Эйнштейн и диктатуры - Евгений Беркович - Цена Победы - 2018-12-29
В.Рыжков
―
Добрый вечер, это программа «Цена Победы», как всегда в это время по субботам в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Здесь, в московской студии Владимир Рыжков и, надеюсь, со мной на связи из Санкт-Петербурга Виталий Дымарский. Виталий Наумович?
В.Дымарский
―
Добрый вечер.
В.Рыжков
―
Вас прекрасно слышно и даже нам видно. Я не знаю, видно ли вам, но мы вас прекрасно видим. Сегодня у нас в гостях Евгений Беркович, историк науки и литературы, главный редактор журнала «Семь искусств», Евгений, добрый вечер.
Е.Беркович
―
Добрый вечер.
В.Рыжков
―
И поговорим мы сегодня не о ком ином как гениальном ученом, выдающемся ученом 20 века, мы будем говорить об Альберте Эйнштейне. И мы будем говорить… Тема наша называется «Эйнштейн и диктаторы». Мы подразумеваем здесь конкретно двух диктаторов, прежде всего мы будем говорить о нацистской Германии и о Гитлере, потому что Эйнштейн был немецким ученым. Естественно, что его жизнь была связана с Германией, прежде всего. Но также, как вот мы успели с Евгением поговорить, у Эйнштейна были довольно сложные отношение к Иосифу Сталину.Вот об этом мы сегодня поговорим. И давайте вот мы с чего начнем. Может быть, чтобы начать от начал. Эйнштейн и Первая мировая война, Эйнштейн и начало нацистского движения. Вот какова была философия, мировоззрение, позиция Альберта Эйнштейна во время Первой мировой?
Е.Беркович
―
Эйнштейн был, можно сказать, по природе своей пацифист, враг войны. Поэтому он почти в одиночку выступил против Первой мировой войны, против участия в ней Германии. В то же время, когда большинство его коллег подписали так называемый Меморандум 93-х в защиту Германии, оправдывающий участие Германии в войне. Этим немецкие ученые вызвали обоснованный гнев мировой общественности. Недаром после войны несколько лет немецкие ученые бойкотировались, их не приглашали на международные конференции, не печатали в международных журналах именно потому, что большинство из них поддержало позицию Германии.А Германия, как известно, нарушив нейтралитет Бельгии напала и разрушила там много. И это был акт, когда страна пошла против всех мировых договоренностей. И немецкие ученые оправдывали это. Многие из них потом взяли свои подписи назад.
В.Рыжков
―
Как можно взять подписи назад? Если ты подписался за начало войны…
В.Дымарский
―
Отозвать подпись.
Е.Беркович
―
Совершенно верно. Мы с вами сегодня, возможно, дойдем до того эпизода, когда Эйнштейн тоже свою подпись…
В.Рыжков
―
Мы чуть позже вернемся. Евгений, вот Эйнштейн на лето 14-го года, он был в какой ранге? То есть, был мировым светилом научным или был начинающий ученый? Насколько звучным был его голос?
Е.Беркович
―
Эйнштейн еще не был лауреатом Нобелевской премии, но он уже к началу 1914-го года был избран академиком Прусской академии, и профессором Прусской академии. И он был автором специальной теории относительности, нескольких других выдающихся работ. То есть, он был очень известным среди своих коллег. Но он еще не стал всемирно известным, как после 1919 года, когда его общая теория относительности нашла экспериментальные подтверждения во время солнечного затмения.
В.Дымарский
―
У меня вопрос по ходу дела. Если я не ошибаюсь, в это время Эйнштейн был гражданином Швейцарии, а не Германии, да?
Е.Беркович
―
Он был гражданином Швейцарии.
В.Рыжков
―
Он сам себя считал швейцарцем, немцем или гражданином мира?
Е.Беркович
―
Он родился гражданином одной из земель Германии. В возрасте 14 лет примерно он от этого немецкого гражданства отказался и получил гражданство Швейцарии. И дольше всего в своей жизни он оставался гражданином Швейцарии. Не выходя из этого гражданства, он в 1911 году получил гражданство Австро-Венгрии.Дело в том, что он, наконец, был избран профессором Пражского университета, немецкого пражского университета. Должность профессора – должность государственная. И занимать государственную должность мог только гражданин Австро-венгерской империи. Поэтому он был вынужден.
