«Особое мнение» Андрея Васильева
У Симоньян же какая роль? Она должна кончать публично в эфире после любого путинского пука. Придавать глубокие смыслы, вздыхать. И когда она почти двое суток молчала, я понял, что там действительно какой-то полный паралич…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
Н. ВАСИЛЕНКО: Эфир у нас начался, подсказывает мне московская студия. Я напомню, 3 июля, понедельник сегодня. И у нас в программе «Особое мнение» со своим особым мнением журналист и продюсер проекта «Гражданин поэт» Андрей Васильев. Андрей Витальевич, здравствуйте!
А. ВАСИЛЬЕВ: Привет всем!
Н. ВАСИЛЕНКО: Случился пригожинский мятеж и массы пытаются обнаружить генерала Суровикина, узнать, куда исчез Валерий Герасимов. Но прогрессивные массы хотят знать, где же реакция «Гражданина поэта» на это все. Куда она делась?
А. ВАСИЛЬЕВ: Да, это интересно. «Гражданин поэт» оказался беспомощен, бессилен перед пригожинско-путинским креативом. Я действительно хотел сделать ролик. Позвонил обоим поэтам — творческая конкуренция, — и Быкову, и Орлуше. Говорю: «Давайте что-нибудь придумаем». И они ничего не придумали. Больше того, говорят: «Ну ты-то хотя бы придумай, как повернуть эту тему».
Знаете, «Гражданин поэт» с 2011 года существует с перерывами. Это первый случай в моей практике антисоветской, что мы не смогли придумать сюжет про вот это безобразие, которое было. И я потом понял, почему. Потому что вся эта история, и начало ее, и конец, и процесс были настолько анекдотичные, что стебаться над этим просто практически невозможно. Потому что это как пародировать пародию, например, или карикатура на карикатуру. То есть в этом смысле можно поздравить авторов мятежа, ну и победителей мятежа, в том числе и Лукашенко, что они, в общем, перещеголяли наш замечательный проект. Это как бы позитивно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Позитивно. Но в тот момент, когда вы следили за новостями, когда это все развивалось, какие вас мысли посещали? Потому что многие уже прямо начали радоваться, что вот оно, началось, наконец-то лед тронулся.
А. ВАСИЛЬЕВ: Вы знаете, мы как раз сидели, я был в Лондоне… Прямо вот все это началось, когда я был в Лондоне, потом поехал еще в гости в Брайтон к нашим друзьям, и мы следили за этим как за какой-то дискотекой. Я еще думал: «Господи, интеллигентные люди как бы — есть такое слово. И мы реально на стороне этого бандита с кувалдой, на полном серьезе!». То есть, видимо, так достало это болото…
Больше того, я позвонил маме моей. А мама моя 1930 года рождения сидит в Москве. Я говорю: «Ну что, мама, ты же помнишь эти воздушные тревоги, бомбоубежища?». Она говорит: «Да, помню». — «Вот, говорю, у тебя ностальгия сейчас будет». Ну, поржали с мамой моей.
То есть к этому отношение было абсолютно такое — типа, караоке. Да, и когда это кончилось, мы сидели за столом. Все, естественно, уткнувшись в телефон сидят, и вдруг неожиданно это кончилось все. Опа! И мы такие сидим, как будто нам выключили музон, караоке. И как-то все расстроились. Я говорю: «Ладно, ребят, действительно все-таки допили, доели — ну и путч кончился. Значит, надо расходиться, фиг ли?». Вот примерно такое отношение. Но, конечно, разочарование некоторое было, это правда.
Н. ВАСИЛЕНКО: То есть разочарование было.
А. ВАСИЛЬЕВ: Потому что show must go on вообще-то, правильно? Это Фредди Меркьюри еще говорил. А тут какое-то шоу получилось… Обломали, короче, вот так вот.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но значит ли это, что это был такой первый шаг и, скорее всего, мы будем свидетелями чего-то нового? Дальше шоураннеры запустят нам новые какие-то интересные эпизоды, которые действительно будут нацелены на то, чтобы лед этот не просто тронулся, а потрескался?
А. ВАСИЛЬЕВ: Ну, будем надеяться на это. Конечно, надеяться.. Нам как телезрителям приятно смотреть на такое шоу, но на самом деле, конечно, может кончиться вообще и стрельбой, и всякими там ужасами, честно говоря. Как вот эта заваруха в 1917 году, к которой, в общем-то, приличные люди, такие sophisticated, относились как? «Сейчас это безобразие кончится, придут городовые и разгонят». А после этого наступил 1918 год и до 1921 года, в общем, была гражданская война. Ну, грубо говоря, в Советском Союзе она и была, гражданская война, до того, как победили путч. Ну, ползучая такая и так далее. Так что, в общем-то, с одной стороны, действительно уже достало это болото, а с другой стороны, может кончиться стремно это все. Или начаться может совсем стремно.
Хотя вообще-то это, в общем, не последнее шоу, конечно, судя по тому, что можно сделать вывод, что какая-то адская беспомощность была у всех ветвей власти. Понимаете, для меня было самое показательное — опять же, это, может, специфика моей, так сказать, бывшей профессии, — что 2 дня молчала Марго Симоньян. Она даже молчала после того, как Путин выступил с грозной речью, что он всех порвет на куски.
А у нее же какая роль? Она должна кончать публично в эфире после любого путинского пука. Это мы знаем. Придавать им глубокие смыслы, вздыхать. В общем, изображать, что она под Путиным лежит. И когда она почти двое суток молчала, я понял, что там действительно какой-то полный паралич. То есть она наверняка куда-то там звонила, каким-то кураторам, «где методички?». А кураторы, наверное, к телефону не подходили или говорили: «Извините, вас не слышно, перезвоните попозже». Вот похоже, так. Потому что, если вы помните, был такой знакомый момент, когда этот Боширов и… как он называется?
Н. ВАСИЛЕНКО: Петров и Боширов.
