Екатерина против жен Пугачева - Все так + - 2018-07-14
14.07.2018
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс». У микрофона Виталий Дымарский. Мы как обычно выходим из Санкт-Петербурга вместе с петербургским историком Максимом Кузахметовым. Мы продолжаем рассказ о династии Романовых. Мы задержались и довольно надолго, что понятно, на Екатерине II, она же Екатерина Великая. И в рамках нашего рассказа о Екатерине Великой у нас довольно большая глава и даже не одна вернее глава посвящена Пугачеву, да? И Пугачевскому бунту, Пугачевской войне. Там как называйте… Крестьянской войне. Называйте, как хотите. Хотя мы об этом тоже уже говорили. И там не так уж много было крестьянского – да? – в этой войне.
Максим Кузахметов
―
Вообще ничего крестьянского практически не было.
В. Дымарский
―
Да. Но тем не менее.
М. Кузахметов
―
Все там сплошь были казаки.
В. Дымарский
―
Но тем не менее, тем не менее. И вот мы продолжаем еще оставаться в этом пугачевском периоде екатерининского правления. И сегодня поговорим больше. Говоря... Как Вы говорите? Век называют «женским», да? Екатерина...
М. Кузахметов
―
Ну, XVIII век…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… там все сплошные женщины у власти.
В. Дымарский
―
Ну, вот женщины у власти. Здесь женщины не совсем у власти, но женщины или судьбы женщин в период властительницы Екатерины II. Да? И это опять же все связано тоже с Пугачевым. Каким образом, Максим?
М. Кузахметов
―
Ну, вот поясним, да? Тем более тут на радость нашим радиослушателям, которые иногда упрекают, что мы все это перечисляем, войны, офицеров, победителей, указы, законы, а вот судьбы людей где вот, да еще, чтоб не этих ваших все без конца мужчин, а вот реальные женщины, не обязательно императрицы. А тут все так счастливо сложилось, что мы же... Мы же знаем, что Пугачев-то – это ж Павел! Ой, Павел. Петр III.
В. Дымарский
―
Да, Петр III.
М. Кузахметов
―
Отец Павла. Соответственно он же себя называл царем. Многие его признали. Екатерина II как будто бы его жена, а при всем при том тоже такой вот фантастический парадокс, у Пугачева еще до бунта была жена, а во время бунта была еще одна жена, а соответственно они как будто бы тоже, раз он царь, так они и царицы. Или как со 2-й женой там вот просто императрицей положено было ее величать. То есть такой вот фантасмагорический, – да? – сюжет. А так как там судьбы у этих женщин были непростые и интересные, ну, я считаю, надо, конечно...
В. Дымарский
―
А сама...
М. Кузахметов
―
… рассказать.
В. Дымарский
―
А сама Екатерина знала о них? О их...
М. Кузахметов
―
Конечно, знала.
В. Дымарский
―
… существовании и о том, что их объявляют там одну императрицей...
М. Кузахметов
―
Конечно, знала! И, забегая вперед, но тут уж, наверное, какая-то личная была, личная неприязнь у нее что ли к этим 2-м несчастным женщинам, потому что в последствии там она непосредственно принимала опять-таки личное решение оставлять их под стражей или амнистировать. Там были амнистированы впоследствии многие люди, а вот именно их Екатерина, вот их судьбу распоряжалась оставлять без изменений. Хотя по суду было доказано по суду, представляете, во времена Екатерины, что они ни в чем не виноваты. Вот там это тоже вот неслыханное дело. Не то, чтобы там раз из семьи врагов народа, так все, в ссылку, казнить, убить. Ничего подобного, какие были вот гуманные времена, никто не мог представить, что начнется в сталинскую эпоху. Что за одно только родство все уже там — погибель и смерть. Так вот.
В. Дымарский
―
Хотя потом прозвучало: сын за отца не в ответе.
М. Кузахметов
―
Ну, как это лицемерно прозвучало, – да, – устами...
В. Дымарский
―
Лицемерно.
М. Кузахметов
―
Вдруг. Так вот по порядку. Емельян Пугачев, который представлял себя Петром III, как там показало подробнейшее следствие, женился в 1-й раз еще в 18 лет на некой Софье Недюжевой. Это было все в далеком 1760 году. Им обоим там было всего лишь по 18 лет там. Ну, он казак. Еще раз напомним, да? Никакой там не крестьянин. Рано вот их там поженила родня. Вроде было неплохо. Только вот он почти сразу отправился на войну. Мы там рассказывали уже ранее, что там он как служивый человек должен был... Там Петр I же упразднил все эти вольности казацкие. Все, пришел приказ. Все, отправляйся на войну. В Пруссию, так в Пруссию отправляйся, в Турцию, так отправляйся там на территорию Османской империи. Достаточно быстро. Это ему всего 18 лет Пугачеву. Отправляют его в армию. Там как-то остается его жена. Почти 2 года получается она там без мужа как-то непонятно как там бедствовала, пропадала, потом он возвращался, потом снова уходил на войну. Все это достаточно долго продолжалось, потому что у них родилось 3 детей. Так как они поженились в 1760-м. Но во время своих коротких возвращений успевали, наверное, они уделять друг другу внимание, потому что родился в 1764 году у Пугачева сын Трофим. Это все задолго до восстания еще. Потом дочь Аграфена, потом дочь Христина. Потом подробнее расскажем о грустной судьбе этих несчастных девушек. И все это законная жена. Вокруг куча людей. Все знают, это вот Емельян Пугачев, это вот его жена Софья, вот это их дети. Потом он где-то опять на войне. Потом он снова возвращается. Ну, судя по всему, были и другие дети, просто умерли во младенчестве. И вот там.. Мы там подробней рассказывали, чтоб сейчас не утонуть в судьбе самого Пугачева, а мы рассказываем про судьбу вот этих вот людей. Когда Пугачев уже там запутался, чего он все-таки хочет: уйти там на Терек и там какую-то вольницу, или помочь своим друзьям? Потом он там скрывается. Потом он пытается реабилитироваться. В общем, на каком-то этапе он снова возвращается в дом, где вроде бы его то ли ищут, то ли не ищут. Это 1772 год. И до него... На него донесла вообще сама жена Софья. Но причем донесла как? Она ж там потом подробно на следствии рассказывала, потому что ей надоело, что муж где-то бегает, скрывается, ей хочется понятной, нормальной семейной жизни, она была уверена, что его скорее всего там простят, помилуют, будет муж дома кормилец в семье, и она перестанет с детьми бедствовать, потому что впоследствии она там жила уже просто подаяниями, оставшись и без кормильца там, да еще когда их там дом уничтожили. Ну, в общем, не помогло. Причем не помогло почему? Потому что, во-первых, мужа не сразу простили, а повезли на очередное следствие. А, во-вторых, потому, что он из этого следствия сбежал. И дальше судьбу своей несчастной этой жены ни в чем неповинной в принципе, конечно, покалечил. И превратил ее там, ну, на много лет уже там впоследствии в узницу. Ну, так вот. Дальше она просто реально бедствует. Она начинает жить там просто подаяниями, ходит там между домов там, у нее 3 детей. Причем вот тоже, с голоду-то не умерли тем не менее. Были, значит, добрые люди, помогали им как-то. Ну, там родня была