Иран - Виктор Ерофеев - Своими глазами - 2010-07-05
О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день, это программа «Своими глазами» в студии телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы» Ольга Бычкова и Софико Шеварднадзе. У нас сегодня замечательная пара – это наши гости, писатель Виктор Ерофеев и его жена, Катя, которые буквально вчера вернулись из Ирана. Наши зрители могут видеть Катю, которая одета в настоящую иранскую одежду, правда?
Е.ЕРОФЕЕВА: Правда. И даже бирюза настоящая.
О.БЫЧКОВА: И бирюза настоящая, и платье настоящее, и мы видели перед эфиром Катю – у нее очень красивые шаровары – все совершенно замечательно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: И никак не может снять свой платок.
О.БЫЧКОВА: Потому что привыкла после Ирана. Мы спросим вас обязательно, насколько такая поездка в Иран влияет на внутрисемейные отношения, - наверное, влияет - судя по покорному и скромному виду Кати.
В.ЕРОФЕЕВ: Положительно влияет.
О.БЫЧКОВА: Кто бы сомневался в вашем ответе.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вот, Катерина, могло быть и так.
О.БЫЧКОВА: Начнем с самого начала – Виктор Ерофеев поехал в Иран в качестве писателя – вы не поверите – не как турист, не как журналист, - вы представляли свою книгу, переведенную.
В.ЕРОФЕЕВ: Да, я представлял роман «Хороший Сталин», переведенный на фарси. Только что вышел роман на фарси, и надо сказать, это первое художественное произведение русской литературы современной, которое было переведено на фарси за последние 20 лет.
О.БЫЧКОВА: А почему это они вас вдруг решили переводить на фарси? У вас репутация не самого такого… как бы это сказать вежливо?
В.ЕРОФЕЕВ: Иранского писателя.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Традиционального.
В.ЕРОФЕЕВ: Фундаменталиста.
О.БЫЧКОВА: Как защитника и поборника настоящих ценностей. Я не хочу сказать, что вы не такой на самом деле, но у вас такая репутация – почему это вдруг они решили вас переводить?
В.ЕРОФЕЕВ: Видимо, во-первых, репутация до Ирана еще не дошла - что понятно. А что самое главное – моя переводчица и теперь Катина подружка Зейнаб, которая перевела эту книгу.
О.БЫЧКОВА: Иранская женщина?
В.ЕРОФЕЕВ: Иранская. 40-летняя молодая, красивая женщина, - поразительная совершенно. Я вдруг понял, что можно воспеть ее и написать новый роман «Иранская красавица» - это про нее. Она, будучи в Москве, пошла в магазин, который напротив «Эхо Москвы» и увидела книжку под названием «Хороший Сталин», и это название ее заинтересовало. Она купила ее, пролистала и поняла, что это ее мечта – перевести этот роман. Она с ним работала два года. Она мне сказала, что практически два года жила со мной – это иранская женщина в Тегеране. Жила со мной два года, муж - кстати, красавец, член парламента, - все серьезно у нее, член нынешнего иранского парламента, ревновал - как же, с Ерофеевым живешь, не со мной. Она перевела, очень глубоко погрузилась в мир книги, и книга вдруг выстрелила, имела огромный успех. Продали первый тираж еще до того, как мы появились. Сейчас продается второй тираж, говорят, уже заказан третий. То есть, книга становится бестселлером - 30 рецензий везде, по всей стране. Я туда приехал крупным иранским писателем. Почему такой успех? Потому что книга «Хороший Сталин» - это, собственно, то, что их больше всего сейчас волнует. Эта книга о том, как можно жить при… сейчас я вам скажу, как это можно точно – как можно жить при магическом тоталитаризме – это формулировка, которую я дал сталинизму в «Хорошем Сталине» - это они. Самое интересное, что книга заинтересовала и официальных людей – мы знаем, что читали самые-самые – внук Хоменеи читал, - мы это знаем, знаем, что высшее правительство все перечитало.
О.БЫЧКОВА: Они ее читали как учебник.
В.ЕРОФЕЕВ: Они ее читали с этой стороны как учебник, а с другой стороны вся интеллигенция, лучшие писатели – мы познакомились с лучшими иранскими писателями, Катя лучше выговорит их имена.
О.БЫЧКОВА: Вы говорите на этом языке?
В.ЕРОФЕЕВ: Три слова.
Е.ЕРОФЕЕВА: Да, пару-тройку слов я успела выучить.
В.ЕРОФЕЕВ: И надо сказать, что оппозиция восприняла эту книгу как учебник тоже. То есть, два учебника из одной книги вышло. И была очень большая встреча в Тегеране, сразу, как только мы приехали, в таком заведении под названием «Бук-Сити» - это тоже перевод с фарси, - там собрались радио, телевидение.
Е.ЕРОФЕЕВА: Я могу сказать, как он называется на самом деле.
В.ЕРОФЕЕВ: Скажи.
