они говорятся для своих, абсолютно автора этих слов не извиняет. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, да. Я согласен.

С.ПАРХОМЕНКО: Хорошо. Спасибо вам большое. Мы как-то с вами так, вообще прошлись по московским обстоятельствам. Ну, ничего. Будем считать, что это предисловие к другим разговорам. Спасибо вам большое. Слушайте «Эхо Москвы», звоните еще. Всего доброго вам, до свидания.

363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы», и вот, например, еще один звонок. Да, я слушаю вас, алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

С.ПАРХОМЕНКО: Да?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.

С.ПАРХОМЕНКО: Здрасьте. А как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Павел, Москва.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, Павел. С чем звоните?

СЛУШАТЕЛЬ: По поводу Триумфальной давайте пообщаемся.

С.ПАРХОМЕНКО: Давайте. Вы как-то скептически к этому относитесь, как я слышу по голосу.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, как вам сказать? Триумфальная, конечно, водевиль, потому что то, что там происходит, собирается, действительно, немного народу.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, водевиль – умный и поучительный жанр. Конечно, водевиль, я с вами согласен. И когда особенно приходишь туда в минуты этой акции, то понимаешь, что это совершенно, все-таки, поразительное, такое, дистиллированное действие, когда люди приходят, чтобы сообщить, что им можно. А им говорят: «Нет, вам нельзя» - «А чего, собственно, нам нельзя?» - «Ну вот этого, чего вы думаете, что можно, того вам нельзя». Ну, конечно, это водевильная ситуация. Но смысл есть у этого водевиля. Есть серьезный смысл.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, водевиль, наверное, в другом. Водевиль, наверное, в том, что, действительно, приходит очень немного народу, и, вот, все, что поднимается вокруг, да? Как бы, ну, вот это единственный информационный повод, который сейчас вообще есть. Вот, поэтому это немножко смешно. Вот, я прихожу туда, да? И приду 31-го следующего, как раз руководствуясь тем, что я имею право там быть. Вот, никто не может мне запретить.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, и вы абсолютно правы. Закон в этом смысле на вашей стороне, Конституция на вашей стороне – тут ничего не добавишь и не убавишь к вашей позиции.

СЛУШАТЕЛЬ: Даже не то, что закон. Просто, вот, я – москвич, я здесь живу. Мне сложно понять, что мне кто-то что-то может запретить, когда я, действительно, там никому не мешаю.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, много глупостей, на самом деле, было наговорено. Если помните истории про какие-то детские больницы, которым мешают те, кто там собираются, а также помехи тем, кто едет на дачу. Это было сказано людьми, которые, видимо, довольно плохо знают Москву и не очень представляют себе, где там ближайшая детская больница и где там пролегают пути на дачу, мимо этой самой Триумфальной площади.

Но вы знаете, меня, на самом деле, не смущает такое небольшое количество людей там. Я согласен с вами в том, что это, ну вот это такой, обмен мессаджами «Мне можно» - «Нет, вам нельзя». И это в таком, дистиллированном виде это, действительно, иногда выглядит довольно, я бы сказал, ну, не комично, а как-то так, пародийно, назовем это так. Это такая пародия на саму себя, но пародия тоже бывает умная, пародия тоже бывает содержательная. Но мне кажется, что, все-таки, важно другое, что вы говорите. То, что это, оказывается, несмотря на свой очень небольшой масштаб, если просто считать по головам участвующих там, это из раза в раз оказывается очень серьезным информационным поводом. И вовсе не потому, что, вот, радиостанция «Эхо Москвы» как-то там так специально к этому ко всему с пристрастием относится. Об этом пишут все вокруг и говорят все вокруг.

СЛУШАТЕЛЬ: Так это повод, потому что других поводов нет.

С.ПАРХОМЕНКО: Конечно! Это повод самим фактом своего существования, становящимся...