у них многочисленная. Ну, и вот начинается уже восстание. Уже известно там из показаний разных схваченных людей, кто во главе этого восстания. Там уже вот... Опять-таки вернемся к Екатерине II Великой. Там вот у нее в том числе были… была, наверное, какая-то... какой-то личный мотив. Потому что она, например, распорядилась всю эту родню на всякий случай арестовать и следствие там организовать, не сразу казнить, убивать, а выяснять все подробности. И тут вот арестовывают в январе 774-го года эту несчастную Софью за родство, да? Ни за что. Она может ни в чем не виновата. Но раз ты жена этого вот человека, который себя еще имеет наглость царем, императором, мужем нашей Екатерины называть. Еще раз мы упомянем, мы об этом говорили, что вообще среди дворян никакой поддержки, конечно, Пугачев не нашел. И даже если какие-то редкие случаи там, – да? – литературного Швабрина и пытались там быть ему полезными, ну, может быть, чтобы жизнь спасти, там уже противилось казачество. Они им не доверяли и норовили, пока Пугачев там отвлечется этих офицеров перебить, даже если они были полезны Пугачеву как там переводчики с немецкого. Ему нужны были переводчики там, или нужны были просто как офицеры. Ничего не получалось там с дворянами. Там пропасть разделяла на том этапе абсолютная казаков, крестьян и дворянство. Но вообще большинство дворян, еще раз упомянем, категорически, вот смерть мученическую принимали, но вот с супостатом не соглашались там никак содействовать. В общем, увозят эту несчастную женщину с детьми в Казань. Причем там, кстати, содержали ее поначалу даже в таких, ну, относительно свободных условиях. Почему? Потому, что власти решили ее использовать для борьбы с Пугачевым как предмет такой своеобразной пропаганды, чтобы она ходила и всем говорила: «Да вот этот вот там вот человек, который себя царем назвал это ж муж мой, беглый казак…»
В. Дымарский
―
Поганец.
М. Кузахметов
―
«… Емельян Пугачев. Собака. Меня с детьми одну бросил, вот мы тут ходим, бедствуем, подаяниями живем, а он всем врет, что он царь». А на самом деле он, как бы сейчас сказали там, злостный неплательщик алиментов, беглый. Никогда же это не найдешь ни у кого понимания с таким-то человеком, кто ж алименты не платит. Это что? Злодей! Преступник! Кто ж там пожалеет его? Причем, ну, вот в ту... в ту пору уже занялся борьбой с восстанием не последний, очень полезный администратор. Это опять-таки отдадим должное Екатерине, она назначала на должности в основном реальных людей, решительных и смелых. Александр Бибиков. Это он придумал всю эту схему. Причем он составил целую инструкцию, что пусть ходит по городу, по рынкам, особенно в базарные дни эта Софья Пугачева всем рассказывает всю правду, но сзади нее чтобы ходила охрана и присматривала. Но ходила с таким видом, как будто бы это не охрана вовсе, а просто случайные люди. Ну, любопытно, да? Как там все надо было позаботиться и посмотреть. А ведь к тому времени, ну, вообще успела продать свой дом Софья, потому что ей там просто не на что было жить, деньги там быстро кончились. А еще специфическая тоже история, что Екатерину к тому времени все это страшно злило. Тоже такой эпизод там, отвлечемся немножко, она приказала сжечь и развеять пепел и запретить строиться в этой станице Зимовейской, пугачевской, – да? – там станица, чтобы никакой вообще вот памяти про этого злодея не было. Приезжает туда майор Рукин исполнять указание и не находит дом. Вот нет такого дома. Зато находит в соседнем... в соседней станице Есауловской родню Пугачева и тут он придумывает такой своеобразный ход, он приказывает разобрать этот дом, где найдены полугосударственные преступники, перевезти его в станицу Зимовейскую, собрать, и тогда уже сжечь. Вот чтобы вот... Вот буквально исполнить указ Екатерины. Во! Служба какая была у екатерининских офицеров. Ну, он исполнил все это. Ну, так вот, ну, станицу-то тогда еще переименовали, – да? – чтоб там ничего, всю память там стереть и фамилию там, чтоб эту забыли. Ну, так вот, ну, судьба там Софьи-то не заканчивается, а тут вот и случается… Вообще это все сюжет для фильма. Вот опять-таки у нас тут столько запутанных, непонятных исторических сериалов, а тут вообще ничего придумывать не надо. Вот, пожалуйста, сюжет про жен Пугачева, про реальных его жен, снимайте, драма, женская судьбинушка, что может быть интересней для любительниц сериалов, кроме как вот судьба несчастной да еще в случае с первой женой, многодетной женщины. Так вот, она остается в Казани. В это время, ну, как мы рассказывали, бунт по второй начинается фактически, и войска Пугачева, в том числе вместе с ним лично до Казани доходят по берегам Волги. И дальше там происходит, ну, там это просто уже реально, это ж не война уже в таком традиционном понимании, когда ходят колонны солдат туда-сюда, это вот уже просто шайки разбойников, грабь награбленное, каждый против каждого. И Пугачев со всеми своими сторонниками подступает к Казани, и там начинается вообще страшный пожар, в котором большая часть Казани сгорела. Охрана там тюрьмы, где в это время находилась уже Софья Пугачева просто разбежалась. Там еще, кстати, племянник был Пугачева Федот, тоже который ни за что из Петербурга туда был привезен. Он служил в Петербурге солдатом, но раз родственничек, надо еще разобраться, нет ли тут какого-нибудь заговора. Может, у тебя задание какое-нибудь там секретное для Петербурга есть? Но времена вегетарианские, не погубили там его сразу же. Так вот, там как рассказывала потом на следствии Софья Пугачева: «Я, может, в тюрьме-то и сидела бы, но в этом пожарище я уже не могу, тут все горит, мы задыхаемся, охрана разбежалась. Ну, я ушла из тюрьмы. Что я могу поделать?» Тут дальше ходят толпы людей, кого-то грабят, офицеров убивают, что-то там пылает, и вдруг вот едет там, в том числе какой-то человек на коне с какой-то там, ну, для этих людей не со свитой, а с окружением со своим. Тем более он не в короне, он еще одевался-то Пугачев по-казацки и бороду не брил. Тут он находился в таком сложном противоречивом положении, потому что если б он побрил бы бороду, так от него казаки могли бы отвернуться. Пока был бородатый, так крестьяне не очень понимали, что это за царь такой с бородой. Так вот, и тут, по рассказу самой Софьи, ее сын, которому в то время было уже лет 10 говорит: «Мама, смотри, это же папа наш едет! Это же наш батюшка! Матушка, погляди ты на него!» А что Софья? Опять-таки на следствии говорит: «А я и отвечаю ему, да не наш это батюшка, а собака это, беглый алиментщик проклятый, который ни копейки денег на детей не дает». А еще к тому времени он же по-новому женился. То есть это же вообще просто преступник и негодяй! Но тут, наверное, и в сердце у Пугачева что-то дрогнуло. Не то, чтобы там, я думаю, он... Жена ему там поперек горла эта уже была, и немолодая его жена.
