«Пастуховские четверги»
Сейчас пассивной лояльности уже недостаточно. Будет требоваться активная лояльность. Ты должен будет поклясться на крови в прямом смысле слова — должен будешь поклясться на чужой крови. Не поклянешься на чужой — поклянешься на своей…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
Л.АНИКИНА: Всем добрый вечер! Вы смотрите и слушаете YouTube-канал «Живой гвоздь». У микрофона — Лиза Аникина. В эфире программа «Пастуховские четверги» с Владимиром Пастуховым. Владимир Борисович, здравствуйте!
В.ПАСТУХОВ: Здравствуйте, Лиза!
Л.АНИКИНА: Я успокою сейчас всех, кто в тревоге пишет, где же Алексей Алексеевич? Он, действительно, должен был вернуться к этому эфиру, но сослался на туманы и сказал, что он никак не успевает, но на следующей неделе, я думаю, он уже вернется в «Пастуховские четверги», и вы сможете спокойно выдохнуть и продолжить слушать этот классический дуэт.
У меня такой вопрос: Вы к какой группе принадлежите: те, кто смотрел, слушал и насмехался и ли кто махнул рукой и сказал: «Ну, что там сейчас слушать, неужели там есть что-то полезное?»
В.ПАСТУХОВ: Я к третьей группе отношусь, к сожалению, которая слушает это с профессиональным интересом и работает как сепаратор молока, который отдельно вода, отдельно жир, отдельно еще что-то. Ну, и пытается разложить, где он воды налил, где чистый пиар, где намек, где в сухом остатке надо быстро хватать, бежать и спасаться.
Поэтому, в общем, для меня это тяжелое чтение. Он, конечно, помучил в этот раз изрядно, потому что он выбрал такой стиль… У него есть разные стили выступления, как вот три головы дракона в известной пьесе Шварца, то есть у него есть голова эмоциональная, патриотическая, а есть голова — бухгалтер. Вот сегодня перед нами выступала голова — бухгалтер, которая увлеклась своими счетами: три костяшки вправо, четыре — влево, 3,22 миллиона туда, 14,52 сюда. Ты, конечно, расслабляешься. Я и в университете, когда подобные цифры мне на слух произносили, спать не мог, а сейчас в моем солидном возрасте совсем тяжело. И поэтому ты пропускаешь удар.
Поэтому тут нельзя расслабляться было на цифрах, надо было искать, где же удар.
Л.АНИКИНА: Так. Давайте разделять это молоко. Что же мы просмотрели, что мы услышали, что не услышали?
В.ПАСТУХОВ: С одной стороны, как я уже много раз говорил, не надо ожидать от Путина какого-то преображения господня, понимаете? Есть такая у многих подсознательная интенция каждый раз ожидать, что им явится какой-то другой Путин, не этот, реально двойник придет.
С точки зрения базовых параметров, на мой взгляд, Путин уже полностью сформировался в своей догме, и я не ожидаю, что он до конца жизни своей — я не знаю, сколько ему отпущено, неважно — изменит основные тезисы. То есть ему всю жизнь придется оправдываться и оправдывать, всю жизнь будет говорить, что не мы напали, а на нас напали, «не виноватая я» — вынудили нас. Он будет, в принципе, придерживаться той точки зрения, что это же были русские люди, мы их не могли оставить в беде. С этим ничего не поделаешь, это надо было просто пропустить мимо ушей. Даже такая раньше сильнодействующая штука, как обещание всех похоронить в ответном ядерном ударе, тоже уже не вызывает эмоций. Потому что раз расстрелять, два расстрелять, три расстрелять — это уже становится рутиной. Ты понимаешь, что да, теоретически это возможно, практически ты повлиять на это не можешь.
То есть эту часть стандартную я бы выпустил. Вторая часть, которая заняла процентов 70 экранного времени, она была интересна. Путин вернулся в этой части к образу, который он очень сильно эксплуатировал между 2014-2019 годами. Это образ такого бухгалтера, на руки который надевает, чтобы локти не протирает нарукавники, и он как бы создавал полную иллюзию того, что никакой войны нет. Вот это был такой сильный разрыв. Он в этот раз был даже более контрастен, чем обычно. То есть периодически вдруг вздрагивал, вспоминал вроде как: «И наши герои, которые на фронте защищают нас…». Потом как — раз! — у него выключалось, и он: «Семейные ценности… арктические походы… сельское хозяйство…». И вот он просто утонул в этом.
И главное, мне очень нравилась его подача. Подача была замечательная.
Л.АНИКИНА: Владимир Борисович, а можно сейчас сделать паузу, чтобы пустить рекламу? И к подаче мы вернемся после рекламы.