Е.ЕРОФЕЕВА: Он называется «Шахри-хетаб»
О.БЫЧКОВА: Теперь осталось два слова.
В.ЕРОФЕЕВ: Я знаю неприличное слово «кир», потому что царь Кир, о котором все говорят, так это оказывается тот самый фаллос, который мы знаем на три буквы, так что будьте осторожны, говоря слово «кир».
О.БЫЧКОВА: Или наоборот. Я только не поняла, почему это называется «Бук-сити»? Мы же привыкли к тому, что у них такой антиамериканизм в Иране.
В.ЕРОФЕЕВ: Они это называют «Бук-сити», потому что они такие более или менее либеральные.
О.БЫЧКОВА: То есть, там есть разные.
В.ЕРОФЕЕВ: Там есть разные. Вообще это «Поле чудес» - прямо скажем, и туда надо запускать всю нашу публику. Это совершенно не то, что мы себе представляем. Во-первых, нас все отговаривали, последним был Андрей Макаревич, который сказал – вы едете в страну дьявола. И у меня было ощущение, что мы пескари, которых выловили, и сейчас на сковородке поджарят в Иране. Причем, нам говорили и достаточно официальные люди здесь - Виктор, бойся провокаций – придешь в «Бук-сити», что-нибудь скажешь, а тебя уже в наручниках и в тюрьму. А тюрьма у них «эвин».
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы ее тоже видели?
В.ЕРОФЕЕВ: Видели. Но не посидели.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Слава богу.
В.ЕРОФЕЕВ: Кстати говоря, там серьезная тюрьма, где сидят оппозиционеры, и что самое замечательное, там строят сейчас вип-камеры – это нам сообщил бывший министр – не скажу, кого. Вообще будем точки ставить в некоторых местах, потому что все-таки там хоть и магический, но тоталитаризм, и это видно. Но бывший министр нам сообщил, что там строят вип-камеры для тех людей, которых вроде бы так не посадишь, но с другой стороны, должны сидеть.
Е.ЕРОФЕЕВА: Как домашний арест.
В.ЕРОФЕЕВ: Нет, в тюрьме, в «эвине» этом самом. Это как шарашка.
О.БЫЧКОВА: Это как ты не знаешь, а Виктор наверняка знает – как Нижний Тагил.
В.ЕРОФЕЕВ: Как Нижний Тагил или как шарашка для наших ученых при сталинском режиме. Короче говоря, распалось на две группы. Сразу скажу, что наше основное общение было - это были академики, профессора, музыканты, журналисты, радиотелевизионщики молодые, писатели знаменитые и менее знаменитые. Были люди совершенно замечательные, иранские специалисты по Достоевскому, например, написавшие книги по Достоевскому на фарси – тоже кружились вокруг нас. Ну и, кроме этого, конечно торговцы торгов кружились, продавцы кофе, сладостей – все кружилось. Мы объездили Иран довольно плотно.
О.БЫЧКОВА: Еще по стране ездили?
В.ЕРОФЕЕВ: Ездили по стране, и там нас со знаменами, с флагами, с музыкой, били в бубен.
О.БЫЧКОВА: Катя, Виктор очень преувеличивает по поводу флагов и бубнов?
Е.ЕРОФЕЕВА: Нет, флаги действительно. Но это еще было связано с тем, что у них должен был быть праздник, уж не знаю, состоялся он или нет, - флаги они развесили по поводу Дня Отца, который произошел от Дня Восьмого аятоллы шиитов, - ой, Восьмого имама шиитов.
В.ЕРОФЕЕВ: Надо сказать, что Ахмадинеджад, президент Ирана , он заявил по телевизору - там праздновали день рождения Али, это Второго имама, пророка, и он сказал по телевизору, по-английски, бегущей строкой: «Все человечество благодарно имаму Али за то, что он сделал» - то есть, там так круто – се человечество празднует.
О.БЫЧКОВА: То есть, вы там лично увидали много знакомого.
В.ЕРОФЕЕВ: Мы увидали много знакомого.
О.БЫЧКОВА: Вы, наверное, уже забыли, что так бывает.
В.ЕРОФЕЕВ: Из разговоров с людьми мы поняли, что это все не так знакомо нам, потому что я могу сказать, что современный Иран не похож ни на какое представление о нем, каким бы оно ни было - либерального, консервативного и прочего толка.
О.БЫЧКОВА: Давайте об этом – чего вы ждали и чего вы не дождались.
В.ЕРОФЕЕВ: Мы ждали, что нас в тюрьму посадят сразу, в аэропорту. Поэтому просил, чтобы нас встречали – встречали и с одной стороны, и посольским, кстати, тоже спасибо – встретили. Катя как из журнала «Плейбой» - она забыла все эти платки в багаже, и поэтому она выходит с золотистыми своими волосами – вот фильм об этом надо снимать – она выходит в зал прилета. И все иранцы смотрят на эту копну – это такой вызов. Как если бы я вышел с атомной бомбой в качестве ребенка.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Катя, вам не страшно было?
