Суть событий - 2011-01-21
С.ПАРХОМЕНКО: 21.09 в Москве, немножко раньше, чем обычно, начинается программа «Суть событий», я, Сергей Пархоменко, добрый вечер. Очень рад быть снова в этой студии, в первой программе нового десятилетия - у нас с вами начались десятые годы, нулевые мы прожили.
Скажу сразу для тех, кто имеет обыкновение смотреть программы телеканала - это по большей части наши соотечественники, русскоязычные жители, живущие за пределами РФ. Начиная со следующей программы, если все будет в порядке, «Суть Событий» будет выходить еще и в телеэфире.
Считаю, что все рекорды искусства вопросозадавания побил наш слушатель из Греции. Кларифиед, - он задал лучший вопрос наступающего десятилетия: «Объясните, что происходит» - отличный вопрос. Надеюсь, что ответом на этот вопрос мы будем заниматься все предстоящие 10 лет.
Из тех событий, которые можно было бы обсуждать на прошлой неделе, я намеренно не беру долгий срок, который отделяет нас от от той программы/. Которая состоялась в прошлом году 31 декабря - мои товарищи заменяли меня, спасибо им большое. На последней неделе два события заслуживают серьезного обсуждения – встреча Д.Медведева, который в настоящий момент исполняет роль российского президента, обладая титулом российского президента. Встреча его с Общественной палатой и конечно, может быть крупнейшее, - во всяком случае, самое шумное событие международной политической жизни последних нескольких недель – то, что назвали «революцией Жасмина» - революцией в маленьком, но чрезвычайно интересном и я бы сказал, чрезвычайно поучительном государстве Тунис. Про две эти вещи я бы и поговорил.
Прежде всего, что касается выступления Медведева перед членами Общественной палаты, один из радиослушателей задает мне вопрос. Андрей: «Объясните, почему вы презираете Общественную палату. – Неужели этот важнейший инструмент гражданского общества так бесполезен?» Андрей, я не презираю Общественную палату. Я презираю людей, которые попытались Общественной палатой заменить другой важнейший инструмент гражданского общества, - как вы пишете, - который действительно является важнейшим - парламент.
Я считаю, что сам факт существования Общественной палаты является демонстрацией катастрофы русского парламентаризма, который произошел за последние годы в России, когда парламент, важнейший институт государства, один из важнейших органов власти, высший и законодательный орган государства и действительно один из инструментов гражданского общества, был низведен до состояния отдела администрации президента, по-существу, был попран принцип разделения властей - законодательная власть полностью контролируется исполнительной властью, и делается это при попустительстве людей, некоторые формально занимают месса депутатов, Обладают депутатскими мандатами: они нисколько не сопротивляются своему униженному и чисто служебному положению. И в результате вместо парламента был создан некий суррогат, была создана имитация парламента – такое отдельное место, где можно поговорить.
И на мой взгляд, сам тот факт, что президент России Медведев говорит о важнейших - вещах - действительно важнейших, - вчера, не в парламенте, не в ГД, а в этом суррогатном заведении, каковым является Общественная палата - именно это являете тяжелейшим упреком ныне властвующему в России режиму. Это демонстрация того, тех грубых нарушений, той разрушительной работы, которая была проделана сегодня правящим в России режимом, разрушительной работы, направленной на уничтожение российского парламентаризма – не зря говорят все больше и больше – я как аналитик очень горжусь тем, что я заговорил об этом очень давно, несколько лет назад, и это можно проследить по стенограммам программы «Суть Событий», которые все до единого, за уже почти 8 лет ее существования, лежат на сайте.
Так вот я стал говорить том, что в России, в сущности, наблюдаются проблемы не с демократией. В России наблюдаются проблемы с республикой, с республиканским строем. И наши сложности политические в значительной мере связаны с тем. Что Россией управляют люди, которые не уверены в том, что важнейшие атрибуты и важнейшие институты республиканского строя являются лучшими – наиболее эффективными для управления страной. И они, в сущности, все время пытаются подменить их какими-то имитациями, какими-то эрзацами и суррогатами. И один из таких суррогатов – это общественная палата.