В 1913 году его избрали членом Прусской академии, он должен был принять немецкое гражданство еще раз. От этого немецкого гражданства после прихода Гитлера к власти он подал заявление о выходе. На что Гитлер не удовлетворил эту просьбу, потому что выход из гражданства должен был быть наказанием. Поэтому был принят закон о лишении немецкого гражданства за некоторые поступки. И Эйнштейн был исключен из немецкого гражданства.
И, наконец, попав в Америку он получил американское гражданство после 34-го года. Так что в течение жизни он был гражданином разных стран, дольше всего – гражданином Швейцарии. Но, безусловно, когда ему присваивали Нобелевскую премию, ему присваивали как немецкому ученому.
В.Рыжков: В 20
―
е годы он преимущественно был в Веймарской Германии. Естественно, он интересовался политической жизнью Германии, следил за тем, что происходит. Каково было его отношение к нацистской партии? И какие были его взгляды в 20-е годы?
Е.Беркович
―
Общественный темперамент Эйнштейна был чрезвычайно высок, он не был равнодушным к несправедливостям, он подписывал письма в защиту угнетенных, он вступал в многочисленные комитеты. Вот если посмотреть, членов каких комитетов, связанных с Советской Россией, он был, можно насчитать их несколько десятков. Еще в 19-м году он был противником блокады Советской России со стороны Антанты. Он становился членом комитетов по борьбе с голодом. Он был членом профсоюза, который занимался отдыхом утомленных ученых. Он становился почетным членом совместных немецких комитетов и участвовал виртуально, он не приезжал в Советскую Россию, он участвовал в таких мероприятиях как выставка немецкой техники в России в 20-е годы.Он был политически весьма активным человеком. И он был абсолютно последовательным противником национализма. Он был всегда левых взглядов, ему нравились лозунги равенства и братства. И вот коммунистические идеалы были ему близки. Но идеи национализма в любой форму были ему категорически противны. Поэтому очень любопытной ситуация, когда к Эйнштейну пришли представители сионистского движения, которое тоже является националистическим движением о создании государства евреев в Палестине. И, когда в начале 19-го года, когда он не был всемирно известен, к нему пришли представители сионистской организации. И предложили поддержать.
На что он сказал: «Я – противник любого национализма, в том числе и еврейского». И он выступил против. На что ему председатель сионистского комитета Германии объяснил, что, в отличие от других националистических движений, речь идет о безопасности угнетенного народа. А к этому времени Эйнштейн достаточно близко столкнулся с антисемитизмом.
До 14-го года он с антисемитизмом практически не сталкивался, эта тема вообще не звучала у него не в письмах, ни в выступлениях. А вот в Берлине он был. И тогда он признал, что «да, ваши аргументы меня убедили. И хотя я противник национализма, но сионизм буду поддерживать». И это вылилось в реальные действия, когда он уже в 21-м году ездил вместе с председателем всемирного сионистского движения в Америку собирать деньги на строительство Еврейского университета в Иерусалиме. Акция имела огромный успел, он собрал очень много и стоял у истоков этого университета. При этом его противоречивый характер сказывался.
Когда он оказался без работы, когда отказался быть членом Прусской академии наук по собственному желанию ушел из академии и отказался от работы, он не поехал в Иерусалим в тот университет.
Если здесь были какие-то колебания, как и в отношении сталинских действий, в отношении Гитлера он был всегда настроен категорически. И публично это выражал. И, когда вот в феврале 33-го года заканчивался срок его лекционной деятельности в Америке, он тогда находился там, он полгода работал в Берлине и полгода в Америке. Он собрал пресс-конференцию и публично заявил, что до тех пор, пока у власти нацисты, пока не будет восстановлена демократия, ноги его больше не будет в Германии. Сразу показал себя врагом этого режима.
В.Дымарский
―
Евгений, вот такой вопрос. Понятно, Эйнштейн – еврей, чем уже поставил себя в определенное положение в нацистской Германии. Но тем не менее, все-таки, такие люди как Эйнштейн, с его славой, выгодны были всегда любому режиму. Германия никак не пыталась его присоединить к себе.
В.Рыжков
―
Вплоть до прихода нацистов к власти он продолжал читать лекции? В Берлине, в университете…
Е.Беркович
―
Нет-нет. Это – распространенное заблуждение, он работал в Берлинском университете. Он был профессором Прусской академии.