В.ЕРОФЕЕВ: Она забыла. Она страшно волновалась, и вот мы стоим уже чтобы получить печать у пограничницы, закутанной в черное, и ко мне подходит человек лет 45, такой по-восточному внимательный, расположенный - как в фильме, - непонятно какого цвета и характера лицо – такой неприметный человек возникает, улыбается мне, ничего не говорит, и показывает на нее. И я вижу в его глазах все – вижу, что если я ему скажу: не будет этого, - нас уволокут обратно в самолет. То есть, жесткость абсолютная, и в то же время абсолютная медовость восточная - и так, и так. Я говорю – «ин ве ленгвич» - строго. Тогда он подходит к пограничнице и ей сообщает – эту пропустите.
О.БЫЧКОВА: Муж сказал.
В.ЕРОФЕЕВ: Да, муж сказал. И мы входим, и там уже просто скандал, потому что она такая. А там вообще никакая.
Е.ЕРОФЕЕВА: И даже в хвостик не собрали?
В.ЕРОФЕЕВ: Ничего. Вот явилась такая в Иране.
О.БЫЧКОВА: Объясняю радиослушателям - Катя сидит в образе такой Лорелеи, такие длинные волосы белые, очень красивые.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Кучерявые. Голубые глаза.
В.ЕРОФЕЕВ: Очень красивая девушка с очень красивыми белыми, пшеничными волосами. Я думаю, что в Иране таких девушек не очень много – что-то мне подсказывает.
В.ЕРОФЕЕВ: Мы не встретили ни одной.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Даже если они есть, они прикрыты платком.
О.БЫЧКОВА: И их увидеть достаточно сложно. То есть, вы там произвели фурор.
В.ЕРОФЕЕВ: Бомба сразу взорвалась. Но мы ее аккуратненько загасили.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Но это же поразительно, что они так культурно к людям обращаются?
В.ЕРОФЕЕВ: У офицера-кэгэбэшника было ровно столько строгости, что он дал мне понять, что если не наденет - все, не пустят. Но одновременно он был настолько шармером таким – любезным. Я думаю, что, наверное, он был в роли подполковника, а мы знаем, что подполковники иногда далеко идут наверх, так что он, наверное, тоже пройдет.
О.БЫЧКОВА: Способный человек.
В.ЕРОФЕЕВ: Да, способный.
О.БЫЧКОВА: А дальше вы ходили уже все время в платке, как положено?
Е.ЕРОФЕЕВА: Да.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: В сопровождении кого? Или бывало, что вы парочкой ходили по улицам?
В.ЕРОФЕЕВ: Ходили. Причем, катя любительница ночных гуляний, она в три часа ночи мне говорит – пойдем, пройдемся по Тегерану. Я говорю - в общем, полицейская страна. Но мы гуляли в нашем квартале. Мы же еще жили в семье - вообще погрузились в иранский быт.
О.БЫЧКОВА: В семье, не в гостинице?
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы у Зейнаб жили?
В.ЕРОФЕЕВ: Нет, у ее родственницы. Мы погрузились в быт, поняли, какими туалетами они пользуются – все поняли.
О.БЫЧКОВА: Вы специально решили не жить в гостинице, вы решили сэкономить?
В.ЕРОФЕЕВ: Нет, за нас заплатили. Во-первых, гостеприимство нарастало как снежный ком. Потому что сначала они нас увидели – такие мы знаменитые иранские писатели типа, все было хорошо. Но потом они поняли, что с нами можно общаться. Зейнаб, конечно, огромное дело сделала – переводила постоянно. Потому что они английский не очень хорошо знают - как в Японии: вроде все знают, и вроде «Ту ти» - «два чая» - уже непонятно. Короче говоря, были проблемы. Но она нас так представила иранской общественности, что они решили с нами дружить – иранская либеральная демократическая общественность с нами стала дружить бурно. Но им сказали, когда они делали большой вечер с прессой, им сказали – про Сталина говорите сколько хотите, про книжку, восхваляйте ее, только не делайте сравнений с Ираном никаких. Поэтому человек, который 40 минут читал доклад про эту книгу, а мне Зейнаб переводила, и я еще подумал – нам бы таких критиков, которые никогда меня не видели - это профессор Тегеранского университета, заведующий кафедрой английской литературы. Почему-то так. Он прочитал доклад 40 минут. Я подумал - вот это класс. То есть, мы-то думаем, что там сидят заговорщики, что они сейчас испытают атомную бомбу, мы все взорвемся, все будет уничтожено. А здесь сидят рафинированные люди, которые, во-первых, знают, что такое свобода – в отличие от нашей больной страны. Они знают, потому что они прошли через американскую колонию – у них было 44 тысячи американских военных советников с дипломатическим паспортом. И у них вся инфраструктура дорог американская. Там все знаки идут на фарси, а потом по-английски, и ощущение такое, что вы в Америке, только с добавкой фарси – дороги прекрасные. Люди – красавцы. Едешь туда, думаешь - угнетенный народ, зажатый Хоменеи и духовными лидером. Нет, они такие гордые. Вообще я вам скажу, что это такие восточнее поляки - с прекрасным отношением к женщинам, уважение полное. С прекрасным ощущением себя как панов таких, с гонором, с блестящими глазами о том, что мы – иранцы, но не фашистский национализм – по крайней мере, в тех кругах, где мы были. И ощущение такое, что наша цивилизация все-таки сказала какое-то свое большое слово, мы были около Шираза в Персиаполисе, в городе, где Кир и Дарий построили город – вот чудо света. И вдруг мы поняли, что этому городу 2600 лет.