СЛУШАТЕЛЬ: Вы же прекрасно понимаете, да? Что у нас никаких (НЕРАЗБОРЧИВО) с Лимоновым, с кем-то из вот таких организаторов этого действия, которые, на самом деле, не являются, в общем-то, организаторами.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, конечно. Да это не имеет значения. Имеет значение то, что это право, действительно, существует и это право, действительно, подлежит тому, чтобы его отстаивать. Потому что однажды оно окажется ключевым, потому что однажды, тогда, когда тех самых людей, которые сегодня говорят, что их это не касается, что это не для них, что они относятся к этому ко всему с презрением, что они вообще не понимают, зачем это нужно, однажды в их Речник приедут с бульдозером. Или однажды окажется, что их пенсионный возраст изменен и вопрос не только в этом. Может, и хорошо, что он изменен. А в том, что при этом они никаким образом не стали более защищены и не стали больше уверены в своем завтрашнем дне, хотя их пенсионный возраст запрещен. Или завтра окажется законопроект, который абсолютно хладнокровно обсуждается и будет принят в ближайшее время, что радикально сокращаются выплаты по бюллетеням, по болезням. Это, на самом деле, колоссальная история. И вот здесь те люди, которые первыми почувствуют это на себе, которые придут после болезни с этими самыми бюллетенями на работу, сдадут его в свою бухгалтерию и обнаружат, что им за то время, которое они пропустили, почти ничего не должны, вот они выйдут на свою Триумфальную площадь и получат дубиной по башке от прапорщика Хорькова.

СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо бы, если бы они вышли. Да не выйдут, ведь.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, как вам сказать? Посмотрим. Кто-то из них и выйдет. Кого больно ударят, тот и выйдет.

СЛУШАТЕЛЬ: Очень хотелось бы.

С.ПАРХОМЕНКО: Вспомним, как это выглядело в момент вот этой вот неуклюжей монетизации льгот, когда тоже была совершенно разумная идея. Ну, нет никаких сомнений, что в сегодняшних условиях люди должны в экономическом смысле общаться друг с другом при помощи денег, а не при помощи каких-то натуральных подачек. Так что монетизировать несомненно нужно было, но как это было сделано? Как это было организовано? Чем это было обставлено? И, пожалуйста, вы помните, что это, как это происходило в Москве.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, вы знаете, люди вышли в 1991 году. Вот, в 1991-м мы вышли, вышли красиво, да? Просто, вот, вышли.

С.ПАРХОМЕНКО: Тоже. Знаете, если посчитать население СССР, это был абсолютно ничтожный процент, тех, которые мы. Просто вы были один из них и я был один из них, поэтому мы с вами с гордостью говорим «мы».

СЛУШАТЕЛЬ: Вот. И не стало просто великой империи. Вот, потому что вышло небольшое количество москвичей на улицы, по сути-то. А сейчас как-то, вот, слабо верится, что люди выйдут.

С.ПАРХОМЕНКО: Эти мускулы накачиваются со временем.

СЛУШАТЕЛЬ: Безусловно.

С.ПАРХОМЕНКО: И именно этого боятся прапорщики Хорьковы. Именно этого. И чем более высок уровень службы прапорщика Хорькова, по мере того как прапорщик Хорьков переодевается в костюм, там я не знаю, пересаживается в Ауди А8 и оказывается на министерской или какой-нибудь кремлевской, или какой-нибудь еще начальнической должности, по мере того он начинает бояться этого все больше и больше. И начинает картинно зевать и говорить «Мне скучно, я уже не понимаю, о чем это, мы милосердны, давайте им позволим собраться, 200 человек» и прочее. На самом деле, за этим есть воспоминания и есть страх. Чего они так дернулись на украинскую в свое время историю? Вот поэтому.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, я так понимаю, что они не сильно боятся. Ну, вот... Работаем. Работаем над собой.

С.ПАРХОМЕНКО: Спасибо Павел.

СЛУШАТЕЛЬ: Всего доброго.

С.ПАРХОМЕНКО: Всего хорошего. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». 363-36-59, у нас есть еще почти 10 минут на разговоры. И вот еще один слушатель у нас в прямом эфире. Да, я слушаю вас, алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

С.ПАРХОМЕНКО: Да?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

С.ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Василий, я правозащитник.

С.ПАРХОМЕНКО: О-о-о. Это прямо ваша профессия такая?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, это мое хобби.

С.ПАРХОМЕНКО: Понятно. А основная профессия ваша какова?

СЛУШАТЕЛЬ: Основная профессия – инженер.

С.ПАРХОМЕНКО: Я просто интересуюсь, где учат на правозащитников. Что-что вы сказали? Кто вы?

СЛУШАТЕЛЬ: Инженер.

С.ПАРХОМЕНКО: Инженер, понятно. А в чем заключается ваше правозащитничество?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, я хожу каждый месяц на Триумфальную, по 31 числам.