В. Дымарский
―
Все-таки сын.
М. Кузахметов
―
А вот сын. Да. Все-таки родная кровь, мальчик, да еще там 2 младшие дочери, тут что-то у него дрогнуло, и он придумал какую-то запутанную историю для современников, что это, мол, жена моего старого товарища, который когда-то мне очень помогал, и дети от него, но она просто умом тронулась, считает, что я ее муж. Ну, ничего подобного, поэтому, ну, я же должен о них позаботиться. Поэтому давайте вот выделим, им тут где-нибудь найдем местечко, чтоб они тут были недалеко от меня, будем за ними, мол, присматривать. Вот. Ну, это все... К счастью, сохранились документы следствия, поэтому там и много подробностей знаем. Это уже все летом происходит 1774 года. Вокруг Казани. Наверное, Трофиму было уже лет 11. В общем, некоторое время Софья живет рядом со своим мужем и даже, опять-таки по ее показаниям, участвует… Ну, как? Это ж полуцарь. Ну, в любом случае атаман. Вокруг него должны быть какие-то там прислужницы: еду готовить, еще так своеобразно, они должны помогать ему одеваться. Он не может сам себе рубаху втащить или сапоги там. Это не положено. И так как атаманам тоже унизительно, это должны девки делать. И там опять-таки как с удовольствием, может быть, а, может быть, с горечью рассказывала на следствии Софья, эти же дворовые молодые девки, ничего не подозревая, ей же рассказывали еще всякие интимные подробности. Как вот темнеет, и как вот там потом он завет какую-нибудь из нас к себе, и какие там радости личной жизни не с последним человеком, не с каким-то там казаком. А, может, он и вправду царь там? Было, правда, много сомнений, как все это досадно было слушать несчастной Софье. Ну, казалось бы, может быть, тут что-то стабилизировалось, но дальше происходит, ну, как вот мы знаем, бунт-то был не просто подавлен там, а разгромлен. Следствие. В общем, там достаточно долго еще рядом с Пугачевым оставалась Софья и дети его. И вроде бы, может, он даже и пытался их как-то спасти, потому что по некоторым свидетельствам, когда уже началось бегство, он вроде бы даже о них заботился, чтоб им там телегу какую-то, чтобы они где-то там не пропали. Но впоследствии ведь не схватили, не сразу схватили. Кто его предал-то? Ближайшее окружение. Вот собираются атаманы и говорят: «Что мы все головы сложим за этого Емельку Пугачева, за самозванца? Выдадим его и будет нам прощение царское. Упадем все в ножки там господам-дворянам, покаемся, может, нас и помилуют». И, судя по всему, Софья даже все это слышала, то есть в очередной раз она стала соучастницей. Мы же говорили, – да? – что она в первый раз выдала просто мужа. Но что слышит, мужу не говорит, проклятому этому, который сколько ей доставил там горечи и страданий. Опять-таки какой вообще все сюжет для сериала! Как вот… с какими можно было бы лицами скорбными ходить! Нет почему-то такого сюжета. Никого не интересует. Так вот, схватили Пугачева. Ну, и, конечно же, и жену его за одно тоже. Что этим казакам, атаманам? Нам-то чего эта женщина? С удовольствием выдали, а вот, кстати, его и жена настоящая и детишки, которые из тюрьмы из казанской, неизвестно, может быть, еще и сбежали с ним вместе. А мало ли чего там им еще известно? Тут...
В. Дымарский
―
Ну, это еще, немножко забегая вперед, мы еще об этом скажем, надо сказать, что обеих жен.
М. Кузахметов
―
Да. Да. Обеих. Там я просто хотел про вторую отдельно…
В. Дымарский
―
Ну…
М. Кузахметов
―
… рассказать.
В. Дымарский
―
… расскажем об этом.
М. Кузахметов
―
А кто дальше этапирует всех их? Это же наш Александр Васильевич Суворов. Это ж наш будущий генералиссимус, причем он очень ответственно отнесся к порученному заданию. Он такую там подробную инструкцию составил как их везти: сначала там в Симбирск на первые допросы. Потом дальше уже в Москву их доставляют. Но пока вот там все вокруг еще не спокойно, мало ли какие-то шайки бродят, что оставаться только на открытом пространстве. Это уже осень, холодно. Никаких перелесков, нести там бдительно караул, чтобы вокруг, ну, там вокруг Пугачева 4 факела всю ночь горели, чтоб он был на виду, а вокруг его семьи по одному факелу. Там... Ну, там Суворов любил все эти регламенты, там все эти инструкции, тоже подробные сохранились. В общем, добрались они, ну, поначалу там не до Москвы, а в Симбирске там еще проходило пока следствие, там тоже любопытные инструкции, что соответственно надо... нельзя баловать этих пленных, а в то же время нельзя, чтоб они померли. Надо же, чтоб они полезные показания давали, что значит выделять там по 15 копеек в день на их содержание. Ну, это на Пугачева 15 копеек, а на его этих детей и жену по 10 копеек. Но непременно, чтоб еда у них была такая, которая свойственна подлому человеку. Ну, подлому в ту эпоху не в понимании негодяя, а что это низшее сословие. Значит, что это нам дворянам не ровня. Кстати, тоже тут вот, судя по всему, и Суворов, ну, еще в числе прочего позаботились, может даже за свой счет, что все-таки теплыми вещами-то их снабдили. Но опять-таки для того, чтобы они раньше времени не померли, а не из сердоболия.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
А то мало ли там помрут, а потом нас заподозрят, что что-то они лишнее знали, а мы с ними в заговоре были.
В. Дымарский
―
Просто все на работу...