РЕКЛАМА
Л.АНИКИНА: Давайте про подачу продолжим.
В.ПАСТУХОВ: Первое, что в подаче бросилось в глаза, — что он благоразумно не называл точных дат, когда все эти замечательные инвестиции в человеческий капитал должны быть сделаны. То есть самой часто мелькавшей фразой и датой, которую я слышал во время этого доклада, это был 2030 год. В той жизни, в которой мы живем как-то актуально, что будет через два-три месяца, а уж 2030-й год видится как в том самом тумане, в котором сейчас Алексей Алексеевич Венедиктов. Поэтому даже трудно себе представить, что такой год еще будет.
Поэтому когда практически все эти замечательные тренды сходились в этой точке, у меня в какой-то момент, действительно, возникло предположение, что он вытащил не ту речь из огромной папки с заготовленными речами своих будущих инаугурация и избирательных компаний, и ему случайно попалась речь, написанная уже на 2030-й год. Ну, как бы забежал немного вперед паровоза.
Дальше возникал некий вопрос, который меня начал мучить, потому что возникало полное ощущение когнитивного диссонанса между моим представлением о том, как расходуются средства этих Фондов народного благосостояния, Резервных фондов и так далее, когда нарастает дефицит бюджета и одновременно, как выпячивается эта крыжа обещаний в бюджет, которые откуда-то надо финансировать. То есть практически у него речь была 2 часа, 6 минут. И, условно говоря, по моим расчетам где-то час 40 из них он кому-то что-то обещал и раздавал непрерывно. Это же нужно откуда-то финансировать. Это была самая большая загадка, как соотнести, очевидно, скатывающийся в сторону дефицита бюджет с этой раздачей слонов.
То есть два было два решения. Первое: он обещает что-то абсолютно нерелевантное, что никто и не собирается даже выполнять. Облачено во всеобщие фразы: «Мы одобрили национальную программу семьи. Эти деньги простим, эти отдадим». То есть мы понимаем, что исполнение этого будет, по всей видимости, очень сложным процессом.
Но потом мелькнула одна из двух вещей, которая мне показалась принципиально важной, которая только краешком показалась, как спокойная гладь озера, тишина, благодать, и вдруг — раз! — и ухе Лохнесского чудовища высунулось и исчезло. Так вот уход этого лохнесского чудовища, которое вылезло из его речи ненароком, оно называлось очень мило: «налоговый маневр».
Л.АНИКИНА: Это что такое?
В.ПАСТУХОВ: Это у него надо спросить, конечно. Это, как говорил известный персонаж Квакин по поводу ультиматума, по-моему, в «Тимур и его команд»: «Бить будут». В переводе на русский язык это называется: грабить будут.
Этот налоговый маневр, о котором он минут пять поговорил в этой речи, он показал кусочек реальности, которая, по крайней мере, в экономике нас ожидает. Была вот эта картина маслом, которую можно выставлять в любой галерее мира, и все будут любоваться и будет называться «Социалистический утопизм». А вдруг показался соцреализм на секунду. По сути, из того, что я услышал — это на самом деле два следствия. Первое следствие — это движение к пропорциональной системе налогообложения, то есть этот рай с 13-ю процентами, очевидно, подходит к концу.
И второе — это то, что они сейчас предлагают налоговую амнистию по очень многим параметрам. А дальше понятно, что тот, кто не успел, тот опоздал и будут резать все налоговые льготы, вычеты и так далее, и это будут резать жестко с применением всего того госнасилия, на которое они способны.
Вот этот кусок реальности показал, что, во-первых, цифры деланные. Потому что если все так хорошо, то этот налоговый маневр никому не нужен. А, во-вторых, там, где надо быть сводить дебет с кредитом, они все-таки будут это делать за счет налогоплательщика.
Это одно ухо Лохнесского чудовища, которое показалось. Потом дальше опять было цифровое журчание, отвлекающее и, в конце концов, точно так же, как и в интервью с Такером Карлсоном буквально последние две с половиной минуты он, собственно, сказал всё, что хотел сказать. А хотел он сказать следующее — что грядет зачистка элит. И здесь он прямо из рук убитого Навального выхватил эстафету, прошелся про вороватым псевдоэлитам 90-х. Вроде как он, конечно, с Марса к нам прилетел, он же в этом ни в чем, естественно, не участвовал и отношения никакого к приватизации в Петербурге никакого не имеет и жил на другой планете.
Поэтому теперь он достает этот меч Немезиды и размахивает, кричит, что старые элиты должны будут уйти. Ну, это хороший тезис, его многие разделят, я думаю, в России, да, собственно говоря, и везде.