А. ВАСИЛЬЕВ: Вот эти два, Петров и Боширов, да. Когда Путин сдуру вдруг сказал, что вы их скоро увидите, все засуетились, нашли и за шкирку притащили Петрова и Боширова. Я смотрел эту картинку — то есть явно Марго была не готова. То есть они ей позвонили и сказали: «Вот они у тебя внизу стоят. Давай, делай что хочешь. Ты же умная — сама-сама». Вот так. Потому что и уровень картинки был абсолютно какое-то хоум видео, и морда у нее вся была потная, блестела, и, в общем, вопросы она задавала очень беспомощные. То есть ей настолько доверяли: «Давай сама разберись с этим. Начальник же сказал, что мы их скоро увидим — вот они пусть у тебя». Снимали чуть ли не с одной камеры и так далее.
То есть видите, какая ответственная товарищ на самом деле. То есть ей доверяли реально очень серьезные вещи. А здесь даже ей не удалось что-нибудь придумать. То есть для меня чисто профессионально это такая очень знаковая часть этого балета была — молчание Марго.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но вот смотрите, рекомендации все-таки явно из Администрации президента спустили. Потому что везде звучат следующие тезисы: что этот мятеж был из-за денег, что Пригожин просто от жадности, ему крышу сорвало, что ЧВК «Вагнер» все это время спонсировалось государством. И это тоже стало таким диссонансом, потому что президент отрицал все это происходящее. Более того, мятежники стали отказываться выполнять приказы Пригожина, услышав речь Путина. То есть Путин не был безучастен и, более того, самое прямое влияние оказал на все, что происходит. Как вам кажется, пропаганде для россиян удастся обелить образ Путина? То есть спасти образ Путина на фоне, опять же, будущих выборов 2024 года.
А. ВАСИЛЬЕВ: Ну как вам сказать? Я ж не знаю, народ-богоносец я давно не видел советский. По-моему, ему можно уже лепить любую чернуху, вешать на уши любую лапшу. Он уже настолько, я думаю, из народного чувства мозговой безопасности настроился на то, чтобы верить в любую хрень. Потому что с точки зрения какой-то элементарной логики, самой примитивной, если Путин пообещал крови, всех наказать, всех порвать, то где это? И как это вяжется с тем, что вдруг ему с этими всеми ворованными и нажитыми бабками разрешили уехать? А как это дали Лукашенко такую козырную карту, что просто, я не знаю, Путин для него как младший братик, что ли? — так он выступает. А Путин ничего не может даже возразить в этой ситуации.
Я, кстати, вообще подозреваю, что, может быть, и переговоры-то не вел Лукашенко. Вполне возможно. Ему сказали там: «Григорич, давай скажем, что это ты вел переговоры». Он говорит: «О, клево!», и тут же распушил. И кстати сказать, его речуга — набрал этих своих козлов и, значит, 2,5 часа им там рассказывал, какой он крутой. И никто не мог его перебить. То есть он с этого получил вообще прекрасные дивиденды политические. А наш, значит, сидит тухлый где-то там и вякает. И целует опять в живот каких-то там девушек — то ли он, то ли его двойник, я уж не знаю. Рисует какие-то карикатуры идиотские со своей подписью.
Так что с точки зрения каких-то там элементарных правил пропаганды это полный провал. Но повторяю, поскольку пропаганда уже сколько лет тотальна, людям из чувства, опять же, какого-то ментального самосохранения проще верить во все, что несется из телевизора, и не задумываться. Вот как бы так, мне кажется. Поэтому этому народу уже давно, по-моему, на все наплевать.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы, кстати, сейчас упомянули одну из конспирологических теорий, что есть двойник. Это очень популярная история, которую пытаются продвигать, чтобы, опять же, как-то образ Путина расшатать. А вы сами верите в эту теорию?
А. ВАСИЛЬЕВ: Да черт ее знает. Вообще-то нет. С другой стороны, ну а почему нет? Что там, трудно найти людей похожих? Наверное, нетрудно. Есть очень хорошие гримеры, не знаю. Я, честно говоря, об этом не сильно задумываюсь, потому что Путин, если он даже есть настоящий, все равно чем отличается от двойника? Да ничем. Просто было бы интересно, если бы какого-нибудь двойника грохнули, то что бы они говорили? А кто теперь? То есть в этом смысле это забавно могло бы быть. Или как-нибудь изуродовали там, оторвали ему ухо — и как бы дальше они выходили из этого положения? Кстати сказать, скорее всего, так же идиотски и выходили бы, наверное.
Но я всерьез над этим не задумываюсь абсолютно. А вдруг окажется, что это не Шойгу, а двойник Шойгу? И чего, что изменилось? Или не Пригожин, а двойник Пригожина — и тоже опять что изменится? В этом смысле это такой кукольный театр уже давно. Опять же, мне отсюда смотреть на этот кукольный театр — это прикольно. А на самом деле там может быть очень неприятная вещь.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вот вы сказали, что россияне давно уже находятся под тотальной пропагандой, где нет никакого просвета. Я понимаю, почему она появилась. Это была долгая такая системная история. Но есть ли вообще какие-то возможности у независимых медиа, которые вещают из-за рубежа, перехватить повестку? Или это, к сожалению, простите, против ветра писать?
А. ВАСИЛЬЕВ: Ну как сказать? Был бы я ватником, например, я бы не стал вас смотреть. И меня бы не стал смотреть. Нафига это надо? Это же расстройство. Надо что-то сопоставлять, включать мозг. Это некомфортно, я думаю, для человека, который, может, когда-то включал мозг на уроках труда где-нибудь в школе, хрен его знает, на выпускных экзаменах. Но вообще зачем? Это часть самозащиты такая, вот в чем дело.
И много раз так было. Условно говоря, вот сентябрь 1939 года. Перед этим все проклинали фашистов, Гитлера и так далее, и вдруг в один прекрасный день выходит газета «Правда», радио и говорят: «Теперь Гитлер наш друг». И что могучий советский народ? Он говорит: «Ну ладно». И за слово «фашист» уже можно было сесть в тюрьму, например. Проходили же такие вещи. Кроме какой-то части, скажем так, со второй половины 80-х и, наверное, все-таки до первой половины нулевых. В общем, была такая среда информационная, что можно было успеть привыкнуть различать какие-то предметы в ней.
Н. ВАСИЛЕНКО: А почему тогда только меньшинство привыкло, только меньшинство научилось различать эти предметы?