М. Кузахметов
―
Да, слава богу тут такие у нас сейчас истории с людьми, которые в теплых тюрьмах гибнут вообще кошмарно. А тут вот людей вели через степь в те времена, и все живы остались. Да. В общем, добрались они в ноябре в итоге до Москвы. Там тоже вот любопытные остались свидетельства, – да? – вот письменные, потому что для начала там лично генерал-губернатор Михаил Волконский допрашивает. Это уже был не первый допрос. Наверное, это Софье вообще все надоело. Ее без конца спрашивают одно и то же про ее про мужа, про этого человека, который судьбу ей всю покалечил, оставил ее без средств к существованию. Опять ее там спрашивают, что еще она про него знает. Откуда у него все? Кто его там науськал? Кто на его стороне был? Не тянутся ли ниточки заговора в Лондон, например? Ну, Вашингтон им, наверное, в голову не приходил. Но беспокоились, там нет ли какого иностранца среди них? И какие были, кстати, счастливые времена! Там Пугачева же пытали, но вот чтобы кого-то обвинить в работе на английскую разведку не додумались. Вот таких репрессий там не началось. Но там любопытно, как Софья под протокол говорит, что черт его знает, что там натворил этот Емелька, но он меня бросил с детьми еще там 3 года назад, ничего доброго от него не видели, собаку этого сама ненавижу. И там вот любопытно, что такой был специфический тогда суд, когда надо было уже как-то решать их судьбу, их приговорили, так называлось, это по обвинению 10 сорта, ну, то есть фактически невиновны. Представляете, сколько было категорий. Этот все знал. Этот соучастник. Этот подельник. Этот сочувствующий. Этот знал, но не донес. А тут вот Софья, ну, и вторая его жена, про которую там чуть подробнее позже расскажем, что они люди 10 сорта. Они вообще тут ни при чем, они ни в чем не виноваты, и точно не в чем не участвовали, ничего не знали.
В. Дымарский
―
Это их не спасло.
М. Кузахметов
―
Но, как мы знаем...
В. Дымарский
―
... от чего.
М. Кузахметов
―
… не спасло. Тут вот опять-таки какая-то личная месть, неприязнь у Екатерины. Раз вот их так величали, там называли, приобщились они к этому самозванцу, который имел наглость называть мало того, что меня своим мужем, так еще в своих этих грамотах называть меня воровкой и преступницей. Там же очень любопытно, Пугачев, он без конца прикрывался заботой о... о Павле, реально будущем императоре, он же и говорил, это ж сын мой. Там сколько еще Павел потом нервничал и колебался, сказал...
В. Дымарский
―
Павел Емельянович.
М. Кузахметов
―
Да, да. Что... Что вообще-то он мог бы быть и Емельяновичем. Мало ли там еще какие… Генетическая экспертиза там, да? Сколько было еще вариантов там. Так вот, отправили их, тут тоже Екатерина своеобразно решала и, может быть, и не случайно. Мы рассказывали про самозванцев, – да? – которых отправляли подальше. Дальше Камчатки было не отправить. А мы рассказывали, отдельный был сюжет, как группа с... группа с одним из самозванцев с Камчатки сбежала и добралась до Мадагаскара. Вот, наверное, Екатерину все это уже беспокоило, поэтому на всякий случай, мало ли кто использует тут их всех в своих целях, надо их, конечно, где-нибудь понадежней запереть, но поближе ко мне. И отправили их в крепость Кексгольм. Тут же недалеко содержался, но уже умер к тому времени, был убит к тому времени, Иван VI. А тут, ну, мало ли кто их в своих целях будет использовать? Но не убивать, все-таки вот не казнить на всякий случай. Кексгольм это вот сейчас Приозерск, по-фински Кякисалми. Это старинная крепость была Корела еще новгородская, потом переходила из рук в руки. Крепость, в которой они содержались, – это именно вот та старая новгородская, потому что к тому… к той эпохе уже была построена новая на северном берегу Вуоксы — большая шведская крепость, где собственно и находился гарнизон. А старая крепость, она как такая удобная по сути тюрьма. Правда, если сейчас туда приехать уже не совсем понятно, потому что после всех своеобразных экспериментов с озером Суванто, ну, по-советски Суходольское озеро. Вуокса вытекает теперь вся река в другом месте, через реку Бурную, Тайпале, по-моему, по-фински. Так вот. И обмелело все вокруг нынешнего города Приозерска. И крепость как будто бы не на острове, туда просто можно прийти. А в то время это вот остров. Просто так не сбежишь. Условия, правда, содержания были там, ну, сравнительно гуманные. Им опять-таки было отпущено там, ну, какая-то скромная сумма. Еще им было дозволено, раз они где-то смогут там подзаработать, ну, постирать там, позаботиться о себе, пусть ходят по крепости хотя бы, по городу и... опять-таки чтобы удешевить их содержание. И вся эта история затянулась на десятки лет. Например, туда Суворов же приезжал, когда должен был командовать. Ну, когда он отвечал за инспекцию крепостей, видел их, навещал, но не осталось свидетельств, там дрогнуло ли у него сердце, потому что составлялись ежемесячные отчеты, и они такие все совершенно однообразные, ведут себя исправно, отправляют в Москву Екатерине. Она лично интересовалась их судьбой. И потом уже в 1797 году, это вот то, что мы упоминали, там некая амнистия произошла, потому что, ну, во-первых, дорого содержать такое количество людей в заключении. Потом уж вроде столько лет прошло, все они каются. Там же все быстро каются, пишут челобитные, на колени встают. Таких вот гордецов… Это вот, ну, мы же рассказывали, это надо вырасти свободным человеком. Это дворяне могли себе позволить упрямство какое-то, с крестьянами так… да и с казаками не получалось. Так вот, небольшая амнистия, но не распространяется она, Екатерина... Потому, что доходит лично до Екатерины, это ей вот такой сложной цепочкой доходит письмо до нее: «Так с этими-то что делать?» И она там резолюцию: «Оставить, как есть». И дальше вот тоже для сериала сюжет драматический, грустный, что назначается новым комендантом туда. Вот кто комендант в такую, уже это не важна была в ту эпоху крепость, граф де Мендоза Ботелло становится комендантом в Приозерской крепости.
В. Дымарский
―
Звучит красиво.
М. Кузахметов
―
В Кексгольме. Звучит красиво, а сменил он, кстати, коменданта Якова Гофмана. Тоже вот были времена. Офицера. И он очень ответственно подходит принимать дела. Там находит, что содержали тут неправильно, тут заключенными, тут какие-то нарушения. И самое невероятное, что он там обнаруживает, что одна из дочерей Аграфена, дочь Емельяна Пугачева… Там вообще-то запрещалось упоминать так публично, чтоб мало ли там, кто не знал. Но комендант знал, кто это такие, что это за люди, хотя их должны были называть просто узниками безликими. Что у Аграфены, у дочери Пугачева есть дочь, и дочь от этого коменданта Гофмана. Внучка есть, в общем, у Пугачева Емельяна, который к тому времени, конечно, давным-давно был четвертован.
В. Дымарский
―
Ну, что? Тогда мы сейчас прервемся в этом удивительном рассказе. О... Как ее назвать? Первой женой, да?
М. Кузахметов
―
Это первая жена.