А кто должен прийти? Это очень интересный вопрос. А прийти должны эти люди, которые сейчас на фронте. То есть для них должен быть выстроен социальный лифт совершенно нового порядка, а все новое это хорошо забытое старое, поэтому это такая попытка выстроить советский социальный лифт. Но тут же весь вопрос не в лифте даже, лифт-то можно построить. Вопрос — в пассажирах. Он состоял в том, что советский лифт тоже был не сахар, но все-таки возил наверх комбедовцев и то, что называлось пролетариатом, скоростной, минуя все средние этажи. Это принять было можно. Но если учесть, из кого состоит костяк этой штурмовой армии, которую он сейчас набирает, то получается, что нам предлагают из помилованных зэка сделать новый политический класс.
Л.АНИКИНА: Но есть же еще мобилизованные, есть кадровые военные.
В.ПАСТУХОВ: Есть. Но по законам дарвинизма я почему-то думаю, что лифтом этим воспользуются те, кто умеет расталкивать окружающих локтями. Уж поверьте, дальше природа-мать сама всё расставит по местам.
Л.АНИКИНА: Хорошо, а куда их везти-то собираются, я не очень понимаю.
В.ПАСТУХОВ: Помните, раньше были те же программы Кириенко многочисленные, когда формировали, подтягивали путинскую элиту. Как среднему наблюдателю не очень заметно, но, в принципе, Путин большой любитель тасовать колоду карт причудливо очень. Поэтому на самом деле последние, по крайней мере, десять лет было осознанная политика замещения старых бюрократических кадров, особенно в центре людьми с периферии. И этих люди отбирали по какой-то особой системе и были специальные программы роста, там баллы, очки — ну всё, как у детей, с точки зрения у взрослых.
И в этой части был задействован механизм «Единой России», то есть они пытались в этом смысле копировать КПСС немножко пародийно, но тем не менее. И были до сих пор эти программы, которые находили людей где-то внизу этой колоссальной вертикали власти и, если эти люди демонстрировали верткость и лояльность, то их сдвигали на несколько этажей вверх, и они попадали зачастую в самый центр системы.
На самом деле если вы посмотрите, то сейчас вокруг Путина много уже людей, которые не только пришли с ним из Питера, хотя те, конечно, никуда не делись, но уже и много тех, кто сделал головокружительную карьеру — из Перми, из других места — и стали совсем рядом с ним.
Поэтому здесь нового-то нету. Но вот сейчас вместо тех людей, которых Кириенко находил, пойдут в качестве главного материала эти слегка высвобождаемые элементы СВО. Причем, там такая задумка, что их будут чуть не с фронта забирать, временно обучать, потом, видимо, возвращать на фронт. Такая как бы аспирантура с автоматом Калашникова на перевес. Тоже может быть.
Л.АНИКИНА: Можно прямо на месте обучать.
В.ПАСТУХОВ: Да. И тех, кто не сдали зачет, отстреливать. Дальше у нас что получается? Вот читаешь новостную ленту. Где-то в Якутии сегодня, по-моему, прошла информация, что вернувшийся застрелил двух человек. Там еще кто-то… То есть у нас, в принципе, в этом есть какая-то ирония судьбы, но как-то война заканчивает все, когда-то ранее начатые тренды, доводит их до логического конца.
То есть когда мы говорили вот это эвфемизм «бандитское государство», мы всегда, конечно, воспринимали как метафору. Но если заработает такой лифт своеобразный в два шага… То есть сидишь ты за какое-нибудь растление малолетних. Первый шаг: ты идешь и записываешься добровольцем и за полгода тебя не убили, что бывает. И в первом шаге ты выходишь совершенно очищенным. А дальше, во втором шаге ты попадаешь в социальных лифт администрации президента и становишься, например, замдиректора департамента образования того региона, откуда тебя отправили за растление малолетних. Потрясающий круг будет. Это такие перспективы открывает!
Я считаю, что вообще, когда из забирают из колонии, их надо сразу профильно брать, то есть с прицелом, куда они потом в аспирантуру пойдет или на высшие курсы, но те, кто выживут, конечно.
Л.АНИКИНА: Нас чате Юлиана спрашивала по сегодняшнему посту: «Реальность превзойдет самые худшие наши ожидания. А к чему готовиться-то?»