А. ВАСИЛЬЕВ: Нет, в какой-то момент… Я же вспоминаю, например, конец 80-х. Демонстрируют, как какой-нибудь Верховный Совет заседает, и народ… Условно говоря, магазин продает телевизоры. И вот в витрине стоит телевизор, а на улице стоит толпа и смотрит телевизор, Верховный Совет. Весь этот Верховный Совет ЦК КПСС всем был до фени глубоко абсолютно. Как мы в школе шутили: то, что комсомольцам 20-х было по плечу, то комсомольцам 80-х по херу. А тут вдруг видим: люди… газеты…
Я работал в газете «Московские новости» тогда. Она же была ограниченный тираж, очень трудно было на нее подписаться, почти невозможно. И прямо там на Пушкинской стоял стенд с газетами. Под стеклом эта газета. Просто толпа стояла! Целый день, ночью стояла. Друг друга оттирали, читали, очередь занимали заметочку прочесть. И тогда информация такая, в общем, вполне попсовая вещь стала для народа. Бабушки у подъездов обсуждали: Горбачев, или Собчак, Шахрай выступил, Бурбулис…
Был такой момент, действительно. Но для советской страны это нехарактерно. А потом просто тупо отучали. Отучали, отучали — и отучили, о’кей. Но для простого человека, глубинного народа это, конечно, комфортно. «Пусть лошадь думает, у нее голова большая», думает советский народ. И по-своему он прав.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы упомянули термин «глубинный народ», который, в принципе, ввел в наше пространство Сурков. Но вообще можно ли говорить, что сейчас есть две России — Россия уехавшая и Россия оставшаяся? Или Россию можно поделить на много частей? Я имею в виду, поделить не в плане сепаратизма, а в плане именно того, какие идеологические формы есть у России сейчас.
А. ВАСИЛЬЕВ: Мне кажется, что уехавшие — это никакая не Россия. Это, в общем-то, отдельные люди. Другое дело, что они там могут группироваться, они могут пересекаться. Но мне кажется, для того, чтобы сгруппировалась в какой-то мере цельная такая эмиграция, я думаю, должно пройти достаточно много времени, несколько лет. И то не факт, что она сгруппируется.
Потому что мой любимый город Лондон, например, в которой я ездил очень много лет… То есть я сначала ездил на работу к Березовскому — наверное, каждую неделю ездил, может, 2 раза в неделю. Потом у меня дочка там училась долго, жена там жила долго. И я обратил внимание: там нет как таковой эмиграции. То есть там нет такой общности. Во многих городах есть. В Сиднее живут, по-моему, 800 тысяч человек бывших советских — они группируются. Например, есть Брайтон-бич в Нью-Йорке. В Лондоне этого нет. Там люди, в общем, достаточно по-своему ассимилируется, но не стадом, понимаете? И в данном случае те люди, которые уехали — они достаточно самостоятельные люди, самостоятельно мыслящие, и объединяться в стада, думаю, в основном нет такого желания. То есть я не уверен, что этот процесс вообще будет. Вот так вот. Поэтому говорить «Россия уехавшая»… Это не Россия.
Н. ВАСИЛЕНКО: Хорошо, а согласны ли вы с таким делением, что есть Россия антивоенная, есть военная, а есть Россия, которой большинство — это нейтральная Россия, которая просто ждет, когда это все к чертовой матери закончится?
А. ВАСИЛЬЕВ: Это я, собственно говоря, в YouTube все слышал. То есть, строго говоря, наверное, это похоже на правду: 80% или 75%, которые просто бараны и бараны. Когда им щелкнет кнут, они пойдут налево, потом с другой стороны собака залает — они пойдут направо. И очень быстренько забудут, что они поддерживали войну, например.
Скажем, в Германии после Второй мировой войны выбивали из них достаточно долго вот этот дух арийский. Думаю, где-то до середины 60-х, если не до конца 60-х годов. Там, наверное, была… Я не говорю, что фашизм — вернее, нацизм немецкий, — имеет что-то хорошее под собой. Конечно, нет. Но, во всяком случае, там достаточно много людей искренне его поддерживали, как мне кажется. Я довольно много читал книг на эту тему. И когда это все провалилось крахом таким унизительным, поражением, оккупацией, то в народе сидела вот эта неудовлетворенность, пока ее не выбили. А здесь, мне кажется, очень равнодушные.
Хотя бы вот, смотрите, очень простой пример. Ельцина, как мы знаем, уже к концу 90-х вообще никто не поддерживал, у него минусовой рейтинг был— 4% или -4%, не знаю. Но как только Ельцин сказал: «Вот, познакомьтесь», вынимает из спортивной сумки Путина, предъявляет его… До этого его знать никто не знал. Даже когда он был начальник ФСБ, откровенно говоря, никто на него особо не обращал внимания. И тут народ сказал: «Во, начальство сказало, что этого надо выбирать». И выбрали прекрасно!
То есть я не думаю, что там были какие-то сильные подтасовки. Конечно, СМИ тогда очень работали на Путина в этот момент — телевидение и так далее. Но я думаю, что вполне себе народ сказал: «Начальство велело выбирать этого — все, мы выбираем этого». Хотя, казалось бы, Ельцин был совершенно неавторитетный человек. Вот это очень характеризует, кстати, народ глубинный.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но возвращаясь: все-таки этот глубинный народ в основном нейтральную позицию занимает. Имеет ли смысл вообще до них пытаться достучаться? Что есть, например, антивоенная позиция — даже не антивоенная, а антипутинская. Что Путин, например, рушит нашу страну. Если вы хотите сохранить наш общий дом, переходите к нам. Имеет ли смысл хотя бы стараться это делать?
А. ВАСИЛЬЕВ: Ну нет, это ваша работа. Старайтесь, конечно. А как? Это ваша мотивация. Попробуйте. Но, например, строго говоря, я бы, лично я, конечно, не взялся сейчас делать…
Н. ВАСИЛЕНКО: А как же «Гражданин поэт»? В чем миссия проекта тогда?
А. ВАСИЛЬЕВ: Ну, это мы сами ловим кайф. Потом это, в общем, достаточно коммерческий проекты был. Мы довольно много денег на нем заработали, на концертах на всех этих. Их было очень много, это было весело, это было прикольно, нам это все нравилось. И Мише нравилось, и Быкову, и Орлуше. Мы сами ржали. Если посмотреть, например, какие-то наши концерты — их полно в YouTube, — там Миша читает какие-то стихи, а за столом сидит Орлуша и ржет от этого стиха, который он сам написал неделю назад. Вот такая вещь.