В. Дымарский
―
О первой жене. О первой жене Емельяна Пугачева. Мы прервемся на выпуск новостей, после чего продолжим программу «Все так плюс» и перейдем ко второй жене Емельяна Пугачева. До встречи через несколько минут!**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Все так плюс». Напоминаю, что мы ее ведем сегодня из Санкт-Петербурга. Меня зовут Виталий Дымарский. А наш постоянный гость и рассказчик о династии Романовых Максим Кузахметов. Мы остановились вот перед самыми новостями, перед серединой часа на судьбе... На том, на судьбе, – да? – Софьи. Как ее?
М. Кузахметов
―
Софья Емельяновна? А, ой...
В. Дымарский
―
Нет. Нет, нет.
М. Кузахметов
―
Она.
В. Дымарский
―
Девичья фамилия?
М. Кузахметов
―
Она урожденная была Дюжева.
В. Дымарский
―
Ну, неважно.
М. Кузахметов
―
Недюжева.
В. Дымарский
―
Недюжева. Недюжева, правильно. Да. И переходим тогда, – что? – ко второй жене?
М. Кузахметов
―
Нет, сейчас закончим.
В. Дымарский
―
Закончим с первой, да?
М. Кузахметов
―
Они же еще живы.
В. Дымарский
―
Да. А потом еще перейдем к...
М. Кузахметов
―
Мы остановились на том, что...
В. Дымарский
―
Кузнецовой... да?
М. Кузахметов
―
Крепости. Да. Де Ботелло обнаружил, что предыдущий комендант Гофман успел нагрешить и у дочери Пугачева, у одной из его дочерей есть младенец. Что делать? Тут опять-таки. Тут вот никто никакой инициативы не проявляет. Надо донести.
В. Дымарский
―
Внук Пугачева.
М. Кузахметов
―
Внук самого Емельяна Пугачева, между прочим, знаменитого. Вот как использовали бы большевики это... этого внучка как свое знамя, может быть. Ну, так вот, он там никакой инициативы. Все в Петербург соответственно писать письма, что дальше делать. Но тут вот тоже любопытная, вот по-всякому Екатерина могла бы решить, но, во-первых, оговоримся, младенец-то умер вскорости. А тут Екатерина почему-то решила не давать никакого хода раз еще и младенец умер, раз там уже сменилось место службы, оставить, в общем, без движения. Не делать ничего. И так и остались дальше в заключении. Ну, в общем, получается, что дети Пугачева даже не познали радость там отцовства, радость материнства. Никто из них. А прожили они вообще сравнительно долго, потому что уже сменился... Донесли Павлу. Павел тоже решил все это оставить после восшествия на престол, как есть. Потом в 1801 году к власти пришел уже Александр, а все дети Пугачева еще живы, все в Кексгольмской крепости. А еще опять-таки цепочка амнистий там, давайте уже забудем все эти дела, там уже все стариканы, давайте всех выпустим. И тут опять-таки и Александр оставляет без движения. И невероятное событие произошло примерно в 1803 году, если не ошибаюсь, когда Александр I лично инспектировал крепости и объезжал, и тут вот он просто заинтересовался, увидел этих узников, детей того страшного Пугачева, который устроил страшный бунт, называл себя соответственно законным царем, а получается дедушкой, – да? – Александра I. Он увидел этих людей, и тут у него просто сердце дрогнуло, он распорядился: «Да ладно, хватит их мучить, давайте их выпустим». Правда, выпустили их тоже своеобразно, чтоб они уже не в крепости, внутри крепости, а пусть они в этом городе, в посаде живут там, давайте их оставим уже в покое. Разрешили им там жить, ну, грубо говоря, на такой воле. И, ну, там пока еще Трофим дом построил, они еще долго в крепости оставались, в общем, они все выбрались. И дальше там следы уже не очевидные теряются, потому что последнее вот из таких достоверных свидетельств – это чиновник тоже с фамилией Вигель, сколько было, – да? – людей с немецкими фамилиями на службе, вот он оставил в своих воспоминаниях, что он приезжает в 1813 году, а им же всем это любопытно посмотреть, это же, как достопримечательность, посмотреть на детей Пугачева. И говорит: «Кого я вижу перед собой? Этот престарелый Трофим Пугачев...» А мы напомним, престарелый-то – ему 44 года. Представляете? Что там с человеком делалось, или сколько они там жили, или как они... Как они вообще оценивали друг друга? Видит он перед собой престарелого 44-летнего Трофима, которого просто ему, конечно, жалко, а младшие-то еще две его сестры родные, тоже им там около 40 и тоже и вот этих... Одной, кстати, еще не было 40. И этих престарелых уже несчастных женщин. Ну, судя по всему, Христина-то умерла в 1826 году, а Аграфена умерла в 1833 году. Ну, еще раньше там просто потерялись сведения, а о жене этой несчастной Пугачева, ну, еще раз вот упомяну, не понимаю, почему вот никто не взялся, ну, если не за сериал, там за фильм о драматической и грустной судьбе несчастных этих людей в окружении кого еще? Мы же там упоминали, – да? – сколько там всяких ярких персонажей там было вокруг них. Вот Суворов там приобщился, лично их этапировал. Или там любопытный эпизод, там связанный с Пугачевым, что в Яицком городке, в крепости был отец Крылова, баснописца. А сынок его в Оренбурге был в осажденном. Сколько там любопытных параллелей. Ну, так вот, помимо вот этой несчастной жены была еще одна женщина с несчастной судьбой…
В. Дымарский
―
Устинья Кузнецова.
М. Кузахметов
―
Да. Это его жена, которую он вот не стыдился, а показывал всем, и которую приказал называть императрицей. Эта несчастная, – да, – еще одна девушка Устинья Кузнецова. Ну, вернемся, значит, к Пугачеву, который вот он царь, вот он Петр III, вот он ездит. И вообще, судя по всему, человек был к женскому полу неравнодушный. Мы уже упоминали, что дворовые девки выбирались им и помоложе, и посимпатичнее, и еще вместе с ним должны были все время в доме оставаться якобы для хозяйских нужд, но за одно там вот, как они сами потом на следствии рассказывали...
В. Дымарский
―
Для утех.
М. Кузахметов
―
… для утех в том числе. Там, правда, очень бдительно следили за всем за этим казаки, которые вот, не скрываясь, тоже на следствии говорили: «А мало ли какая баба ему башку там задурит? А знаем мы как вот бывает, когда там женщина берет верх там над мужчиной. Вон у нас вообще, кто у нас императрица-то? Женщина, которая мужа своего то ли убила, то ли он чудом спасся. Мало ли здесь еще какая будет?» И они просто... Ну, это вот, опять-таки возвращаемся к истории с «Капитанской дочкой», там в реальности дочь коменданта, которую Пугачев взял к себе в наложницы, потом казаки-то через месяц убили на всякий случай, а то мало ли там, влюбится в нее да еще и дворянского происхождения. Вот. Но тут казаки озадачились и на каком-то этапе просто стали говорить Пугачеву: «Ну, в общем так, ты все-таки должен жениться, это вот важно всем нам. И тебе важно, и нам. И вообще нечего тут…
В. Дымарский
―
Ну, понятно.
