КОНЧАЛОВСКИЙ АНДРОН, кинорежиссер - День войны - 2003-11-26

То, что я всегда вспоминаю сразу, когда говорят о войне, когда я вспоминаю войну, это, как ни странно, просто эвакуацию, приезд отца с фронта. И мама очень боялась, что я его забыл. И действительно, я его подзабыл серьезно. И когда он появился в роскошном белом кителе авиационном и в какой-то сумасшедшей фуражке, я смотрел на него как на какого-то инопланетянина, с полным восторгом, не мог от него оторвать глаз, все время за ним ходил всюду. И помню даже, как он пошел, мы жили в Алма-Ата в общежитии, в туалет, и я стоял у двери и подглядывал за ним, когда он был в туалете. А он смотрел на потолок, потому что с потолка текла ржавая вода прямо на белый китель. И он оттуда выбежал, ругаясь страшно, потому что белый китель был запачкан. У меня случилась тоже большая беда. Купили сливочного масла. Я забыл, какой вкус у него. И я поел сливочное масло, и взял кусочек масла, положил в карман и побежал во двор играть в футбол. Хотел похвастаться, посмотрел, а у меня была фланелевая рубашка с инициалами мама вышила, и там вместо масла было жирное пятно большое черное. Я был страшно расстроен. Я почему-то до сих пор вспоминаю это разочарование, беду и боль, я бы даже сказал. Это воспоминания эвакуированного ребенка. Когда мы уезжали из Москвы, я помню, улетали в конце октября, только помню, самолетом улетали, там лауреаты все уезжали. Помню только огромные сапоги, на моем уровне были у пулеметчика, который стоял за турелью в этом самолете, и больше ничего не помню. Но эти сапоги запомнил навсегда. Потом какую-то фигуру, уходящую в поднебесье этого пулеметчика. Помню уже довольно хорошо плач, слезы, объятия, ночь, крики. Я встаю, ничего не понимаю, вспоминаю, кончилась война. Это я помню уже хорошо, но мне уже к тому времени 8 лет.