В.Рыжков
―
Это не меняет смысла, он до прихода Гитлера к власти имел возможность работать в Германии по специальности?
В.Дымарский
―
А нацисты его как бы отстранили от работы? Меня просто интересует их логика, просто им было бы невероятно выгодно иметь в своих рядах такую знаменитость как Эйнштейн.
Е.Беркович
―
Во-первых, мнение о том, что Гитлер исключил Эйнштейна из академии и не дал ему работать, это – довольно распространенное мнение. Если вы помните, когда академика Сахарова лишили всех наград и премий, то зашел разговор о том, что лишить его последней привилегии, члена академии. И тогда вот такая байка ходила о том, что президент академии наук СССР собрал такой узкий круг советников и поставил вопрос, как будут на это смотреть коллеги. Академик Семенов сказал: «Как же мы будем исключать, такого прецедента не было», а академик Капица сказал: «Как не было прецедента? Вот Гитлер исключил Эйнштейна». И на этом разговор был закончен.Вот эта легенда не соответствует действительности по двум пунктам. Во-первых, прецеденты такие были, и из Советской академии тоже исключали. А второй пункт – Гитлер не исключал Эйнштейна. Он собственноручно написал свое заявление, это было 28 марта 1933 год. Он ушел по собственному желанию.
А второе, никакие соображения полезности не играли для Гитлера никакой роли, когда вопрос стоял о евреях. Речь шла даже не только об Эйнштейне, например, Фриц Габер, профессор-химик, который прославился открытием синтеза аммиака из воздуха, и это открытие спасло и Германию, и весь мир от голода, потому что удобрения, вооружение… И в Первую мировую войну это на какое-то время спало Германию.
И он же, прославив себя вот этим открытием, к сожалению, запачкал свое имя тем, что он первый применил отравляющие газы. Этот удар, позор не пережила его жена, покончила жизнь самоубийством. А он ради Германии пошел на это и считал, что это – его долг. Несмотря на все заслуги его перед Германией, ничто не могло остановить Гитлера, когда речь зашла об увольнении всех евреев. За Габера к Гитлеру ходил Макс Планк, чтобы уговорить Гитлера. Эти аргументы пользы не работали. Для Гитлера факт еврейства был сильнее любой пользы. И когда речь шла об уничтожении евреев, то он снимал необходимые для фронта эшелоны, чтобы перевозить евреев в концлагеря, а не для того, чтобы подвозить снаряды на фронт.
Поэтому этот аргумент не работал, идеология была сильнее здравого смысла.
В.Рыжков
―
Еще раз хочу докрутить вопрос Дымарского. Нацисты, начиная с середины 20-х годов уже применяли акции бойкота, устрашения, нападок… Вот приходилось ли Эйнштейну сталкиваться с травлей штурмовиков, нацистов, студентов, кого угодно еще до прихода Гитлера к власти?
Е.Беркович
―
Да, лично сам Эйнштейн подвергался весьма ожесточенной антисемитской атаке, антисемитским нападкам. Это было в 22-м году. Тогда раскол откровенного звериного антисемитизма на улицах Германии был по мнению очевидцев даже острее, чем во времена Гитлера. В 22-м году был убит Вальтер Ратенау, министр иностранных дел. Следующим в этом списке стоял Эйнштейн, кого должны были убить члены вот этого корпуса националистического. Лично против Эйнштейна развернулась огромная кампания в эти годы. Пытались доказать, что его теория относительности – это ложная теория.
В.Рыжков
―
Как генетика – лженаука?
Е.Беркович
―
Термина «еврейская физика» не было еще, но главный идеологический противник, Филипп Ленард, о котором я пишу в этой книге, он пытался… Он тоже достаточно известный физик, лауреат Нобелевской премии, но он не принимал теорию относительности, пытался доказать, что она ошибочна. Так вот кроме Ленарда, который представлял собой науку, были целые общества антиэйнштейновские, которые устраивали публичные лекции, акции – показать лживость этой теории. Причем эта травля была настолько сильная, что даже власти забеспокоились, что эта травля вынудит Эйнштейна покинуть Германию. А Эйнштейн сделал тогда для Германии очень многое.Как я говорил, Германия находилась тогда в блокаде после окончания Первой мировой войны. Мнение о Германии во всем мире было страшно отрицательным, что Германия развязала Первую мировую войну и виновна в миллионах жертв.