М. Кузахметов
―
«… девок портить». Там просто одна из любопытных гипотез, потому что ходит Пугачев, он же царь. Наложницы там ему опять-таки нужны. Традиции опять-таки свои своеобразные. Как будто бы казацкие старшины уже стали волноваться. Отказать ему трудно, если мол чья-то дочь приглянулась, а тут надежный способ – это заставить его жениться, тогда и другие дочери будут в безопасности. И вот скорее всего на беду этой несчастной Устиньи Кузнецовой, она просто Пугачеву когда-то приглянулась, другие казаки это заметили, а... Ну, многие потом отмечали, что 17-летняя эта девушка отличалась вот реальной красотой. Ну, и, давайте, раз уж нужна какая-то жертва одна, вот пусть будет она. У нее, кстати, отец участвовал когда-то в казацком первом еще восстании. То есть как будто бы все подходит. Все там правильно, давайте устроим там свадьбу. Дальше вот опять-таки сохранились уже подробные свидетельства в допросах, которые и она там в том числе должна была давать. Вот она рассказывает, что, да он ей вообще сразу не понравился, этот Пугачев. Не хотела она себе такой судьбы. Девушка была, судя по всему, реально упрямая и решительная. То есть когда первый раз заслали к ней сватов, ну, когда вот уже все порешали, так, вот все, подходит, тут все сходится. Пугачев, кстати, тоже по упрямился, покапризничал, потому что ему, судя по всему, просто нравилось менять там...
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… вокруг себя девушек. А тут как-то связывать себя… Ну, ладно, раз уж придется там. Ну. Ну, давайте, хотя бы эту покрасивше. Ну, давайте, там устроим, сватов зашлем. А приходят сваты, а она...
В. Дымарский
―
А вот извините, Максим, он же даже как бы в качестве контраргумента приводил такое соображение, что тогда кто ж поверит, что...
М. Кузахметов
―
Да. Да, да. Пугачев в числе прочего говорил… Да, кстати, это очень любопытное обстоятельство, которое потом ему повредило, потому что казаки как-то еще спокойно отнеслись, мало ли там какие царские традиции, смотр невест, а крестьяне уж ни в какую. Да что это такое, если он император, он должен только на королеве на какой-то жениться.
В. Дымарский
―
Ну, да, да.
М. Кузахметов
―
Как это может быть простая там недворянская девка? Значит, он не император, тут какой-то обман. И якобы, ну, там это опять-таки свидетельства – да, – на допросах, и Пугачев говорил, когда упрямился: «Да мне ж потом верить перестанут». А казаки ему говорят: «Слушай, мы ж тебе верим. Ха-ха! Ну, значит, и все остальные поверят, поэтому ничего не будет там. Найдем как там все это всем объяснить почему». Да, да, такой был любопытный аргумент. Ну так вот, приходят сваты в дом к этой 17-летней девушке, а она вместо того, чтобы от счастья в обморок упасть, ей же сам император предлагает руку и сердце, она прячется в подпол, запирается там, никуда не пойду. Сваты уходят ни с чем. Возвращаются. Отца вроде ее как нет. Но там все, в общем, не просто складывалось. Причем еще вот любопытное обстоятельство, где все это происходит? Это Яицкий городок, – да? – в котором господствуют уже мятежники и бунтовщики. Ну, там Пугачев уже приезжает и уезжает, потому что ему надо был Оренбург еще осаждать все это время. А в самом Яицком городке, в цитадели держит осаду небольшой гарнизон, который не согласен на все вот это происходящее, и что любопытно, я кратко упоминал, там был командующим по старшинству другой офицер, но реально, судя по всем воспоминаниям, там один из младших офицеров Крылов. Крылов — отец нашего знаменитого баснописца Ивана, который вот ни в какую. Они там бедствовали. Им нечего было есть. Так он не просто не сдавался, он еще выходил и мятежникам, которые ему говорили, ну, не известно, встречался он лично с Пугачевым, он говорил: «Да вы срочно кайтесь! Нам тут может и нечего есть, может мы там все помираем, но это вы, вы все мятежники, бунтовщики. Лучше скорее кайтесь и сдавайтесь, может вам милость какая и будет». Какой был решительный человек! Что, кстати, не пригодилось, потому что тут несправедливость… Еще один сюжет, – да? – для сериала, для судьбы, потому что потом, когда уже сняли осаду в осаде – да? – там, и пришли... Пришел крупный отряд царских войск, то вот этого офицера, по-моему, по фамилии Мансуров, его наградили, 300 душ крепостных Екатерина лично. А человека Крылова, который 3 месяца держал осаду, не покорился, не согласился, забыли. Он там бедствовал. Еще сын его был в это время в осаде в Оренбурге, бедствовал. Ну, может, поэтому он стал потом таким обжорой. Наверное, так намучился в осаде маленький Ваня Крылов, что потом уже… Вот памятник у нас тут в Летнем саду, там, конечно, не очень стройный человек.
В. Дымарский
―
Ну, это вообще известно о его...
М. Кузахметов
―
Да, да. Любил он там и выпить, закусить. Но басни, русский Лафонтен, русский Эзоп. Да. Так вот...
В. Дымарский
―
Все перевел на русский язык.
М. Кузахметов
―
Да все. Ну, творчески перевел, не буквально. Да. Еще с какими-то аллюзиями своими.
В. Дымарский
―
... тоже перевел Эзопа.
М. Кузахметов
―
Да, да. Ну, так вот, и все вот… вот кто эти люди. Ну, в общем, там Крылов-то бедствовал, потому что, ну, когда он сравнительно рано умер, там его вдова с маленьким Иваном Крыловым осталась вообще без средств к существованию. За все свои подвиги ему ничего не зачлось. Так вот, там в цитадели осажденный Крылов с небольшой группой солдат, которые хранят верность присяге, даже казаков. А тут свадьба Пугачева на этой молодой, этой девице, но не долго, правда, счастье семейное продолжалось, и еще и, может быть, и она была недовольна, а тут еще и Пугачеву надо что-то делать. А мы уже говорили, он вообще был реальный командир. Он реально занимался осадами. Он даже в этой… в этой ситуации с Яицким городком он придумал подкоп, придумал там взорвать место, где у них должен был быть пороховой погреб. Рассчитал, там под землей-то ничего не видно. Взорвали. Но внутри Крылов в это время тоже прочувствовал это все и приказал все запасы пороха перенести в другое место, не пригодился, в общем, подрыв. Так вот, Пугачев уезжает...
В. Дымарский
―
А детей у них... Детей у них так и не было?