С.ПАРХОМЕНКО: И таким образом защищаете свое право. Ну, тогда вы, действительно, правозащитник.

СЛУШАТЕЛЬ: Свое гражданское право. И я, вот, планирую тоже 31 числа выйти на площадь. Вот, я планирую выйти с радужным флагом, грантами...

С.ПАРХОМЕНКО: А-а-а, понятно. С радужным флагом? Да, интересно. Интересно. С радужным флагом – это вот эти, которые?.. А-а-а, так это тот же самый человек, который перенес операцию по перемене пола! В прошлый раз он звонил женщиной, я помню, и мы обсуждали, давно ли он сделался женщиной из мужчины. Смотрите, обратно его переделали. С радужным флагом. Бывает.

363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы», у нас осталось еще почти 7 минут. Я выбираю слушателя, который звонит первый раз, и нахожу одного такого. Да, я слушаю вас, алло? Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.

С.ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте. Да-да?

СЛУШАТЕЛЬ: Я с Новороссийска звоню.

С.ПАРХОМЕНКО: Так? Не москвич, уже хорошо. А то у нас что-то какое-то засилье москвичей сегодня.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, я вас очень часто слушаю. Просто у меня немножко не по теме вопрос. Вот, сейчас Лужкова сняли, а я, как бы, в Москве работал, общался с разными людьми. В каждом городе Батурина что-то купила, какие-то заводы, там это. Что будет сейчас дальше? Как передел этот весь будет происходить? Что нам делать в регионах?

С.ПАРХОМЕНКО: Понятно. Хороший, между прочим, вопрос, о котором мы тут мало задумываемся. А что будет с компанией Интеко и с ее собственностью вне Москвы? Действительно, вы совершенно правы, ее довольно много по России. Вы знаете, я думаю, что... Ну, понятно, что сейчас слетятся стервятники со всех сторон. Выключите, пожалуйста, радио, а то я слышу гораздо больше себя, чем вас – слушайте, пожалуйста, по телефону, а то лишний фон в эфире. Так вот, да, конечно, нет никаких сомнений, что будет попытка разорвать сейчас эту собственность, пользуясь тем, что Елена Батурина окажется в слабой политической позиции. Она очень интенсивно пользовалась (она и ее коллеги) тем политическим прикрытием, которое у них было, теперь они его лишились и этот крокодил ударит их хвостом теперь снова. Я думаю, что значительная часть (этого не избежать, вот таков мой прогноз), значительная часть этих предприятий сменит собственников так или иначе, под тем или иным предлогом. Будут ли они добровольно проданы компанией Интеко, или они будут отобраны у компании Интеко, или конфискованы.

Я не думаю, что это отразится существенно на людях, которые там работают. Я не уверен, что это так важно, особенно вне Москвы, что эти предприятия принадлежат компании Интеко. Московские предприятия – да, они могут очень серьезно потерять сейчас.

СЛУШАТЕЛЬ: Извините, пожалуйста, я вас перебью.

С.ПАРХОМЕНКО: Да-да?

СЛУШАТЕЛЬ: Когда Москва пришла в Новороссийск, начали захватывать, здесь столько людей постреляли.

С.ПАРХОМЕНКО: И что?

СЛУШАТЕЛЬ: Просто об этом нигде ничего не говорят.

С.ПАРХОМЕНКО: Вы считаете, что будет новая стрельба теперь?

СЛУШАТЕЛЬ: Скорее всего. Скорее всего, так и будет.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, мы немножко о разных вещах с вами говорим. Вы говорите о судьбе владельцев этих предприятий, а я о людях, которые работают на этих предприятиях. Да, я нисколько не сомневаюсь, что ровно та криминальная волна, которая сопутствовала этому при формировании компании (мы хорошо об этом знаем), она, вполне вероятно, вернется сегодня на новом витке. Здесь вы совершенно правы. Особенно на юге, где очень много оружия, где рядом республики Северного Кавказа, где этот, так сказать, мотив очень велик. И где, конечно, сочинская история очень подогревает страсти, где гуляет огромное количество свободных, свежеукраденных денег с сочинских строек, вообще со всего олимпийского проекта. И понятно, что эта криминальная обстановка там, что называется, не озонирует. Так что тут вы правы, я думаю. Нечем мне вас успокоить, прямо скажу. Нечем мне вас обнадежить. Спасибо. Счастливо. Звоните на «Эхо Москвы», всего хорошего.