Так вот когда в 19-м году подтвердилась общая теория относительности, и Эйнштейн стал всемирно знаменит. Его стали приглашать на лекции в разные страны. И он поехал в те страны, с которыми Германия воевала. Он был во Франции, в Бельгии, в США. И немецкие дипломаты, которые в этих странах жили, писали депеши в министерство иностранных дел, что деятельность Эйнштейна приносит пользу для авторитета Германии больше, чем все наши дипломатические усилия. И уход Эйнштейна из Германии, если он покинет в результате такой травли, будет страшной потерей для престижа.
В.Рыжков
―
А была ли физическая угроза? Могли его убить в 20-е годы? И была ли охрана?
Е.Беркович: В 22
―
м году, осенью, должно было состояться большое научное собрание в Лейпциге. И главный доклад на нем должен был делать Эйнштейн. И вот в результате этой массированной травли в самый последний момент Эйнштейн был вынужден отказаться от этого доклада и тайно уехать из страны, он поехал потом в Японию, потому что его жизни напрямую угрожала опасность.Он, кстати, сам относился к этому очень легко. И не сделал из этого…
В.Рыжков
―
Он был бесстрашный человек?
Е.Беркович
―
Абсолютно. Он смеялся над тем, что за его голову назначена какая-то награда. Но травлю… Он участвовал не только как объект этой травли, он еще принимал участие в защите тех людей, которые тоже подвергались травле. Вот был такой философ Теодор Лесинг, который, можно сказать, был пророком, который еще в 25-м году предсказал опасность прихода Гитлера. Тогда проходили выборы президента Германии. И кандидатом был Гинденбург, уже тогда был престарелый маршал. И Лесинг написал тогда статью, в которой пророчески сформулировал: «По Платону государством должны управлять философы. Гинденбург, который в жизни прочитал одну книгу, философом быть не может. Но могут мне сказать, что лучше этот ноль, чем nero». Такой каламбур – лучше zero, чем Nero», то есть – лучше ноль, чем тиран.«История учит тому, что после выбора zero обязательно придет Nero».
В.Рыжков
―
Очень интересный рассказ, напоминаю, что в студии у нас сегодня историк науки и литературы Евгений Беркович, мы говорим о Эйнштейне и его отношениях с двумя диктатурами. Мы сейчас прервемся буквально на пару-тройку минут на выпуск новостей, Евгений и Виталий, и продолжим нашу интересную и увлекательную беседу.НОВОСТИ
В.Рыжков
―
Продолжаем нашу программу, я напоминаю, что я, Владимир Рыжков, нахожусь в московской студии «Эха Москвы», машу рукой по Скайпу Виталию Дымарскому, который находится в гостинице «Гельвеция» на улице Марата в Санкт-Петербурге, Виталий, добрый вечер еще раз.
В.Дымарский
―
Добрый вечер, вижу и слышу.
В.Рыжков
―
У нас прекрасный сегодня, замечательный рассказчик Евгений Беркович, историк науки и литературы, главный редактор журнала «Семь искусств».Евгений, воспользуйтесь случаем, скажите два слова про книжку, которая перед вами лежит. Вдруг кого-то заинтересует более подробно почитать об Эйнштейне.
Е.Беркович
―
Эта книга называет «Альберт Эйнштейн в фокусе истории 20 века». Общий такой подзаголовок: «Революция физики и судьбы ее героев». Здесь рассматривается Эйнштейн с не совсем обычных точек зрения. Здесь подробно рассматривается его противостояние с Филиппом Ленардом, его как бы физическим, научным противником, который не принимал теория относительности и был сторонником эфира. И как это противостояние развивалось от вполне дружественных отношений до резкой вражды, в результате чего Ленард стал отцом арийской физики, отделяющей ее от еврейской физики.Затем здесь рассказывается подробно один период важный, переломный в жизни Эйнштейна, как раз в 33-м году, когда он оказался на какое-то время без определенного места жительства. И без работы. И вот в этот период у него появился огромный выбор, на него посыпались предложения от разных университетов, количество предложений, как он говорил, больше чем разумных мыслей в моей голове. И вот проблема выбора нового места работы и страны проживания чрезвычайно показательно. Там же рассматривается вопрос – связь Эйнштейна с сионистским движением, когда он был в начале далек от этого, потом сблизился и сделал очень много для создания Еврейского университета в Иерусалиме.