В.ПАСТУХОВ: Всё и так же понятно. Тренды понятны. Тут никто ничего нового не придумал. Две руки, две ноги, два уха, одна голова, которую можно оторвать. Речь только идет об интенсивности. Мое ощущение, что процессы ускоряются, и в этом смысле убийство Навального — это все-таки такая зарубка, которая обозначает, что система в зените. И поэтому мое ощущение, что просто мы где-то переползли 34-й год и плавно перерастаем к гораздо более массовому применению репрессий, чем это было дальше, к более жесткой информационной блокаде.
Мы видим очевидное, но мы не верим, что это очевидное сбудется. То есть мы видим, что, по-моему, два дня назад провели учения по отключению интернета. Нам кажется, что это просто ребята играют со спичками, а на самом деле они поиграют, поиграют — положат на полочку, а дом поджигать никто не будет. А по тому, как это всё происходит, я думаю, что эти ребята спички на место не кладут — если они попали им в руки, то они будут поджигать всё, что угодно.
Поэтому думаю, что да, будет сейчас вычищаться та остаточная свобода инерционная, которая еще была, потому что многие люди их просто не интересовали, а сейчас их резко заинтересуют сразу все. Они станут любознательными и эта остаточная инерционная свобода будет зачищаться.
Другое еще направление, которое принципиально просматривается, — это, собственно, начало культурной зачистки. То есть инакомыслие в культуре даже чисто стилистическое становится принципиально важным направлением борьбы. И сейчас будет удар по тем, кто не проявляет достаточной лояльности, но хотел бы отсидеться в собственной нише, то есть либо не демонстрировать публично ни «за», ни «нет». Посмотрите эти кадры просто хамского набега на Хазанова в Калуге. То есть человек же не выступал против, но и не выступал за. То есть сейчас пассивной лояльности уже недостаточно. Будет требоваться активная лояльность. То есть ты должен будет поклясться на крови в прямом смысле слова — должен будешь поклясться на чужой крови. Не поклянешься на чужой — поклянешься на своей. Поэтому это такой показатель.
Теперь смотрите, что происходит. Удар выбран абсолютно прицельно по Екатерине Гордеевой. И дело не только в этом…
Л.АНИКИНА: Если вы имеете в виду персонально…
В.ПАСТУХОВ: Я считаю, что персонально. Дело только в том, что по ней особо сильно прошлась информация о запрете рекламы иностранных агентов. Я, кстати, как-то не проследил, подписал Путин этот закон или нет. По-моему, пока прошел три чтения.
Л.АНИКИНА: По-моему, ему нужно несколько стадий пройти.
В.ПАСТУХОВ: По-моему, Совет Федерации и подпись. Но уже этого оказалось достаточно. Так сказать у нас рекламодатели — люди с понятием. Они сами начинают всё… То есть все как бы посмотрели на эту сторону. По-моему, уже два человека, которые давали интервью, выдернуты прицельно. Причем люди не политические. Врача дернули и посадили под арест.
Л.АНИКИНА: Педиатра.
В.ПАСТУХОВ: У нас случайного при всем притом ничего в стране не бывает. А то, что бывает, это проявление определенной необходимости. То есть необходимость состоит в том, что хотя запугать именно культурный класс в широком смысле слова. Не тот, который готов выходить на улицу, кого-то поддерживать — в широком смысле слова культурного человека. Ты слишком культурный, ты слишком умный? Вот теперь притворяйся, что ты полный дурак. Будь этим мэром из «Убить дракона», сходи вовремя с ума. Потому что не сумасшедшим тебе уже здесь не выжить. То есть они загоняют культурный класс в резервацию. Самоцензура. Они хотят сделать из него опять наших дедушек, наших бабушек, которые носили в себе культуру как тайное знание. Культуру в целом.
Вот это сейчас такая сверхзадача. Почему? Потому что они понимают, что политика — это поверхностных слой, что им угрожает не политический бунт, а их культурная, историческая непереносимость со страной. То есть если в стране сохранится здоровая, культурная ткань, в тот момент, когда гипноз личности Путина ослабнет и с ним вместе уйдет, им не выжить. Поэтому надо, чтобы, пока у них есть время, понизить этот уровень. Этот уровень нужно понизить до их уровня, чтобы они были совместимы с окружающей культурной средой.
Это задача, которую, по всей видимости, нужно решать, мне показалось, в очень сжатые сроки. Они стали что-то понимать про себя. Поэтому этот мрак, о котором я писал, это, прежде всего, мрак, который будет сгущаться над культурной интеллигенцией. Как бы следующий этап, который я предвижу, это выравнивание уже самой вертикали власти и зачистка вокруг нее. То есть все это пойдет достаточно быстро, на мой взгляд. И наше сознание отказывается это принимать. Но, похоже, факты говорят о противоположном.