В свое время было решено - есть эта знаменитая фраза, произнесенная одним нашим политическим деятелем, что парламент не место для дискуссий. Таким образом, я бы сказал, что парламент это и не место для общества, не место для гражданского общества, для общественного мнения. Это такая штамповательная машина - действительно, странно было бы произносить политические декларации, выступать с политическими речами, обращаясь к штемпельной подушечке – приоткрыть коробочку, она там лежит, измазанная чернилами, наклониться, и говорить ей речь – это странно. Во всяком случае, человек, который бы попытался это сделать, был бы, видимо, не вполне нормальный.
Примерно то же самое – разводить политические дискуссии, - приходят в то, чем сегодня является российская Госдума – это странное занятие – она, что называется, не для того устроена была, не для того выбирали этих людей, чтобы у них происходили политические дискуссии – они законы штампуют.
А сейчас мы еще создадим такую отдельную буйную палатку, за плотно запертыми дверьми, соберем туда людей - к сожалению, там согласились участвовать и некоторое количество весьма достойных людей, которых я очень уважаю - это люди старшего поколения по большей части, люди, которые однажды уже решили для себя этот вопрос, что они собой/, своим присутствием, будут улучшать какую-то отвратительную структуру.
В свое время была дискуссия вокруг Компартии, разного рода других институтов еще советского строя, - дескать, зачем мы будем оставлять этих отвратительных и странных людей один на один с властью, давайте мы попробуем затесаться между ними, попробуем собой разбавить концентрацию этого дерьма – пусть это будет не так все ужасно: мы, приличные люди, соберемся здесь, - вот эта дискуссия шла вокруг Компартии, эта же дискуссия возобновилась, как ни в чем ни бывало, несколько десятилетий спустя вокруг Общественной палаты. И несколько очень достойных людей снова решили вопрос таким же точно образом: они сказали – да, хорошо, я пойду, я окунусь по шею в этот чан с дерьмом для того, чтобы в этом чане было не только дерьмо, а был еще и я, появился бы шанс для каких-то разумных мыслей.
Я этой позиции не разделяю. С другой стороны понимаю, что такая позиция может быть у других людей и моего уважения к этим людям не меньше. Тем не менее, я считаю, на мой взгляд, если бы они спросили у меня, я бы настоятельно рекомендовал бы им этого не делать. Но, слава богу, они моих советов не спрашивают, а живут своим умом.
Так вот президент Медведев выступил перед Общественной палатой с речью, где затронул несомненно важнейшую проблему российской общественной и политической жизни - проблему уничтожения российского суда. Позиция, которую он при этом занял, на мой взгляд, была слабой позицией, а в ряде своих элементов – трусливая позиция. /Могу прямо об этом сказать.
В общем то, что он говорил – были жалкие слова, и он высказывал жалкие, слабые аргументы, которые обидно и горько слышать из уст российского президента. В сущности, он говорил о том, что какие-то другие ужасные люди испортили российский суд, не уважают российский суд, не любят, не ценят, не поддерживают репутацию, и совершенно невозможно с этим иметь дело. Надо, чтобы какие-то другие люди, - не он, а кто-то еще, и не режим, который он возглавляет, и частью которого он является, а какие-то другие силы, наконец уже поимели бы совесть, - вот смысл того, что он говорит.
Цитирую дословно – я вчера вечером с ужасом выслушал все то, что было сказано в телеэфире, и сегодня я распечатал этот текст, что убедиться, что я не ослышался, и все это было сказано. Было сказано: «У меня такое ощущение, что мы зачастую сами на бытовом уровне и на государственном способствуем уменьшению авторитета суда - иногда это делается абсолютно сознательно для достижения вполне своекорыстных целей. В том числе, теми же самыми юристами». Вы понимаете. Что местоимение «мы» в этой фразе - это фигура речи, себя президент Медведев, разумеется, не относит - разумеется, Он не себе адресует этот упрек, а каким-то другим людям и в свойственной ему манере: напрягает лицевую мускулатуру для того, чтобы выглядеть сурово, для того, чтобы это было полно значительности - что он говорит.