А потом опять отошел от сионистского движения, не посчитав правомерными действия их. И потом поехал не в Иерусалим, а в Америку, в Принстон. И в конце жизни признался, что принадлежность его к еврейскому народу была самой сильной…
В.Рыжков
―
Так что, если вы хотите все эти увлекательные сюжеты почитать в книге Евгения Берковича, то вы можете ее найти. Мы возвращаемся к нашей теме…
В.Дымарский
―
Можно вопрос? Когда Эйнштейн выбирал место жительства себе, он не рассматривал вариант Советской России?
Е.Беркович
―
Его приглашал Саратовский университет, как ни странно.
В.Рыжков
―
Либо Принстон, либо Иерусалим, либо Саратов. Ну да, я бы назвал этот выбор непростым.
Е.Беркович
―
Его король Испании приглашал в Мадрид, его приглашали в Бельгию, его приглашал его друг в Париж. То есть, у него было приглашений много. Ректор Саратовского университета тогда был достаточно силен политическими связями, он собирался развить Саратовский университет…
В.Рыжков
―
Была бы фантастическая история, если бы Эйнштейн по каким-то мотивам приехал в 34-м году в Саратов. Это была бы мировая история.
В.Дымарский
―
Извините, это, конечно, не про физику, а про шахматистов, но многие, вот я знаю, они бежали от нацизма в Советский Союз.
Е.Беркович
―
У меня есть несколько работ немецких ученых, которые действительно приехали. Фриц Нетер, математик, он приехал профессором в Томский университет. И он был не единственным ученым-немцем. Это была заметная миграция.
В.Рыжков
―
Почему все-таки Принстон, почему из этого огромного выбора, притом, что Эйнштейн был европейцем по рождению, культуре, привязанностям… Почему Принстон? Перспективы? Зарплата?
Е.Беркович
―
В отношении зарплаты Эйнштейн был неразбирающимся человеком. Я скажу, что, когда обсуждался оклад Эйнштейна в Принстоне, то директор спросил его, о какой сумме идет речь. И Эйнштейн ему назвал сумму в 3000 долларов. Тогда он сказал, что «я понял, что об этом лучше говорить с вашей женой». И когда ему назначили 10 000, но президент университета повысил до 15 000, потому что Эйнштейн не мог получать меньше, чем получали другие. То есть, на самом деле, он не очень представлял размеры и масштабы, хотя был период, когда его считали рвачом каким-то. Была поездка в Америку, он параллельно читал лекции. И он заломил гонорар за эти лекции тоже в размере… Было чрезмерно.Он не понимал масштабы денег. Он, между прочим, нес ответственность за свою семью, он содержал первую жену с двумя детьми, которые жили в Цюрихе. И его зарплата академика и профессора в Берлине после инфляции, после Первой мировой войны, когда экономика Германии рухнула, ее не хватало, ему лекции были нужны…
В.Рыжков
―
Все-таки, почему он выбрал Америку?
Е.Беркович
―
Здесь сыграло роль несколько факторов. Эйнштейн не любил читать лекции. Профессорство в любом университете предполагает регулярное чтение лекций. Это – обязанность, педагогическая нагрузка. Почему ему должность профессора Прусской академии нравилась? Потому что она не предполагала чтения лекций. В университет еврейский его бы не взяли, там некрещеных евреев не брали вообще. А это его устраивало.В Принстоне у него была такая же позиция, это был профессор без педагогической нагрузки. Он поехал туда явно неохотно, ему Америка не очень нравилась. И он несколько раз говорил о том, что он охотнее бы остался в Европе, где был бы больший контакт с научными работниками. Он поэтому и не поехал в Палестину, потому что тогда это означало бы отрыв его от научного мира. Все-таки, научная деятельность стояла у него всегда на первом месте.
А Принстон, в конце концов, удовлетворил его условия комфортными условиями для продолжения его научных исследований, это было для него самым главным. И после 33-го года он уже не ступал ногой в Европу.