О.БЫЧКОВА: Там все такое.
В.ЕРОФЕЕВ: Где они приняли Кодекс прав человека. А я подумал – а мы почему-то всегда болели за Грецию, Александр македонский их разгромил, чтобы этих персов вывели как тараканов, и чтобы их никогда вообще не было. И вдруг являются такие персы красавцы, все удалые совершенно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Я могу подтвердить слова Виктора, потому что у меня очень много друзей-иранцев, с которыми я училась, и более образованных, тонких, глубоких и светских людей в правильном, хорошем понимании этого слова, я очень редко встречала.
В.ЕРОФЕЕВ: Потом про политику, потому что политика тоже не так проста.
О.БЫЧКОВА: Нет, лучше про жизнь.
В.ЕРОФЕЕВ: Мы ездили большой компанией наших друзей, просто красавцев удалых, жалко, что фотографии не принесли – показали бы телезрителям – которые там занимают определенные хорошие посты, что их всех отличало? Абсолютная не угодливость, а… вот что-то Катя захотела – воды выпить, и тут же он срывался, перс по имени Али, и мчался куда-то – приносил, и обслуживал. Потом носили нам подарки – нам понравилась иранская музыка, нам подарили.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это восточное гостеприимство.
В.ЕРОФЕЕВ: И это все было не показушное, это не было унижением – есть страны, в которых это проглядывается. Это были такие нормальные персы, которые считают, что у них 4 тысячи лет цивилизации, и они могу т позволить быть себе свободными и раскованными.
О.БЫЧКОВА: Расскажите, как вы жили в квартире, в доме, где живет иранская семья. Как выглядит этот дом? Спрашивают про какую-то особенность туалетов местных.
Е.ЕРОФЕЕВА: Туалеты, как выяснилось, американские.
В.ЕРОФЕЕВ: Дело в том, что там так – в гостинице, даже в номере, два типа толчков – один американский, не европейский, а другой иранский – то, что у нас называется «орлом». И ты понимаешь, что находишься между двумя цивилизациями: ты можешь пойти туда, а можешь пойти сюда.
О.БЫЧКОВА: Они одновременно существуют в одном здании?
В.ЕРОФЕЕВ: Одновременно у вас в номере, и даже не в номере, а одновременно находятся у вас в ванной комнате.
О.БЫЧКОВА: Даже так? А зачем?
В.ЕРОФЕЕВ: Как – зачем? Выбирайте, кому вы принадлежите – вы востоку принадлежите, или западу. Если западу - идете направо, если востоку – налево. Причем, у Зейнаб в квартире – у нее большая квартира, вся в коврах, но выдержанно все, продуманно. Ковры там действительно соответствуют своей репутации, мы тоже один приобрели, хотя Катя меня в мещанстве тут же обвинила. Но я подумал, что когда мы вывезем и привезем в Москву, то это мещанство раскроется красотой. Сегодня мы его раскрыли, и наша домработница сказала, что ковер классный. Не бешеные деньги стоит, но ручной работы.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Сколько такой ковер стоит?
В.ЕРОФЕЕВ: Мы же были друзья иранского народа, нам продали по дешевке, поэтому мы цены не будем сдавать, потому что нам, видимо, с какой-то скидкой бешеной продали. Вообще, смотрите - они не знали Катю, но потом они Катины билеты оплатили, когда мы летали по стране. Они фактически оплатили все, что мы там ели, пили, жили. Они предложили нам жить в семье не потому, что считали, что это будет дорого для них, а потому что сказали – живите, так интереснее - квартира, туалеты интересные, разная персидская мебель, персидские угощения. Короче говоря, мы 15 дней были персами.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Красивая мебель у персов?
В.ЕРОФЕЕВ: Красивая. Мы удивлялись, что это из настоящего дерева.
О.БЫЧКОВА: В таком восточном стиле, как большинство из нас не любит, или это красиво?
В.ЕРОФЕЕВ: Оно на грани. То есть, вроде бы есть тот стиль, который мы не любим - такая в сторону румынской мебели.
О.БЫЧКОВА: Да, в финтифлюшках.
В.ЕРОФЕЕВ: Но изысканность у них везде проскальзывает. Единственное, нас с Катей все поражало – картинки они вешают в духе импрессионистов или в духе европейского пейзажа – они очень плохие. Картинки на стенках в гостиницах и домах.
О.БЫЧКОВА: Репродукции?