То есть чтобы мы всерьез думали, чтобы свалить какую-то власть… Там были какие-то легенды, что благодаря «Гражданину поэту» началось белоленточное движение. Но я думаю, это все туфта, конечно, ничего не благодаря «Гражданину поэту». Но в данном случае мы как-то очень уместно родились в тот момент, то есть попали в этот тренд. Как бы формально он был политический проект, но по существу не был, конечно. Было смешно унижать Путина или Медведева с помощью Александра Сергеевича Пушкина. Прикольно? Прикольно.
Н. ВАСИЛЕНКО: А вот смотрите, у вас конкретный пример из проекта. Артур Смольянинов исполнил на мотив песни из кинофильма «Два бойца» Марка Бернеса «Темная ночь» стихотворение Орлуши, по-моему, если я не путаю.
А. ВАСИЛЬЕВ: Нет, это Быков написал.
Н. ВАСИЛЕНКО: Это Быков, да. Да простит меня Дмитрий Львович. Где-то примерно в этот же день какой-то telegram-канал «Z-поэзия» опубликовал, как очередной Z-поэт выступает с песней из кинофильма «Два бойца» на фронте. Казалось бы, это один и тот же продукт, потому что основан на одной и той же базе. Может этот культурный продукт стать неким таким созидающим для будущей России, для примирения будущей России, антивоенной и военной?
А. ВАСИЛЬЕВ: Я не верю, что искусство… Я прошу прощения, получилось, что я назвал наш проект искусством, но ладно, такое допущение. Никого оно ничему не учит, господи, уверяю вас. Буквально на днях здесь в Юрмале читали лекцию с Григорием Остером. Была такая остренькая тема у нас, «Педофилия как инструмент российской пропаганды». Ну о чем еще говорить с детским писателем? И мы обсуждали это дело — что такие люди, поколение, которому сейчас 40 лет, все выросли на «Вредных советах» Гриши Остера, правильно?
Н. ВАСИЛЕНКО: Подтверждаю.
А. ВАСИЛЬЕВ: Хорошие советы. Но вот эти 40-летние сейчас тусуют в Кремле, сволочи сволочами. И что? А все, наверное, наизусть заучивали эти советы, смеялись над ними.
Н. ВАСИЛЕНКО: А как такое происходит, когда и та, и другая сторона цитирует Высоцкого и каждая трактует по-своему?
А. ВАСИЛЬЕВ: Это круто. То есть когда я заказал Быкову этот стих — он у нас называется «Стремная ночь», — я сказал: «Ты сделай так, чтобы я сам застремался». Потому что это такая святыня, казалось бы, а мы ее использовали как бы против скреп. Замкнули скрепы с помощью скрепы. Как-то так. Но это такой фокус.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но тогда получается, вы скрепы скрепами выбиваете.
А. ВАСИЛЬЕВ: Моя подруга Женя Альбац, например, мне написала… Ну да, конечно. Скрепами выбиваем скрепы. Но мы, строго говоря, выбиваем их из того, из кого их выбивать не надо, в общем-то — нашей аудитории. А из того, из кого надо их выбивать, ни хрена их не выбьешь. Только инструментом Евгения Пригожина можно выбить скрепы, мне кажется. Извините, у меня не очень духоподъемно получается, но я, надо сказать, всегда очень хреново относился к российскому народу. Везде, во всех своих интервью И когда я в Москве был, и в нулевые годы, и так далее. Поэтому это все забавы такие, мне кажется.
Хотя, кстати, когда у нас была гастроль, у нас был Париж, Барселона, Марбелья, Бенидорм — люди очень хорошо… Я, кстати, боялся немножко: 4 года не давали концертов. Но офигенно реагировали, прямо как родные. Но, опять же, кто? Это ходит наша аудитория, наши единомышленники. Просто они оказались за границей, а не в России, но так бывает, понимаете. Но все равно это надо делать. Нет, я считаю, что все равно надо делать, надо заниматься журналистикой. Собственно говоря, эта профессия меня вскормила, вспоила. Поэтому мой респект вам, ребята. А я вот пенсионер.
Н. ВАСИЛЕНКО: Взаимный респект. Я напомню, у нас в гостях журналист, пенсионер, продюсер проекта «Гражданин поэт» Андрей Васильев. Вы упомянули кувалду Пригожина как его главное оружие, как символ его былой мощи. Но у него была еще одна, вторая кувалда. Это теневая кувалда, его медиахолдинг «Патриот», куда входили РИА ФАН, «Политика сегодня», «Экономика сегодня», «Невские новости», «Народные новости» и все прочее. В принципе, они работали на пропаганду. Но сейчас даже их лишили, чтобы наказать Пригожина. То есть лишили аудитории и сами СМИ ликвидировали. Это вообще серьезный звоночек для российской пропаганды или это просто пустая новость на фоне мятежа?
А. ВАСИЛЬЕВ: Нет, я хочу сказать, что вообще пропаганда Пригожина была гораздо круче, чем пропаганда этих всяких соловьевых-киселевых, конечно. Я прямо как профессионал вам скажу, прямо был настоящий герой этого самого информационного пространства. «Камеди клаб» такой. И даже когда он так раздухарился уже в самом конце, я уж думал грешным делом, не тряхнул ли стариной Владислав Юрьевич Сурков, потому что было креативно… Ну, где-то там, с облаков. Потому что он человек, в общем-то, очень креативный, Слава. То он книжку напишет, чтобы утереть нос Пелевину, то для «Агаты Кристи» какие-то стихи пишет. Ему, наверное, скучно очень. Денег-то у него, наверное, полно, а вот скучно, его отовсюду отстранили. Мог бы, так сказать, в анониме креативить для Евгения Пригожина. Потому что это было очень эффективно. Он был прямо очень популярный. Как персонаж, повторяю. Я сейчас его оцениваю как очень удачного персонажа. Скажем, мультипликационного или роль в кино, вот так. И он, конечно, расшвыривал всю эту дремучую пропаганду федеральных каналов, безусловно.
Хорошо, они это все разгонят. А я не уверен, что они на этом месте создадут что-нибудь свое, настолько же вредное. Скажем так, настолько же эффективно вредное. Они ничего не умеют делать, совсем ничего. Ну как? Воевать они не умеют, отравлять заграничных врагов тоже не умеют.