М. Кузахметов
―
У них детей не народилось. Как бы там... Какая бы не была там шумная свадьба, все закончилось... Ну, опять-таки, может, это драма в том числе для этой несчастной девушки, которая в 17 лет фактически вот превратилась в заложницу, – да? – всех этих обстоятельств, так и не познала ни реального счастья, ни замужества, ни материнства. Там же вообще грустная судьба была еще у других людей, опять-таки какой сюжет для фильма, потому что, когда проходила свадьба, ну, надо ж было все официально, с венчанием там. Только близко допущенные. Какая бы не была попойка, а все-таки это ж все обряды там все. Так вот, священников там, по-моему, 6 человек было, потом тоже в цепи заковали. Что ж вы такое тут устроили-то?! Ну, отстранили там соответственно от сана.
В. Дымарский
―
Монашеского.
М. Кузахметов
―
… священнослужительского за то, что они самозванца как царя, как… именовали там, называли все эти обряды. Не. За то, что как-то... Не за то, что женили…
В. Дымарский
―
Ну, да, да.
М. Кузахметов
―
Ну, вообще женить его тоже было нельзя, потому что у него ж была законная жена. Он же там с ней не как своей, а...
В. Дымарский
―
Софья.
М. Кузахметов
―
Да. Не развенчался, а потом еще и встретился. А потом еще обе его жены вместе встретились и познакомились.
В. Дымарский
―
А вот когда он женился на этой Устиньи-то, где Софья была?
М. Кузахметов
―
Ну, Софья в это время, мы уже упоминали там, – да? – она там бедствовала ходила, потом ее арестовали, потом ее отвезли в Казань. А потом в Казани с ней Пугачев там встретился. А все это время вот, значит, эта несчастная его молодая жена, которая вроде бы должна с ним быть рядом, еще что ей приходилось выслушивать, потому что Пугачев все это время не забывал о более важных и делах, и перспективах. И, например, на свадьбе говорит: «Так, а сейчас еще поднимем все тост и здравницы за моего сына Павла, который вот где-то там в Петербурге у этой моей проклятой, ненавистной жены Екатерины…» И это он говорит при своей новой жене, а еще жива его настоящая жена, и настоящий сын Трофим где-то там бедствует. Вот Пугачев там помнил, как там важно всем напоминать...
В. Дымарский
―
За Трофима он не пил?
М. Кузахметов
―
Кто все-таки я такой.
В. Дымарский
―
За Трофима он не пил?
М. Кузахметов
―
Не, не. Трофима он не упоминал. Это как-то все не важно. Там дальше любопытно, что он при… Так, все, теперь величать соответственно девушку императрицей. Все как положено. Там же сохранились письма, то есть мы упоминаем там, он уезжает, но до этого успел распорядиться, чтоб у нее был… было некое подобие двора, выбрать ей дворец. Ну, дворец там не найдешь. Там выбрали просто дом получше. Ну, они поселились… Ну, сколько там? Ну, 3 комнаты, но все-таки. Значит, чтоб у нее были все, как полагается, фрейлины чтоб у нее были, какие-то специально обученные девушки, чтоб вот они ее там как-то забавляли. Но, судя по всему, девушка все равно была упряма. Ну, на следствии все это говорила. И даже, наверное, там же были другие еще очевидцы. Она и говорила, что она... Она даже своему этому мужу Пугачеву говорила, упрекала: «Даже если… если и так. Ты вот на мне женился, а что ты не развенчался тогда вот со своей… Если эта Екатерина твоя жена, а она же все равно жена, она же жива. А как ты можешь на мне жениться?» Ну, молодец, решительная девушка. Опять-таки все, прекрасный сюжет. Но тем не менее Пугачев там да еще в окружении своих людей величать ее, значит, императрицей тем не менее. Сохранилась переписка. Ну, явно писали они не сами полуграмотные люди, но нашли грамотных людей, которые знали, как расставить письмо так, что вот «Матушка-государыня, спешу справиться о том, как твое ценнейшее здоровье, волнуюсь, как ты там без меня». Ну, там все с церемониями расписано, с длинными преамбулами, с увертюрой там, все как полагается. Письмо покрасивей не таким корявым почерком, как могло бы показаться там, как у Петра I. Все сохранилось там для следствия, для следствия потом пригодилось.
В. Дымарский
―
А их судили вместе?
М. Кузахметов
―
Судили потом вместе, ну, вот сейчас там да, подбираемся.
В. Дымарский
―
… они познакомились.
М. Кузахметов
―
Кто вообще всю эту историю-то затеял. Да? Это в Яицком городке, кстати, про который мы уже упоминали, где отец баснописца Крылова находился. Кто ж ее выдал-то всю? Опять-таки когда до местных казаков уже дошли сведения о том, что восстание потерпело поражение, что Пугачев у реки Быковки уже точно разгромлен, все бегут. И опять-таки вот прекрасное решение вот этих свободолюбивых людей: «Так, у нас же в руках тут женушка Пугачева, сейчас мы ее выдадим царским властям, и будет нам всем, значит, может быть амнистия, может, нам чего-нибудь скостят. Что зря-то время терять?» Схватили ее, а главное идти-то далеко никуда не надо, потому что тут же в полуосаде находится вот преданный царю человек Крылов, вот ему мы ее и отведем. Ну, там еще потом Мансуров подошел. Там уже штурма особенно никакого не было. В общем, в октябре, ну, чуть раньше там схватили соответственно эту несчастную девушку. Ну, и тоже повезли ее, конечно, там на следствие. Там тоже любопытна была история, что следствие было все такое серьезное, по-взрослому. Значит, попался там где-то офицерам портрет Пугачева, нарисованный, и вот эту вот соответственно девушку привозят, но это там в Оренбурге, потом в Симбирске. Опознание. И она по портрету говорит: «Да, этот вот человек, вот он на мне женился. Да. Это наверно вот он и есть, этот самозванец Емельян Пугачев, проклятый собака». Ну, собакой его прежняя жена, старшая называла, это младшая жена. Но тоже она там не разбиралась в выражениях уже, судя, на следствии. Там тоже любопытная, значит, история, пока еще Пугачев-то жив, значит, строят виселицу, на виселице портрет и сжигают все это торжественно. Вот мы как, мол, с этим самозванцем, которая жена все, все процедуры соблюдены, при понятых она опознала его, пусть и по портрету. Ну, и дальше там мы рассказывали вот уже предысторию с первой женой, чтоб не повторяться, в общем, она в итоге оказалась тоже невиновной по решению суда, но отправилась в ссылку в Кексгольм. Там...
В. Дымарский
―
Туда же куда и Софья.
М. Кузахметов
―
Да. Они... Ну, они явно вместе там встречались, там пересекались. Не смотря на то, что она невиновна, ну, вот все, на всякий случай. Мало ли что? Хотя тут уже вообще она никак не могла бы пригодиться, как бы ее императрицей ни называли, но детей-то нет уж, точно никто в своих целях вроде бы не использовал.