В.ЕРОФЕЕВ: Нет, наверное, они и сами могут что-то нарисовать, но они плохие, фиговые просто. А все остальное у них действительно замечательное.
О.БЫЧКОВА: Прерываем этот увлекательный рассказ - Виктор Ерофеев и его жена, Катя, вернутся также в этот прямой эфир.
НОВОСТИ
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Продолжаем программу «Своими глазами», в гостях Виктор Ерофеев и его жена, Катя, которые побывали в Иране и делятся с нами впечатлениями. Мне кажется, я слышу некий восторг от ваших рассказов.
О.БЫЧКОВА: Не «некий», а просто восторг.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Я тоже большая поклонница Ирана и иранской культуры, но вы рассказывали, как люди живут, и мы остановились на том, что все, что там западное – это безвкусно, а все старинное или восточное очень красивое.
В.ЕРОФЕЕВ: Я не совсем так сказал. Есть великая тема - Россия и Иран. Как выяснилось в Иране, мы очень похожи. Потому что действительно есть старинная или архаическая культура, которая таким или другим способом вошла в фундаментализм политический, духовный. Кстати говоря, действительно вспоминаешь СССР – там висит Хоменеи как Ленин и Хомейни как Сталин.
О.БЫЧКОВА: Везде висит?
В.ЕРОФЕЕВ: Везде. Кроме туалетов. Везде висит, навязчиво так висит. Навязчиво и страшно висят, конечно, портреты и фотографии этих молодых мальчиков, которые погибли на войне с Ираком - едешь через город и десятки и сотни мальчиков висят – видимо те, которые в раю, если верить Хомейни, которые шли и подрывались на минных полях.
О.БЫЧКОВА: Подождите – висят эти портреты? Но это же давно было, уже сколько лет прошло.
В.ЕРОФЕЕВ: Это все случилось в 80-м году, но для тоталитаризма нет времени, он вечен, поэтому эти мальчики вечны - во-первых, они в раю, а во-вторых, это как по Абхазии после войны 90-х годов.
О.БЫЧКОВА: Эти плакаты висят вдоль дороги?
В.ЕРОФЕЕВ: Это не плакаты, это просто фотографии. Плакаты там не всегда понятны, потому что не всегда все спросишь, но там ясно, что такой дух тоталитаризма – там какие-то ракеты, мирные атом, и армия есть. Риторики военной меньше, но солдатики такие мужественные, крепкие, чувствуется – дадут жару. Поскольку у нас было много встреч, надо выбрать какое-то направление. Вот Иран и мы - ест такая традиционная, я бы сказал, деревенская культура, и там их сегодняшний режим питается такими рабоче-крестьянской массы – они за него, и это половина страны. Президент – популист, парень такой, если что случилось, в деревню едет и объясняет, что такого не должно быть.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Его любят в деревнях?
В.ЕРОФЕЕВ: Любят.
О.БЫЧКОВА: Вы видели настоящую деревню?
В.ЕРОФЕЕВ: Нет, только проезжали. Сказать, что жили в деревнях – нет. Кстати говоря, совершенно не бедные. Было ощущение, что там будет полу-Индия, еще что-то – не бедная деревня, все нормально. Они безликой архитектуры, просто никакая.
О.БЫЧКОВА: Серый бетон?
В.ЕРОФЕЕВ: А природа замечательная, и в каждом районе Ирана она своя. В Ширази пальмы до небес, а в Тегеране платаны или чинары до небес, особенно в парке шаха, который называется…
О.БЫЧКОВА: Катя, второе слово?
Е.ЕРОФЕЕВА: Садебад.
О.БЫЧКОВА: Здорово.
В.ЕРОФЕЕВ: Еще знаю, как задница - «кун». Должен же я отработать свою репутацию. А что касается западной стороны, то у них этот заряд западной структуры, культурной, политической, у них есть. Поэтому они совершенно четко понимюат, что такое права человека, для них это не пустой звук, что такое свобода, правоохранительные органы и что такое наоборот, защитники прав человека – все это четко выделено.
О.БЫЧКОВА: Это вы по каким признакам узнали?
В.ЕРОФЕЕВ: По бесконечным разговорам. Они рассказывали так, что их дважды обманули, а это нехорошо с точки зрения того же самого ислама. Первый раз девчонки в мини-юбках в 1979 г. пошли на баррикады, революция, и их обманули через год, потому что девчонок одели в платки и пришло духовенство и, кстати, не самое пресвященное, и перехватило власть – это первый обман. И второй обман был в прошлом году, когда они считают, была фальсификация, подтасовка выборов, был расстрел, и помимо этих мальчиков, которые висят официально в городах, есть еще другие лозунги, которые пишут на стенах. Например, там такое: «Нида все еще жива" – это та девочка, студентка, которая занималась музыкой, которую все любили - ее убили в прошлом году.
О.БЫЧКОВА: Которая погибла практически под объективами.