Л.АНИКИНА: Вы говорите, что загнать культурный пласт населения страны Владимир Владимирович состояние, в котором были наши бабушки и дедушки. А неужели опыт Советского Союза был настолько удачным, что теперь его косплеют?
В.ПАСТУХОВ: На самом деле это же одна из граней этого великого нового мифа нового путинского о том, что опыт Советского Союза был безумно удачен. Он, по крайней мере, был удачен в том, что довольно большой остался поколенческий слой, который воспринимает этот опыт как удачный. И он как раз влияет на процесс принятия решений. Поэтому, с моей точки зрения, они как раз считают, что распад СССР был явлением случайным, а не неизбежным, и в основном инспирированным внешними факторами.
Л.АНИКИНА: Сейчас это надо всё починить.
В.ПАСТУХОВ: Да, это надо всё починить. То есть надо туда вернуться, отмотать это всё. То есть сначала они думали, что надо отмотать до Ельцина, потом до Горбачева, сейчас они считают, что нужно отматывать до ареста Берии и переиграть с этой точки всё заново.
Л.АНИКИНА: Сделаем перерыв еще на нашу коротенькую литературную рекламу. На shop.diletant.media у нас много интересных книг. Во-первых, у нас есть книга о диктаторе, который умер дважды. Невероятная история Антонио Салазара, ее написал Марко Феррари, который побывал в Португалии сразу после падения диктатуры Салазара и посещал тюрьму для политических заключенных и наблюдал сам процесс этого распада. Написал книгу, попытался осмыслить прошлое, понять, как распадаются диктатуры и обязательный ли это процесс.
Можно оформить подписку на журнал «Дилетант». Указывайте адрес — вам будут приходить выпуски журнала. И, конечно, у нас есть комиксы «Спасти Княжну Тараканову».
Продолжаем наш эфир. Владимир Борисович, а вы изменили свой прогноз относительно похорон Навального? Вы писали, что сделают всё, чтобы не получилось его похоронить и собрать, таким образом, людей, постараются всё свести к тайным похоронам. Сейчас что вы скажете?
В.ПАСТУХОВ: Я абсолютно не меняю свой прогноз. Они действительно делают всё, что от них зависит, чтобы этого не допустить. Но просто ситуация такая, что пока еще не все от них зависит. Я же писал об интенции, и интенция состоит в том, чтобы даже по дурости, там, где понятно, что они сдают позиции, они и то не могут их сдать по-человечески. То есть они продолжают играть в эту игру, когда каждый следующий ход с точки зрения воздействия на них же, он глупее предыдущего, но уже, видимо, отказать себе в этом удовольствии не могут. Это комплекс, конечно, этих причин, кроме тупости там есть страх, там есть месть, там есть инерция, понимание служебного долга извращенное. Да, они все равно делают это затруднительным там, где надо уже было сделать хорошую мину при плохой игре и уже как-то дать событиям произойти, которые должны произойти.
При этом понятно также стало, что в этом вопросе система неоднородна и что в этой системе центральная власть давит на местные власти, для которых это не их война. Смотрите, в Сибири многие местные власти, они просто перестали запрещать митинги скорби в память Навального, им дали по шапке, надавили, и они вынуждены были запретить. Это о чем говорит? Это говорит о том, что на самом деле местная власть, она до такой истеричной степени не боится людских собраний, понимает, что они будут ограничено большими, а какого-то сверхъестественного репутационного вреда она принести не может, и с этой точки зрения лучше дать слить этот процесс, канализировать его без эксцессов, чем получить дикую картинку столкновения с Росгвардией и, собственно, это как раз и запомнится.
В Москве, я уверен, аналогичная ситуация, я уверен, что лично Собянину хотелось бы, чтобы это прошло как можно быстрее, как страшный сон. И в этом смысле ему бы хотелось, чтобы это прошло с разумными мерами предосторожности, ему, честно говоря, всё равно, соберется там 5 человек, 15 тысяч человек, 20 тысяч человек — все понимают, что при этом режиме, которые сейчас введен, миллионов не будет. А дальше они сумеют с этим как-то справиться.
И я уверен, что интенция со стороны Москвы состоит в том, чтобы вопрос мирно урегулировать, по крайней мере, с семьей.
Опять точно так же не хозяин он в своем царстве, то есть он определенное право голоса имеет долевое, но очевидно, что есть люди, которые могут его поправить. И дальше на каждом этапе — будь то зал, будь то катафалк, будь то отпевание и церковь — ставятся какие-то препятствия, которые вызывают только раздражение. Я сейчас не говорю о стороне издевательства над матерью Навального — это отдельная тема. Притом мы же понимаете, что не нормальные похороны, потому что в нормальной ситуации ничего подобного происходить не может.