Н. ВАСИЛЕНКО: Давайте вернемся в вашу профессиональную плоскость пропаганды. Почему российская пропаганда в данный момент работает так топорно? Или ребята-пропагандисты уже переметнулись и делают это все специально так топорно, чтобы самим потом говорить: «Ну видите, в это же невозможно поверить. Мы сознательно саботировали и шатали режим»?
А. ВАСИЛЬЕВ: А, это они будут так говорить. Если режим сменится, они обязательно будут так говорить, конечно. Это я даже не сомневаюсь. А на самом деле нет, ну что вы, это же все понятно. Никто не взбадривает. То есть такая среда. Проходит халтура. Как троечники — они во всех областях российской экономики. Финансовой политики, вообще политики, международной политики. А что, Лавров, кстати, очень крутой был дядька. Я его еще знал, когда он был представителем России в ООН. Он профессиональный дипломат, он был достаточно остроумный. Песни какие-то писал, кстати, бардовские. И во что он превратился? Лошадиная голова.
Это общая среда такая. Ну как, если не тренироваться каждый день, ты и в футбол будешь плохо играть. А кто их будет тренировать? Такие же дебилы. Понимаете, и все. Когда над человеком не нависает какая-то погонялка качества, он неизбежно растренируется.
Ну, Соловьев всегда был дурачком, надо отдать должное. Даже когда он на «Серебряном дожде», на радио вещал. Спрашиваю у Синдеевой: «Что у тебя такой мудила выступает?». Там был Гордон и Соловьев. А она говорит: «Понимаешь, он рейтинг дает».
Н. ВАСИЛЕНКО: А вот как он давал рейтинг? Почему он привлекал аудиторию?
А. ВАСИЛЬЕВ: Народ говно потому что российский, вот и все. Потому и привлекал.
Н. ВАСИЛЕНКО: Я вспомнил высказывание Михаила Ефремова, его персонажа из фильма «День выборов 2»: «Люди у нас замечательный, но народ у нас говно». Вот это очень крылатая фраза, которая больше бы подошла, наверное,
А. ВАСИЛЬЕВ: Ну да, конечно. Вот и все. И когда она сказала, что он рейтинг дает — ну все понятно, Наташ, говно вопрос. Но он такой был безвредный, козел просто. Это сейчас он стал вообще жуть кровожадная. Хотя тоже смешной. Все равно он по-прежнему смешной.
Н. ВАСИЛЕНКО: То есть единственное оружие, которое может бороться с пропагандой — это смех?
А. ВАСИЛЬЕВ: Не единственное, конечно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Смех и кувалда.
А. ВАСИЛЬЕВ: Ну да, кувалда, конечно, эффективнее. Ну как я все время говорил на концертах — конечно, это и без меня было, — в итоге если бы, например, закончилась война, какой бы я хотел? Я же не кровожадный человек. Вот вернусь в Москву, пойду в зоопарк и покормлю в клетке Кеосаяну с Симоньяной. Куплю им корма. Вот для меня был бы такой satisfaction. Наверное, так.
Н. ВАСИЛЕНКО: Теперь мы знаем о реальном satisfaction Андрея Васильева. Это было откровение в эфире «Живого гвоздя». Кстати, еще хотел напомнить о Владиславе Юрьевиче Суркове. Он был персонажем новой книги Бориса Акунина, маленькой пьесы «Адвокат беса», где за все ответственным Борис Акунин назначил именно Владислава Суркова. Там над ним происходит судилище. Дальше не буду спойлерить и говорить какие-то другие фрагменты этой книги, о них рассказывать. Но напомню, что надо поддержать эту трансляцию лайком, поделиться ей со своими друзьями, а если все эти способы вы уже проделали, то зайдите в магазин shop.diletant.media. Сегодня специальный лот, который советует Алексей Венедиктов — это книга Генриха Герлаха «Прорыв под Сталинградом». Это роман, который пробыл в плену 70 лет. Что за этими словами стоит, вы узнаете сами, если приобретете эту книгу на сайте shop.diletant.media.
Ну а мы двигаемся дальше. Я напомню, Андрей Васильев сегодня в гостях «Живого гвоздя» со своим особым мнением. Есть еще такой персонаж в российском отечестве, как Дмитрий Анатольевич Медведев. И сегодня он стал очень необычным персонажем, таким трикстером. Все-таки давайте начнем сначала, извините за тавтологию. Что с ним произошло, по вашему мнению? Что случилось с Дмитрием Медведевым?
А. ВАСИЛЬЕВ: Это страшное дело. Я же его тоже знал, еще даже когда он преемником не был. Там же получилось так, что после моего возвращения с Украины, когда я делал там «Коммерсант Украина», я спокойно приехал. Я там все сделал, поставил, вернулся в Москву и, в общем, готовился к пенсии. Просто я в бюджете был до Нового года в коммерсантовском, но, в общем, я ничего не делал.
И вдруг меня позвали в Кремль и сказали: «Надо тебе возвращаться в «Коммерсант» к активной деятельности. А я дико удивился. Они же уже как бы купили… Ну, Алишер Усманов купил, но понятно было, что это купил Кремль. Я говорю: «На хрен я вам сдался-то, ребята? Вы чего?». И у меня была беседа с Медведевым. Меня там спросили: «Слушай, не посылай нас на хрен. Тебя заказал Медведев, пойди сам его пошли на хрен». Я поехал — ну чего мне людей подводить? Мне не жалко, поехал к нему. И у нас был очень забавный разговор. Главное, он меня убедил, что надо вернуться. И даже больше того, 2,5 года я вполне спокойно выпускал газету, никто меня особо не трогал. Ну как, получал по шапке, но это рабочий момент. То есть я и от Березовского получал по шапке.
Он, например, такую остроумную фразу сказал. Я говорю: «Если вы говорите, пропаганда вам не нужна, это не нужно, это не нужно, что вам вообще нужно-то от издательского дома «Коммерсант»?». И он сказал такую фразу: «Нам нужно просто, чтобы вы делали газету как при Васильеве. У вас получится, Андрей Витальевич?». Я говорю: «Дмитрий Анатольевич, я что-то давно не пробовал, не знаю. Давайте попробуем».