В.ЕРОФЕЕВ: Наша Зейнаб тоже ходила на эти демонстрации – думаю, что это можно сказать, и вместе со своей родственницей, и на их глазах убили 7 человек – стреляла полиция. И они сказали – своих не полагается убивать в мусульманстве, и врать не полагается. И говорят - в течение последнего года было очень много вранья, потому что страна раскололась пополам и пошли такие зачистки. Профессоров выгоняют из университетов. Есть несколько либеральных газет, но предупреждают - если человек связан, например, он юрист – не пиши туда. И вообще – я начал говорить, но что-то сбился на туалеты - я думаю, что очень важно сказать, что Иран сейчас напоминает наш советский НЭП. Рестораны прекрасные, немножко однообразная еда - но немножко, за 15 дней мы не пресытились. Но эти фонарики – такое впечатление, что мы где-то в Италии – все светится, все летают, порхают.
О.БЫЧКОВА: Только девушки очень одеты.
В.ЕРОФЕЕВ: Девушки не одеты. В ресторанах модницы.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: То есть, они заходят в рестораны и там раздеваются?
В.ЕРОФЕЕВ: Что там раздеваться? Там 45 градусов, там дальше не разденешься чем то, что на тебе. Они заходят, но любая часть их туалета она сексуально-эротическая и эротически-сексуальная. Такие модницы.
Е.ЕРОФЕЕВА: Да, Они даже умудряются показывать свои прически, крашеные волосы, хотя это запрещено. И как нам рассказывали в посольстве, там некоторое время вылавливали девушек с накрашенными ногтями и по 5 долларов за каждый накрашенный ноготь штраф. В том чисел, и за косметику.
О.БЫЧКОВА: Значит, в результате они ходят накрашенные, без платков?
В.ЕРОФЕЕВ: Нет, все с платками. Причем, надо сказать, что даже либерально-демократическая общественность, с которой мы общались, они совершенно не против платков. Я спрашиваю – когда вы думаете, женщины у вас в Иране снимут платки? - А зачем им снимать? И Зейнаб тоже за платок – а что, это традиция наша. Надо сказать, что когда женщина не закрывает свою шею, то еще возникают некоторые запретные места, куда тоже хочется заглянуть – например, шея, или, например, волосы. А тут мы приехали в Москву – все голые бегают просто. Мы так ходим, сморим – носятся голые.
О.БЫЧКОВА: Виктор Ерофеев приехал из Ирана фундаменталистом. Я только хотела спросить, не кажется ли вам такой закрытый наряд более сексуальный и эротичный, чем открытый, а оказывается, ровно наоборот.
В.ЕРОФЕЕВ: Нет, все по-разному. Но надо испытать и этот фантазм.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Красивые девочки там?
В.ЕРОФЕЕВ: Девочки красивые, они такие узколицые. Они, конечно, все называют себя арийцами, и вообще нам показывали – арабы это не то, турки не то, - ну, так деликатно. Я спросил, а кто «то»? - Только армяне «то», а все остальное «не то». НО девчонки очень красивые. Например, сестра Зейнаб вообще красавица, художница, такие экспрессионистские вещи пишет. Так значит НЭП. И я думаю, что не дойдет до террора, потому что сил не хватит.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А что будет?
В.ЕРОФЕЕВ: Я думаю, что потихонечку все уйдет в либерализм.
О.БЫЧКОВА: Медленно, но сдвинется в ту сторону?
В.ЕРОФЕЕВ: Уже год назад гражданской войны не было, но общество было расколото. Сейчас президент сказал, что полиция перебарщивает насчет ловли девушек – там эти ногти, все, читалось, что девушка не может идти с парнем вместе. Мы видели не могиле Саади в Ширазе – там вокруг сидели такие ангелочки девочки с мальчиками, смотрели фотографии в телефоне мобильном, смеялись, ну, обнимались аккуратненько. Все-таки такой маскарад. Они сами знают, что, где и как. И пресвященная публика воспринимает этот режим, жесткий и неприятный, как торжество такой архаики, но не только. И тут начинаются тоже новости – все хотят бомбы – либералы хотят, демократы хотят – все хотят.
О.БЫЧКОВА: Они так и говорят?
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А зачем она им?
В.ЕРОФЕЕВ: Они говорят: Израиль имеет бомбу, Пакистан имеет, Индия, Китай, и Россия – все имеют бомбы. А мы что без бомбы? Бомба нам полагается по статусу. Они считают себя реально великой державой, они считают, что они должны быть сверхдержавой мирового порядка, и это тоже объединяет их. Они оппозиционеры-оппозиционерами, а когда скажешь - что-то у вас сливы невкусные, у нас в Москве лучше, - то они как-то так посмотрят… - да, вкусные у вас в Москве? Нет, вы что-то не то говорите. То есть, у них и сливы должны быть вкусные, и телебашня в Тегеране, хотя это явно пропагандистская телебашня. То есть, оппозиция телевизора не смотрит – там смотреть нечего, и главное, там кумир молодежи – типа нашего Гребенщикова в Макаревичем вместе взятые – он отказался им петь по телевизору и по радио - сказал, что не хочет с этим режимом ничего петь. Но там попалась ерунда какая-то, потому что он одновременно исполнял все молитвы – по радио его голосом исполнены, и теперь не знают, что делать, потому что народ за 30 лет привык к его молитвам.