В.Дымарский
―
Можно вмешаться? Мы все-таки хотели поговорить о двух диктатурах, у нас времени не так много. Давайте зададим Евгению вопрос об отношениях Эйнштейна с большевиками? Как они развивались? Начиная с 17-го года, отношение к революции, в 30-е годы…
Е.Беркович
―
Вот это действительно очень интересная страница его жизни. Как я сказал, он с первых лет после октябрьской революции стоял на стороне Советской России, он осуждал блокаду Антанты, он призывал к помощи советским рабочим, участвовал в совместных комитетах, был членом общества «Новая Россия», получал регулярно журнал о достижениях. Участвовал в выставках немецких. Он весьма поддерживал и одобрял идеи, хотя у него были публичные заявления. В частности, когда стоял вопрос, «почему вы не едете в Россию», он тогда сказал, что он – противник любой диктатуры. В том числе и советской, сталинской. Так же, как и противник немецкой.Но вот когда возник вопрос о репрессиях в Советской России, когда в 36-м году начались процессы против… «Большой террор», Шахтинское дело. И был так называемый процесс пищевиков, когда 48 руководителей пищевых главков были обвинены в создании голода в России. Смехотворное обвинение, конечно, но 48 человек были расстреляны. Так вот, западная интеллигенция организовала подпись письма протеста против этого процесса. И Эйнштейн это письмо подписал.
Через год Эйнштейн отозвал свою подпись и попросил публично опубликовать его мнение, что его подпись была ошибкой, что он рассматривает эти процессы обоснованными, он считает, что в советской России Сталину угрожали заговоры разные. А в письмах своему другу он пишет совершенно открытым текстом: «У меня есть информация, что процессы, которые организовал Сталин против своих противников, имеют свои обоснования». Он поверил.
Надо сказать, что в его ближайшем окружении были люди и из Советской России. Он был довольно близок и дружен с таким деятелем как Мюнценберг. Мюнценберг считался… Он был официальным деятелем от Коминтерна, на Западе он организовывал общество помощи Советской России. Причем он был очень близок к Ленину.
В.Рыжков
―
Он был связан со спецслужбами, с НКВД, с разведкой?
Е.Беркович
―
Я думаю, весь Коминтерн был. И те интеллигенты на Западе, которых Ленин называл полезными идиотами, в числе них оказался и Альберт Эйнштейн. Кроме того, даже в его семье был Дмитрий Марьянов, муж приемной дочери Эйнштейна, который был совершенно точно одним из агентов КГБ, он был командирован в Германию. И их мнение и воздействие на Эйнштейна во многом заставили изменить свою позицию.Надо сказать, что в научных вопросах Эйнштейн был непреклонен. Изменить его мнение о научном событии или явлении было невозможно. Во время поездки в Америку, он выступал как раз в Принстоне тогда, вдруг пришло известие, что некоторый американский физик поставил эксперимент, который опровергает теорию относительности. И Эйнштейн оказался в очень неловком положении, вроде он выступал на эту тему. И тогда он произнес фразу, которую ректор университета попросил потом выполнить в граните в актовом зале. «Господь изощрен, но не злонамерен». Он не поверил в это. И оказалось, что эксперимент был ошибкой.
То есть, свернуть его с позиции научной было невозможно. Но в общественном плане, в плане человеческих отношений он оказался очень податливым влиянию со стороны.
В.Дымарский
―
Его пытались завербовать в НКВД?
Е.Беркович
―
Я думаю, что пытались. Коненкова была определенно агентом НКВД. Но непосредственно к атомным секретам, к созданию атомной бомбы сам Эйнштейн не был близок, поэтому особо от него пользы для разведки не было. Хотя сам процесс создания американской атомной бомбы был инициирован его письмом президенту.
В.Рыжков
―
Все-таки, если сравнивать отношение Эйнштейна к нацистской диктатуре и к сталинской диктатуре, все-таки надо говорить, что это было разное отношение. По отношению к нацизму, я так понимаю, он не колебался никогда, с 33-го по 45-й год его позиция была однозначна. То по отношения к сталинской России он то так, то эдак.
Е.Беркович
―
На словах он говорил, что против любой диктатуры, но на деле именно так, у него было непоследовательное отношение.
В.Дымарский
―
А после войны, когда были эти все процессы, космополиты, убийцы в белых халатах?
В.Рыжков
―
Была же очень сильная антиеврейская тема уже под конец сталинского правления.