«80 процентов людей, которые приняли участие в опросе, - имеется в виду опрос, который Медведев углядел в Твиттеру – вообще надо сказать, вся эта «твиттеромания» начинает носить патологический характер, как будто свет клином сошелся на этом «Твиттере» - лучше бы книжки и газеты почитал, чем круглые сутки в Твиттер пялиться. Можно подумать, что это единственный источник информации об окружающей действительности.
Так вот «80% не верят в справедливое решение суда», - огорчается российский президент. Вообще-то это тяжелейший симптом, даже если реальные цифры несколько иные - я не знаю, насколько эта выборка отражает реальную ситуацию. Но вообще здесь Медведев опускает одно важное обстоятельство – что 80% не верят не в какое-то решение суда, а это все те опросы и выборки были сделаны в интернете и российской прессе по одному конкретному поводу - после того, как был вынесен абсолютно абсурдный, анекдотический, если бы он не был таким трагичным, приговор по делу Ходорковского и Лебедева, - по этому поводу это происходило. Но президент Медведев не находит в себе ни сил ни смелости ни желания произнести вслух то, что он имеет в виду, то, о чем он говорит, и продолжает дальше: «Тому есть масса причин, - что не верят суду, - о них я говорил неоднократно, включая нашу очень тяжелую историю. Суд в нашей стране никогда не пользовался каким-то запредельным уважением – так было еще и при царе-батюшке. Вера в доброго царя? – да, хорошего помещика – да, но только не в суд, не в казенное учреждение, где сидят чиновники, разбирающие споры и дела, которые имеют отношение к собственности.
К сожалению, мы это протащили за последний период по всей нашей истории, с момента возникновения, по сути, современного суда, суда в форме состязательного процесса – это было 150 лет назад и до сих пор.
Вообще такого рода позиция была блистательно осмеяна автором знаменитой пьесы «Обыкновенное чудо» Евгением Шварцем. Уже однажды на эту тему это было написано – был написан чудесный Королек - в фильме его играл Леонов, - который, конечно, ни в чем не виноват, а во всем виноваты предки: тетя злодейка, мама, папа - гены ужасные, наследственность кошмарная, дары прошлых поколений.
Я говорил об этом в последней передаче удеше7гогода, что люди, которые управляют сегодня Россией, давно утратили право – если хотите, моральное и юридическое - во всяком случае, политическое право утратили ссылаться на ужасное наследие, которое им оставили предшественники.
Люди, которые управляют сегодня Россией управляют ею две тернии брежневского срока – это вполне поразительная вещь, о которой они стараются сами не думать и нам не напоминать. Это люди, которые правят страной существенно дольше, чем ненавидимый ими Горбачев, существенно дольше, чем до сих пор внушающий им трепет Ельцин.
Буш-старший управлял страной 8 лет, а Путин - 11 - сначала на посту исполняющего обязанности президента, затем президента, теперь на посту премьер-министра, - мы же понимаем, что страной управляет он.
Я не зря возвращаюсь к этому еще раз - это ключевая на самом деле вещь. Это простой, ясный аргумент, который останавливает всю эту болтовню про то, что что-то кому-то откуда-то досталось - это эти люди, сегодня сидящие во главе России, разрушили российский суд, разрушили его своими бесконечными одергиванием/, стимулированием коррупции, разрушили его бесконечным унижением и бесконечным к нему презрением. И поразительно, что эти люди идут бравировать тем, что закончили юридический факультет провинциального университета. И любят говорить «я юрист», и продолжают уклоняться от ответов на разного рода важные вопросы ровно под этим соусом: «я юрист – мне нельзя».
Если ты юрист - относись к суду соответствующим образом. И дальше президент Медведев в выступлении пред Общественной палатой говорит о том, что многие от него требуют, чтобы он одергивал суд. Он говорит: «Я просто призываю всех к тому, чтобы в своей повседневной работе, включая работу СМИ, максимально уважительно относительно к деятельности суда» - разумеется, это СМИ в очередной раз во всем виноваты.