О.БЫЧКОВА: Нет, но это уже не НЭП, это какие-то 60-70-е наши годы.
В.ЕРОФЕЕВ: Нет. Потому что там свободный рынок, там большое количество свободных предприятий, там капитализм, там очень красивые издаются книги, их можно пойти, купить – все это есть. Что такое наши 70-е годы? Это обман полный и лицемерие.
Е.ЕРОФЕЕВА: Не забудь рассказать про заклеенные…
В.ЕРОФЕЕВ: Какие там вещи есть поразительные. Директор «Бук-Сити» решил показать, как они делают огромное пространство нового книжного магазина – действительно, огромное. Я заметил на втором этаже небольшой магазин, говорю - мы с Катей зайдем, посмотрим, какие книжечки у вас. Заходим туда, там в основном альбомы. Я присматриваюсь – что-то непонятное, - оказывается, они все обнаженные части женского тела заклеивают такими фиговинками.
Е.ЕРОФЕЕВА: Что-то напоминающее клеющую белую ленту.
О.БЫЧКОВА: В каждой книжке?
В.ЕРОФЕЕВ: В каждой книжке.
О.БЫЧКОВА: А книжки иностранные?
В.ЕРОФЕЕВ: Иностранные. Вот итальянское «Возрождение» - все заклеено. Надо сказать, что заклеиваются дамы не только обнаженные совсем, а в декольте заклеиваются. Мы с Катей решили посмотреть - может, на Мону Лизу надели хеджаб? Мы думали, что ей совсем уже надели – но нет. А когда мы увидели, что на каждого ангелочка, на каждую пипиську вырезано и наклеено, мы подумали – какие цензоры, какие-то очень внимательные.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А можно отклеить?
В.ЕРОФЕЕВ: Отклеивают. Посмотрят, и опять заклеивают, видимо.
О.БЫЧКОВА: Вы купили себе такую домой?
В.ЕРОФЕЕВ: не купили. Вот еще один прокол – не принесли книжку на персидском и заклеечку такую не купили. Но с другой стороны, в гостинице «Си-Эн-Эн» гоняют американскую рекламу, а они все там в бикини бегают, и ничего. У них все смотрят, вся оппозиция смотрит ВВС на фарси, которая все им сообщает с утра до вечера. Но люди, которые победнее, у которых нет тарелок, жалуются, что радио глушат, как у нас в СССР. И «Голос Америки» глушат, и ВВС. И Зейнаб, например, к нам на мой вечер в посольстве не пошла.
О.БЫЧКОВА: В российское?
В.ЕРОФЕЕВ: Да. К России относятся плохо.
О.БЫЧКОВА: А потому что «малый сатана». Авгур из Томска спрашивает: «Если там так все хорошо, то почему?» - мелькала где-то такая формулировка.
В.ЕРОФЕЕВ: Дело в том, что они умные парни, хотя и такие популисты, они поняли, что если ты рвешься, - то как СССР в 20-е годы, - надо играть на разных потенциалах. Они поняли, что чтобы создать себе какой-то имидж, надо создать имидж дурной рекламы. И они сказали: хотим атомную бомбу, хотим уничтожить Израиль, потому что это страна – дестабилизация.
О.БЫЧКОВА: А люди как вам объясняли отношения с Россией сегодняшние?
В.ЕРОФЕЕВ: Либералы все недовольны тем, что год назад, когда после выборов их президент поехал к нам, его признали за президента – то есть, еще до окончательного подсчета голосов. Они считают, что Россия сдала либеральные ценности в Иране, выбрала консервативного президента, дала возможность, из-за этого потом прошли демонстрации, погибли люди. Хозяйка нашего дома показывала видеоролики с демонстрацией, и они там кричали: «Дед ту Раша» - «Смерть России». Это с одной стороны.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А правительство?:
В.ЕРОФЕЕВ: Правительство недовольно, что мы стали поддерживать санкции в ООН, значит, мы лицемеры, мы не хотим сильный Иран. Я думаю, что с Ираном не получится хороших отношений, потому что Иран хочет бомбу и хочет то место, которое России явно не нужно, - чтобы такой сосед был под боком, с бомбой.
О.БЫЧКОВА: Люди вам что говорили? Вот, Виктор, какие у вас плохие сидят в Москве?