Поэтому нет, я абсолютно не отказываюсь от своей оценки. Другой вопрос, что они-то думали, что на людей можно цыкнуть и шантажнуть их, извините за это исковерканное слово…
Л.АНИКИНА: Это неологизм.
В.ПАСТУХОВ: Да. И всё это быстро растворится, а оказалось, что есть люди, которые уже перешагнули этот барьер страха перед ним. И поскольку они его перешагнули, они не ломаются. А если они не ломаются, то каждая эта мера вызывает противоположный эффект, а тогда им приходится отступать.
Знаете, был такой анекдот, когда алкоголик справлял нужду под столбом. И милиционер составил протокол. Он сделал раз замечание, два замечание, три… но он не прекратил свои противоправные действия, но не потому, что осознал, а потому что иссяк.
Понимаете, они сейчас сдают позиции не потому, что устали, а потому что иссякли.
Л.АНИКИНА: Ваши предположения, что мы увидим завтра? Я имею в виду в Москве?
В.ПАСТУХОВ: Я очень надеюсь, что это пройдет достойно и без эксцессов. Честно говоря, мое предположение, что соберется достаточное количество людей, которые отдадут долг памяти Алексею Навальному, принесут соболезнования его семье и покажут свою солидарность. Что эти люди пройдут через некие железные врата ада, которые им сейчас строят вокруг церкви — мы сейчас видим фотографии, — но при этом обойдется без крупных конфликтов. Я буду очень сожалеть, если у кого-то хватит ума пойти на провокации и превратить это в бойню.
Л.АНИКИНА: Мне еще интересно, как, на ваш взгляд, будут себя вести силовики. Мы видели, как в Москве были какие-то задержания, но постарались превратить возложение цветов в память о Навальном в такой конвейер: «Проходите, не задерживайтесь, никаких плакатов, никаких фотографий. Сделайте всё быстро — и мы вас не тронем». Вот здесь, интересно, какая будет тактика?
В.ПАСТУХОВ: Логично ожидать продолжения такой же тактики. Но я сказал, что здесь есть интересы местных властей и интересы федеральных властей и охранки, поэтому какая линия здесь победит, мне сказать трудно.
Л.АНИКИНА: Давайте о Приднестровье. Насколько это сейчас опасная точка? Приднестровье обратилось к России за помощью в связи с некой экономической блокадой, и мы уже помним, кто обращался к России за помощью и во что это вылилось.
В.ПАСТУХОВ: Здесь алгоритм абсолютно такой же, который прозвучал перед предшествующим вашим вопросом. Так устроена российская власть сегодня, что всё, что он может себе позволить безнаказанно сделать, она обязательно сделает. Соответственно, Приднестровье всегда было и остается целью. Соответственно, если международный расклад сил — считай, слабость Запада, — некое послабление на фронте со стороны ВСУ, которое даст возможность высвободить какие-то войска, дадут возможность этот план реализовать, то, поверьте мне, что они не будут останавливаться ни перед чем.
То есть вопрос весь только в том, что, действительно ли , международная обстановка настолько расхлябана, что Запад пропустит этот удар. Скорей всего, да. И второе: Дадут ли ВСУ высвободить достаточное количество войск для того, чтобы там что-то замутить? Ответ: скорей всего, нет.
Вся надежда состоит в том, что им не хватит на это чисто военных ресурсов. Если хватит, то Приднестровье — это то ружье, которое висит на сцене уже два акта войны. Соответственно, рано или поздно, в третьем акте оно должно выстрелить.
Л.АНИКИНА: А что думаете по поводу заявления главы Пентагона о том, что поражение Украины в этой войне приведет к прямому военному столкновению России и НАТО?
В.ПАСТУХОВ: То же самое, что я сказал. Если НАТО будет к этому моменту разобрано по частям с помощью Трампа, то даже и столкновения не будет — с кем сталкиваться-то тогда? Съедят по частям. Если оно будет небоеспособно — абсолютно не заржавеет.
В принципе, такие системы, как путинская, то есть те, которые основаны на сицилийских принципах, они ведь останавливаются только тогда, когда они не визуально, а тактильно упираются лбом в стену. То есть эти системы, они не предназначены для того, чтобы у них срабатывала сигнальная какая-то: «Вижу стену — надо тормозить». Это не работает. Они тормозят только когда не видят стену, а чувствуют ее лбом. Если они лбом упрутся, то никакой войны не будет. Если они поймут, что они могут подергать этого кита за ус,— они могут выдернуть его усы.