То есть нормальный человек. И вот что с ним случилось? Говорят, спился. Рожа у него, конечно, никуда не годится. Но ту статью, которую вы упоминали — я понял, кто с удовольствием ее прочел, с большим кайфом. Это Наташа Тимакова, дай ей бог здоровья, которая говорила: «Господи, какое счастье, что я на этого козла не работаю его пресс-секретарем!». Наташа, если ты меня слышишь, я тебя прямо глубоко поздравляю с твоей пенсией. Она, кстати, была очень неплохой журналист, и в «Коммерсанте» она работала.
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, признаюсь, и пресс-секретарь она была неплохой.
А. ВАСИЛЬЕВ: Нет, там просто объект уж больно фуфловый. Так что тут какой бы ты ни был пресс-секретарь… Но он непригоден был для должности первого лица государства, никак.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну а Путин ведь тоже был непригоден. Его позывной «Моль», если верить источникам.
А. ВАСИЛЬЕВ: Это я знаю, да. Но видите, какая вещь? Никто всерьез не относился. Вы что думаете, мне он сначала не нравился, даже первые его шаги. Я никогда не был его поклонником, но я совершенно спокойно думал: переизберем его через 4 года. Я реально так думал. Взрослый мужик, казалось бы, а вот так думал. А вот оказалось, что пригоден он оказался. То есть, опять же, пригоден в каком смысле? Чтобы держаться за это место.
Но сейчас уже эта пригодность у него очень сильно потухла, мне кажется. И мятеж пригожинский оказался такой очень знаковый точкой, реперной, что, по-моему, он посыпался совсем, мне кажется. А первая точка, очень зримая, когда он посыпался — когда начался ковид. Он представлял собой очень жалкое зрелище. Даже когда он выступал, что давайте какие-то 5-дневные выходные. Потом вдруг он же демократию развел. Он сказал, что с ковидом пусть борются губернаторы сами. То есть он, в общем-то, сыпался. Но он оказался гораздо более живучим, к сожалению, чем казалось первое время.
Н. ВАСИЛЕНКО: Дмитрий Медведев сегодня какую роль исполняет? На кого направлены все эти тексты, где он проклинает, использует разную брань и все прочее?
А. ВАСИЛЬЕВ: Загадка для меня. Просто загадка, я не понимаю. Может быть, есть действительно какая-то не стратегия, но хотя бы тактика его использования, но для меня она загадочная. Я не понимаю. Кто-то там, может быть, за это зарплату получает, и, может, не один человек. Убеждают сами себя, что это нужно. Во-первых, нахрена это в «Российской газете», эта статья? «Российскую газету» читают только чиновники. Ну опубликовали бы в «Комсомольской правде», потому что эту макулатуру все-таки читает большое количество людей, например.
Я с вашей подачи, конечно — спасибо вам отдельно, — потратил полчаса читать этот бред. Никакого смысла я в нем так и не обнаружил, хотя неплохой редактор, в общем. Даже Медведеву нравилось. Но я никакого смысла не увидел — в самом факте публикации, какой там мессидж. Но мне порадовали такие вещи. Когда он говорит про заграничные фирмы, которые потеряли российский рынок, он пишет, что эти фирмы «кусают свои старческие локти». Вот какой редактор это мог пропустить? Да, и кстати, Медведев совершил очень большую ошибку на самом деле, серьезную. Потому что он как бы гордится тем, что российские войска завоевали Бахмут — в смысле, Артемовск.
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, на их языке Артемовск.
А. ВАСИЛЬЕВ: Да, а это уже немодно. Вот если мы посмотрим пропаганду, которая говорит: «Ну и чего там Пригожин? Кому нужен этот Бахмут? Никому он не нужен». А Медведев говорит, что вроде как гордится этим Бахмутом. Это неправильно. То есть я бы как поступил, как демократ? Я бы уволил главного редактора этой самой «Российской газеты». Вот так вот. Это было бы красиво. То есть такие вещи пропускать нельзя. Другое дело, что заметку принесли за несколько дней до этого. Но надо следить за такими вещами, ай-ай-ай. Но, может, меня послушают, уволят все-таки этого главного редактора.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но вы все-таки при всем остаетесь большим человеком с точки зрения авторитета. Я думаю, да, наверняка те, кто надо, уже услышали. Опять же, знаете, если они действительно живут не по закону, а по понятиям, то авторитет и есть закон.
А. ВАСИЛЬЕВ: Будем надеяться. Все-таки я заслужил, наверное. Потом у него очень классная вещь: Финляндия — оказалось, это вражеская сторона, образованная по недомыслию Ленина. Это как Путин сказал, что Украина по недомыслию Ленина была изобретена, и, значит, за ним Финляндию нашел.
Н. ВАСИЛЕНКО: Значит ли это сигнал, что Финляндия, готовься, ты следующая? Такое слабое бряцание.
А. ВАСИЛЬЕВ: Да черт его знает. Повторяю, я не могу уловить. Вот я честно прочел — понимаете, я же готовился к эфиру, прочел эту статью. Здоровая статья. Я не понял смысла, вот правда. Условно говоря, если бы я даже продался большевикам и работал начальником «Российской газеты», я бы попытался отбиться от этой статьи. Даже не потому, что она мне сама по себе отвратительна, а я бы доказывал в Кремле: ребята, это только вред принесет, нафига вы это делаете? Давайте я лучше сам напишу статью за Медведева, в ней хоть будет какой-то смысл. Наверное, так бы я делал. Но это как бы у него должность такая — и вот такие тексты у него. Хотя раз не он писал, понятно, что не он писал. Но, значит, такие спичрайтеры у него. Но я говорю, это все, развал. Ну как можно? Бахмут брались сколько? 200 дней.
Н. ВАСИЛЕНКО: 224 дня примерно.
А. ВАСИЛЬЕВ: 224 дня, да. Вот как они Бахмут берут, так они и заметки пишут. Кстати сказать, и визажисты у Медведева точно такие же, как они воюют.
Н. ВАСИЛЕНКО: Товарищи из политбюро явно писали эту статью, ответственные редакторы.
А. ВАСИЛЬЕВ: Ну как фирмы кусают свои старческие локти? Вот вдумайтесь: у фирм есть какие-то локти, старческие, и они их кусают. Или там очень классная вещь: «толстомордые европейские бюргеры» там присутствуют в статье. Или такой загадочный персонаж — «старая и лысая ливерная колбаса». Я уж вздрогнул, думал, про Путина, наверное. Потом подумал: все-таки, наверное, Шольц. Хотя к Путину подходит.