В.ЕРОФЕЕВ: Нет, они так не говорили. Во-первых, они очень сильно отделяли одно от другого, говорили: у вас великая культура, и вспоминали Толстого, Чехова. Горького, и советскую классику вспоминали, и было ясно, что они не просто имена перебирают, они это все читали. Так что эти люди говорили, что литература и вы хорошие, а вот, во-первых, вы от нас Кавказ забрали в конце 18 века, и как же это? Это был наш Кавказ, и кусок Турции. Мы приехали, нас встречают в Исфахане, едем в машине, я спрашиваю – как вы относитесь к России как к режиму? Говорят – у нас у правительства меньше проблем, чем с Россией. Спрашиваю – какие проблемы с Россией? - Вот по тому мирному договору, когда вы у нас отобрали то-то и то-то, Каспийское море нечестно поделили пополам – у вас больше, у нас меньше. Там еще интересно: мы гонялись за черной икрой.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Пробовали?
В.ЕРОФЕЕВ: Пробовали.
О.БЫЧКОВА: Отличается?
В.ЕРОФЕЕВ: Хорошая икра.
О.БЫЧКОВА: Отличается от того, что мы знаем?
В.ЕРОФЕЕВ: Они так удивляются, меня спросили – какое твое любимое блюдо русское? Ну, я честно сказал – блины с черной икрой. Они говорят – какая же это русская? Черная икра это же наша, иранская. Они не знают, что в России икра.
О.БЫЧКОВА: А разве там она разрешена?
В.ЕРОФЕЕВ: Она не разрешена на внутреннем рынке. Мы поехали к контрабандистам, сыграли в Лермонтова в Тамани, нас посылали от одного к другому, от другого к третьему, потом к нам контрабандист приезжал на мотоцикле, возвращался, привозил икру.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Почему она не разрешена?
О.БЫЧКОВА: Потому что вымирают сейчас эти рыбы. Везде запрещено.
В.ЕРОФЕЕВ: Кстати, в Эмираты гонят эту золотистую замечательную черную икру, которой они делают только 300 килограммов в год, и она считается лучшей в мире. Но мы ее не попробовали. Мы попробовали обычную икру, не белужью, а севрюжью, мы попробовали ее в самолете по дороге на Запад – купили в «дьюти-фри».
О.БЫЧКОВА: А ту, что купили у контрабандистов?
В.ЕРОФЕЕВ: А та была невкусная. Мы попробовали черную, попробовали золотую, я спросил - из какой это рыбы? Покажите. Они показали. Ну, что это такое. Я говорю - я специалист по икре.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А как там с алкоголем?
В.ЕРОФЕЕВ: Все пьют, если захочешь.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: В ресторанах можно?
В.ЕРОФЕЕВ: Нет. Ни в ресторанах, ни на улице, нигде. Все это вообще подсудное дело. Но когда идешь на вечеринки подпольные, то все танцуют под западную музыку, подняв руки, сняв все платки, и пьют виски, заливаются.
О.БЫЧКОВА: Это вы были у кого-то в гостях на вечеринке, в доме? Мы не спрашиваем, по какому адресу – вы были в клубе или в доме?
В.ЕРОФЕЕВ: В доме. Они приезжают на Каспий, закрываются, включают на полную мощность западную музыку и танцуют. Но без стриптиза. И надо сказать, что с нашей развратной точки зрения, скромно танцуют. Но виски пьют лихо, и вообще на рынке можно купить, на базаре можно купить алкоголь. Мы не покупали. Но нам сказали, что икру купить сложнее, чем достать героин. Наркотики там тоже есть, с наркотиками не встречались. Нам сказали – что вы хотите, на выбор, - когда ехали к спекулянтам на черный рынок – водку «Смирнофф», водку « Абсолют», виски «Баллантайнз» и «Скотланд паспорт»? Я говорю - например, «Баллантайнз». Приехали, сказали – нет «Баллантайнз», только это. Вообще ограниченный выбор, но напиться можно в любом случае. И даже вино - 45 долларов стоит бутылка виски – вот считайте, дорого или не дорого.
О.БЫЧКОВА: А надо сколько?
В.ЕРОФЕЕВ: Это примерно 1500 рублей. В Москве примерно то же самое.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Если не больше.
В.ЕРОФЕЕВ: Кстати, зарплаты там выше, чем в России. Все служащие, продавцы зарабатывают больше денег. У них хорошее социальное обеспечение, очень хорошие поликлиники, здоровая нация. И вообще надо сказать, что у них - я вам скажу ужасную вещь - скажу, что персы более здоровые, чем наше общество.
О.БЫЧКОВА: Наверное.
В.ЕРОФЕЕВ: Нет, я не беру государство, режим.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Духом здоровые вы имеете в виду?
В.ЕРОФЕЕВ: Они такие витальные – вот идет мужчина, видишь точно, что не импотент, просто видно, угадывается все.
О.БЫЧКОВА: Ну что ж, на этом все, к сожалению. Время наше истекло, спасибо большое. У нас тут люди в основном не вопросы задают, а соображениями делятся. Алексеевич пишет, что много слов вы почерпнули из Ирана - «кун», «кир» - «одно слово – писатель», - да, конечно, писатель Виктор Ерофеев и его замечательная жена Катя были у нас сегодня в программе «Своими глазами» и рассказывали об Иране. Спасибо вам большое, приходите еще.