«Знаете, - говорит Медведев, - ко мне очень часто обращаются с предложениями, иногда с жесткими заявлениями: президент, ну-ка, поправь этот суд, и неважно, кого он судит – предпринимателя, наркомана или кого-то еще. С этого болезнь начинается на самом деле. Кстати, мне обращаются с такими просьбами даже иностранные руководители и руководители иностранных государств: это уму непостижимо» - на этом месте президент Медведев изволили повысить голос и сделать бровками специальное движение – дескать, я возмущен.
На самом деле, конечно/, это лицемерие. К нынешнему российскому президенту и к нынешнему российскому премьер-министру обращаются с другими заявлениями: не «ну-ка, поправь этот суд», а «ну-ка, оставь в покое этот суд». Демагогия же заключается в том, что сначала российская власть в тишине, не производя лишнего шума и лишних движений осуществляет давление на суд – так, как этой власти необходимо, а потом, когда ее начинают призывать компенсировать это давление, то есть, восстановить первоначальное равновесие – отцепиться, отстать, отступить, оставить в покое, прекратить давить, - в этом момент говорят: «я не имею к этому суду никакого отношения. Вы что же хотите, чтобы я влиял на решение суда? - Да, мы хотим, чтобы ты влиял на свои собственные влияния на этот суд - вот что мы хотим. Мы хотим, чтобы ты аннулировал предыдущее. /От тебя требуют, чтобы то давилово, которое ты устраивал, ты бы сам и дезавуировал - вот что от тебя требуют. И не надо этой демагогии, не нужно объяснять, что речь идет о чем-то другом. Проще всего при этом сказать: а что, я никому не командовал, никому не звонил. Понятно. А кто строил вертикаль? Строил - значит, отвечаешь за все, что эта вертикаль навертикалила. Вот и вся история.
Это поразительно на самом деле, с каким презрением люди, которые пишут речи для руководителей российского государства, относятся к слушателям этих речей. Как они мало их ценят и как дешево их пытаются купить - на такие пустые, плоские, демагогические аргументы.
Через несколько минут мы продолжим программу «Суть событий». Сейчас - новости.
С.ПАРХОМЕНКО: Меня тут поправляют – я сказал, что два срока провел Буш-старший - разумеется, я имел в виду младшего, предшественника Обамы.
Очень слушатели очень возмутились, и некоторые не сдерживают своих эмоций, Серж: «Вы – идиот, его разрушил Ельцин ваш дорогой, все претензии к нему». Многоуважаемый Серж, даже если предположить, что его разрушил Ельцин, а что не починили, уже сидя на этих стульях в полтора раза дольше, чем Ельцина. Времени не хватило? Не нравится наследство - почини, исправь, измени. Хочется по-другому - сделай по-другому. Это вам в голову не приходило, уважаемый Серж? - задумайтесь об этом. Хорошо?
Мне кажется, что то, что я цитировал сейчас и президента Медведева – это позиция слабого политика, пытающегося свалить свою ответственность на других, пытающегося перевести разговор на демагогические рельсы. Речь идет о том, что систематическое давление, политическое давление на российский суд, происходящее на глазах у всего мира и на глазах всей той части российского общества, которая продолжает этим интересоваться, - надо сказать, что предпринимаются отдельные усилия для того. Чтобы эта часть российского общества становилась как можно меньше, как можно уже.
Так вот эти усилия наносят колоссальный ущерб не просто российскому государству, российской политике, а и российской истории. Вылезать из этого много лет. Но, несомненно, вылезут. Рано или поздно суд будет восстановлен – без суда ни одна страна не оставалась надолго. Просто некоторые страны переставали быть в целом, поскольку их суд долго не восстанавливался и не вырождался. Вот такая у нас с вами альтернатива.
Что касается Туниса - очень интересная история. Я наблюдал ее по международным телеканалам, смотрел в интернете. Два очень важных урока, которые хотелось бы извлечь из падения президента Бенали, случившегося быстро и неотвратимо. Президент Бенали ровно как мэр Лужков сегодня бывший, мотается по миру, пытаясь спасти что-нибудь - спасти деньги, имущество, найти пристанище. Мне кажется, что то, что происходит с ним и то, что происходит с бывшим мэром Лужковым – очень ясная и понятная тенденция: мир взрослее. Это и есть появление взрослого и единого мира.