Н. ВАСИЛЕНКО: А вдруг и Пригожин.
А. ВАСИЛЬЕВ: Да, кстати, Пригожин тоже.
Н. ВАСИЛЕНКО: Можно расклад делать на картах.
А. ВАСИЛЬЕВ: Но в контексте все-таки Шольц, наверное, старая и лысая ливерная колбаса. А видел ли он когда-нибудь, интересно, волосатую ливерную колбасу? Или небритую. С точки зрения рерайта это что? Садись, два, это называется.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну вот такие выпускники работают с Дмитрием Анатольевичем. Ничего с этим не поделаешь.
А. ВАСИЛЬЕВ: Ну да. Ну что делать?
Н. ВАСИЛЕНКО: Но вот есть один тезис, который меня задел, и он касается продолжительности войны. Медведев говорит, что она затянется на десятилетия. Разделяете этот оптимизм или пессимизм Медведева?
А. ВАСИЛЬЕВ: Да он может нести что угодно. Насчет десятилетия… Условно говоря, вот такой сценарий. Все-таки выгоняют нахрен героических бойцов советских с территории Украины. Соответственно, рушится Путин, приходят жулики какие-то, кого-то выдвигают, или коллективный орган приходит. Идут куда-нибудь в Белый дом или в НАТО. И НАТО им говорит: «Сдайте, пожалуйста, все ваше ядерное оружие, которое вы не продали еще и в металлолом не сдали, если оно у вас есть, и все. Опоясывайтесь своей колючей проволокой и живите как хотите. Мы с вами связываться больше не будем». И тогда десятилетия будут вот этой гражданской войны за этой колючей проволокой. А Запад даже в эту сторону чихать не будет. И уже, естественно, никаких окорочков Буша, никаких ленд-лизов. Связываться с этой страной никто не будет. В этом смысле это могут быть десятилетия, да.
Н. ВАСИЛЕНКО: Я так понимаю, вы не видите мирной смены режима, вы видите именно кровавый гражданский конфликт.
А. ВАСИЛЬЕВ: Гражданский — может быть, да. А война десятилетиями не будет длиться, конечно. Вот та война, которую мы сейчас наблюдаем — нет. Я думаю, это все кончится гораздо раньше. Когда-нибудь все-таки расчухается Запад. Все-таки позор уже на весь мир, что они там торгуются за полтора танка и за два самолета. Наверное, все-таки пробьет это дело.
Хотя, может быть, такая версия есть, что потому-то они и немножко заинтересованы в такой вялотекущей войне — это очень цинично звучит, — потому что они знают, что делать с Россией дальше. Ну хорошо, Украина побеждает — и что мы, коллективный Запад, должны делать с этим, я не знаю, гнойником на земном шаре, который занимает такую громадную территорию? Что с ними делать? Не знают они, что с этим делать. Грустная такая история.
Н. ВАСИЛЕНКО: В принципе, мы наблюдали встречу российской оппозиции в Брюсселе. Вы допускаете такой вариант, что условный Запад может дать поддержку российской либеральной оппозиции, которая уехала, и как-то ей помочь достичь властных высот?
А. ВАСИЛЬЕВ: А ее нет, никакой оппозиции. Все тянут — как это? — шкуру неубитого немедведя делят. Это вообще печальное зрелище. А если профессиональные серьезные политики смотрят на эту оппозицию — мама дорогая, что это такое? Если они не могут сорганизоваться, кого-то делегировать, выстроить какую-то путь оппозиционную, пусть даже в какой-то степени неформальную, но единую организацию. Верхушку хотя бы единую.
Поэтому кого там поддерживать-то? Кому деньги давать, если совсем грубо? Вот кому? Каспарову? Пусть ему Ходорковский дает деньги, у него много. А Навальному дашь и его ребятам, тут же Ходорковский скажет, что это безобразие. Нет, это очень печально, это очень анекдотичная ситуация. И в Беларуси, конечно. Хотя эта Светлана хотя бы воспринимается как легитимный президент.
Н. ВАСИЛЕНКО: Она приносит конкретные результаты. Недавно она добилась того, чтобы белорусам выдавали визы в третьих странах Европейского Союза. То есть раньше у них у всех… был закрыт.
А. ВАСИЛЬЕВ: Да, конечно. Все-таки у нее команда есть, и они воспринимаются. А у нас кто кем воспринимается? Вот они то там соберутся, оппозиция, то здесь соберутся. Сами для себя оппозиция. И делят какие-то портфели министерские. Ну смешно, честное слово.
Н. ВАСИЛЕНКО: Тогда кто или что может быть тем знаменателем, который объединит всю российскую оппозицию? Который, не знаю, станет знаменем этой оппозиции?
А. ВАСИЛЬЕВ: Не знаю. Я же не политик и никогда им не был. Я просто смотрю…
Н. ВАСИЛЕНКО: Это и хорошо. У вас, значит, трезвый взгляд на эти вещи.
А. ВАСИЛЬЕВ: А я не вижу. У меня трезвый взгляд, но я ничего не вижу, к сожалению. Примерно так же, как ватная Россия воюет, антиватная Россия точно так же занимается политикой, с таким же качеством, на мой взгляд. Я уж не говорю про Зеленского. Вообще кк сравнить жопу с пальцем, это называется. Вот человек! Называй его клоун, не клоун — какой бы он ни был, вот он действительно мужик, он президент. Он действительно растет в собственных глазах, на наших глазах. И получается, чем хуже ситуация в Украине, тем он становится сильнее. Соответственно, команда у него. Тоже, наверное, там хватает козлов каких-то. Наверное, они везде бывает. Но, тем не менее, мы видим действительно политическую силу. Не военную силу, а политическую.
Среди наших… Скажем так, довольно много у меня знакомых — хороших, близких знакомых из этой оппозиции. Я на это смотрю, конечно, с грустью такой по-настоящему. Но меня, правда, никто и не спрашивает, собственно, и слава богу. По-человечески-то я, в общем, к людям отношусь хорошо, ко многим из них, и не хотел бы с ними портить отношения. Тем более, что мы достаточно редко все видимся сейчас, конечно же. Что называется, разметала война, ничего не скажешь. Но с точки зрения эффективности там около нуля, как писал Сурков.