363-36-59, последние 3 минуты, попробуем с вами еще снять одну трубку и впустить сюда, в прямой эфир еще одного нашего слушателя. Да, я слушаю вас, алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, меня зовут Александр, здравствуйте.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, здрасьте.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хотел бы задать буквально пару вопросов по поводу вот этих манифестаций, которые там, ну, мы говорим о Москве.

С.ПАРХОМЕНКО: А вы откуда, простите, Александр?

СЛУШАТЕЛЬ: Я живу в Ногинске. Слышали про такой город?

С.ПАРХОМЕНКО: В Ногинске? Да, конечно. Ну, так это неподалеку, здесь совсем рядом.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, на самом деле, да. Я просто хочу сказать, что в России подобные выступления, которые сейчас происходят во Франции, они, в принципе, невозможны.

С.ПАРХОМЕНКО: Почему?

СЛУШАТЕЛЬ: В России настолько отдалена власть от народа, что люди, которые выйдут на манифестацию, ну, которые, может быть, хотели это сделать, они прекрасно понимают, что их никто слушать не будет. Их загонят там палками, дубинками кого куда. Поэтому люди живут сами по себе. Они сами по себе выживают, стараются найти какую-то себе работу, как-то себя занять. Поэтому вот такого массового сознания в своей значимости гражданской, как во Франции, у нас, к сожалению...

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, знаете, французы просто давно ходят по своим улицам. Они как-то начали ходить несколько десятилетий тому назад по разным важным для них поводам.

СЛУШАТЕЛЬ: Правильно делают, меня очень радует. Я бывал несколько раз во Франции, много раз видел своими глазами. И я видел, что эти люди являются хозяевами этой страны. У нас почему-то такой менталитет у людей, они не верят в свое будущее. Им все равно, что это их страна, что это их территория, что они тут хозяева, что они могут что-то сделать. Вот. Они давно, вот, настолько, как бы, разуверились в своем правительстве, в своих собственных силах. Вот это рабский менталитет. И у нас, к сожалению, ни одно поколение должно пройти, чтобы выдавить из себя вот это.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, здесь я с вами согласен.

СЛУШАТЕЛЬ: Очень жаль

С.ПАРХОМЕНКО: Ключевое слово – «поколение». Знаете, из того, что вы произнесли, очень важное слово – это слово «поколение».

СЛУШАТЕЛЬ: Можно я вас перебью?

С.ПАРХОМЕНКО: Конечно.

СЛУШАТЕЛЬ: Хотел еще пару слов буквально сказать. Нам необходимо просто для того, чтобы страна задышала, перенести столицу в другой регион, в Сибирь, в Дальний Восток.

С.ПАРХОМЕНКО: Почему? Почему вы к этому относитесь так серьезно?

СЛУШАТЕЛЬ: Объясню. Потому что москвичи – это настолько прогнившая масса людей, которые держатся за свои квартирки, которые не пойдут колыхать эту лодку и поэтому, вот, властьпридержащим очень выгодно...

С.ПАРХОМЕНКО: А как насчет 1991-го и 1993-го года?

СЛУШАТЕЛЬ: А вот тогда были коммунисты еще, та часть коммунистов была честных. Их уже половину... И, ведь, это были, в основном, пенсионеры. Военные пенсионеры, дедушки, бабушки, которые воевали, которые прошли войну...

С.ПАРХОМЕНКО: Вы думаете, что это они демонстрировали в 1991 году?

СЛУШАТЕЛЬ: А вы посмотрите. Посмотрите кадры кинохроники.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, зачем мне кадры кинохроники? Я ровно в это время в этих самых демонстрациях и ходил в каком-то там ряду на каком-то там месте. Я их видел изнутри и хорошо помню. Нет, я с вами совершенно не согласен – это не было абсолютно возрастное, так сказать, явление. Спасибо вам большое, спасибо за мнение, спасибо за заинтересованное отношение к делу. Хотя, пожалуй, я с вами не согласен, с вашей последней репликой. Это была программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Мы встретимся с вами, я надеюсь, в будущую пятницу снова, как встречаемся уже, шутки шутками, больше семи лет, вот так вот по пятницам в 9 часов вечера для того, чтобы обсудить, что произошло на неделе, что следует из этого помнить. Будьте здоровы, счастливых вам выходных. Все-таки, может быть, маленького кусочка хорошей погоды. Пока! Счастливо!