Е.Беркович
―
Антисемитизм, конечно, он осуждал в любой форме. Это еще было в 14-м году, когда в Крыму должно было состояться солнечное затмение. И уже тогда, хотя общая теория относительности еще не была оформлена окончательно, уже в 14-м году были некоторые соображения Эйнштейна, которые можно было проверить во время этого солнечного затмения. И от имени Российской академии наук профессор Лазарев обратился к Эйнштейну с предложением поехать в Крым и наблюдать солнечное затмение. И уже тогда он сказал: «Я не могу принять предложение страны, в которой мои соплеменники подвергаются репрессиям». И поэтому вместе Эйнштейна поехал другой физик. И он оказался, кстати, интернированным в лагерь военнопленных, потому что началась Первая мировая война. Эйнштейну повезло, что он не поехал.Кстати, он много тогда сделал для сбора средств для советской России во время войны, в чем была миссия антифашистского еврейского комитета. И, конечно, он эти репрессии осуждал.
В.Дымарский
―
Как Чаплин тоже. Вообще в Америке было мощное движение в поддержку Советского Союза во время войны. Помимо официальной линии, именно среди общественности. Удивительные фотографии я видел, демонстрации в Нью-Йорке, идут люди с красными знаменами, с портретами Ленина, Сталина и так далее.
Е.Беркович
―
Кстати, Эйнштейн избежал опасности, не приняв предложение поехать в Саратов. Ректору он сказал, что у него трудности с русским языком, поэтому он вряд ли сможет принять его предложение. И тогда ректор сделал следующее, он сказал, что организует академию наук немцев Поволжья. И хотя академии были положены только союзным республикам, а не автономным, то предполагалось создать академию немцев. Там язык был бы немецким, Эйнштейн был бы президентом. Если бы он поехал, его бы ждала судьба того же Фрица Нетера, который поехал, а в 37-м году был осужден как немецкий шпион на 25 лет, а потом оказался расстрелянным, когда немцы пришли. Оказался жертвой двух диктатур, бежал от гитлеровской диктатуры, потом оказался жертвой сталинской диктатуры.
В.Рыжков
―
Возвращаясь к гитлеровской диктатуре, мы начали с того, что Эйнштейн не вернулся из Америки в 33-м году, когда Гитлер стал канцлером и нацистская партия пришла к власти. А что практически делал в 30-40-е годы Эйнштейн для борьбы с диктатурой Гитлера? Помогал людям, помогал евреям уехать, петиции, сбор денег… что-то конкретное он делал?
Е.Беркович
―
Безусловно, сама его позиция играла большую роль. Он был страшным ненавистен немецким властям с самого начала, потому что авторитет Эйнштейна значил очень много. Важно еще вот что, что он изменил свою позицию как противника любого сопротивления, как пацифиста. Он начинал как сторонник абсолютно пацифистского движения, призывал людей отказываться от службы в армии, не участвовать в боевых действиях.А затем, когда увидел реальную опасность стран Европы, что агрессивных политиков Германии… Он эти взгляды изменил. И король Бельгии, который специально устроил встречу с Эйнштейном, он королю свою позицию рассказал, король просил изменить свою позицию, и Эйнштейн ее действительно изменил. Это тоже служило мобилизации антигитлеровских сил в Европе.
То есть, в этой позиции он был совершенно непоследовательным.
В.Рыжков
―
Насколько его ценило американское руководство, американский президент Рузвельт и его окружение понимали, какой бриллиант находится вПринстоне, и какая мировая величина? И насколько они использовали его в своих целях, в хороших целях? Они же встречались с Рузвельтом?
Е.Беркович
―
Да. Свою роль в этом плане Эйнштейн сыграл, конечно, письмом. Инициировал бомбу. В дальнейшем его положение как авторитета было достаточно сложным, даже коллеги-физики относились к Эйнштейну относились не так почтительно, не с таким восторгом, как раньше, потому что он остался по физическим взглядам на позиции, не соответствующей моменту времени. Он не принял квантовую механику.
В.Рыжков
―
Ну что же, Виталий, по-моему, очень интересный рассказ. Евгений Беркович рассказал нам и нашей аудитории про отношение Эйнштейна однозначное к гитлеровской партии и гитлеровской диктатуре, и не столь однозначное отношение Эйнштейна к сталинской диктатуре. Спасибо огромное за ваш рассказ, за вашу книгу. А мы с аудиторией программы «Цена Победы» услышимся ровно через неделю. Спасибо.
Е.Беркович
―
Спасибо.