Н. ВАСИЛЕНКО: Так или иначе, не поспоришь, пророк в своем отечестве. Но как вам кажется, может быть, хотя бы есть какая-нибудь задача минимум, которая может объединить? Например, важно ли донести до европейской аудитории, вообще западной аудитории, с которой якобы Россия воюет, что есть Россия, а есть путинский режим, и это надо разделять? Как, не знаю, мух от котлет.
А. ВАСИЛЬЕВ: Хорошо, все об этом говорят. А что? Вот, например, в Беларуси добились они визы в третьи страны. А получилось у нашей оппозиции донести до Запада, что люди, которые даже молчат в России, молчат потому, что просто опасно там что-нибудь вякать? И нужно поддерживать любое стремление человека свалить из России, а еще особенно свалить с деньгами. Не может наша оппозиция донести до каких-то серьезных лиц, принимающих решения. Вот сейчас я просто тупо о визах: ни фига им не удалось сделать. Я уж не говорю про какие-то более глубокие задачи. И все вот это «хорошие русские», «плохие русские» тоже курам насмех, в общем, вся эта дискуссия. Ну флаг они изобрели бело-сине-белый — и чего? Это, кстати, очень обидно на самом деле.
Н. ВАСИЛЕНКО: Кстати, что касается символики, вам как эта идея смены флага? Как вы к ней относитесь?
А. ВАСИЛЬЕВ: Никак. Я считаю, что сам по себе, даже как картинка, с точки зрения промышленной графики он очень невнятный на самом деле.
Н. ВАСИЛЕНКО: Я признаюсь честно, он мне напоминает… Знаете, ментовозы по центру Москвы ездят с синей линией на белом фоне. У меня с ним только такая ассоциация.
А. ВАСИЛЬЕВ: Да никакой на самом деле. Он незаметный. Как сказать? Есть изобразительный ряд в газете: фотография, или карикатура, или шрифты, заголовки. Они не имеют права быть незаметными, иначе зачем они нужны? Опять же, это очень частный случай, мелкий. В общем, вся оппозиция такая, как и ее флаг.
Н. ВАСИЛЕНКО: Емко сформулировали.
А. ВАСИЛЬЕВ: Хотя повторяю, мне дико обидно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но тем не менее, я хотел вернуться к «Гражданину поэту». Все-таки ваша основная аудитория, которая смотрит проект на YouTube, осталась в России. И что вы делаете, чтобы сохранить связь с теми россиянами, которые с вами, скажем так, в одной тональности выступают, но при этом остаются в России?
А. ВАСИЛЬЕВ: …ничего не делать. Включать… новости.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но для вас самого важно, чтобы сохранялась связь? Чтобы понимать, какой контент делать.
А. ВАСИЛЬЕВ: Конечно, важно. Раньше, когда мы перед этим во время ковида сделали такой проект под названием «Господин заразный», у нас было штук 10, наверное, роликов по поводу ковида. «План всеобщей собянизации», «Смерть Путина». И там они набирали по 800 тысяч, по миллиону набирали наши ролики. Можете даже посмотреть, в YouTube висит. А сейчас сколько они там набирают? Ну 200 тысяч, ну 300. Конечно, обидно. Конечно, хочется, чтобы миллионы посмотрели. А что мы можем сделать? В этом смысле я не революционер совсем, даже технологически не революционер. Всем сегодня плохо. Господи, ну о чем говорить? Новые реалии…
Н. ВАСИЛЕНКО: А приход в проект Артура Смольянинова насколько оживил ситуацию?
А. ВАСИЛЬЕВ: Он очень хороший артист. Я его знал до этого. Я даже с ним вместе играл в спектакле одном в «Современнике». У него была большая роль, а у меня маленькая, но тем не менее. А когда я узнал, что он здесь, я совершенно не сомневался, что он потянет. И кстати, когда вы были на концертах — вот были концерты у нас, 4 штуки, — там же я собрал всех. И Орлуша был, и Быков был, и даже Вася Обломов из Америки приехал. И они все говорили, что многие номера Артур делает лучше, чем Миша. А они-то видели это все много раз. Так что он как раз очень молодец.
Но, в принципе, это же все делать надо. Чтобы качественно снимать ролики, деньги нужны. А так это, на коленке… Я, честно говоря, всех уважаю, приветствую, но все эти стихи Дмитрия, прости господи, Назарова на диване с женой — честно говоря, я так работать не умею. Я хоум видео не буду производить никогда. Хотя, может быть, сейчас это актуально, самоделкины такие. Но я не могу, это не моя эстетика. Мне надо делать все качественно, честно и так далее.
Естественно, я плохо себе представлял, когда Мишу посадили Ефремова, что кто-то это может потянуть. Но я считаю, что Артур делает очень здорово. Хотя очень многие: «Да ну, какой Артур по сравнению с Мишей?». Это я много слышал таких, даже от наших поклонников. Но я понимаю, что это все-таки косность такая. Зритель привыкает к лицу. Кажется, раньше трава была зеленее, небо голубее, и Миша Ефремов был лучше. Но у меня к нему претензии..
Н. ВАСИЛЕНКО: Упс, внезапно разрядился у нас айпад нашего гостя, судя по всему. И да, это значит, что пора завершать наш эфир. Не удалось нам попрощаться, но я пока слушал последний монолог Андрея Васильева, залез в Википедию на его страницу, где есть фильмография. Он много выступал со всякими короткими сценками и с маленькими ролями второго плана в разных кинофильмах. Тут есть…
А вот Андрей Васильевич вернулся. Я как раз хотел уже все, попрощаться и сказать, что зашел на вашу страничку в Википедии, где фильмография. Хотел какую-то вашу хорошую роль в титулы подать в конце. Тут есть и ангел, и людоед, и главный врач психбольницы, и помощник Азадовского, и главный редактор газеты «Великобельский вестник». Но давайте просто скажем: Андрей Васильев был сегодня в роли самого себя.
А. ВАСИЛЬЕВ: Да, спасибо!
Н. ВАСИЛЕНКО: Спасибо вам и будем на связи. Это была программа «Особое мнение». Сегодня журналист и продюсер проекта «Гражданин поэт» Андрей Васильев. Берегите себя и своих близких! До новых встреч!