На протяжении долгого времени ворам , коррупционерам, лицемерам, диктаторам, удалось разделить мир на две неравные части: на свою страну и все остальное. Вот я, здесь, могу делать, что хочу: могу красть, могу врать, - говорили и думали они. Хвалились они, между прочим, вслух, и некоторые из них продолжают это делать: могу красть, могу врать, могу мучить своих противников, могу убивать их и складывать в холодильник и просто есть, - как это было в Центральной африканской республике у диктатора Бакасы, - в общем, разные встречались.
Но в душе всегда у них было ощущение, что есть какой-то другой мир, где все это не считается. Где я - чистый, честный, красивый, хорошо одетый, солидный, уважаемый, богатый, - и там у меня по-прежнему все в порядке. Я могу здесь проделывать все, что угодно, но там у меня все хорошо. Вот это и есть политика на экспорт и политика для внутреннего потребления, - по-разному это называют, некоторые называют это какими-то ругательными терминами, некоторые стараются держаться в рамках, но на самом деле это так.
Я могу быть диктатором в своей стране, мне в остальном, другом мире, за пределами, за границами моей диктатуры, ничего за это не будет: придет день, я аккуратненько отсюда вывернусь, а там у меня все в поярке: там меня уважают, там ко мне нет никаких претензий, там мои денежки в целости и сохранности, домик на Сардинии, или где я успел купить. Эта история кончается.
Она кончается для самых разных людей. Она кончается для людей, которые были причастны, например, гибели юриста Магнитского в тюрьмы. Они как-то вывернулись - сейчас им удалось вроде бы выскочить из-под объявления их всемирными персонами нон-грата, с блокировкой их денег и имущества за рубежом - несомненно, это рань или поздно произойдет, - не произошло оптом, так произойдет в розницу, потому что тенденция несомненно идет в эту сторону.
Это кончается для Лукашенко, это ровно так же кончается для Берлускони - не надо думать, что это все какая-то бывшая советская история. Это ровно так же повернется и для него. Он думаю, что может спать с маленькими арабскими девочками, и никто об этом ничего не узнает, потому что он большой итальянский начальник. И звать своих друзей из разных других стран – вы знаете. Что в тот момент, когда происходили все эти его оргии, - я имею в виду Берлускони - с девицами, там было множество гостей, в том чисел, некоторые из этих гостей на этой вилле были наши с вами хорошие знакомые, чья судьба нам с вами небезразлична.
Это касается, например, бывшего мэра Лужкова, которому казалось. Все время, что он управлял Москвой и пока на глазах у всех его супруга становилась миллиардером, и можно было здесь, на внутреннем рынке хладнокровно говорить: это не имеет никакого отношения, это чистая случайность, это просто так, - ему казалось, что за пределами Москвы, в крайней случае, за пределами России, все это не считается. И придет день, и он, уважаемый, респектабельный, богатый, будет разъезжать по миру и пользоваться плодами своего удивительного труда на посту московского мэра.
Сегодня мы видим, что эта штука не работает. Оказывается. Что есть страны, которые просто не хотят видеть этого человека на своей территории – я вас уверяю, что мы увидим и другие страны, которые не хотят видеть его денег, или наоборот, которые хотят видеть его деньги, но хотят видеть их арестованными - все это, несомненно, еще будет.
Так же произошло и с тунисским президентом Бенали, который ездит по меру и с ужасом обнаруживает, что здесь арестовали его банковский счет - в Швейцарии, а еще арестовали его виллы, а еще арестовали его особняк в Париже, и так далее, ему казалось, что за пределами Туниса тот грабеж страны, который он устроил на много лет, не считается.
Думаю, что ряды тех, кому придется расставаться с этой иллюзией, кому постепенно перестанет это казаться, - ряды этих людей будут расти очень быстро на наших глазах. Например, мы наблюдаем г-н Якеменко, которому казалось, что все то. Что он выделывал - назовем это так – на политическом поприще России – это вообще не считается. Это не считается за границей, где он собирается закончить свои дни, несомненно. Это не считается за пределами российской политической элиты – это там знают, как он работает, и чем он работает. Это там знают, откуда финансировались эти его «Наши», а за пределами – ничего, он там остается уважаемым человеком..