Л.АНИКИНА: То есть само членство в Евросоюзе или в НАТО не станет какой-то преградой для России?
В.ПАСТУХОВ: Мы на марше проскочили этот этап мировой истории, когда само по себе символическое средство в чем-то кого-то от чего-то будет защищать. Защищать будет только готовность воевать.
Л.АНИКИНА: Тут Карлсон внезапно посмеялся над Путиным…
В.ПАСТУХОВ: Который на крыше или другой?
Л.АНИКИНА: Я не знаю, находится этот Карлсон, он может сидеть где угодно. Я про того Карлсона, который брал интервью у Владимира Путина.
В.ПАСТУХОВ: Но это Карлсон, наоборот, с крышей. У которого есть крыша.
Л.АНИКИНА: А чего он глумится-то над Путиным? Он сказал, что эта аргументы по денацификации максимально бредовые и вообще подобной глупости в жизни не слышал. Это что за хамство? Его же зря допустили до кремля. А тут взял и обнаглел.
В.ПАСТУХОВ: Он ориентируется на свою аудиторию. И он, когда брал интервью и готовился к нему, он вполне возможно, не знал эти замеры, заходили или не заходит. Он талантливый журналист. Если бы нее был талантливым, то не удерживал свою красношеюю аудиторию столько времени под контролем. Он почувствовал, что что-то не зашло. И, конечно, друг Путин ему дорог, но деньги от своей аудитории ему дороже. Поэтому он сейчас сориентировался, что Рюрик пошел не очень. Бывает.
Я на самом деле тоже иногда делаю отступления в своих стримах и понимаю, что они не заходят. Поэтому он сейчас переориентируется. Я думаю, что поведение России, Путина после интервью, оно таково, что это многих заставило отвернуться от Карлсона. Он же не особо рассчитывал, что он просил за Гершковича, — а тут Навального придется отпевать. Это не тот театр, о котором он мечтал. Поэтому приходится маневрировать.
Л.АНИКИНА: Вот вопрос: Это маневры, связанные с движениями аудитории, и ли это политические партии говорят, что им не нравится?
В.ПАСТУХОВ: Нет, Карлсон — это человек абсолютно аудиториозависимый. Ему плевать, что говорят политические партии. Он нашел себе эту нишу гуру определенного слоя американского общества, и он ориентирован только на него.
Л.АНИКИНА: То есть можно сказать, что сейчас американская аудитория не в восторге от Путина и, возможно, в связи с этим будет против Трампа, потому что Трамп, не знаю, как в США, но у нас воспринимается как человек, состоящий с Путиным в более теплых отношениях, чем Байден.
В.ПАСТУХОВ: Я бы, во-первых, не утрировал. Я отвечу так, что аудитория Карлсона, которая является, очевидно, не всей американской аудиторией, но в каких-то пределах, возможно, почувствовала, что Путин-то не на сто процентов ее идеал, и Карлсон отреагировал.
Что касается Трампа, то это отдельный совершенно вопрос. Потому что они Трампа любят не за это, и, с моей точки зрения, в целом восприятие Трампа в России является очень мифологичным, ну, типа свой парень, чуть ли агент ФСБ засланный в Вашингтон. На самом деле, Трамп не так удобен Путину в кресле, как Путин дает понять. Он вроде как бы шутит над Байденом, говоря, что Байден ему удобен, чтобы не повторять ошибки 16-го года, но в каждой шутке есть только доля шутки.
Л.АНИКИНА: Несколько серьезно сейчас Путин готовится к выборам и готовятся к выборам остальные. Важно ли, например, кто займет второе место, сколько людей придет, важно ли, как будут эти выборы восприниматься?
В.ПАСТУХОВ: Лиза, какие выборы?
Л.АНИКИНА: Ну, вот эти, которые с 15-го по 17 марта, «Полдень против Путина» — это всё.
В.ПАСТУХОВ: Вы про этот фильм, который показывают «День выборов», да? Ну, это можно было из уважения к тем людям, которые верили в Надеждина, периодически к этой теме обращались, но нет никаких выборов. Есть ритуальный спектакль. Но еще, в принципе, вы спросите, насколько важно при премьерном показе в театре роль уборщицы, которая моет полы в холле.
Л.АНИКИНА: Ну, подождите. Алексей Навальный призывал идти на выборы в полдень 17-го числа и голосовать за любого кандидата против Путина. Оппозиционеры занимают ту же тактику.