В. Дымарский
―
Вроде на защиту Емельяна не встала тоже. Да?
М. Кузахметов
―
И происхождение вроде бы. Но тут наверно у Екатерины что-то, в очередной раз повторимся, личная неприязнь, потому что так как он беспощадно преследовала княжну Тараканову… Тут мы уж рассказывали, да? Пришлось ажно со Средиземноморского побережья целую экспедицию за ней отправлять.
В. Дымарский
―
Во главе с Орловым. Да.
М. Кузахметов
―
Разыгрывать целое представление, чтобы эту самозванку привезти, а то мало ли что? Ну, и тут на всякий случай...
В. Дымарский
―
Ну, там много вопросов к Таракановой все равно.
М. Кузахметов
―
Да, да. Да, конечно, там много вопросов. Тут Екатерина любила, чтоб все было под присмотром на всякий случай. Но не казнить. Но не казнить. Это тоже вот всякие любопытные детали, что, например, их же везут из Москвы в Приозерск, это же на север от Петербурга, а дорога-то одна из Петербурга в Москву, а в это время Екатерина должна была ехать на встречу. И тут вот все волнуются. Ну, нехорошо, чтоб они встретились, мало ли там что. И составляют такой запутанный маршрут: как там везти, там обходными путями. Ну, понятно, что не Екатерина же в обход поедет, а в обход повезем мы этих сосланных. Там, кстати, тоже вот любопытно, документы ж остались. Там же было просчитано буквально вот там по дням не просто маршрут, а смета составлена, сколько в день им на пропитание; сколько на солдат, которые… сколько офицеру. И там получается там типо 89 рублей 16 копеек. А вот выбились из сметы, значит снова пишут, вот еще там верните нам 2 рубля лишних потрачено. Ну, в общем, везли их длинным, запутанным путем, привезли. С Екатериной они благополучно разминулись. Там тоже было все оговорено. Там в среднем 15 копеек в день. Не разжируешься, но и с голоду не умрешь. Привезли их тоже в эту Кексгольмскую крепость, несчастных этих женщин, где они явно, ну, я не знаю, опять-таки, наверное, там сценаристы придумали бы, может, как вот они собираются где-то вечером при свече и плачутся друг другу на жизнь, одна другой говорит: «Ты-то вот хоть царицей побыла, а я-то вот нет». - «А ты зато вот побыла нормальной женой, у тебя вот дети есть, а я — нет». Ну сколько там простора, да? Для фантазии, для режиссеров. Ну, в общем, они прожили вот так вот бок о бок еще много лет в этом Приозерске, в крепости, где не было жестоких условий содержания, не держали их там в подземелье, не содержали их там...
В. Дымарский
―
А дети? А дети тоже с ней жили? С Софьей я имею ввиду.
М. Кузахметов
―
С Софьей. Да. Старшие дети жили. Мы уже упоминали, что одна из них родила...
В. Дымарский
―
Трофим и две девочки.
М. Кузахметов
―
… как новый комендант донес на старого коменданта, что не от какого-то там солдата, а от самого коменданта. Дворянская дочка соответственно. Ну, еще раз там напомним, что как минимум дважды были амнистии: первая еще при жизни Екатерины в 1877-м и вот, ну, никак она не пригодилась этим 2-м женщинам. И младшей жене тоже. Причем именно лично Екатерине же вот там отправляют: «Так, а с этими-то что делать? Уже там взрослыми женщинами». - «Оставить, как есть». Потом 2-я при восшествии на престол Павла I. Тоже традиция, амнистия, простить там всех. Мало ли что-там наша злобная матушка, которую я ненавижу, натворила. Там же… Как это? С поручиком Киже там популярный, – да? – Эпизод. А теперь, чтоб было только вот... вот лишь бы не, как при маменьке. Потом приходит соответственно внук: а теперь все, чтоб как при бабушке было. Ну, так вот, оставил все Павел I, все как есть. Причем, ну, там опять-таки не жестокое, не суровое содержание, но тем не менее. И вот уже воцарение, тоже мы упоминали, Александра I в 1801 году. Ну, и тут вот хоть человек там и сомнительной репутации Александр I, но, наверное, не кровожадный, хотя очень коварный был человек. В общем, как мы уже рассказывали, он приехал, как говорят еще некоторые очевидцы, ему просто было, наверное, любопытно посмотреть. Это ж как достопримечательность в том числе такая. Судьбы людей. Вот любопытно было всем посмотреть на Ивана VI Антоновича, а тут любопытно посмотреть на детей и жен Пугачева. Но когда увидел их Александр III в 1803 году, то дрогнуло у него сердце. Он их пожалел. И эту младшую жену пожалел, увидел, что, ну, явно не представляют они уже точно никакой опасности. И у него там уже за династию беспокоиться не о чем там. Братья у него как минимум были, уж никто там не покушался бы престол. Приказал их отпустить, но несчастная судьба… Там опять-таки следы теряются. Последнее упоминание примерно в 1808 году об этой несчастной девушке, то есть она почти 33 года провела в заточении. Ну, как там писали очевидцы, ну, явно не представляла… никаких дерзких речей не вела. Женщины были обе решительные, еще раз упомянем, то есть они не церемонились там ни с Пугачевым: одна называла собакой, другая вообще замуж за него выходить не хотела, но это были не... не вожди какого-то восстания, чтоб они могли возглавить. И вот после 33 лет заточения там следы теряются, но, наверное, тихо где-то в Кексгольме, сравнительно недалеко вот от Петербурга, умерла и младшая жена Пугачева. Драматическая судьба.
В. Дымарский
―
... там новой семьи у нее уже не было?
М. Кузахметов
―
Нет. Нет, там нет. Там новой семьи у Пугачева точно не было, потому что...
В. Дымарский
―
Нет. У нее?
М. Кузахметов
―
У нее тоже не было. А мы должны будем вернуться и завершить вот это, наверное, это действительно крупнейшее крестьянское… не крестьянское, но как назвалось при советской власти Крестьянская война и восстание. И, ну, наверное, уже в следующий раз мы расскажем, чем все это закончилось, в том числе и для Пугачева лично. А здесь вот это срез эпохи в судьбах 2-х несчастных женщин, которым, так откровенно говоря, лично Пугачев судьбы-то и покалечил.
В. Дымарский
―
Ну, вот. Так что мы завершаем нашу программу «Все так плюс». Но не завершаем, разумеется, и наш цикл о династии Романовых, и даже не завершаем про Екатерину II рассказ.
М. Кузахметов
―
Про Екатерину там еще...
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… еще много, чего интересного впереди.
В. Дымарский
―
Да. И даже не завершаем еще про пугачевский бунт, про Пугачева рассказ. Еще в следующий раз мы будем завершать наш... наши истории с Пугачевым. Ну, а потом пойдем дальше. Всего доброго! До встречи!
М. Кузахметов
―
До свидания!