Ничего подобного. Мир един и спаян. Это один урок, о котором напоминает нам «Жасминовая революция» и история тунисского диктатора Бенали, за приключениями которого мы с некоторым внутренним трепетом наблюдаем, потому что видим в этих приключениях предпремьеру того, на что нам предстоит смотреть еще много раз с участием актеров, чьих лица нам хорошо знакомы – с участием сегодняшних политиков, российских депутатов, российских генералов.
Вы думаете, ФСБ, которое все больше и больше втягивается на протяжении всех этих лет и втягивается сегодня в коррупционную систему сегодняшней России не попадает таким образом, под наблюдением тех, кто смотрит за передвижением мировых денег?
Ведь деньги, заработанные офицерами и генералами ФСБ России, отправляются куда? - за границу. И там на них внимательно смотрят люди, которые следят за процессом отмывания денег, и таким образом происходит тихая перевербовка офицеров российских спецслужб: они постепенно все больше и больше заглатывают этот крючок - тот самый, которого они боятся больше всего - крючок своего зарубежного противника. Их за эти деньги держать проще, чем за какую бы то ни было другую часть тела.
И нам предстоит на все это смотреть - смотреть на то, как люди, которые кажется, что то, что они делают в России, не портит их репутации за рубежом, будут обнаруживать, что в сегодняшнем мире это не так.
Здесь второй урок очень важный, который преподает нам Тунисская революция – это урок отношения к такого рода диктаторам. Человек по имени Бенали еще совсем недавно был часть мирового политического сообщества. Пока он находился внутри, пока не выскочил за эти пределы, все было в порядке – он был как бы в домике: с ним здоровались, поздравляли, вели переговоры, инвестировали допускали, садились за стол переговоров. Он был один из тех, кто представляет из себя мировую политическую элиту. В одну секунду, когда расцвел этот самый «жасмин», вдруг оказалось, что это человек, возле которого невозможно находиться. Вдруг оказалось, что это человек, которому не просто нельзя доверять, а присутствие которого среди нас, благородных политиков, абсолютно недопустимо.
Это втора история, которую мы можем наблюдать на тунисском примере. Мне кажется, что люди, которые общались с Бенали, вели переговоры, отдавали распоряжения на политическом уровне о прикрытии инвестиций в тунисскую экономику, а на самом деле в экономику его семьи, поскольку последние годы тунисская экономика была ничем иным, как экономикой его клана.
Так вот эти самые люди должны сегодня задуматься о том, кто из их партнеров следующий. И в каком следующем случае им придется стыдиться своих недавних переговоров, недавних поздравлений и своей недавней снисходительности.
Потому что есть ситуации, о которых мы говорим всякий раз, когда в России происходит какая-нибудь тяжелая, постыдная ситуация – вроде вынесения приговора Ходорковскому - дескать, ну и что, ну, например. «Нью-Йорк Таймс», два раза напишет, напишет еще «Файнэншл Таймс» - вот и вся реакция. Потому что никуда они не денутся: будут торговать, подписывать, здороваться за руку, обниматься и целоваться, приезжать с визитом, принимать - все будет хорошо.
Так было и с президентом Бенали. Я сейчас обращаюсь не к президенту Бенали, а к его бывшим друзьям, к тем, кто относился снисходительно к его выкрутасам. Сегодня вы стараетесь не вспоминать этого, сегодня вам начинает казаться, что лучше было бы тогда быть по-попринципиальнее, посуровее. Задумайтесь об этом. Те, кто считает, что российская нефть, в конце концов, пахнет только нефтью, и ничем больше не пахнет. А российский газ, как известно, вообще ничем не пахнет, потому что если в него ничего не добавляют, так он и запаха не имеет.