В.ПАСТУХОВ: Это разные вещи. Я с самого начала, когда только эта дискуссия в узких кругах ограниченных людей начиналась по поводу выборов, я сказал, что у нас есть два подхода к выборам: к выборам как к выборам и к выборам как поводу для флэшмоба. То есть что мы с вами обсуждаем: выборы или флэшмоб? Если мы обсуждаем выборы, то обсуждать нечего. Если мы обсуждаем флэшмоб, у нас есть широкая палитра самых разнообразных действий. И против флэшмоба — ну кто же у нас против того, чтобы закрепить, если говорить цитатами из фильма. Против флэшмоба, кто же возражает-то?
Вопрос в том, что да, действительно, здесь флэшмоб напрашивается, потому что в стране, в которой запрещено дышать как на вдох, так и на выдох, вдруг баг у них такой случился: они сами раздувают кампанию, в которой они сами разрешают людям собираться если не в одно время, то, по крайней мере , в одной точке. Ну, и как бы грех не воспользоваться.
После убийства Навального совершенно естественно, что люди, которые придут, если они оставят на клочках бумаги, которая там лежит, мемориальную надпись имени Навального, то они поступят логично. Ни призывать это делать, ни отговаривать это делать я не готов, особенно находясь там, где я нахожусь, поскольку я-то точно никуда не пойду. Но в целом да, как флэшмоб — это уникальный случай. Потому что в таких тоталитарных режимах момент ритуальных выборов — это возможность выйти на улицу с политическими целями.
Л.АНИКИНА: Хорошо, а если эти выборы настолько незначительны, зачем же Путин устроил этот цирк с катаньем на КамАЗе, с полетом на бомбардировщике, с рассказами о том, какой он спортивный, здоровый и молодец?
В.ПАСТУХОВ: Ну, инерция, понимаете? Уже возраст. Трудно на самом деле… Вообще, если бы такой человек смелый, я бы на его месте объявил бы себя императором, честно говоря. Красиво, почетно, это бы запомнилось.
Л.АНИКИНА: По поводу врагов императора. Мы видим сейчас новую череду приговоров. Мы видим приговор Олегу Орлову, правозащитнику, даже не журналисту, ни политику, а уважаемому правозащитнику с огромным стажем. Мы сегодня видели задержание Сергея Соколова. Он получил штраф за дискредитацию Вооруженных сил Российской Федерации — 30 тысяч рублей. Но все мы знаем, что с административных дел начинаются очень часто более долгие и неприятные процессы.
Странно, что это делается в преддверии выборов. Мне кажется, что по инерции перед выборами должны как-то деликатнее общаться с противниками.
В.ПАСТУХОВ: Это в Эвклидовой политической геометрии, а у нас уже давно политическая геометрия Лобачевского. Это та самая, где убивают без повода, а репрессии разгоняются в любой момент.
Мне, наоборот, кажется, что репрессии в преддверии выборов — вещь совершенно логичная, потому что всех мучает эта шекспировская дилемма, потому что никто не может знать, что будет в том будущем, за той чертой, а при этом страхи все равно существуют. Есть какие-то абсолютно иррациональные фобии. Как всякие контрол-фрики, они постоянно подозревают, что их кто-то контролирует тоже, что есть какие-то американцы, есть марсиане в крайнем случае, которые все контролируют и готовят им сюрприз, и они пытаются перестраховаться.
Это возвращает нас к вопросу о моем сегодняшнему посте, о котором вы спрашивали. Я же не теоретизирую, я наблюдаю за тенденциями и понимаю, что система разгоняется с очень большим ускорением. И тормозить в таких условиях очень опасно, потому что может занести юзом и сбросить в кювет. Поэтому тормозить они не будут. А если тормозить не будут, то это значит, что после выборов они только взлетят.
Л.АНИКИНА: Может быть, они где-нибудь перегорят. А то знаете, когда мотор разгоняют, разгоняют, он же так долго не может выдержать.
В.ПАСТУХОВ: У Путина же на лбу татуировка: «Не дождетесь!»
Л.АНИКИНА: Спасибо огромное! Владимир Пастухов был в нашем YouTube-канале «Живой гвоздь». Подписывайтесь на наш канал, заходите на shop.diletant.media. Журналы, комиксы, мерч, в котором можно разгуливать по городу, потому что ничего крамольного там нет. Книжки, которые могут вам понравиться. Можно перевести еще нам донат по кодам или по ссылкам под видео. И, конечно, подписывайтесь на Владимира Пастухова, его телеграм-канал, где он разбирает сложные вопросы очень изящно и интересно.
Всем спасибо и всем хорошего вечера! После нас — программа «Один» с Дмитрием Быковым.
В.ПАСТУХОВ: Спасибо, Лиза, всего доброго!