Очень интересная история произошла у нас на глазах и мне кажется, мы должны приложить ее к себе, приложить ее к вещам, которым нам кажутся гораздо более близкими и гораздо более важными, чем судьба этой банановой республики - чуть не сказал, - но на самом деле она не банановая, а финиковая эта республика на севере Африки. \
Многие думают: ну, что нам этот Тунис? Курортное место, - ну, не туда, а в другое место съездим, купим финики алжирские или египетские. Но во всем этом больше интересного, поближе на самом деле Тунис находится к нам, чем кажется в первый момент.
Слушаем ваши звонки.
СЛУШАТЕЛЬ: Николай, Москва. Вы в курсе истории, которой вся Норвегия озабочена и Европа уже подключилась – с россиянкой, которая нелегалкой жила много лет. Вас не удивляет, что когда была в Финляндии русская женщина, была огромная шумиха на центральных каналах - может быть, дело в национальности, девушка с Кавказа? Почему нет такой шумихи?
С.ПАРХОМЕНКО: Знаете, это совсем другая история, и из нее российской пропаганде много ненапропагндируешь. Действительно, история интересная. Рекомендуют заинтересоваться этим. Девушка, которая закончила Транхеймский университет, два факультета – это одно из лучших норвежских заведений, она из Дагестана, зовут ее Мадина, но она выбрала себе какое-то другое имя, - она написала книгу о том, как живется нелегальному эмигранту в Норвегии. И немедленно за это поплатилась - ее немедленно вычислили и - а, раз ты недовольна, выступаешь с политическими манифестами, значит, будем от тебя избавляться.
Кроме того, там действительно был формальный повод - она за все эти годы умудрилась, и это ее ошибка, - умудрилась не урегулировать свои отношения с норвежским государством. В этой ситуации Россия должна была к этому как-то относиться. Норвежцы в своем праве, они действуют абсолютно по закону в этой ситуации – упрекнуть их невозможно, речь только о моральной стороне дела, - она абсолютно добросовестный и добропорядочный кадр, она написала эту книжку, училась в университете - упрекнуть ее в нарушении других законов, кроме собственных административных, иммиграционных правил, невозможно.
Но это вопрос, скорее, об уважении государства своих граждан. Россия в этой ситуации должна была вступиться за нее, если бы она относилась к ней, как крупный государственный институт, с уважением. Не пыталась бы превращать ее в инструмент.
История с португальской девочкой, или с финским ребенком – это ситуация, в которой российское государство, вполне цинично и прямо, использует своих граждан для того, чтобы превратить их в инструмент международной пропаганды - чтобы демонстрировать, чтобы осуществить давление, чтобы показать всем. Причем, пропаганда эта может быть обращена вовне, вовнутрь, но и в одном и другом случае Россия совершенно не была заинтересована судьбой самих этих людей.
Было совершенно очевидно - эту девочку, которую силой вытаскивали из Португалии – было абсолютно очевидно, что судьба этой девочки на самом деле Россию не интересует. И тех дипломатов, которые занимаются ею, совершенно не интересует - совершенно очевидно, что в той семье, в которой она жила, она была вполне счастлива, а в той помойке, в которую он в результате попала – я это говорю, потому что видел довольно много подробных отчетов о тех условиях, в которых эта девочка оказалась в России, - и не надо демагогии - я помойкой называю не Россию в целом и помойкой называю не ту область в целом, в которой она оказалась, а тот конкретный двор - этот двор в этой деревне – на который ее затолкали. Понятно, что эти условия худшие, чем те, в которых она жила в Португалии. Устроили из этого пропаганду.
Из норвежской девицы пропаганды не устроишь. Можно помочь ей, или не помогать, поддержать или не поддерживать, уважать или не уважать – никакой пропаганды из этого не получаете. Речь идет о том, как государство ценит этого конкретного человека. Почувствуйте разницу. И выяснилось в этой ситуации, что никакого интереса российское государство к ней не испытывает – подумаешь, дагестанка Мадина – или осетинка? - не помню. Но это кА КрАЗ неважно, не думаю, что речь о том. Что она какой-то не той национальности/, и поэтому относятся к ней не так трепетно – инструментом сделать ее невозможно.
Это была программа «Суть событий», первая в новом десятилетии.